Тайна Белого Камня

– Пришло время разбудить в тебе остальную силу, дорогая.

Но Эльза не услышала Тильду. Она восхищалась голубыми крышами, блестевшими на ярком солнце. В этом новом для ее сознания мире день был в самом разгаре. Вдалеке высился холм, а рядом текла река с белой водой! Эльза удивилась. Да, вода была белой, и ей вдруг показалось, что она ощутила вкус молока, хотя не пила совсем.

– Тильда! – крикнула дочка правителя. Но Тильда жестом попросила не отвлекаться.

– Время на исходе.

На цветущей поляне она велела приземлиться, и Эльза ощутила под ногами землю. Теплую. Там росла сочная трава, лежал песок и мерцали на солнце цветные камешки. В ряд высились одноэтажные домики с голубыми крышами. И каждую постройку окружал собственный сад. С отяжелевших от непосильной ноши веток падали спелые фрукты и орехи в почерневших скорлупках. Мальчик в белом костюме потянул руку, чтобы сорвать еще зеленое яблоко, но его мама в таком же платье, как у Тильды, но без голубой оборки, поманила его к себе и усадила сына на скамейку.

– Идем, – велела Тильда.

Эльза покорно шла за наставницей. Она удивлялась всему – чистому небу, знойному дню, чудным птицам в малиновом кустарнике. Птицы эти, с пышными хвостами и острыми клювами, тянули слезливую песню. И от хмельных звуков стало клонить в сон. Ноги у Эльзы подкосились, она повалилась на жухлую траву. Пение освободило от забот, тревог и переживаний…

– Эльза!

Требовательный голос Тильды заставил очнуться. Эльза открыла глаза и выпрямилась. На поляне уже были не только мать с мальчиком… Мужчины, женщины, дети. И все в белых одеждах. Казалось, их глаза излучают свет. Особенно у детей. Взгляды гостей в танцевальном зале были другими – тяжелыми и сумрачными. И вино у каждого выливалось из кубка на каменные плиты кровавой рекой.

Эльза узнала Белый Камень, а рядом стоял седой человек в конусообразной шляпе.

– Браво, дочь! – поздравил он Тильду.

Тильда не ответила. Она подвела Эльзу к Камню, схватила её за руку и приложила ладонь к отпечатку. Странная боль вновь пронзила Эльзу. Она вспомнила, как то же самое проделывали с ней во сне. Только сейчас не было огненных символов, и сила не обжигала изнутри.

– Говори что-нибудь! – шепнула Тильда на ухо.

Седой в шляпе аплодировал:

– Браво!

Эльза сказала:

– Здравствуйте.

Люди у ограды не реагировали. Они смотрели, как Тильда сдавливает запястье девочки.

– Прекрати! – вещал Седой.

Но Тильда не слушала старика. Она прочла странный текст, и поляну вдруг залил столь яркий свет, что затмил своей красотой солнечный и люди в белых одеждах прикрыли глаза. Эльза ощутила тепло, исходящее от Камня. По телу растекалась сила, энергия, мощь. Свечение резко пропало, и Эльза, обессиленная и усталая, повалилась Тильде на руки. В толпе загундосили, загоготали. Седой призывал не верить его дочери.

– Если бы я только мог!

Но Эльза отчетливо слышала голоса:

– Камень открылся…

Потом она потеряла сознание. Очнулась девочка уже в кровати, затянутой кружевным пологом. Тильда сидела на кособоком стуле с низкой спинкой и смачивала белые лоскутки ткани в жестяной чаше с позолоченными ручками. Маленькое окно в белой стене впускало в эту комнату дневной свет.

– Где я? Мне нужно к отцу, – она оттолкнула наставницу.

– Остановись, девочка! Ты не представляешь, на что способна в нашем саду! – забеспокоилась женщина. – Правда, сейчас ты не смогла… Я отвлекла их всех! Но они поверили. Лежи. Что-то пошло не так… Понять бы что… Видимо, только во сне… Да. Точно.

