Наследники Че Гевары

Венесуэла. Почему мы ее не знаем

Итак – Боливарианская Венесуэла. Страна, которая ставит под вопрос имперское всемогущество США, вызывая в памяти народов старую историю Давида и Голиафа. Страна, которая неприятна Путину – поскольку венесуэльский пример может пробудить в людях России законное желание взять в свои руки нефтяные богатства своей Родины.

Всевозможные официозные левые на дух не переносят Чавеса – их гложет смертельная зависть к человеку, который реализует на практике то, о чем они болтают в парламентах и на тусовках. Корпорации и монополии, взявшие в заложники эту планету, испытывают к Чавесу ненависть, которая льется на мир из всех пяти контрреволюционных телеканалов Венесуэлы, демократично не тронутых мнимым «тираном». Тщетно – народ этой страны больше верит тому, что пишут на стенах люди, обученные грамоте в рамках всеобщего ликбеза. Там, среди пестрых граффити, можно найти полное собрание боливарианской мудрости, воплощенной в четырех принципах:

«Чавес не уйдет!»

«Прошлое не вернется!»

«Нефть служит народу!»

«Если Чавеса убьют, он воскреснет миллионами».

Все остальное – портреты Гевары, Боливара, Тупака Амару, Ленина и Сапаты. Логотипы движений легализованных городских партизан. Перечень социальных, медицинских, культурных, молодежных, жилищных и прочих программ, выполнение которых гарантируют эти четыре принципиальных пункта. Еще один, пятый, распространяет их далеко за границы Венесуэлы. «Шпага Боливара несет свободу Америке!» – не только Латинской, ведь условием ее освобождения могут стать только фундаментальные изменения на северной половине Нового Света. Именно это освобождение великодушно обещает Империи президент Чавес – хотя он вовсе не собирается нести его на крыльях ракет, тем методом, которым «освобождают» мир всемогущие, но, вместе с тем, беспомощные перед ним враги.

Чавес. Редкое сочетание качеств Ахилла и Одиссея, Дон Кихота и Санчо Пансы, Уленшпигеля и Ламме Гудзака. Роль этого невозможного, сильного, расчетливого, обаятельного человека огромна – перед вами воплощенный субъективный фактор наших дней. Но разговор о культе личности, пожалуй, нигде не был бы столь неуместным, как в Боливарианской Венесуэле, пропитанной образом команданте Уго. Именно он принял конституцию, позволившую вовлечь в управление страной массы людей, которых ранее не пускали даже за порог гетто. И больше того – сумел добиться, чтобы она начала воплощаться в жизнь. Бескорыстная популярность Чавеса основана не на страхе – на освобождении от страхов. Это без преувеличения великое освобождение – от боязни умереть с голоду или скончаться без элементарной врачебной помощи, от беспокойства за безнадежное будущее своих детей. Всего семь лет назад перед молодежью стоял один социальный выбор – пополнить ряды наркоторговцев или же рядовых потребителей наркотиков. Неолиберализм не оставлял им иного выбора. Подростки в красных волонтерских майках, которые ныне поступают в Боливарианский университет (конфискованный офис нефтяной компании), должны были умереть от героина или от пуль бандитов. Либо же – сами травить и убивать своих сверстников.

Кошмары ушли. Остался лишь страх перед их возвращением. Желание, чтобы оно стало окончательно невозможным. Лубочные портреты Чавеса можно видеть в лесных ранчос и в «ласточкиных гнездах» барриос – рядом с распятием и Мадонной. Они висят там не потому, что в дом могут вороваться вооруженные люди. А потому, что отныне в эти дома заходят врачи, которых раньше не видели в этих местах. Это отношение трудно понять в нашем мире рейтингов и пиартехнологий.

Нет, это еще далеко не социализм. Это «действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние» – старые слова о новом, которые, в большей степени не подходят сегодня ни к одной другой стране мира. Время революции: когда слепой крестьянин смотрит на мир после бесплатной операции по удалению катаракты. Когда темнокожий рабочий на уроке ликбеза по слогам читает «Дон Кихота», изданного и розданного многомиллионным тиражом. Когда большая семья с шумом переселяется из родового тараканьего барака в простой новый дом с чудом канализации. Когда достоинство заменяет собой стоимость, а дети познают мир, изменяя его – начиная со своего квартала.

