Снять «Сталкера»

Событие широко освещалось в прессе, фотографии Лю со скрипкой в руках появились во всех СМИ, даже главные новостные каналы страны уделили этому примерно две минуты своего дорогого эфирного времени.

Конкурсная программа стала предметом ожесточенного спора между Майклом и педагогом Лю по классу скрипки. Майкл считал, что хотя исполнение знаменитых «капризов» Паганини будет весьма выигрышным, все же стоит познакомить публику с гораздо менее известными произведениями. В итоге был найден разумный компромисс: для выступления соло Полонез Венявского, второй тур – скрипка в сопровождении фортепьяно – соната Дж. Тартини «Дьявольские трели», в третьем туре (в сопровождении симфонического оркестра) Лю должен был играть Концерт для скрипки с оркестром Петра Чайковского. Для финального концерта (в том, что Лю выйдет в финал никто не сомневался, вопрос был лишь будет ли он первым или возьмет Гран При) был выбран Первый концерт для скрипки с оркестром Никколо Паганини. Времени до конкурса оставалось всего ничего, каких-то полгода. Лю отправил заявку и начал готовиться. В конце августа Майкл Фонг получил письмо от профессора, педагога своего сына по классу скрипки. Титулованный мэтр просил мистера Фонга изыскать возможность нанести визит в консерваторию. Так случилось, что у мистера Майкла Фонга как раз случился небольшой перерыв в гастрольном графике, он отправил ответное письмо, в котором сообщил, что приедет в среду.

Профессор ждал Майкла на втором этаже в аудитории номер двести тридцать четыре.

– Здравствуйте, – сказал Майкл и протянул ему руку, – я вас слушаю.

– Здравствуйте, здравствуйте, – несколько отрешенно ответил профессор, затем неожиданно резко схватил Майкла за рукав и потянул к дверям, – пойдемте, пойдемте, вы должны сами это услышать!

Они прошли по коридору и остановились перед аудиторией номер двести сорок пять. Профессор прижал палец к губам и осторожно приоткрыл дверь.

В небольшой репетиционной комнате спиной к двери стоял Лю.

– Только ничего не говорите, – прошептал педагог Майклу, – у него не получается пассаж в двадцать четвертом капризе. То есть, это он считает, что не получается. Любой другой студент был бы счастлив сыграть этот пассаж так, как играет его Лю. А вот ваш сын, мистер Фонг, недоволен. Он репетирует каждый день по несколько часов, я не знаю, чего он хочет добиться. Вот, смотрите…

Лю положил скрипку на плечо, поднял смычок, закрыл глаза (этого, конечно, Майкл с профессором видеть не могли, но Майкл знал, что сейчас Лю закрыл глаза), взметнулась вверх правая рука…

И мир сошел с ума. Воздух вздрогнул и распался на отдельные молекулы, волна звуков пронеслась по комнате, но там ей было тесно, через приоткрытую дверь она выплеснулась в коридор. Майкл отшатнулся, профессор, заметив его состояние, закрыл дверь. Теперь музыка звучала немного тише, по крайней мере, ее можно было слушать, не опасаясь за свой рассудок.

– Вы это слышали? – спросил профессор, – Я уверен, что сам Паганини никогда ТАК не мог сыграть свой каприз. Но он написал его… Для вашего сына, Майкл. Для вашего сына…

Майкл ничего не ответил, повернулся и ушел, не попрощавшись с профессором. Сев в машину, он попытался разобраться в своих чувствах. Он должен гордиться сыном. Должен, да. Все родители хотят, чтобы дети были умными, красивыми, талантливыми и удачливыми. Когда дети обладают всеми этими качествами (или хотя бы парочкой), родители должны быть счастливы. Почему же он, Майкл Фонг, первая скрипка самого лучшего в стране симфонического оркестра, отец замечательного мальчика Лю, не чувствует себя счастливым?