– Папа… он волнуется… Отпустите меня!

– Нет, – Тильда покачала головой. – Белым Камнем тебе дарована необыкновенная сила. Ты можешь летать и проходить сквозь пространства, ты можешь заглянуть в будущее или прошлое, ты можешь подчинять своей воле любые предметы, в том числе и человека. Ты можешь исцелять обездоленных и внушать им веру… Только давай попробуем еще разок? Только теперь уже во сне?

– Кто вы? – спросила Эльза. Тильда поправила подушку у нее за спиной и кликнула кого-то. Девушка в светлой тунике вышла из темного угла, забрала чашу с водой и вдруг шепнула Тильде на ухо пару слов. У подошедшей были рыжие волосы, которые выбивались из-под остроконечной шапки желтого цвета.

– Пусть войдет, – приказала Тильда.

Девушка удалилась, а в комнату вошел Седой. Конусообразная шляпа слетела с головы и опустилась на подоконник. Эльза приподнялась на подушках. Странное ощущение не покидало её и не давало ясно мыслить.

– Кто вы? – еще раз спросила она.

– Ты можешь узнать сама, – ответила Тильда. – Попробуй загляни мне в глаза.

Головная боль усилилась. Она приложила руки к вискам и помассировала их.

Юная Тильда кружилась в танце на поляне в лесу. Очарованный музыкой мужчина шел на звуки серебряной флейты…

Вдруг сознание посетила другая картинка. Эльза увидела себя. Она сбежала от леди Эдмон и Ильзы. Няня и служанка спорили, куда прыгнет белка – в дупло или на полянку, и не заметили, что дочка правителя уходит в лес все дальше и дальше.

Солнце ярко светило в тот день. Голоса Ильзы и леди Эдмон сначала отдавались глухим эхом, а потом и вовсе замолкли. Эльза бежала по тропинке. И вдруг замерла у рваной сетки, служившей забором ветхому дому на песчаном берегу. Стены были деревянными, кривыми, вросшими в черную землю. Крыша местами прохудилась – чернобровый подросток сидел на козырьке и размахивал молотком. С лица его капал пот. Девочка в платье с грязноватым передником бегала по двору и пыталась стащить белый сыр из миски. Отец жарил рыбу. Эльза старалась не дышать – запах дыма сводил с ума, но в то же время и манил. Люди сначала не замечали ее и продолжали работать. Старик управлялся с рыбой, женщина в чепце подобрала юбку и стукнула дочь по ладошке – девочке удалось припрятать в карман немного сыра. Подросток на крыше заканчивал забивать гвоздь.

– Ржавый, – только и сказал он.

Эльза скорчилась от смеха. Самоцветы в ободке засверкали в лучах солнца. Люди увидели ее. Волна страха и недоверия накрыла этот песчаный двор. Мать едва не уронила глиняный горшок, сын передумал спускаться с крыши по приставной лестнице, девочка бросилась в кусты, вытащила оттуда медведя с оторванным ухом и прижала к груди. Эльзе приглянулся его клетчатый воротник, и она захотела себе эту игрушку. Вытянула пальчик, топнула ногой в дорогом башмаке. Камни в диадеме засверкали еще ярче. Папа всегда понимал, что она хочет игрушку, и приносил… Но люди за дырявым забором от дел не отвлеклись. Отец семейства почему-то махнул рукой и решил идти дожаривать оставшуюся рыбу.

– Сейчас уйдет, – успокоил он жену.

Вдруг Эльза услышала тяжелые шаги и топот копыт. Властный голос леди Эдмон застрял среди веток. Она отчитывала Ильзу:

– Это ты, мерзавка, упустила Ее милость!

Ильза, как всегда, молчала. От нее и слова никогда не дождешься – ни ласкового, ни грубого. Она умела только приносить воду и одевать, а также играть, когда требовалось. Эльза прозвала ее своей тенью, потому что она и правда походила на серую тень, которая иногда просачивалась во все щели, но почему-то не успевала воплощаться в реальности – Ильзу просто никто не успевал замечать.