Все это важно, и все это ничего не стоит в наших беспомощных словах. Как выразить образы и ощущения? Утренний запах кофе, который варят строители жилищного кооператива в Сьюдад-Миранда. Женские руки кофейного цвета, передающие тебе горячую чашку. Читающие хип-хоп солдаты, индейская девушка, которая просит потрогать невиданные ею белые волосы. Моменты истины, неуловимые, как крохотные колибри Венесуэлы. Яркие, как крылья бабочки-«монарха», которую здесь зовут «эсперанса» – надежда. И такие же хрупкие – ведь над Венесуэлой продолжает витать угроза военных путчей. Нам суждено еще увидеть немало попыток убить этот новый мир.

Все же постсоветские страны должны получить знание о Стране Боливара, выраженное в личностных впечатлениях и статистических данных – получить опыт боливарианской революции. Она может и должна стать экспортным продуктом для потребления во всех концах угнетенного мира, не менее важным и желанным, чем нефть этой страны. Давайте отнесемся к этому серьезно, и, вместе с тем, с присущим Карибам юмором. Чтобы понять эту страну, от нас требуется только одно – человечность.

Прибытие

Первый вид на Каракас открывается через полчаса езды от аэропорта Майкетия, посадочная полоса которого упирается прямо в Карибское море. Блокпост военной полиции, два тоннеля сквозь горный массив Авила, и за одним из поворотов впереди возникает столица Венесуэлы. Тысячи маленьких домов. Разноцветный улей, скопище птичьих гнезд, налепленных прямо друг на друга. Они занимают все окрестные горы и по-настоящему поражают своим количеством и своим видом. Все мы видели гетто, но никто из нас еще не встречал ничего подобного.

«Незабываемая и волнующая панорама», – писал в 1787 году Франсиско де Миранда, подъезжая к городу Киеву, такому далекому от его родного Каракаса. Будущий генерал революционной Франции и генералиссимус независимой Венесуэлы, предтеча Освободителя Боливара, жизнелюб и атеист, он долго жил на подворье Печерской Лавры. Хвалил архитектуру киевских церквей и персонал публичных домов, иронизировал над повадками имперской знати, которая собралась в Киеве при дворе царицы Екатерины, накануне поездки к фальшивому благополучию «потемкинских деревень». Его русский дневник, популяризированный Григулевичем, – первая историческая ниточка, соединившая между собой революционную Венесуэлу с Россией и Украиной. Связь, которая не оборвалась и сегодня.

Здесь нет «потемкинских деревень». Боливарианский Каракас не скрывает своих социальных язв. Не только потому, что их, в общем-то, нельзя скрыть – десятилетия неолиберальной практики превратили столицу в тот самый «город контрастов», где криминальные районы бедняков со всех сторон обступают охраняемые кондоминиумы нефтяной буржуазии. Нигде в мире социальная сегрегация не достигала такой степени, помноженной на скученность населения пятимиллионного мегаполиса, зажатого в горной долине размером 15 на 30 километров. Однако сегодня социальные проблемы впервые находят свое решение, наряду с общим преобразованием страны, которую все чаще и все с меньшим сомнением называют социалистической. Так говорят о ней и друзья, и враги, но главное – так говорят о Венесуэле сами ее граждане. Число этих людей постоянно растет, и мы не будем вычислять проценты социализма в Венесуэле. Налицо боливарианское движение, налицо его конечная цель – «построение коллективистского общества», «социализма XXI века», как говорит об этом сам Чавес. Боливарианскому проекту нужны союзники, а не умники, поучающие со стороны.

Впрочем, на тот момент нам было не до обобщений. Западный Каракас, сплошное гетто, сердце чавистского движения, встречал нас рекламой всемирного фестиваля молодежи и студентов – большие граффити с Мирандой, Боливаром и Че Геварой. Десятки фестивальных плакатов по обе стороны дороги на Каракас. Нашему боливарианскому «форду», старому автобусу с четками и обязательным портретом Чавеса на зеркале заднего вида, сигналили проезжающие машины, а их пассажиры махали руками, по пояс высовываясь из окна. До нас впервые донеслось: «Uh, ah! Chavez no se va!»