Впереди мелькнула вывеска «Старбакс», Майкл решительно свернул на стоянку. Домой ехать совершенно не хотелось. Невозможно видеть жену, изучающую очередную душеспасительную брошюру своего дурацкого общества. Спасибо, что хоть их не втягивает.

Майкл заказал кофе и еще раз попытался разобраться со своими чувствами. Примерно через полчаса он уже не сомневался в диагнозе. Да, родители радуются успехам своих талантливых детей, но оказывается очень трудно и очень страшно вдруг осознать, что твой ребенок – гений. Что в свои шестнадцать он играет лучше, чем ты в свои сорок. И, что самое ужасное, даже если ты будешь держать в руках скрипку двадцать четыре часа в сутки, ты все равно никогда, никогда не сыграешь так, как он. Потому что ты – способный музыкант, хороший музыкант, но ты – НЕ гений.

Он расплатился за кофе и поехал домой, не подозревая, что уже через сорок минут он будет проклинать себя за столь внезапно проявившуюся профессиональную ревность к сыну.

В гостиной стояла Хлоди. Похоже, она только что закончила разговаривать с кем-то по телефону, и услышанные новости были не из разряда приятных. Она осторожно положила телефон на журнальный столик и диковатыми глазами посмотрела на Майкла. Он поздоровался, жена ничего не ответила. Вот это показалось странным, обычно в ответ на его приветствие она безупречно вежливо отвечала «добрый день» или «добрый вечер» (это зависело от времени возвращения Майкла домой). Основополагающий принцип общества «Save Soul» гласил «нужно быть абсолютно вежливыми с теми, кто тебя окружает». Отсутствие «абсолютной вежливости» почти автоматически приводило к изгнанию паршивой овцы из дружного стада «SS». Хлоди Фонг уже добрых десять лет была активным членом местного отделения общества и даже, как однажды с удивлением узнал Майкл, занимала там какой-то ответственный пост. Должна быть очень веская причина, чтобы Хлоди проигнорировала принцип «абсолютной вежливости». Майкл решил выяснить эту причину.

– Что случилось, Хло?

Жена очень медленно села в кресло, взяла в руки телефон и положила обратно. «Неужели она сошла с ума?» – мелькнула мысль, Майкла бросило в пот. Он никогда в жизни не имел дела с сумасшедшими, рука полезла в карман пиджака за телефоном, нужно срочно позвонить 911.

– Это Лю, – вдруг хрипло сказала Хлоди, – они звонили насчет Лю.

Майкл не сразу понял:

– Кто они? – и вдруг до него дошло, он подскочил к жене и больно сжал ее плечи:

– Что случилось, Хлоди??? Что случилось с Лю?

Потом они долго сидели в приемном покое, и Майкл впервые за много лет нежно обнимал Хлоди за плечи. Когда появился врач, Хлоди напряглась, Майкл погладил ее по спине:

– Посиди, я сам все узнаю…

– Состояние тяжелое, но стабильное, – сразу начал врач.

– Что случилось с ним, доктор?

– Похоже, что на вашего сына напали. Он сильно избит, переломаны ребра, но не это самое плохое…

– А… – Майкл запнулся, но все же произнес, – А что самое?

– Те, кто это сделал, надели ему на голову каменную вазу для цветов. Череп не проломлен…

– Слава Богу! – выдохнул Майкл.

Врач строго посмотрел на него:

– Мы не можем пока сказать, как сильно поврежден мозг.

– Но ведь вы только что сами сказали, что череп цел? – робко возразил Майкл.

– Могут быть внутренние повреждения.

– И когда станет ясно, есть эти повреждения или нет? – спросил Майкл.

– Давайте подождем, пусть он сначала выйдет из комы.

Майкл вернулся к жене, она по-прежнему сидела, не двигаясь, смотрела в одну точку и молчала.

– У него стабильное состояние Хло. Его сильно избили, но он жив.