– Ваша милость! – воскликнула леди Эдмон.

Отец семейства, заметив серебряные плащи, согнал жену и детей к деревянной крыше полуразрушенного навеса. Леди Эдмон вылезла из носилок и опустилась на колени.

– Медведь, – громко сказала Эльза.

– Медведь?

– Я хочу медведя!

– Он же…

Дочка рыбака уронила игрушку на траву. Ильза увидела оторванное ухо и грязную куртку мишки. Сын-подросток хотел вырваться, но рыбак шепнул:

– Тише!

– Медведь! – повторила Эльза и отправилась к Ильзе.

– Зачем вам медведь? – Ильза подала голос и получила подзатыльник от леди Эдмон.

– Принесите Ее милости медведя, – приказала старшая нянька гвардейцу.

Стражник разрубил и без того дырявую сетку, зашел в песчаный двор и подцепил кончиком шпаги столь желанную игрушку.

Дочка рыбака всхлипнула. Её грязноватые губы задрожали. Подросток не терял надежды вырваться из объятий отца. Женщина отвернулась… Рыбак крепче обнял свою семью и облегченно выдохнул, когда разряженная процессия скрылась в лесу.

Тогда брат девочки подбежал к сетке, теперь валявшейся на земле среди травы, камней и песка. Эльза покачивалась в носилках леди Эдмон, гладила медведя и отчетливо слышала суровый голос сына рыбака:

– Ведьма!..

Эльза очнулась. Тильда по-прежнему сидела возле нее на стуле. Как папа. В том, другом мире. Эльза вдруг засомневалась: что есть настоящее для нее? Улыбка Тильды и голубая лента? Или заботливый голос отца и отобранный у дочки рыбака медведь?

Седой был у окна. Он сложил руки за спиной и зачем-то глядел на безоблачное небо.

Тильда прикоснулась к Эльзе. Девочка увидела себя в саду. Папа учил ее кататься на игрушечной лошадке.

– Я не дочь правителя более? – спросила Эльза и в очередной раз оттолкнула Тильду.

– Браво, девочка! – воскликнул Седой.

Женщина покачала головой. Эльза заплакала. Тильда обняла ее.

– Тише, тише!

Седой крепче сжал кулаки. Не поворачивался. Эльза пожелала узнать, кто он. Ответ пришел сам.

– Эльза, я навещала тебя во сне, я наблюдала за твоей жизнью, я видела, как ты росла. И мне было больно смотреть, когда ты грубила Ильзе или по твоей просьбе отец наказывал невиновного. Эльза! Смотри на меня! Ну же!

– Будет тяжело, девочка, – хриплым голосом вещал Седой. И повернулся. Бледно-черные глаза уставились на Эльзу. – Постоянный звон в голове… Ох…

– О каком звоне он говорит?

– О голосах людей…

– Звон не прекратится, пока ты не поможешь. – Седой тяжело вздохнул. – Будь готова, девочка. Люди разного положения и достатка… Даже бродяги…

– Кто вы?

– Мы все… – Тильда показала на домики, видневшиеся в маленьком окне, – в этом саду родились, здесь и живем. Но мы можем выходить, когда пожелаем, к людям. Высшие позволили тебе впитать силу Белого Камня. Часть её ты уже получила. Придет время, и мы расшифруем оставшиеся символы. Последней обладательницей этого дара была моя прабабка. Она сражалась с черным магом, он убил ее, но она успела заточить все, чем обладала, в Камень. Так говорится в легенде.

– Не слушай ее, девочка! – воскликнул Седой.

Тильда гневно взглянула на старика, и он умолк. Эльза попыталась увидеть черного мага. Представить, как он выглядит. Не смогла.

– Это она желает оттяпать у тебя твои способности, девочка. Отомстить. Это ее нужно беречься! Она, как пиявка, присосется и вытянет из твоей груди соки. И она способна контролировать тебя! Всегда помни об этом.

