Новым этапом на пути Андерсена-сказочника явился сборник «Новые сказки», самое выдающееся его произведение 40-х годов. В этот период и начинается, по словам Андерсена, великое признание сказок. Однако популярность сказок и похвалы в их адрес отнюдь не означали, что они были оценены по достоинству. Правда, актуальность этих произведений отмечалась в декабре 1845 г. немецкой прессой, справедливо назвавшей их «сказками нашего времени». Датский писатель и журналист Мейр Арон Гольдшмидт, всегда строго судивший произведения Андерсена, нашел на этот раз верные слова для характеристики его своеобразной художественной манеры, когда писал в 1849 г.: «Он находит поэзию там, где другие едва осмеливаются искать ее, в предметах, которые считают некрасивыми, в погребе, где ель лежит в обществе крыс и мышей, в мусорном ведре, куда служанка выбросила пару старых воротничков, и т. д.»[23] Современники сказочника, да и многие исследователи его творчества почти не обратили внимания на изменение названия сборника «Новые сказки». Между тем Андерсен назвал эти сказки «новыми», потому что они значительно отличались от произведений 30-х годов не только своим настроением, источниками и содержанием, но и характером художественных средств.
В сборник «Новые сказки», в отличие от сборника «Сказки, рассказанные детям», вошли в основном произведения, придуманные самим Андерсеном. Обработанных фольклорных сюжетов в его творчестве 40-х годов гораздо меньше, чем в 30-х («Снежная королева», «Холм лесных духов», «Прыгуны», «Хольгер Датчанин», «Тень»).
В сказке «Снежная королева» писатель сохранил фабулу народного предания и стихотворной сказки 20-х годов. Из их простого ядра вырастает глубоко философское произведение, в котором Андерсен проводит идею победы подлинного чувства над холодным разумом. В сказке «Тень» писатель показывает ученого, образ, естественно, не свойственный народной сказке, как, впрочем, и образ поэта. В этом глубоко философском литературном произведении сказочник неизмеримо далек и от изданной Винтером народной сказки «Человек и его тень», и от повести Шамиссо «Необычайные приключения Петера Шлемиля». «Тень» – повесть о современном Андерсену обществе, где мудрый и благородный человек погибает и где ценится лишь хорошее платье. Андерсен расширяет рамки своих произведений и по сравнению с народными. Сказка «Хольгер Датчанин» содержит намеки на тогдашние политические события, в частности на сложные отношения Дании со Швецией. Одним из важных средств расширения мира сказки Андерсена в 40-х годах является введение в нее элементов национальной истории и ряда исторических персонажей: Людвига Хольберга, Тихо Браге, Бертеля Торвальдсена и т. д.
Обличение мещанства и аристократии («Гадкий утенок», «Счастливое семейство», «Штопальная игла», «Воротничок», «Ель», «Пастушка и трубочист», «Тень»), судьбы искусства в буржуазном обществе («Соловей», «Старый дом»), жизнь большого города («Девочка со спичками») – вот далеко не полный перечень новых актуальных тем в творчестве Андерсена этого периода. Во всех этих произведениях, наряду с правдивым изображением жизни бедняков, ощущается стремление к религии как единственному средству спасения несчастных, нищих, заблудших и высокомерных. В сказках «Девочка со спичками» и «История одной матери» Андерсен утверждает, что лучший исход для бедняков – смерть. Единственное, что может спасти Карен, тщеславную героиню сказки «Красные башмаки», – ее примирение с Богом.
Однако сентиментально-религиозные нотки присущи только отдельным и сравнительно немногим произведениям Андерсена.
40-е годы XIX в. – период появления таких мудрых социальных сказок Андерсена, как «Гадкий утенок», «Снежная королева» и «Тень», сказок, в которых своеобразная новаторская художественная манера писателя приобретает более углубленный характер. С одной стороны, в них по-прежнему, как в 30-х годах, заметно «приземление» фантастических образов, уменьшение элементов волшебства, но одновременно появляется еще больше животных, растений и предметов. Создание особого, андерсеновского мира происходит в этот период в основном путем огромного расширения диапазона сказки, куда широким потоком хлынула будничная жизнь. Одним из важнейших законов литературной сказки, как уже указывалось, является то, что автор ее – индивидуальный творец. Интересен поэтому индивидуальный, специфический путь Андерсена, создателя оригинальной сказки, представляющей собой не правило, а скорее исключение.