«Чавес не уйдет!» Самая популярная политическая речевка в Каракасе со времен инициированного и проигранного оппозицией референдума. Краткое содержание политической программы сторонников действующего президента.

Об этом же говорили рисунки на стенах домов. «Чавес не ушел!». «Чавес – до двадцать первого года!». «Они не вернутся!» (о лидерах буржуазной клики, не оставляющих попыток вернуть себе утраченную власть). «Нефть и Чавес служат народу!». «Безграмотность и болезни уйдут!». «Социализм-XXI рождается здесь». Десятки граффити призывают поддержать Движение за Пятую Республику – партию Чавеса, Партию коммунистов Венесуэлы, социалистов и других союзников боливарианского правительства. То и дело мелькает черно-красная символика бригад «Тупамарос». Нигде еще мы не видели столько политического граффити, а сейчас, по словам наших спутников, его было особенно много. Оставалось два дня до муниципальных выборов, и пролетарский Западный Каракас открыто заявлял поддержку своему президенту.

Близость выборов обостряла политическую обстановку. По прибытию в Венесуэлу мы получили вооруженное сопровождение и множество рекомендаций от властей – относительно уличной преступности и скрытых противников боливарианского режима, которые могли бы навредить участникам фестиваля. Они уже пробовали сорвать этот «мировой форум кастро-коммунизма». 24 июня неизвестные застрелили в городе трех студентов – в знак того, что правительство не в состоянии обеспечить безопасность своих гостей. В это же время усилились обычные слухи о покушении на Чавеса – он якобы именно поэтому отменил парад в честь годовщины битвы при Карабобо, – и жители Каракаса начали было стекаться к президентскому дворцу Мирафлорес. Последняя акция оппозиции прошла позавчера – 3 августа. Она призывала к бойкоту «недемократичных выборов», – но мотоциклетчики-чависты из «Тупамаро» успешно закидали митинг дымовыми шашками. Оппозиция не так сильна, как раньше, однако в городе много вооруженных солдат – шестнадцатилетние призывники и двадцатилетние офицеры, самая надежная опора президента, как думают очень многие.

Воздух пахнет дешевым бензином, 150 боливаров (4 цента) за литр, и горелым мусором (враждебный Чавесу алькальд одного из муниципалитетов саботирует его утилизацию). В воздухе – рев огромного стада мотоциклов и машин (от старых «кадиллаков» гангстерской эпохи до новеньких внедорожников, жрущих дармовое топливо), поп-хит «Газолина», свистки активистов, бой барабанов, политические речевки. В воздухе – нестабильность, дыхание больших перемен, которые пришли сюда шесть лет назад. То, что можно определить словами «боливарианская революция». Наступают быстрые тропические сумерки, и десятки тысячи огоньков барриос на склонах гор превращают Каракас в рождественскую елку. Мы переполнены впечатлениями, оглушены этим удивительным, грязным, но таким ярким городом, его особой урбанистической красотой. В нем столько бедности и столько энергии, устремленной на развитие и борьбу. Бедняки-рабочие поднимаются к своим домикам, пьют пиво, перекидываются словами. На многих из них заметны цвета сторонников Чавеса – темно-красные, с оттенком густой человеческой крови. Толпы детей гоняют мячи и просто стоят у бетонных стен. Впервые за много поколений у них появился шанс на другое будущее, и можно надеяться, что они понимают это сами.

Всего десять часов назад мы спали на полу терминала аэропорта Шарля де Голля, вместе с арабами, африканцами и украинскими гастарбайтерами, а французские ажаны, которые дважды эвакуировали терминал из-за подозрительных пакетов на полу, катали друг друга в тележках из супермаркета и одевали друг другу на голову полиэтиленовые кульки. Всего десять часов, и после сумасшедшего, фальшивого металло-пластикового мира № 1, нас встречал юный город Сьюдад-Миранда (еще один привет от странника-революционера). Кварталы социального жилищного строительства в аграрной зоне Венесуэлы. Автомобили под красно-черными флагами «Тупамаро» носятся по улицам с речевками и свистками. На въезде – военный блокпост и местная миссия кубино-венесуэльской медицинской программы «Баррио адентро» («Гетто изнутри»). Фонари освещают рисунки и плакаты – те же, что и в Каракасе. Возле предназначенных под наше жилье домов стоят посты вооруженных солдат – подростки и девушки, в камуфляже, со штурмовыми винтовками. Вместе с волонтерами они помогают нам заселяться в пустые комнаты с двухэтажными железными койками. Мы знакомимся, и волонтеры – активисты чавистского движения, совсем молодые ребята, тут уже принимаются учить нас речевкам. Непосредственность, энергия и уровень политического развития этих жителей Миранды поражают. Стихами они рассказывают нам о работе местного комитета, координирующего действия боливарианских сил:

Бой барабанов, скандирование, сальса, рассказы о борьбе с контрреволюцией, о социальных программах, в которых участвуют местные жители – бывшие безработные, а сейчас – сотрудники социальных служб. Среди волонтеров – местный учитель английской школы со своими лучшими учениками. Он освоил эту профессию три года назад, а до этого был разносчиком, и едва ли мог грамотно писать даже по-испански.

К нам подъезжает полицейский джип. Здоровенные ребята в бронежилетах расспрашивают про Украину – про футбол, боевые искусства и про то, близка ли народу наша полиция. Здесь, в штате Миранда, который они берутся сейчас представлять, полиция только с народом – заверяют они нас. Потому, что так хочет президент Чавес, который впервые начал по-настоящему бороться с преступниками – не только с уличными воришками из трущоб, но и с боссами нефтяной мафии в небоскребах Каракаса. Потому, что сами они пришли в полицию в рамках кампании увеличения числа рабочих мест, одной из первых социальных реформ Чавеса. Чтобы доказать это, полицейские сажают нас за решетку своего джипа и возят по ночному городу, в котором светло от огней, а народ танцует прямо на улицах. Какие-то люди подбегают знакомиться, не зная ни слова по-английски, вокруг вьются смуглые дети – сегодня в стране самый высокий уровень рождаемости на континенте. Дискотека, и даже на ней – чавистские песни, все те же возгласы с поднятыми вверх кулаками. Uh, ah! Chavez no se va!

Да, все это уже не уйдет. Одного человека всегда можно убрать с дороги, но чтобы остановить революцию, гусанос придется иметь дело с каждым из этих простых людей. У них не хватит на это ни бомб, ни долларов.

Крестьяне и реформа. Социальные дома. Солдаты Чавеса. В гостях у «Тупамарос»

Поход к ранчос венесуэльских крестьян был устроен нами самостоятельно. Никто не может обвинить боливарианскую власть в показухе. Мы поднялись на холмы, в тропические заросли из детской мечты мальчишек наших широт, с банановыми плантациями, попугаями, колибри и большими бабочками. Венесуэлки-подростки, волонтеры Ванесса и Анхелика, деликатно увязались сопровождать нас в этот аграрный район – рураль, где на склонах разбросаны крестьянские ранчос, а люди с мачете рубят маис и маниоку. Сейчас они собрались на праздник в маленькой долине, у старика с бронзовым лицом и каменными чертами индейца. Нас угощают маисовой кашей, поят холодным пивом, задаривают початками кукурузы и маниокой. Приглашают посетить свои маленькие хижины вверху. Время, кажется, остановилось в этих деревянных крестьянских домах, среди глуши предгорий – это особенно видно в обстановке хижин и предметах быта. Здесь живут так же, как сто и двести лет назад, и все странно напоминает деревянные постройки в сибирской тайге – хотя вокруг растут не лиственницы, а патайя.

Встречаются и недавно построенные хижины. Правительство Чавеса окончательно похоронило господство латифундистов. Оно наделило крестьян землей не только на бумаге, но и на практике. У землевладельцев отобраны простаивающие без обработки земли – три миллиона гектаров. Сегодня трудно представить, что в 1998 году 5 процентов латифундистов владели 42 процентами обрабатываемой земли, и не допускали развития целых территорий, в надежде отыскать на них нефть. Сама эта местность в районе Чарайаве – часть бывшего креольского имения, в котором до недавнего времени хозяйничали потомки аристократов. Теперь жители аграрных областей и все желающие получают участки под беспроцентный кредит, выплачивая его через три года, по мере того, как земля начинает давать прибыль. Эти средства, в свою очередь, идут на кредитование новых участников программы. Аграрная реформа завоевала Чавесу популярность среди крестьян – и не только венесуэльцев. Мы встретили индейские семейства из Эквадора – они также приехали сюда в поисках доступных участков. Землю получили и горожане-каракеньос из бедных кварталов, которые кормятся за счет своих огородов (совсем как наша беднота с ее картофельными плантациями).