Миссис Фонг ничего не ответила, просто встала и направилась к выходу. Майкл испугался, эмоциональная Хлоди, за почти два десятка лет совместной жизни, устраивавшая истерики и по менее значительным поводам, молчала. Он кинулся к врачу.

– Доктор, моя жена… Она очень странно себя ведет.

Врач кивнул:

– У нее шок, сейчас ее перехватит в коридоре медсестра, вашей жене сделают укол, и она будет спать несколько часов.

Неожиданно в коридоре послышался шум, потом Майкл услышал голос своей жены:

– Отойди от меня, мерзавка, что ты лезешь со своими каплями?

В голосе Хлоди не слышалось ни малейшего намека на основополагающий принцип «абсолютной вежливости», она скандалила с упоением, как в былые времена. Майклу стало неловко, но в то же самое время он успокоился.

– Пожалуй, уколов не нужно, – быстро сказал он оторопевшему врачу, – с ней все в порядке.

И, пока доктор не опомнился, Майкл быстро выскочил в коридор. Испуганная пуэрториканка вжалась спиной в стену, над ней как волна цунами нависла разгневанная Хлоди. На полу в маленькой коричневой лужице валялся пластиковый стаканчик.

Хлоди подняла руку и замахнулась, Майкл бросился вперед, схватил жену за талию и оттащил от медсестры.

– Мерзавка, мерзавка, мерзавка, – шипела Хлоди, пытаясь вырваться, – ты у меня еще поплатишься, мерзавка…

Майкл буквально вытолкал супругу на улицу:

– Успокойся, дорогая, она просто хотела тебе помочь.

Хлоди перестала дергаться и неожиданно спокойным голосом скомандовала:

– А ну, отпусти меня.

Майкл разжал руки и отступил на шаг. Истерящая Хлоди была привычна и понятна. Новая, спокойная и уверенная, Хлоди пугала. Майкла даже слегка затошнило от страха. Он не знал, что ожидать от этой незнакомой женщины.

– Поехали домой, Хло, – робко предложил он, – доктор сказал, что завтра будет ясно, насколько все плохо… – он помолчал и неуверенно закончил, – Может быть, будет ясно.

Хлоди кивнула и спокойно села в машину, Майкл завел двигатель, чуть приоткрыл окно, рука потянулась включить музыку, но он вовремя опомнился. В данной ситуации музыка была неуместна.

Дома Хлоди закрылась в спальне. Майкл немного постоял под дверью, прислушался. Тишина. Жена не плакала, не причитала. Ему опять стало страшно, он быстро спустился вниз, в гостиную. Обычно непьющий, он вдруг понял, что если немедленно не выпьет рюмку чего-нибудь крепкого, нервы могут не выдержать.

Коньяка в баре не оказалось, зато там стояла открытая бутылка настоящей русской водки, привезенная Майклом полгода назад из гастрольного тура. Майкл налил себе половину стакана и сделал глоток. У него перехватило дыхание, гортань наотрез отказывалась принимать непривычный напиток. Подавив рвотный рефлекс, Майкл загнал водку в горло и быстро сделал еще один глоток.

Минут десять ничего не происходило, он сел в кресло и тупо уставился в угол. В углу стоял сейф, установленный по настоянию страховой компании. В сейфе хранилась скрипка, та самая, работы Джузеппе Гварнери. Майкл резко встал, пошатываясь, подошел к сейфу, приложил палец к сенсорному устройству, дверь медленно открылась. Он вынул скрипку, неловко задев пальцем струны.

Немного постояв, Майкл Фонг положил скрипку обратно в сейф. Он, Майкл, не имеет права на ней играть. Потому что на такой скрипке должен играть гений. Такой, как его сын Лю. А в том, что с Лю случилось несчастье, виноват он, Майкл. Виноват, потому что позавидовал, позавидовал собственному сыну.

Майкл упал в кресло, да, он виноват… Что теперь делать? А если врачи не смогут помочь и Лю умрет? И останется только ненавидящая его Хлоди. Мистер Фонг подумал, что надо бы еще выпить, но сил уже не было. Он так и уснул, сидя в кресле. Разбудила его Хлоди.