Некоторые из особенностей творчества датского сказочника стали ясны уже при сравнении его сказок с народными и ярко проявились в самостоятельно придуманных сказках писателя. В обработках народных и других источников он по-своему использовал этот материал; в оригинальных сказках – предметом художественного освоения Андерсеном становится весь мир, который он как бы ассимилирует, введя в литературную сказку.
Среди его оригинальных, самостоятельно придуманных сказок различаются прежде всего произведения о явлениях природы, растениях и животных, вещах и предметах, построенные внешне как бы по законам фольклора. Затем реальные истории со сказочными мотивами борьбы Добра и Зла, характерные для творчества писателя 50–70-х годов.
В путевом очерке «Базар поэта», своеобразном творческом манифесте начала 40-х годов, Андерсен теоретически осмысляет отношение к источникам своей литературной сказки. Он утверждает, что окружающий человека мир прекрасен, что любое его явление, любая вещь может стать предметом сказки. Как бы иллюстрируя это положение, писатель включает в путевой очерк сказки, герои которых – ожившая скульптура, бронзовый кабан, украшающий фонтан во Флоренции, роза с могилы Гомера, собственные сапоги Андерсена. Одновременно в письмах, дневниках и т. д. он непрестанно говорит о новых источниках своих сказок, о том, как они рождаются: «Теперь я рассказываю только о том, что теснится в собственной груди… у меня множество материалов, больше, чем для какого-либо другого жанра творчества! Часто мне кажется, будто каждый дощатый забор, каждый цветок говорит мне: «Ты только взгляни на меня, и тогда моя история перейдет к тебе; и стоит мне захотеть, как у меня сразу же появляются истории»[24]. А в сказке «Бузинная матушка», опубликованной в 1845 г. в журнале «Гея», писатель заявил, что именно из действительности вырастают прекраснейшие сказки.
Природа, ее явления, вещи и предметы – основные элементы, за счет которых происходит расширение оригинальной литературной сказки Андерсена. В ней он воссоздает луга, леса, сады Дании, необозримые просторы Лапландии. Герои сказок – ели, березы, цветы, олени, кошки, соловьи, утята, утки, куры, индюки, улитки, навозные жуки, мотыльки и т. д. При этом произведения писателя сохраняют неповторимый датский колорит.
Расширение мира сказки датского писателя за счет многочисленных вещей и предметов, естественно, усиливает элемент бытописания, помогающий воссоздать картины жизни того времени. Литературная сказка Андерсена – своего рода этнографический музей, так как писатель еще более подробно рисует обстановку дома в Дании конца XVIII – начала XIX в., нежели в 30-е годы в сказке «Сундук-самолет» («Старый дом», «Пастушка и трубочист»), каморки сторожа («Старый уличный фонарь»). Быт у писателя чаще всего не сельский, как могло бы быть в сказке, связанной с народной, а городской, зачастую мещанский. Бытописание, точное воспроизведение примет того времени, нашедших отражение в обстановке, мебели, утвари, также придает произведениям писателя своеобразный национальный колорит.
В сказках Андерсена, созданных в 30-е годы при обработке народных и других источников, встречались и даже вели беседы на политические темы спички, корзинка для провизии и котелок. Самостоятельно придуманные сказки датского писателя наполнились множеством вещей и предметов. Штопальная Игла, Воротничок, Мяч, Подвязка, Ножницы, Уличный Фонарь и другие – лишь немногие герои оригинальных сказок, сохраняющие присущие им «естественные» черты. Но вместе с тем они одушевленны и так же очеловечены, как растения, животные и явления природы. Однако антропоморфизм был свойствен в какой-то мере и народной сказке. Более того, своеобразие немецкой народной сказки, сохраненной братьями Гримм, состоит в том, что в ней человеческими свойствами – говорить, мыслить и действовать – наделены не только животные и растения, но совершенно неодушевленные предметы, которые к тому же передвигаются с места на место. В немецких народных сказках, по словам Гейне, можно было встретить чудесные и вместе с тем абсолютно понятные вещи: «иголка с булавкой уходят из портняжного жилья и сбиваются с дороги в темноте; соломинка и уголек переправляются через ручей и терпят крушение». Но немецкая народная сказка о растениях и животных, вещах и предметах обыгрывает исконные их свойства. Она объясняет, например, отчего совы видят ночью или почему у боба вокруг «туловища» темный поясок, т. е. объясняют родовую особенность, свойственную всем совам и всем бобам.
