Бэтмен. Суд Сов
Он был на несколько лет старше неё, с седыми висками, но все же стройный и привлекательный для мужчины своих лет. Мятый фартук защищал его одежду во время работы.
То ли усы как у моржа придавали ему добродушный вид, то ли он действительно был польщён. Его взгляд, как всегда, был прикован к Лидии.
– Да, да, я знаю, – поддразнила она. – Обнаженная с безмятежным выражением лица – это изобразительное искусство и подходит для публичного показа, но улыбающаяся девушка без одежды выглядит просто непристойно. По твоим словам.
– Это всего лишь вопрос эстетики… и уместности, – ответил он. – Перед твоей улыбкой мне не устоять, и ты хорошо это знаешь. – Он достал часы из кармана брюк и с горечью обнаружил, что Лидия на самом деле держала позу более тридцати пяти минут без перерыва.
– Опять же, уже давно пора позволить тебе отдохнуть. Ты должна простить меня, дорогая. С тобой я от работы теряю голову.
– Не нужно извиняться.
Она встала с бархатной стойки и вытянула руки и ноги, прежде чем надеть халат, висевший рядом на крючке.
– Я не возражаю против вашего пристального внимания.
Студия Перси находилась на верхнем этаже его дома, расположенного в одном из самых «богемных» районов Готэма.
Мансардные окна обеспечивали достаточно солнечного света днем, в то время как газовые фонари позволяли плодотворно работать по вечерам, пока было время и силы.
Стенды, мольберты и верстаки загромождали пространство, которое было целиком и полностью посвящено служению ремеслу. Тут и там были разбросаны зарисовки и этюды различных незавершенных работ, здесь же стояли точеные каменные скульптуры в разных стадиях завершения, ожидающие нового вдохновения.
Везде, на что мог упасть взгляд, были видны изысканные черты Лидии – она была запечатлена на бумаге и в глине, в гипсе, в бронзе и камне.
Эта повсеместность свидетельствовала о её поразительной универсальности, а также о том, что художник со временем терял способность творить без неё. Пылающий огонь в кирпичном камине достаточно согревал комнату, чтобы ей было комфортно, даже когда она позирует au naturel[3]. На диване с мягкой обивкой можно было вздремнуть долгим вечером – или заняться чем-то более страстным.
Завернувшись в халат, она подошла к художнику, стоявшему у передвижного стенда, на котором находилась ее миниатюрная копия. Итоговая скульптурная работа должна была быть в натуральную величину, но макет позволял ему проработать детали проекта в меньшем и более удобном масштабе.
С помощью поворотного стола можно было вращать макет по мере необходимости.
Перси отступил назад, чтобы проверить, как идёт работа. Там предстояло ещё многое подправить, отточить линии тела, но в целом он был доволен тем, что получалось, в немалой степени благодаря необычному изяществу натурщицы и её интуитивному умению позировать. Её было всегда приятно лепить. Она пробуждала в нём всё самое лучшее.
– Не забудь, – напомнила она ему, – ты обещал попозировать для меня когда-нибудь. – Среди прочих достоинств у Лидии был талант к рисованию. Её альбомы были заполнены прекрасными рисунками, которые она часто выполняла во время досуга. Это было одно из ее любимых занятий.
Он поднял бровь:
– В натуральном виде?
– Естественно, – ответила она. – Всё по-честному.
Снова она одарила его этой улыбкой, такой ободряющей и соблазнительной. Он обнял её и прижал к себе покрепче. То, что она была гораздо младше его, едва ли имело значение, когда они оставались наедине, и он был несказанно рад той конфиденциальности, которую могла предоставить эта городская квартира, где он был вдали от забот и обязанностей своей несчастной семейной жизни.
Вздох вырвался у него из груди.
– Что-то не так? – спросила она.
– Мне просто жаль, что такие безмятежные дни не могут длиться вечно, – признался он. – Мне больно вспоминать, что слишком рано я должен сесть на шестичасовой поезд и вернуться в старый холодный дом за городом.
– И обратно к миссис Райт, – добавила она за него. В её голосе не было горечи или ревности, лишь печальное принятие вещей, как они есть. Она прижалась к нему, положив голову ему на плечо. – Она подозревает… о нас?