– Звонили из больницы, Майкл, Лю пришел в себя. Нам нужно ехать.

– Да, да, – Майкл растеряно взмахнул руками, с непривычки голова гудела, – иду…

– Я поведу машину, – резко ответила Хлоди, – ты не в состоянии сесть за руль. И вообще, сыну нужна твоя поддержка, а ты позволяешь себе пить. Иди в ванную и приведи себя в порядок. Я не хочу, чтобы Лю видел тебя таким.

Майкл кивнул, на этот раз Хлоди была абсолютно права. Он поплелся в ванную (надо бы поторопиться, но измученный организм задавал свой темп), включил воду, взял тюбик с зубной пастой и щетку. Внезапно закружилась голова, Майкла шатнуло вперед, он успел выставить вперед руку, чтобы не удариться о зеркало… Постояв так несколько минут, пока не перестала стучать кровь в висках, Майкл открыл кран. Не отрываясь от зеркала, свободной рукой плеснул в лицо воды, стало легче, но ненамного.

– Ты что там застрял? – раздался из-за двери голос Хлоди.

Майкл сморщился, выдавил на щетку немного пасты, провел ей пару раз по зубам, чтобы убрать привкус во рту. Выплюнул пасту, наскоро сполоснул рот, и крикнул:

– Уже иду!

С дороги Хлоди позвонила в больницу, поэтому, когда они вошли в приемный покой, хирург, делавший операцию Лю, уже ждал их.

– Я могу его увидеть, доктор? – сразу пошла в наступление Хлоди.

– Да, – кивнул врач, – но только очень недолго. Состояние еще нестабильное.

Майклу казалось, что пациентов в таком тяжелом положении должны держать где-нибудь далеко. По крайней мере, в телесериалах посетители, пришедшие навестить тяжелобольного родственника или знакомого, обычно шли длинными коридорами. Палата Лю оказалась за третьей дверью в первом же коридоре.

Доктор открыл дверь и вошел в палату, за ним уверенно вошла Хлоди, а Майкл… Майкл, к стыду своему, остался. Ему стало страшно. Вернулась мучительная мысль, что в том, что случилось с сыном, виноват он. И сейчас, если он войдет в палату, Лю скажет это вслух:

– Папа, я знаю, что ты завидуешь!

– Вы идете? – спросила Майкла невысокая медсестра с какими-то скляночками в руках.

– Я, – Майкл замялся.

Оказалось вдруг, что очень сложно объяснить, почему отец не хочет видеть тяжелобольного сына.

Сестра понимающе кивнула. Наверное, в ее практике такие случаи встречались. Она вошла в палату, Майкл остался. Прошло не больше трех минут, дверь открылась, появились Хлоди и лечащий врач.

– Ну что, доктор? – быстро спросил Майкл, стараясь не встречаться взглядом с женой.

– Боюсь, что положение несколько хуже, чем мы ожидали, мистер Фонг.

У Майкла оборвалось сердце, неужели он своей завистью погубил сына:

– Вы хотите сказать, что Лю… – начал он.

– Он выживет, – перебил его врач, – но возможна полная потеря слуха.

Последующие полгода жизнь семьи Фонг, и до того бывшая не безоблачной, превратилась в натуральный кошмар.

Лю выписали из больницы через полтора месяца. Забирала его Хлоди, Майкл уехал на гастроли. Объяснение для всех, кто мог заинтересоваться, – семье очень нужны деньги. Больше, чем раньше. Объяснение для себя, – он не мог находиться с сыном в одной квартире. Чувство вины усиливалось с каждым днем и стало почти невыносимым. Видеть, как Лю берет в руки скрипку и пытается играть, и как у него это не получается, было невыносимо.

А тут еще, поскольку на конкурс имени Паганини они уже никак не попадали, пришло официальное письмо, что скрипка, чудесная скрипка работы Джузеппе Гварнери, должна быть возвращена в скрипичный фонд. Ее выдадут другому музыканту, потому что такой инструмент должен играть.