Тильда свела брови и посмотрела на старика. Он стоял у стены, и в глазах его лучился огонек то ли ярости, то ли настороженности, то ли заботы. Как одинокая свечка в лачуге с низким потолком. Где холодно. Промозгло. И у каменистой стены лежит охапка сена, а у круглого отверстия шевелится сморщенная грязная рука сгорбленной старухи с космами… Эльза вскрикнула. Тильда обняла ее.

– Все, что я делаю, – во благо тебе, Эльза. Успокойся…

– Ну да…

Седой махнул рукой, и шляпа взлетела ему на голову.

– Будет время, девочка, загляни в крайний дом. Поговорим. Здесь невозможно работать! Она врет без конца!

– Это он врет, Эльза! Он!

Эльза откинула одеяло. Выпрыгнула из кровати и повисла в воздухе. Она летала по домику, как пушинка в невесомости. В ладони вспыхнул огненный шар, но Тильда взглядом погасила его.

– Чудеса! – воскликнул Седой. – Ну, дамы, позвольте откланяться. Срочные дела.

Старик открыл портал и исчез.

– Я хочу домой! – Эльза опустилась на пол, топнула, и на стене вдруг появилась картинка. Она увидела Ильзу. Горничная встречала на пороге ее комнаты сына Милтона Джона.

– Обожди минуту. – Тильда взмахом черных ресниц закрыла портал. Сжала ладонь Эльзы. Поцеловала в горячий лоб. – Идем, нужно поучиться… Эльза!

– Не Эльза, а Ваша милость!

– Впереди много дел! Обитатели сада верят в тебя. Сначала они, потом подданные твоего отца. Следуй за мной…

– Не хочу! – Эльза вырвалась из объятий Тильды и забралась в постель. – И от силы вашей я избавлюсь!

Пробуждение тени

Ильза часто выглядывала через мозаичную решетку окна на улицу в надежде увидеть на садовой дорожке знакомый силуэт. Ярко светила полная луна. Текла серебристая дымка. В спальне царил полумрак – Ильза намеренно не зажигала свечи в кованых канделябрах.

Она в очередной раз отодвинула занавеску… Вымощенная серым булыжником дорожка пустовала… Нет, три плаща блеснули серебряным цветом… Это были всего лишь молчаливые гвардейцы, патрулировавшие парк…

Ильза быстро задернула штору и опустилась на деревянный стул с мягкой подушкой. В большом зеркале отражалась заправленная кровать под малиновым пологом. В высокой вазе с кручеными ручками приподняли головки свежие цветы. В одном из кресел лежала забытая шляпка Эльзы. Ильза встала, чтобы убрать её, но тут же вернулась на место. Она увидела в зеркале свое бледное лицо и пепельные волосы, собранные в пучок. Ее глаза покраснели от усталости, а кожа на руках огрубела. Ильза коснулась пальца, и слезы скопились в уголках глаз.

Она попала в замок случайно. Просто непонятно как очутилась у черной ограды и вцепилась в холодную решетку. Девочка в платье с пришитыми к рукавам бантиками бегала по бугристой дорожке, а статный мужчина в шляпе пытался ее поймать. Правителя Ильза узнала сразу, она была на улицах города в день его коронации. И он запомнился ей другим – зажатым, черствым, с суровым лицом и вечно сведенными в одну линию бровями. Тогда его пронесли в открытых носилках. Пару раз он даже махнул рукой. А в ответ его забросали бутонами. Потом правитель исчез в своем мире, просто растворился. А Ильза вернулась в свой. В маленький угол, где лежала только соломенная подстилка. Она проплакала всю ночь, да так, что проснулась с красными глазами и опухшими щеками. Уже светало, она долго решалась на отчаянный шаг, и сама не заметила, как уже стояла перед воротами замка.