– Это вряд ли, – ответил он. – Она понимает, что художнику нужна натурщица. По правде сказать, я не уверен, что она бы слишком сильно расстроилась, даже если бы знала – при условии, что мы останемся в рамках приличий. Её больше заботит её репутация в обществе, а вовсе не то, что я к ней охладел.
– Как это ужасно грустно для тебя, – отозвалась Лидия с искренним сочувствием, – и для нее.
«Если бы она знала Маргарет так же, как я», – подумал Перси.
– Твоё щедрое сердце заставляет меня обожать тебя еще больше, – сказал он вслух. – Но давай не будем тратить эти драгоценные часы на такие мрачные вопросы. – Он взглянул на незаконченный макет, который требовал дальнейшей доработки. – Я надеюсь ещё поработать до конца дня.
– Ох уж эти художники! – она рассмеялась, и этот веселый звук смахнул тень, которая ненадолго упала на их объятия. – Всегда одержимы своей работой. Если бы я не знала тебя лучше, я бы могла поклясться, что тебя больше интересуют мои модели, чем я сама.
– Ни в коем случае, – настаивал он. – Но, может быть, ты сможешь попозировать еще раз, совсем недолго? Я не совсем доволен тем, как я изобразил элегантный изгиб твоей шеи у плеча. – Он бросил умоляющий взгляд в ее сторону. – Сделаешь мне одолжение?
– Конечно, любовь моя, если ты настаиваешь.
Она повернула голову, чтобы взглянуть на своё миниатюрное отражение:
– Но могу я спросить, где будут выставлены мои изящные черты?
– В прекрасном саду, – сообщил он ей, – в поместье Уэйнов.
Глава 7
Конспиративной квартирой стал бывший пансионат в Нижнем Готэме, который перешёл в полное владение департамента полиции после того, как его предыдущий владелец признался в совершении бессчётного количества преступлений. Передав Клэр в руки Гордона и его людей, Бэтмен расположился на крыше здания.
Это был спокойный, тихий район, здесь в основном размещались разные небольшие магазинчики и предприятия, которые большей частью к вечеру были закрыты. В непосредственной близости от пансионата проходили железнодорожные пути, что делало это место малопривлекательным для туристов, предпринимателей и преступных группировок. Бэтмен надеялся, что Клэр будет здесь в безопасности, даже если её пропавшую соседку все ещё не нашли.
По словам Гордона, полицейские отправились на квартиру к Деннису Льютону, но дома никого не обнаружили. Адрес оставался под наблюдением, но в настоящее время местонахождение Льютона оставалось неизвестным. Возможно, парень Джоанны просто не мог выйти на связь, но всё же следовало рассматривать и более зловещие версии. Он мог как скрываться вместе с Джоанной, так и быть уже схваченным Когтем. Конечно, отсутствие тела давало определённую надежду, но останки, обугленные или нет, всё еще могли быть обнаружены.
– Звал?
Голос донесся сзади. Найтвинг присоединился к нему на крыше, возникнув будто из ниоткуда. Бэтмену уже доводилось видеть, как двигается его протеже, но тем не менее способность этого молодого человека так легко скользить, поражала.
«Я хорошо его тренировал».
Одежда молодого героя была менее нарядной, чем у его наставника. Он не носил плащ и капюшон, был одет в чёрный облегающий костюм, который очень подходил к его акробатическому стилю борьбы. Краснокрылый знак на груди заявлял об индивидуальности и одновременно приверженности Бэтмену, в то время как черная маска-очки осталась от костюма домино, который он когда-то носил как Робин. Теперь Чудо-мальчик вырос, вершит правосудие и ищет приключения сам по себе, но Дик Грейсон всегда рад протянуть руку помощи в нужный момент.
– Спасибо, что пришёл, – ответил Бэтмен, а затем вкратце рассказал Дику о том, что известно.
– Опять Совы, – сказал Найтвинг. – И новый Коготь?
Бэтмен кивнул:
– Боюсь, что так.
– Отлично, просто отлично. – Найтвинг нахмурился от новостей и провёл рукой в перчатке по своим чёрным взъерошенным волосам. – Я полагаю, мы всегда знали, что они вернутся.
– Очень похоже на то, что они никогда не уходили.
– Можно и так сказать.