Андерсену, как и творцам немецкой народной сказки, открылась внутренняя жизнь животных, растений и предметов, «которые приобрели свой определенный, только им присущий характер, представляющий очаровательную смесь фантастической прихоти и чисто человеческого склада ума»[25]. Но у датского писателя растения, животные, вещи и предметы часто резко меняют свою основную функцию. Андерсен приписывает им новые качества. Они живут и действуют в определенной среде, причем каждое дерево, каждая кошка и утка, каждое кресло индивидуализированы, а кроме того, как в сказках «Ель», «Снежная королева», «Старый дом» и т. д., наделены определенной психологией. Одна из основных особенностей литературной сказки Андерсена – то, что она социальна. За его героями, как взятыми из народных сказок, так и новыми, заимствованными из реальной жизни (деревьями, цветами, птицами, насекомыми, предметами быта, домашней утварью и т. д.), всегда стоит человек. Причем не как единичное явление, а как человек в окружающем его обществе. Для ели социальная среда, которая ее не удовлетворяет, – лес, а для ромашки – поле. Для излюбленных Андерсеном персонажей – кур и уток – такой средой является птичий двор. Двор этот – своего рода придворное или мещанское общество, где куры и утки – глупые и надутые придворные дамы или бюргерши, полные сословной спеси. В народной сказке животные чаще всего выполняют свойственную им функцию – птицы летают, рыбы плавают. У Андерсена же они живут в своем особом мире, антропоморфизированном писателем. Чего стоит, например, портретная галерея обитателей птичьего двора, где все заискивают перед уткой-иностранкой и преследуют уродливого утенка. Сколько мнимого достоинства в словах этой утки, когда она, делая вид, что оказывает величайшее одолжение, милостиво разрешает принести ей угриную головку. «Этот не удался! Хорошо бы его переделать!» – безапелляционно изрекает «знатная» утка при виде гадкого утенка. В своей мещанской ограниченности и глупом самодовольстве не отстают от утки и кот с курицей, которые советуют утенку класть яйца или мурлыкать, чтобы его не одолевала дурь, желание плавать.
С помощью анимизма и антропоморфизма датский писатель достигает большого осмысления и обобщения жизненного материала, философичности и лиризма. Одной из важных особенностей литературной сказки Андерсена является ее эмоциональность. Боб в сказке братьев Гримм не индивидуализирован и не вызывает сочувствия. Сказки датского писателя переполняет целая гамма чувств и настроений – восхищение, жалость, ирония и т. п.
Андерсен все очеловечивает и все поэтизирует. За историей ели открывается история человеческой жизни, элегическое сочувствие по поводу того, что она прожита бесплодно. И вместе с тем напоминание о более активном отношении к действительности (как и в сказке «Пастушка и трубочист»). Тоской и жалостью, ощущением горестности судьбы наполнена сказка «Гадкий утенок», где по-своему преломилась судьба самого Андерсена, исключительность его личности, философия искусства. В образе утенка в прекрасном единстве сочетаются и скромность, и волнения, и колебания, и надежды. Здесь целая философская концепция жизни, сходная с позицией самого Андерсена: сначала надо много-много перестрадать, а уже потом добьешься счастья. Вместо силы волшебства у писателя действует сила поэзии. И в этом еще одна черта его сказки, его сказочной фантастики. Если бы Андерсен рассказал про бедного мальчика, у которого рано умерли родители и который терпит всяческие невзгоды, но в конце добивается счастья, это была бы просто повесть. Историю гадкого утенка делает сказкой ее классическая аллегоричность.