В день, когда забрали скрипку, Лю не вышел из своей комнаты. Не вышел он и на следующий день и через неделю. Майкл ходил мрачнее тучи и боялся зайти к сыну. Хлоди же, напротив, расцвела. В доме стали появляться какие-то незнакомые люди. На вопрос Майкла, кто они такие, жена коротко ответила, что все они – члены общества «Save Soul». Майкл не стал уточнять, что делают все эти «члены» в их доме. Наверное, он должен был выгнать их, но не мог. Потому что в трудную для сына минуту недалекая, как считал все эти годы Майкл, Хлоди оказалась сильнее, чем он.

Даже сейчас она смело входила в комнату сына (Лю часами лежал на кровати, повернувшись к миру спиной), терпеливо дожидалась, когда он заметит ее присутствие, и начинала с ним разговаривать, четко выговаривая слова, чтобы Лю мог прочесть по губам. Майкл за это время в комнату Лю не зашел ни разу. Он вообще старался поменьше бывать дома, сутками пропадая на репетициях. Когда встал вопрос о внеочередных гастролях (нужно было срочно заменить сломавшего ногу коллегу), руководитель оркестра вызвал Майкла к себе в кабинет и деликатно намекнул, что если в связи с тяжелыми семейными обстоятельствами мистер Фонг не сможет поехать, все это поймут. Майкл, не дослушав, перебил руководителя, заявив, что «дома, конечно, не все в порядке, но Хлоди владеет ситуацией». Руководитель заметно удивился, но благоразумно промолчал, потому что был интеллигентным человеком. Фамилия мистера Фонга была занесена в гастрольный список.

Гастроли продлились четыре месяца. Майкл ежедневно звонил домой. Он принципиально не набирал мобильник жены, а звонил на домашний номер в надежде услышать сына. На звонки отвечали всегда. Когда Хлоди, когда незнакомые очень вежливые голоса. Майкл представлялся и просил позвать миссис Фонг. Чьи это голоса, он не спрашивал. И так было понятно, что в их доме, похоже, открылось региональное отделение «SS». Лю трубку не взял ни разу, хотя еще до отъезда Майкл оборудовал все аппараты в доме световым сигналом, чтобы Лю видел, когда телефон звонит.

Рано или поздно все заканчивается, закончился и этот гастрольный тур. Родной город встретил Майкла привычным дождем. Майкл остановил такси и продиктовал адрес. По дороге он пытался настроиться на оптимистичный лад, получалось плохо. Так, в тоскливом настроении мистер Майкл Фонг подъехал к своему дому. Там стояло неожиданно много машин. Тоска вмиг сменилась злостью, наглость адептов «SS» перешла все границы. С твердым намерением выгнать всех Майкл поднялся по ступенькам. Неожиданно дверь открылась, из дома вышел невысокий толстый мужчина в смешных круглых очках. Майкла мужчина проигнорировал, хотя они чуть не столкнулись лбами (точнее лоб мужчины чуть не врезался Майклу в солнечное плетение). Чудом избежав столкновения, мужчина бесцеремонно повернулся к Майклу спиной и энергично начал жать руку шедшей за ним Хлоди:

– До свидания, миссис Фонг, был очень рад с вами познакомиться. Полагаю, что все формальности мы уладим очень быстро.

Хлоди что-то сказала в ответ, но очень тихо, Майкл не расслышал. Толстячок отпустил ее руку, привычным движением вытер ладонь об штаны и продолжил:

– Завтра, я думаю, завтра ваш сын получит контракт. Не волнуйтесь…

Хлоди опять что-то сказала, толстяк кивнул:

– И этот вопрос тоже решаем. Спасибо, что нашли время меня принять.

Майкл подумал, что пора вмешаться, открыл было рот, но толстяк резко развернулся, отодвинул Майкла плечом и быстро засеменил вниз по лестнице.