У Дика Грейсона была своя печальная история, связанная с Судом и его наёмными убийцами. Они веками вербовали новых Когтей в цирках и праздничных шоу, разыскивая перспективных молодых акробатов, воздушных артистов и мастеров исчезновения. Они обучали их искусству убивать людей, а не развлекать публику, одновременно приобщая их к духу и традициям Суда – по сути им «промывали мозги», чтобы полностью перетянуть на свою сторону.
Уильям Кобб, прадед Найтвинга, был одним из таких убийц, и предполагалось, что Дик пойдёт по его стопам – пока преждевременная гибель его родителей не привела Дика в дом Брюса Уэйна, где он получил воспитание и таким образом оказался вне досягаемости Сов.
Если бы судьба сложилась иначе, сын Летающих Грейсонов вполне мог бы сам стать Когтем. Возможно, самым жестоким.
«Нам повезло, – подумал Бэтмен. – Лучше стать Робином, чем Совой»[4].
– Коготь уже приходил за Клэр Неско, – сказал он своему бывшему партнеру. – Я доверяю людям Гордона, но у Сов свои глаза и уши повсюду. Буду признателен, если ты будешь присматривать за ней, пока я ищу Джоанну Ли и выясняю, что здесь происходит. – Бэтмен вгляделся в ночную тьму, как будто в поисках ответа. – Суд не пошёл бы на такой шаг лишь для того, чтобы прикрыть скандал вековой давности.
– Пытки, убийства, похищения, поджоги, – Найтвинг загибал пальцы. – Уж слишком всего много.
– Да, – согласился Бэтмен. – Этому должна быть причина.
Он смотрел на спящий город, задаваясь вопросом, какие новые кошмары замышляются прямо сейчас, когда они беседуют. Как и летучие мыши, Совы более активны в тёмное время суток, и не пощадят своих жертв.
– Что насчет тебя? – спросил Найтвинг.
Бэтмен разглядывал свой город:
– А что насчет меня?
– Ты можешь притворяться, обманывая кого угодно, только не меня, – ответил молодой человек. – Тебя многое связывает с Совами. Куда тебя это привело?
Бэтмен хотел было отмахнуться от этого вопроса – и закончить разговор. Дело есть дело, и Коготь все еще на свободе. Разговор о его чувствах не поможет спасти Джоанну или помешать Суду завладеть тем, что они ищут – неважно, скольких жизней это будет стоить.
Однако, всё-таки это Дик. Он заслужил честный ответ.
– Сложно сказать, – ответил Тёмный рыцарь. – Не только эти новые атаки, но и тот факт, что они, кажется, имеют отношение к событиям вековой давности. Это говорит о том, что Готэм, возможно, всегда был городом Сов. Что если они настолько глубоко проникли в жизнь этого города, что их невозможно будет искоренить по-настоящему? Что если, несмотря на все наши усилия, будущее Готэма за ними?
Повисло молчание.
– Я предпочитаю думать, что мы сами делаем свое будущее. – Найтвинг хлопнул Бэтмена по плечу. – Ты сам научил меня этому. И запомни, ты не одинок в этой борьбе.
Это было правдой. Суд мог иметь своих сторонников, но были союзники и у Бэтмена.
И вместе они справятся.
Глава 8
Поместье Уэйнов, Готэм, 1918 г.Презентацию новейшей работы Перси Райта пышно отпраздновали в саду на территории поместья Уэйнов. Шампанское текло рекой, официанты в ливреях разносили изысканные закуски, угощая представителей высшего света Готэма, которые в этот весенний солнечный день вращались в обществе в своё удовольствие по такому исключительному поводу. Цветущие розовые кусты источали благоухающий аромат, как будто сама природа подвизалась создавать особое настроение. В беседке на большом газоне ансамбль наигрывал мелодию в стиле рэгтайма.
Стоя в одиночестве, Перси окинул взглядом безукоризненно ухоженный сад и рассудил, что это идеальное место для его новой скульптуры, которая находилась в центре мраморного фонтана, недавно установленного на основание. Вырезанная из натурального белого камня грациозная нимфа расслабленно возлежала у кромки воды, она опустила пальцы в воду, словно бороздя её струи, точёные ноги вытянуты навстречу ласковым солнечным лучам. Ее волосы заплетены, лицо выражает полное спокойствие и покой.
«Жаль, – подумал он, – что сама Лидия не может быть здесь, чтобы увидеть, как её красота венчает славу этого райского сада».
– Восхищаетесь своей работой, мистер Райт?