Очеловеченные писателем явления природы и предметы позволяли ему, как говорилось выше, высказывать в аллегорической форме истины, которые были бы зачастую невозможны в любом другом жанре творчества. Подобно соловью из одноименного произведения, писатель в форме сказки рассказывал правду о копенгагенском мещанстве, о жителях капиталистического города, где все топчут и ненавидят друг друга. Как и удивительные существа из капли воды (в одноименной сказке), попирающие друг друга, олицетворяют, по мнению Андерсена, жителей Копенгагена.
Литературная сказка датского писателя, связанная с действительностью, тем не менее фантастична. Но фантастика эта своеобразна и также ограничена авторской индивидуальностью. Она как бы амбивалентна – двузначна. В ней происходит двойной процесс: обычное, реальное становится чудесным, волшебным, фантастическое – приземленным. Очеловечением растений и животных, одушевлением и очеловечением внешне неодушевленных вещей и предметов, с одной стороны, приданием обыденности, будничности возвышенным сказочным персонажам – с другой, Андерсен создает свой особый мир, все явления которого двойственны; они волшебны и вместе с тем – не волшебны.
Обычная традиционная фантастика, казалось бы, почти сведенная на нет во многих сказках Андерсена, есть, вместе с тем, повсюду, во всех его произведениях, где животные, растения, вещи и предметы переживают неслыханные приключения. От того что героями сказки Андерсена становятся и сказочной жизнью живут реальные люди, цветы, деревья, снежинки, капли воды, утки, соловьи, олени, иглы, воротнички, мячик, кубарь и т. д., сама сказка не теряет своей необычности, волшебства, фантастичности. В произведениях, для которых характерно сплетение фантастического с реальным, необычное становится обычным, а обычное перестает быть повседневным и превращается в сказочное. Кряхтят и стонут кресла в сказке «Старый дом», обыкновенная штопальная игла путешествует и воображает себя брошкой, носятся с матримониальными планами воротничок и кубарь. Так что самые невероятные происшествия изображаются у Андерсена как совершенно реальные и достоверные, лишенные налета мистицизма и волшебства. В свою же очередь, привычные явления наделяются новыми, еще неизвестными свойствами, делающими их глубоко поэтичными и по-своему сказочными.
Из двойственной природы сказок Андерсена, герои которого предстают зачастую в виде растений, домашних животных и предметов, из сочетания необыкновенных человеческих черт, присущих всем героям сказочника, с их естественными свойствами возникают юмор и легкая ирония. Общественные пороки и недостатки рисуются в особо смешном свете, когда они придаются штопальной игле, воротничку, кубарю, мячику и т. д. Сатира писателя становится острее, когда мещанской ограниченностью наделяются утки, куры, кошки, улитки и т. д. Человеческие черты и поступки, приписываемые неодушевленным предметам, домашним животным и растениям, производят комическое впечатление. Помолвка мячика со стрижом, влюбленность кубаря в мячик невольно вызывают улыбку. Не случайно Андерсен говорил, что мастер, овладевший жанром сказки, должен уметь вложить в свои произведения «трагическое, комическое, наивное, ироническое и юмористическое»[26]. Порой юмор сказочника носит несколько завуалированный характер, это едва заметная ирония. Например, когда он с затаенной улыбкой говорит о том, что друзья перестали навещать обедневшего солдата: ведь надо было так высоко к нему взбираться! Или когда он лукаво замечает, что крестьянин терпеть не мог пономарей. И потому некий пономарь вынужден был навестить жену крестьянина, когда мужа не было дома.