Маленькая Эльза упала на траву, приметила прячущегося в кустах сирени чумазого ребенка и пальцем показала на бродяжку отцу. Правитель нахмурился, взял дочь за руку и хотел увести, но Эльза топнула ногой. Ильза подумала, что пора бы и бежать. Она выбралась на тропинку… Но гвардейцы стеной выросли перед ней… И как же блестели и развевались на ветру их плащи! Один, самый плечистый, схватил Ильзу за локоть и силой поволок к мосту через ров. Ильза пыталась вырваться, но стражник так крепко держал её за руку, что пришлось подчиниться.

В замке найденыша отмыли, женщина в чепце нарядила Ильзу в серое платье. А после заката другой гвардеец притащил ее в комнату дочки правителя. В камине трещали сухие поленья. Ильза наслаждалась теплом от огня. Впервые за долгие годы. И тепло пропитывало все вокруг. В деревне лишние дрова было не достать, глашатай записывал тетку в специальную очередь.

В комнате, смежной со спальней Эльзы, Ильза не спешила отходить от стены. Невиданная ранее волна чувств вспыхнула в ней. Всю недолгую жизнь она побиралась на улице, не зная, кто ее родители и зачем ей вообще быть маленькой девочкой, если приходится воровать, если нужно обманывать не только злых, но и добрых людей.

Эльза долго ходила рядом, смотрела на нее, затем засмеялась и велела стать более веселой.

– Иди за мной.

О своем положении Ильза вспоминала, когда к Эльзе заходил сам правитель. Такой статный, высокий, начищенные сапоги всегда блестели, каблуки стучали. Он приходил, снимал шляпу с пером, прогонял слуг, садился на скамейку и играл со своей маленькой дочкой. А Ильза пряталась в смежной комнате и сквозь замочную щелку подсматривала, как отец играет с ее подругой или дарит подарки. Эльза тянулась к папе, обнимала и целовала в морщинистую щеку, лоб. Правитель вставал и кружил свою малышку. Эльза смеялась и падала ему на руки. У Ильзы лились слезы, она забиралась в постель и вытирала глаза краем передника. Она не знала своих настоящих родителей. В памяти остались бесконечные упреки мужчины, ради которого женщина, называвшая себя ее матерью, выгоняла Ильзу темными вечерами на улицу совсем голодной…

Нет!.. У нее имеется цель… Особая миссия. Просто тщательно запрятанная. Ильза долго не вспоминала о плане, пока гвардейцы не погнали ее. А она всего лишь хотела посмотреть одним глазком на праздник. Как струится свечной свет, как мелькают в нем радостные лица разряженных в бархат гостей…

В дверь постучали. Ильза очнулась, быстро поднялась со стула и поправила смявшуюся от сидения юбку. В очередной раз выглянула в окно. Горящий факел по-прежнему освещал пустую дорожку. Ильза неуверенно распахнула дверь. На пороге был Ансельм, старший сын первого советника.

– Эльза у себя? – требовательно поинтересовался молодой человек и быстрым шагом ввалился в спальню. Нагло. Решительно.

Ильза ощутила оценивающий взгляд серо-зеленых глаз и быстро отступила в тень. В полумраке задела угол стола. Вскрикнула от боли, но укрытие покидать не спешила. Она бы выгнала Ансельма, но он был другом Эльзы и мог приходить к ней в любой момент, когда пожелает.

Ансельм расстегнул ворот голубого камзола и сел в одно из кресел. У него были русые волосы, которые он всегда зачесывал к затылку, крупные глаза, прямой нос с острым кончиком и длинные ноги. Одет он был по последней моде. Юноша бросил шляпу и вдруг сказал зачем-то:

– Ее милость скоро официально нарекут невестой. Невестой Ансельма! Как звучит, а? Бесподобно! Восхитительно!