Подошел хозяин вечеринки, Алан Уэйн, держа по бокалу шампанского в руках. Продолжая дело, начатое ещё его отцом, этот известный архитектор считался создателем современного облика Готэма. Он был уже в годах, но отличался прекрасным здоровьем и бодростью духа. В выдающейся внешности этого мужчины с посеребренными сединой волосами, ухоженными усами и уверенной осанкой вполне угадывался тот самый молодой провидец, который задумал город из парящего камня и стали, с высокими подвесными мостами и небоскребами, сменивший Готэм с кирпичной и деревянной застройкой, в котором он родился.
Для Перси Уэйн был давним другом и покровителем, который сделал за эти годы многое, чтобы продвинуть его карьеру и репутацию.
Модное движение изящных искусств стремилось преобразить крупные города Америки, наполняя их украшениями в классическом стиле, тем самым соперничая с историческим величием Старого мира. Для выполнения таких задач нужны были должным образом подготовленные скульпторы, поэтому Перси оказался очень востребованным, не без помощи и покровительства влиятельных людей, таких как этот меценат.
– Просто ценю изысканную обстановку, – ответил Перси с улыбкой. – Я не мог желать лучшего пристанища для моей милой лежащей нимфы. Надеюсь, ваше семейство будет наслаждаться её видом многие века.
– В этом я совершенно уверен. – Алан протянул Перси бокал шампанского. – Так выпьем же, прежде чем эти ревнители благочестия не объявили его вне закона.
Перси принял напиток.
Он уже имел удовольствие выпить одну порцию, но посчитал, что ещё одна ему не повредит.
– Вы же не считаете, что запрет вступит в законную силу, правда?
– Кто знает? – пожал плечами Алан. – Я достаточно пожил на этом свете, и знаю, что почти все возможно. Потому что я ещё помню те времена, когда самое высокое здание в Готэме было всего пятнадцать этажей, а в парках пасли овец. А пока, – он поднял бокал, чтобы сказать тост, – за новый шедевр моего любимого художника. Она прекрасна, Перси. Одна из ваших лучших работ, без сомнения.
Перси присоединился к нему в тосте. Превосходного качества шампанское хорошо сочеталось с похвалой от его старого друга. Перси это было по вкусу.
– Вы очень добры, – сказал он. Обернувшись, Перси посмотрел на статую еще раз и улыбнулся, вспомнив, как она создавалась. – Я был… вдохновлён.
– Моими деньгами, – спросил Алан, – или моделью? – Вместе со своим приятелем он восхищённо рассматривал мраморную нимфу в её безмятежности. – Само очарование, безусловно. Будь я помоложе, и если бы меня меньше волновала моя репутация, я бы вас убил, чтобы выведать подробности.
– Вы представления не имеете, – ответил Перси. – Холодный мрамор может лишь приблизительно выразить возвышенные прелести оригинала. Она светится добротой, весь мир сияет от одного её присутствия… как натурщицы, само собой.
Внезапно он испугался, что слишком уж расчувствовался, и уже ругал шампанское, от которого он стал так смело рассуждать. Алкоголь слишком развязал ему язык, и возможно, он допустил вольность.
Перси с тревогой посмотрел на Алана и обнаружил, что старик пристально его разглядывает.
– Конечно. – Алан оглянулся вокруг, чтобы убедиться, что рядом нет лишних ушей, которые могли бы их подслушать. Затем он наклонился и понизил голос. – Послушайте умный совет, Перси, от человека, который знает толк в таких вещах. Не увлекайтесь этим пламенем, независимо от того, как она «сияет». Ваша жена – женщина властная, и, смею сказать, никому не даст перейти себе дорогу, а ведь вы цените свой покой.
Перси вынужден был признать, что это правда, но не хотел показать этого Алану. Показать, насколько это было для него важно.
У его жены были определённые связи и власть, которые всегда оставались тайной.
– О, боже! – сказал он вместо этого, притворяясь ошеломленной невинностью. – Надеюсь, я не произвел на вас неверного впечатления. Я говорил только о способностях моей натурщицы к позированию, а они действительно исключительные. Конечно, я ценю ваш мудрый и добрый совет, но уверяю вас, что мои отношения с этой молодой леди строго профессиональные. Она – всего лишь инструмент моей профессии, такой же, как моё долото или наждачная бумага. Я вижу в ней лишь рабочий материал, а не женщину, – заключил он.