Двойной адресат сказок Андерсена – еще одна чрезвычайно важная особенность его творчества. Именно сочетание сказочного и реального у датского писателя делает его произведения двуплановыми, интересными и детям, и взрослым. Андерсен, как известно, назвал свой первый сборник «Сказки, рассказанные детям». Но уже выпуску 1837 г., куда входили «Русалочка» и «Новое платье короля», он предпослал обращение «Ко взрослым». В дальнейшем сказочник сам говорил, что его произведения предназначались как для детей, так и для взрослых. Сохранив сказочную среду и доступный детям язык, Андерсен вложил в свои произведения мысли, которые были понятны их родителям. В самом деле, дети поддаются очарованию вымысла, их привлекает победа Добра над Злом, увлекательные сюжеты сказок, их яркие фигуры, быстрая смена эпизодов, подробные описания, при всей андерсеновской точности и лаконичности художественных средств, познавательность, юмор. Взрослые находят в сказках Андерсена глубокую философию, более реальный и более общий смысл, который легко свести к афоризму, пословице, крылатому выражению, придуманным самим писателем и широко бытующим по сей день: «А ведь король-то голый!» (перефразировка: «Да ведь он совсем голый!»); «Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца»; «Принцесса на горошине» и т. п. Детей эти сказки учат познавать окружающий мир; взрослых – разбираться в жизни с ее радостями и разочарованиями, любовью и смертью, несправедливостью и ложью. Андерсен для детей и Андерсен для взрослых – это, по существу, два разных писателя в одном лице и в одном и том же произведении: первым понятен в основном его юмор, вторым – ирония и сатира. Что касается авторской морали, то она подается совершенно ненавязчиво. Писатель учит, воспитывает, но делает это так тонко и художественно, что дидактическое поучение у него обычно отсутствует или почти незаметно. В сказках Андерсена будничные вещи и предметы так же, как в детской игре, свободно вторгаются в повествование. Вместе с тем эти произведения, при всей их ненавязчивой морализации и «детскости», отличаются серьезностью.
Двойственный адресат сказок Андерсена отразился и на их языке, в котором детская форма изложения делает ряд описываемых событий особенно забавными в глазах взрослых читателей. Живой и эмоциональный язык датского писателя, близкий к разговорному, также является одной из индивидуальных особенностей его творчества. В сказке слышатся детский голос, интонации ребенка. Разговаривая с ним, как с равным, писатель объясняет ему все, преобразившись в рассказчика. Андерсену совершенно чужды подделки под детский язык. Он писал свои сказки так, как рассказывал их знакомым детям. И в этом – новая и оригинальная особенность сказки Андерсена. Сам способ его рассказа был настолько исключительно его собственный и живой, что немедленно очаровывал детей. Писатель, как вспоминал его друг Эдвард Коллин, не говорил: «Дети сели в карету, и она покатила». Он рисовал целую картину: «Вот сели они в карету, прощай, папа, прощай, мама, кнут щелкнул – щелк, щелк – и помчала…»[27] Андерсен совершенно естественно использовал детский и народный язык, который хорошо знал еще с оденсейских времен. До последних дней его творчества сказки писателя сохранили особую разговорную форму, обусловившую их близкий к народному язык. Особую живость сказкам придавали вводимые писателем пословицы и поговорки, зачастую придуманные им самим.
Умение Андерсена углублять и обобщать важные проблемы, его возросшее литературное мастерство и своеобразие художественной манеры, живой разговорный язык и оригинальная композиция произведений делают сказки 40-х годов непревзойденными в творчестве писателя, обусловливают их популярность не только среди народа Дании, но и за рубежом.
* * *Пять романов и повесть «Счастливчик Пер», более 20 пьес, бесчисленное множество стихотворений, 5 книг путевых очерков, мемуары «Сказка моей жизни», обширная переписка, дневники – таков, кроме сборников сказок, итог творчества Андерсена – романиста, драматурга, поэта, путешественника, мемуариста и человека. Работа над этими произведениями способствовала созданию оригинальной литературной сказки Андерсена, в которой есть и драма, и роман, и философия…
Великий датский писатель свершил в области литературной сказки подвиг, подобный тому, который его современники – европейские романтики и peaлисты – осуществили в сфере других литературных жанров. В начале XX в. крупный немецкий исследователь Рихард Бенц утверждал, что литературные сказки немецких романтиков утратили популярность и что властителем дум в этом жанре стал датчанин Андерсен[28]. Сказка Андерсена стала эталоном величайшего мастерства. «Новая литературная сказка, – писал известный австрийский ученый наших дней Рихард Бамбергер, – строится не на основе творчества немецких романтиков, а на основе творчества датчанина Ханса Кристиана Андерсена… короля всех сказочников. Кто соразмеряет с искусством Андерсена каждую вновь появившуюся сказку… тот никогда не ошибется»[29]. Андерсен – основоположник традиции литературной сказки в Дании, традиции, насчитывающей уже немногим меньше 150 лет, и не только в своей родной стране, но и за ее пределами. Продолжателями Андерсена в скандинавском ареале и в Финляндии были выдающиеся сказочники – классики Сакариас Топелиус, Сельма Лагерлёф и современные нам писательницы, всемирно знаменитые Астрид Линдгрен и Туве Янсон.