– Кто это? – язвительно поинтересовался Майкл, – Неужели ты, наконец, завела любовника…

Хлоди пожала плечами и ничего не ответила. Майкл продолжал напирать:

– Теперь ты со мной уже не разговариваешь, да? Что не мешает тебе брать у меня деньги. В том числе на взносы в это твое идиотское общество!

– Не волнуйся, – неожиданно ответила Хлоди, – больше я не буду брать у тебя деньги.

– Интересно, на что ты собираешься жить, – парировал Майкл.

– Я нашла работу, – ответила жена.

– Интерееееесно, и кем же ты можешь работать, если ты никогда в своей жизни не работала, – продолжал издеваться над женой Майкл, но его язвительные фразы, похоже, совершенно не трогали Хлоди. Дождавшись, когда муж выпалит очередную гадость, миссис Фонг заметила:

– Я хотела тебе сказать, Майкл, что Лю скоро уедет.

– Что? – он сначала решил, что ослышался, – Что ты сказала?

– Я сказала, Майкл, – очень спокойно повторила жена, – что Лю скоро уедет.

– Что ты задумала? – заорал он и схватил жену за плечи.

– Не зарывайся, Майкл, – посоветовала Хлоди, – иначе тебе придется объясняться в полиции.

– Ты сумасшедшая, – Майкл ткнул ей в грудь указательным пальцем, – Ты сама-то понимаешь, что говоришь. Куда он поедет? Он – инвалид.

– Закария Виальдо взял его в свой новый проект.

Даже такой далекий от мира кино человек как Майкл Фонг слышал фамилию Виальдо. А уж о новом проекте синьора Виальдо рассказали все новостные каналы, знаменитый шоумен Фрэнк Лири посвятил этой теме свое воскресное шоу. Также Майкл несколько раз натыкался на интервью с самим Виальдо и вторым продюсером, никому не известным русским, чей вклад, похоже, ограничивался только деньгами. Но какая может быть связь между великим Закарией Виальдо и домашней курицей Хлоди Фонг? Он уже хотел задать этот вопрос, как вдруг вспомнил, что в самом конце интервью, после того, как Закария и никому не известный русский рассказали о своем видении нового фильма (этот кусок передачи Майкл не запомнил), оператор вдруг показал крупным планом пиджак господина Виальдо. На лацкане красовался значок, две буквы «SS». Точно такой же значок был приколот к домашнему платью Хлоди.

Через две недели Майкл и Хлоди Фонг провожали сына в Москву. Когда они приехали в аэропорт, к ним подбежала какая-то невысокая энергичная дама.

– Миссис Майкл Фонг? – бодро поинтересовалась дама.

Хлоди кивнула.

– Это ваша семья? – продолжила опрос дама, делая какие-то пометки в своем планшете, – Едет только мистер Лю Фонг?

– Простите, – вмешался Майкл, – а вы кто такая?

Вопрос прозвучал крайне невежливо, но энергичная дама нисколько не обиделась, напротив, от Майклова недоверия она вроде как даже расцвела.

– Я понимаю вас, мистер Фонг, – дама стала еще любезней и доброжелательней, – меня прислал мистер Виальдо. Он сказал, что вам может понадобиться моя помощь.

Майкл насторожился, столь плотная опека со стороны мистера Виальдо казалась несколько неуместной. Да, у Лю проблемы со слухом, но он вполне вменяемый парень…

Дама внимательно посмотрела на Майкла и добавила:

– Я провожу вас в VIP-зону Почти все участники проекта уже там.

Майкл промолчал, но решил повнимательнее присмотреться ко «всем участникам проекта». В конце концов, еще не поздно отказаться. У них свободная страна, никто не имеет права заставить Лю ехать куда-то, если родители, один из родителей категорически против.