А не слишком ли рьяно он протестовал?
– Ни слова больше. – Алан поднял руку, стараясь остановить возбуждённую речь Перси. – Это не мое дело. Забудьте всё, что я сказал. – Он смотрел на пустой бокал в его руке. – Похоже, мы оба восприняли это слишком двусмысленно.
Его открытый взгляд был устремлён вдаль, куда-то мимо Перси. На мудром лице промелькнуло огорчение.
– Скользкая тема, – пробормотал он и затем добавил: – Не обижайтесь.
Перси обернулся и увидел, что к ним направляется его жена. Это была красивая женщина, крепкая и статная, чьи благородные черты лица, по мнению Перси, слишком часто портило выражение, которое выдавало её суровую, непреклонную натуру. Шёлковое платье, привезённое из Парижа, подчёркивало ее фигуру, а её каштановые волосы были аккуратно уложены в стильный шиньон. Она уверенно шла по саду, ожидая, что другие гости расступятся у неё на пути, что они и делали.
Она привыкла получать то, что хочет.
– Вот ты где! – сказала она мужу. – Мне было интересно, куда же ты делся. – Она вежливо поприветствовала хозяина. – Прекрасная вечеринка, Алан. Я должна ещё раз поблагодарить вас за приглашение.
– Не за что, – ответил он. – Едва ли можно раскрыть искусство без художника… и его очаровательной лучшей половины, конечно. – Уэйн огляделся вокруг себя. – Теперь, если вы позволите, я должен переговорить с официантами, чтобы устроить ещё один раунд закусок. Обязанности хозяина за нас никто не выполнит, вам ли не знать. – Ловко откланявшись, он оставил Перси наедине с Маргарет.
Её вежливость как рукой сняло.
– Серьёзно, Перси, я так много прошу, когда хочу, чтобы мой муж не ускользал от меня при каждом удобном случае? Может быть, тебя стоит взять на поводок, просто чтобы держать при себе?
Перси знал, что она так бы и сделала, если бы думала, что ей это сойдет с рук.
– Извини меня, Маргарет, – ответил он. – Ты так хорошо проводила время с другими гостями, поэтому мне показалось, что ты будешь не против, если я отлучусь – на самом деле, я не ожидал, что ты вообще заметишь. Я просто хотел уйти от суеты в поисках вдохновения.
– Меня заботят приличия, – оборвала она его. – Муж должен сопровождать свою жену на общественных мероприятиях. Так принято. – Она кинула презрительный взгляд на скульптуру в фонтане. – Мне следовало знать, что я найду тебя здесь, плененного твоим собственным творением. Я уж подумала, что ты достаточно насмотрелся на эту мраморную колонну, пока столько дней корпел над ней в своей убогой маленькой студии.
Предостережение Алана эхом отозвалось в ушах Перси.
Следовало тщательно подбирать слова.
– Ты должна простить меня, дорогая, – ответил он. – Тщеславие художника.
– Которое ты уже достаточно сегодня потешил. – Она твёрдо взяла его за руку. – А сейчас Эллиоты до смерти хотят поболтать с тобой, так же как и Кобблпоты. Кстати говоря, последние пригласили нас на партию бриджа в четверг. Я сказала им, что мы будем, с превеликим удовольствием.
Перси внутренне застонал от перспективы очередного утомительного вечера за игрой в карты с друзьями Маргарет. Он будет тосковать по своей студии… и Лидии.
– А это обязательно? Можно это как-то отменить?
– В самом деле, Перси. – Она злобно посмотрела на него. – Ты можешь хотя бы притвориться общительным.
– Ты же знаешь, как я не выношу эту бессмысленную трату времени, – возразил он. – Оставаясь наедине с собой, я предпочитаю заниматься своей работой.
– И своей музой?
Он застыл, застигнутый этим подозрением врасплох.
– Я… я не совсем понимаю, о чём ты.
– О, пожалуйста, Перси, – ответила она. – Ты думаешь, я совсем дура? По крайней мере, сделай любезность, не выставляй меня в таком свете.
Она привела его к уединенной беседке. «Ловушка захлопнулась», – подумал он. Не было смысла что-либо отрицать.
– Я не знаю, что сказать, Маргарет.
– Тогда попридержи язык, прежде чем ляпнешь очередную глупость.