Андерсен, как никто другой из его соотечественников, жив и поныне, хотя в 1980 г. во всем мире торжественно праздновалось его 175-летие. В 1955 г. все человечество по призыву Всемирного совета мира отмечало 150-летие со дня рождения великого сказочника. 1975 год, когда исполнилось 100 лет со дня его смерти, был провозглашен Международным годом Андерсена. Великим праздником отмечалось 200-летие со дня его рождения, 2 апреля 2005 г. Многие литературные события современности до сих пор связаны с его именем. В 1958 г. была учреждена Международная золотая медаль Ханса Кристиана Андерсена, получившая название «Малой Нобелевской премии», которая раз в два года присуждается лучшему современному автору, чаще всего сказочнику, а также художнику-иллюстратору. Ею награждены Астрид Линдгрен, Туве Янсон и Джанни Родари, Элеонор Фарджон, Эрих Кестнер и Джеймс Крюсс, художники Татьяна Маврина, Иб Спанг Ольсен и др. С 1967 г. по решению Международного совета по детской и юношеской литературе – 2 апреля, в день рождения Андерсена проводится Международный день детской книги.
Интерес к творениям писателя, главным образом к его сказкам, не угасает. Порой сказки Андерсена печатаются без указания имени автора и, пройдя путь из литературы в народ, становятся как бы народными.
Андерсен и его творчество постоянно в центре внимания литературоведов не только в Дании, но и за рубежом. В XX в. сказки и истории Андерсена становятся достоянием науки, поставившей их изучение на качественно новую ступень. На Западе выходит ряд интересных монографий об Андерсене, ежегодный сборник «Андерсениана», издаваемый с 1933 по 1955 г. «Обществом Ханса Кристиана Андерсена» в Дании, а с 1955 г. – Домом-музеем Ханса Кристиана Андерсена в его родном городе Оденсе.
Детальное рассмотрение существующей андерсенианы позволило бы одновременно создать историю скандинавского литературоведения, потому что творчеством Андерсена занимались представители различных литературных направлений XIX – ХX вв. Ему отдали дань крупнейшие литераторы романтической ориентации, такие как Й. Л. Хейберг, К. Хаук и П. Л. Мёллер, философ Киркегор. Статья Брандеса, заложившего основы социально-активного, критического, позитивистского литературоведения в Скандинавии, послужила началом серьезного изучения сказок Андерсена. Не случайно он сам высоко оценил работу своего земляка, считая, что тот «с таким умом и искренностью молодости» проник в самую сущность его фантазии.
Классическим примером генетико-биографического метода датского литературоведения служит книга (и другие работы) Брикса, прослеживающего отзвуки родственных и личных отношений Андерсена в его сказках. В традиционно-академическом и сравнительно-историческом плане написаны исследования Рубова, Грёнбека, Бредсдорфа, Кофода. В духе юнгианской теории дается психологическое исследование интеллектуальных предпосылок самых значительных сказок Андерсена в нашумевшей психоаналитической работе Э. Нюборга[30]. С социально-политических позиций рассматривает сказки Андерсена X. Рю[31]. Много новых публикаций появилось в связи с юбилеем Андерсена в 1975 г. (сто лет со дня смерти).
В России работ об Андерсене несравненно больше, нежели статей (не говоря уж о книгах) о других скандинавских писателях и сказочниках. Это позволяет в ряде случаев обращаться к уже опубликованным исследованиям, в которых рассматриваются проблемы, оказавшиеся в поле зрения российских ученых. Прежде всего – весьма важна теоретическая проблема создания литературной сказки в творчестве Андерсена. А также вопрос об особенностях поэтики и классификации сказки, характеристики ее законов.