Огненный глаз Тенгри

Я не удержался и нарисовал на листке тощую кошку в очках и с высунутым язычком.

– …управление делами Среднего мира, чтобы навести там порядок и наказать недостойных. Верховным богом Среднего мира Ульген назначил Тенгри, повелителя стихий – грома, молнии, дождя и ветра. – Услыхав знакомое имя, я навострил уши, подсунув листок с рисунком под тетрадь девчонки. Но она этого даже не заметила. – Тенгри оказался весьма суровым повелителем, – продолжал вещать профессор, а на экране появилось изображение статуи грозного божества: мощная длиннорукая фигура с грубым, оскаленным лицом и большим треугольным глазом во лбу помимо двух обычных. – Он наслал на поселения людей громы и молнии, от которых загорелись деревья и селения. А когда люди взмолились о пощаде, Тенгри послал ветер и дождь, погасившие огонь, но затопившие землю. Тогда люди снова обратились к повелителю с молитвой о прощении, и великий бог смилостивился, вернулся к себе на Небо. Но с той поры изредка он посылает своих преданных слуг проверить, не нарушают ли люди своей клятвы. Раз в сто лет Огненный Коршун облетает землю и отмечает пылающим оком провинившихся, а затем Небесный Пес приходит к ним и разрывает сердце, выпуская душу. Но Эрлик не берет такие души к себе, в Нижний мир, и они обречены скитаться среди живых, пока кто-нибудь не споет Прощальную песню, снимающую вину с души наказанного…

Теперь я боялся пропустить хоть слово. Профессор говорил очень интересные вещи, и я чувствовал, что эти сведения помогут мне решить загадку ограбления музея.

– Хочу отметить, что многие из этих интереснейших сведений были добыты в свое время вашими соотечественниками, учеными из Петербургской императорской академии наук, участниками Великой сибирской экспедиции под руководством знаменитого путешественника и мореплавателя Витуса Беринга. Этот незаурядный человек, не имевший какого-либо специального образования, но обладавший исключительными энергией и организаторскими способностями, совершил гигантский вклад в развитие русской географической науки!..

В этот момент в кармане у меня завибрировал мобильник. На экранчике высветился номер Олега, и я понял, что на сегодня самообразование мое закончилось, как это ни печально. Пришлось срочно выбираться из аудитории в коридор.

– Ты готов? – сухо поинтересовался Ракитин.

– Да…

– Почему трубку не брал?

– Лекцию слушал!

– Ух ты! – в его голосе прорезались знакомые смешливые нотки. – И чью же? О чем?

– Профессора Крюгера, о древних сибирских богах.

– Ну, Димыч, удивил! Потом расскажешь. Я буду у въезда в Рощу через пять минут.

Олег припарковался возле троллейбусной остановки ровно через пять минут. Это всегда было его отличительной чертой – пунктуальность во всем. Наверное, из-за нее он и не женился до сих пор. Какая же женщина сможет вытерпеть такое занудство? Разве что рыжая Аленка?..

Я стоял у газетного киоска под старым тополем и ел мороженое. Оставалось еще полпорции, и я не собирался отказываться от минутного удовольствия. Ничего с капитаном не случится – подождет. Ворчать, конечно, будет – ну, да шут с ним!

Ракитин выдержал ровно тридцать секунд. Из-за киоска мне хорошо было видно, как он, заглушив двигатель своей видавшей виды служебной «ауди», открыл дверцу и встал в полный рост, оглядывая остановку и окрестности. На всякий случай я отступил подальше в тень. Если честно, я пока еще не продумал сценарий своего появления. Но на мое счастье подкатил троллейбус и перекрыл Олегу сектор обзора буквально на полминуты. Этого мне хватило, чтобы заглотать остатки эскимо и встать перед витриной киоска как ни в чем не бывало.

Троллейбус отъехал, и Ракитин узрел злостного нарушителя своих планов, мирно разглядывающего пестрые обложки журналов. «Сейчас свистнет», – просчитал я. Сзади раздался залихватский разбойничий посвист. Я оглянулся и сделал удивленное лицо.

– Олежек, ты прямо метеор!

– Не морочь мне голову! – грозно рыкнул он. – Где прятался? За киоском?

– Что ты! Разве от тебя спрячешься? Стою, картинки рассматриваю, слышу – свистит кто-то…

– Месье Котофф не делайте мне нервы! Поехали!

Когда капитан криминальной милиции начинает разговаривать как одесский еврей, лучше с ним не спорить. Я уселся на заднее сиденье и барским тоном бросил:

– Улица Северных ветров, дом двадцать один, квартира сорок семь, второй этаж, второй подъезд.

Ракитин только крякнул и втопил педаль акселератора.

Все-таки хорошо быть милиционером: можно хотя бы иногда совершенно безнаказанно нарушать правила, не опасаясь, что тебя остановят и начнут ездить по ушам на тему безопасности дорожного движения. Машину Олега, по всей видимости, гаишники очень хорошо знали, или же думали, что так нагло ездить может только их собрат по мундиру. Во всяком случае, домчались мы до адреса за каких-то двадцать минут. Феноменальный результат, если учесть дневной час пик, пробки на проспекте и кучу светофоров.