После нескольких походов в рураль экзотика перестает лезть в глаза, и теперь мы видим за ней тяжелый ручной труд во влажной и жаркой местности. Он не изменился с доколумбовых времен – как не изменилась эта маисовая каша. Крестьяне ждут большего. Получив землю, они желают получить технику и ожидают ее от правительства Чавеса, которое пока вынуждено покупать не трактора, а танки и автоматы. Последние, впрочем, наверняка окажутся в крестьянских руках, если кто-то попробует отнять у крестьян их Чавеса и их землю. В свое время здесь действовали партизаны, а войска прежних режимов с опаской ходили по этим буйно заросшим тропам. На дороге из Миранды в Каракас большая надпись: «Эта долина – территория боливарианской революции. До конца». Очень важно, чтобы правительство на деле покончило с вековым прошлым рураля.

Внизу, в Миранде, строят новые дома – достаточно благоустроенные, с простой, но интересной архитектурной конструкцией. Массовое и быстрое, местами некачественное строительство. Кто-то может увидеть в нем тропический аналог «хрущевок», но в стране барриос и ранчос это жилье для народа представляет собой значительный шаг вперед. Мы идем в один из крайних домов – на звуки песен и барабанов. Фиеста. На открытой лестнице собрались жители этого здания, работники продовольственного кооператива, убежденные чависты. Их переселили сюда из трущобных барриос, и новые дома кажутся им прекрасным жильем. Такие же люди поселятся в наших комнатах после конца фестиваля. Квартиры предоставлены в долгосрочный беспроцентный кредит, и распределяются общиной-кооперативом. Нередко здесь селят по производственному принципу. В Новой Миранде есть дома полицейских, кооператоров, социальных работников и работников коммунальных служб, солдатские дома. На углу улиц стоят плакаты программы жилищного строительства: «El Gobierno Bolivariano… Avanza» «Боливарианское правительство идет вперед». За три последних года, в рамках «плана Боливар» (строительство и ремонт социального жилья), программ «Вивьенда», «Ависпа» и «Ревиба», в стране построено пять таких городов, а сейчас начинает строиться новый – будущая столица Республики, Сьюдад-Либертад. Направленная по новому, общественному руслу нефть, вместе с энтузиазмом людей, начали менять лицо провинции, еще живущей жизнью, описанной у Маркеса и Льосы. Все это ощутимо изменило сознание обитателей новых домов. Басило Родригес из кооператива «Ана», активист Партии коммунистов Венесуэлы, рассказывает: боливарианское правительство делает ставку на развитие коллективной собственности, поощрение коллективного труда – то, что он сам называет «коммунизацией» общества. Рабочие и крестьяне Миранды очень горды тем, сколько людей во всем мире с вниманием и сочувствием смотрят на них сегодня.

Неподалеку – один из армейских блокпостов. В Сьюдад-Миранде, как и во всей стране, очень много солдат. Как правило, совсем молодых. Возраст армейского призыва в профессиональные войска – от 16 до 22 лет. В своей массе это темнокожие выходцы из барриос и сельских провинций. Служба в армии – первая ступень социальной лестницы, которую открыл для них режим Чавеса. Они не только охраняют страну от ее внешних и внутренних врагов. Они участвуют в хозяйственных работах, учатся грамоте, приобретают профессии, строят жилье для самих себя и своих товарищей. Солдаты в новых комбинезонах цвета темного хаки неотделимы от своего народа. Они мелькают везде, участвуют в уличных собраниях и уличных вечеринках – и как вооруженная охрана, и как активные, сознательные граждане. И весьма дорожат своей особой ролью в жизни нынешней Венесуэлы. Во время восстания 1992 года за Чавесом пошли десять батальонов. Сегодня за ним вся армия Венесуэлы, кроме сотни генералов и адмиралов, вычищенных после неудавшейся попытки «чилийского сценария».