В VIP-зоне народу было совсем немного. Почти у самых дверей сидели два мОлодца. Любой человек признал бы в них телохранителей какого-нибудь важного лица. Однако никаких важных лиц в радиусе пяти метров не наблюдалось, зато между телохранителями стоял средних размеров ящик. Видимо, их основной задачей была охрана ящика и его содержимого. Поэтому молодцы одаривали всех входящих подозрительными взглядами, оценивали потенциальную опасность.

Семейство Фонгов не вызвало у них никаких подозрений, но на всякий случай один из молодцов демонстративно провел рукой там, где куртка (Майкл отметил, что все присутствовавшие, кроме дамы-гида, были одеты в одинаковые куртки цвета хаки) слегка оттопыривалась.

– Кто это такие? – Хлоди дернула мужа за рукав.

Майкл не смог отказать себе в удовольствии слегка пнуть жену:

– Не знаю, – прошипел он в ответ, – это твои знакомые устроили Лю в «проект». Похоже, что они не очень тебе доверяют. Не сказали о том, что участников проекта будет сопровождать вооруженная охрана.

Хлоди схватила за плечо женщину-сопровождающую:

– Почему здесь вооруженные люди? Я не отпущу своего сына…

– Успокойтесь, миссис Фонг, – энергичная дама ощерилась в улыбке, – вы забыли, о чем с вами говорил мистер Виальдо… Насчет реабилитации Лю.

Она поднялась на цыпочки так, чтобы дотянуться до уха Хлоди и что-то прошептала. Информация, судя по реакции миссис Майкл Фонг, была сногсшибательная. Хлоди охнула и заискивающе произнесла:

– Не может быть!

– Почему же? – уже для всех сообщила энергичная дама, – Мистер Виальдо всегда держит свое слово.

По реакции энергичной дамы Майкл уяснил для себя, что молодцы входят в программу путешествия и опасности не представляют. Он немного расслабился и стал разглядывать остальных. В кресле у стены сидел нервный толстый мужчина в очках. Мужчина все время доставал сигареты, но не закуривал, а разминал сигарету, пока папиросная бумага не прорывалась, и не начинал высыпаться табак. Тогда мужчина выбрасывал поврежденную сигарету в стоящее рядом мусорное ведро, примерно с полминуты сидел спокойно, после чего вновь лез во внутренний карман куртки.

– Это что за фрукт? – поинтересовался Майкл у энергичной дамы.

Та вмиг перестала улыбаться, укоризненно посмотрела на Майкла и «со значением» произнесла:

– Это режиссер фильма, мистер Брайан Делафонте.

– Мы должны к нему подойти? – поинтересовалась Хлоди.

Женщина сделала шаг, пытаясь защитить мистера Делафонте от непрошеных гостей.

– Полагаю, в этом нет никакого смысла, – твердо заявила она.

Майкл Фонг был полностью с ней согласен. Он также не видел никакого смысла в знакомстве с нервным мистером Делафонте. Ему нужен был человек, которому можно было бы доверить опекать Лю во время поездки, а Брайан Делафонте явно сам нуждался в опеке.

Лучше всего, чтобы Лю опекала какая-нибудь женщина. Майкл посмотрел по сторонам, в дальнем углу VIP-зала сидели две женщины, блондинки. Одна из них читала книгу, вторая сидела, откинувшись на спинку кресла, в ушах Майкл заметил наушники. Та, что с книгой, казалась совсем юной и, к тому же, была очень похожа на Мерилин Монро. Дама в наушниках выглядела несколько старше. Сначала Майкл решил, что ей около тридцати, но, подойдя поближе, с удивлением отметил, что дама, скорее всего, ровесница Хлоди. Правда, выглядела она так, как Хлоди не выглядела даже семнадцать лет назад, до рождения Лю. Пожалуй, к этой женщине можно обратиться с просьбой присмотреть за их сыном. Мистер Майкл Фонг направился к блондинке в наушниках, как вдруг кто-то цепко схватил его за рукав, не давая сделать и шага. Майкл дернулся, пытаясь вырваться, и обернулся.