Остановившись вне поля зрения остальной толпы, она пригвоздила его к земле взглядом василиска:
– Позволь объяснить тебе кое-что. Изображать обиженную супругу я не намерена. Если у тебя есть нужда общаться со всякими развратными особами, – если она удовлетворяет твои животные потребности, чтобы твой разум впоследствии мог сосредоточиться на более важных задачах, то пожалуйста, не беспокойся на мой счёт. Я далека от того, чтобы встать между художником и его музой. – Её голос был холоднее льда, когда она выпустила его руку. – Но ради бога, Перси, сохраняй всё в тайне… и не оставляй меня одну на людях, чтобы сходить с ума по её прелестям. Я ожидаю, что ты, по крайней мере, будешь играть роль примерного мужа. У меня тоже есть гордость.
Обличённый, он попытался дать объяснение.
– Маргарет, ты должна понимать. У меня никогда не было привычки «водить дружбу» с моими натурщицами…
– Избавь меня от своих жалких оправданий, – ответила она. – Мне пошёл на пользу брак с художником, человеком хорошего происхождения. Союз наших семейств принес пользу нам обоим, даже если ты не сумел этого оценить.
Действительно, их брак был скорее договором, чем любовным союзом. Они хорошо подходили друг другу на бумаге, но не в жизни.
Он устало вздохнул.
– Что ты хочешь от меня, Маргарет?
– Именно сейчас? – спросила она. – Ты возьмёшь меня за руку, мы будем общаться с гостями, и ты будешь изо всех сил показывать, как ты счастлив проводить время со мной. А в четверг мы пойдём к Кобблпотам.
– Очень хорошо, моя дорогая. Как скажешь. – При данных обстоятельствах Перси посчитал, что легко отделался.
– Да, я настаиваю, – заявила она. – И не забудь, у нас запланировано еще более важное мероприятие в следующий понедельник.
Перси почувствовал, как по спине пробежал холодок.
– Если честно, – сказал он, – я думал о том, чтобы пропустить эту встречу. Я не уверен, что моё присутствие действительно необходимо.
– Не будь смешным, – холодно сказала она. – Суд Сов требует твоего присутствия.
Глава 9
Мелодии сегодня не выходило.
Бренча на гитаре возле рынка в центре города, Зик посмотрел на облачное серое небо, собирался дождь.
На площади в южной части рынка ещё гуляло много людей, но холодный, пасмурный день определенно не вдохновлял их посещать зрелища. Даже те, что вышли просто послоняться без определённой цели, казалось, не особенно горели желанием задержаться, чтобы слушать его музыку, не говоря уже о том, чтобы подкинуть денег.
Зик стоял на виду у всех у пьедестала большой мраморной статуи, изображающей изящную деву в античных одеждах, несущую рог изобилия, наполненный фруктами и хлебами. Обычно место это было довольно бойкое в смысле прибыли, но сегодня в перевёрнутой шляпе, лежащей у его ног, лежала только горсть шиллингов и какая-то мелочь. Когда о его щёку ударилась капля и начал накрапывать моросящий дождь, Зик решил, что сегодня не его день.
– Кто-нибудь, помогите! Я горю! – Обезумевший бездомный, шатаясь из стороны в сторону, бежал по площади, издавая дикие вопли. Человек в мятой, изношенной одежде отчаянно рвался вперёд, а встревоженные покупатели и пешеходы спешили убраться с дороги. Он хрипло и бессвязно что-то выкрикивал.
– О господи, я же горю! Голова горит!
Первым побуждением Зика было закатить глаза. Он далеко не первый раз видел, как очередной псих отчаянно отвлекает на себя внимание публики. Как раз на днях сумасшедший проповедник конца света кричал какую-то чушь в течение нескольких часов, в то время как измученные горожане тщательно старались его не замечать. Будет день – будет новый сумасшедший.
– Пожалуйста, кто-нибудь, пожалуйста!
«Погодите-ка», – встревожено подумал Зик. Присмотревшись, молодой музыкант увидел, что бездомный незнакомец совсем плох. Налитые кровью глаза вылезли из глазниц. Сизое лицо налилось кровью и лоснится от пота. Несмотря на промозглый осенний воздух, человек потел, как будто на улице температура зашкаливала. Губы его потрескались. Он шатался на ходу.