Мы общаемся с молодыми лейтенантами-теньентес, среди которых одна девушка-офицер, и их командиром, капитаном гвардии. Все они вооружены штурмовыми винтовками бельгийского производства (обижаются, когда мы приняли это оружие за американское), все отлично экипированы, держатся уверенно, с достоинством, и даже этим очень непохожи на украинских и российских военнослужащих. Все – открытые сторонники президента Чавеса и цитируют боливарианскую конституцию 2000 года. Подчеркивают, что она предусматривает широкое участие населения в управлении страной. Солдаты верят в Боливарианскую революцию, верят в социальные реформы и очень довольны, что им приходится защищать образовательные и медицинские программы, а не трон кучки олигархов, как это делают их коллеги в большинстве стран. Кроме того, им хорошо платят, их уважают друзья и боятся враги – и это также вызывает у солдат немалое удовлетворение. Им очень нравятся фестиваль и его гости. Общение между нами завязалось уже в первые часы приезда в Миранду, разговорами о перевороте 2002 года. Даже самые молодые ребята в камуфляже подчеркивали роль армейских масс в его ликвидации. Впрочем, армии приходится вступать в бой и сегодня. Против сил, которые не прекращают атаковать ее в подконтрольных буржуазии СМИ, а по ночам стреляют в солдат из-за угла. Этим камуфлированным мальчикам приходится иметь дело с опытными военно-политическими диверсантами империализма. Накануне в Венесуэлу проникли пять сотен профессиональных агентов, подготовленных колумбийским филиалом ЦРУ. Надо надеяться, что солдаты Чавеса возьмут над ними верх.

Наш друг Кармело Гарсиа везет нас к «Тупамаро». Еще днем мы общались с представителями этого полувоенного движения из числа волонтеров фестиваля. Вечером на агитационном посту городских партизан, под флагом республики и красно-черным, с вписанной в звезду буквой «Т», знаменем, сидит с десяток молодых людей. Это они разъезжали по городу на машинах. Их командир, Хосе Луис Почано носит звание полковника – «коронеля», пользуется бесспорным авторитетом у своих людей и имеет хорошо поставленный голос политического оратора. Он руководит всеми тупамарос в этом районе штата Миранда. Мы берем интервью, в котором Хосе подробно рассказывает об истории движения, зародившегося в знаменитом баррио «23 января» в Каракасе. Жители бедных районов – сторонники Чавеса, начали объединяться в отряды для силового отпора контрреволюции. Многие из них опирались на опыт подпольной борьбы против либеральных режимов, выплеснувшейся в кровавом восстании «Caracazo» 27 февраля 1989 года и выступлении чавистов 4 февраля 1992-го. Именно поэтому они с гордостью называют себя «городскими партизанами». Их деятельность включает в себя организацию массовых уличных акций, борьбу с провокаторами, саботажниками, правыми алькальдами, «золотой молодежью» богатых кварталов (Хосе Луис зовет их одним словом: «фашисты»), разъяснительную политическую работу среди масс, борьбу с наркобизнесом, которая включает в себя ликвидацию кокаиновых дельцов – чем особенно славятся тупамарос. Здороваясь и прощаясь, они по-рэпперски бьют кулаком о кулак, произнося слово «Фуэрса!» – сила.

По словам Почано, численность и влияние «Тупамаро» постоянно растет, и в настоящее время они имеют не меньше миллиона сторонников, при четкой организационной структуре движения. В это можно поверить, учитывая количество граффити и листовок красно-черных партизан, а также, множество разговоров об этих людях. Это массовое присутствие подкупает. Наши знакомые в Каракасе подтверждают, что в последнее время движение распространилось по всей стране, и добилось неплохого результата на муниципальных выборах. Как заявляют нам тупамарос, они исповедуют идеологию «революционного социализма», ведут борьбу с империалистическим влиянием за народную власть на всем континенте, изобличают коррумпированных чиновников, к чему также призывает Чавес. На вопрос об их отношении к национальной буржуазии, полковник Почано ответил: mierda! Он не понимает, как можно поддерживать своих врагов.