– Да вы – Бэтмен, капитан! – сделав круглые глаза, заявил я.

– Карлсон, месье, всего лишь Карлсон, – осклабился Олег.

Квартира Урманова располагалась в старой панельной пятиэтажке эпохи застоя – обшарпанной, унылой и какой-то усохшей, что ли? Двери подъезда были распахнуты настежь, а вместо электронного замка в створке зияла приличная дыра. Стены подъезда, давно не крашенные, имели своеобразный, даже привлекательный вид – они были сверху донизу расписаны граффити. Местами вовсе не бесталанно. А поскольку окна в подъезде давно были выбиты, ничто не мешало солнечному свету озарять этот стихийный вернисаж. Я даже залюбовался, но прагматик Ракитин не дал мне получить эстетическое удовольствие.

– Я бы этих «мазюликов» – на пятнадцать суток с принудительной трудотерапией…

– Это искусство, Олежек, чтоб ты знал!

– Вандализм. В лучшем случае!..

– Это от предков, капитан. Эстафета поколений: наскальные рисунки – фрески – панно – граффити.

– Питекантропы космического века!

– Pourquoi pas?[18] Кто-то ведь должен напоминать, как все было?

Мы остановились перед дверью квартиры 47, обитой потертым коричневым дерматином. Кнопка звонка свободно болталась на электропроводе. Ракитин аккуратно придержал ее и нажал. Очень тихо и одиноко за дверью пискнула короткая трель. И все. Никакого движения, ни малейшего шума внутри.

– Что будем делать? – задал я резонный вопрос.

– Входить.

Признаться, такой ответ из уст представителя закона меня обескуражил.

– Ты же это не всерьез, Олежек? У тебя ведь нет ордера!

– Забыл выписать. Извини. – Он примерился и одним точным ударом ноги выбил хлипкий замок. – Запиши: при осмотре входной двери выявлены следы грубого взлома.

– Надеюсь, стрелять ты не будешь? – Я заглянул в квартиру через его плечо. – По-моему, никого нет дома…

– По-моему, тоже.

Мы прошли крохотную прихожую и очутились в единственной комнате, достаточно большой, но жутко захламленной.

– Что-то непохоже это на жилище ученого, – пробормотал я, озирая царивший кавардак.

– Это похоже на обыск, – спокойно сказал Ракитин, перешагивая через валявшийся у порога раскрытый чемодан. – Причем неумелый, – резюмировал он.

Я же уставился на чемодан. Он был совершенно новый, даже ярлычок на ручке сохранился. И он был совершенно пуст, если не считать одинокого носового платка, торчавшего из внутреннего кармашка на крышке.

– Как, по-твоему, Олежек, если человек собрался уезжать и купил по такому случаю чемодан, насколько вероятно то, что он уедет без обновы?

– Его могли попросить не брать чемодан. Очень попросить…

– Значит, ты считаешь, что на квартиру был совершен налет?

– Нет, твой Урманов просто искал любимую запонку! – Ракитин подошел к распахнутому секретеру и принялся быстро перебирать немногочисленные рассыпанные бумажки.

– Но это же очевидно! – воодушевился я. – Урманов каким-то образом узнал о готовящемся ограблении, может даже преступники обратились к нему с просьбой поспособствовать за мзду изъятию раритетов. Но как истинный ученый Антон Урманов отверг гнусное предложение и решил спасти ценные реликвии, унес их домой. Злодеи явились в музей, усыпили сторожа, отключили сигнализацию, пробрались в зал… А предметы-то тю-тю! Исчезли! Тогда они вспоминают об Урманове…

– Браво, Холмс! – хищно улыбнулся Олег. – Похоже, все так и было. Только Урманов ни от чего не отказывался! Он действительно сам совершил ограбление, принес реликвии домой, и вот здесь-то и случилась накладка. Ценностями заинтересовалась еще одна преступная группа. Они выследили Урманова и решили украсть похищенное. Выманив под каким-то предлогом Урманова из дома, они явились в квартиру и устроили быстрый и торопливый обыск, увенчавшийся успехом…

– Куда же тогда, по-вашему, делся сам Урманов, а, инспектор? – подначил я бравого сыщика.

– Либо скрывается – что вероятно, либо… его уже нет в живых.

– Ну, это вы хватили, инспектор Лестрейд!

– Отнюдь, мистер Холмс, отнюдь! Там, где пахнет большими деньгами, всегда ходит смерть. Уж поверьте моему опыту.

Ракитин быстро прошел мимо меня на кухню. Я же снова посмотрел на чемодан.

– Нет, Олежек, Урманов очень куда-то торопился, – громко сказал я. – Он действительно хотел уехать, но потом что-то резко ускорило его планы или вовсе сломало их, и он кинулся в путь буквально опрометью.

– А вот иди сюда, – позвал Ракитин, – и посмотри, как твой борец за культурное наследие торопился!

В маленькой кухоньке в углу притулился складной столик. На нем стояла сковородка с засохшей недоеденной яичницей, вскрытый пакет кефира и две

Примечания