Тут он сорвался из кресла, забрался на скамейку правителя и стал читать:

– И девушка в розовом платье ответила согласием молодому поклоннику. И сердце молодого поэта затрепетало… Потерял слова… Что же, дополним… Сердце юноши в голубом камзоле затрепетало, и он… Юноша был готов на все, лишь бы найти потерявшуюся в бледно-зеленых кустах сирени шелковую ленту.

Ансельм спустился со скамейки и снова сел в кресло.

– Ну как?

Ильза не ответила, а друг Эльзы, окинув взглядом комнату, забросил ногу на ногу:

– В обстановке ничего не изменилось, смотрю. Свечи, что ли, зажгите.

Ильза бросилась к кованым канделябрам, и желтые огоньки вспыхнули один за другим. Она помнила Ансельма еще мальчиком, помнила подростком… Сын Милтона Джона редко замечал ее и всегда приглашал к озеру лишь Эльзу. Эльза звала и Ильзу, но та всегда находила предлог, чтобы отказаться – прикрывалась работой и многим другим. На самом деле Ильза убегала в свою комнату. Прятаться и плакать. Ей было больно, она считала Эльзу подругой, которой можно рассказать все, а вышло, что у Ильзы много тайн, но все их она предпочитала переживать в горе и полном одиночестве. Ильза все знала о жизни Эльзы, а вот та о жизни подруги-горничной не ведала, дочь правителя никогда ни о чем не спрашивала, а если бы и поинтересовалась, как служанка провела день, Ильза сомневалась, что рассказала бы ей.

– Плачете? – спросил Ансельм и вдруг протянул ей платок. – Госпожа нагрубила?

Ильза приняла платок.

– Ее милость задерживается на празднике, она в танцевальном зале, вам следует поискать её там.

– Эльза давно покинула гостей. И вы, говорите, не ведаете, где пребывает Ее милость?

– Нет, не ведаю, – лицо Ильзы залила бордовая краска. Она смотрела на Ансельма и любовалась им, она знала, что им никогда не быть вместе, но мечтать же никто не запрещает. Девушка каждый день во сне видела себя на сцене его театра. Пока воображаемого. Реального здания с трибунами и подмостками у начинающего сочинителя пьес пока еще не было, но влиятельные люди в Академии обещали помочь уговорить правителя и его отца. Он так говорил Эльзе. – Ее милость ушла в половине седьмого и более не приходила. Я пойду к себе, а вы можете подождать Ее милость здесь, если желаете. Уверена, Ее милость скоро вернется.

Ильза поклонилась и сбежала от сына советника в смежную комнату. Ансельм сидел, насупив брови, пока входная дверь не отворилась и в спальню не влетела Эльза. Она сдернула с себя плащ, диадему и все вещи бросила за кровать.

– О! – воскликнула Эльза, заметив Ансельма. – Ты же должен был приехать на будущей неделе! Как учеба? Делаешь успехи?

Ансельм не ответил. Он стал кружить Эльзу по комнате.

– Я пришел с вестью. Наши отцы заключили соглашение и определили дату свадьбы. Мы поженимся в день твоего рождения. Тебе исполнится… Но и сегодня у тебя праздник, поэтому открой.

Ансельм вытащил из кармана камзола бордовый сверток. Он всегда приходил к Эльзе с подарками, простыми и изящными, – мог принести короткие письма, книгу, гравюру, луговые цветы и альбом с сухими листиками.

– Юноша в голубом камзоле просит принять сундучок! Девушка в розовом платье откидывает крышку и находит внутри, на самом донышке, новую ленту для волос…

– Не сейчас, прошу! – Эльза развернула бархатную ткань. Внутри лежало золотое ожерелье, украшенное крупными камнями. Самоцветы сразу же засверкали, едва Эльза поднесла подарок к огню.

– Ну вот, – обиделся Ансельм. – Ненавижу отцов за то, что отправили меня учиться в Академию!

– И разлучили нас.

– И заставляют ждать…

– Да…

Эльза услышала странный шепот в темном углу и обернулась…

– Что такое? – спросил Ансельм и надел свою шляпу. – Завтра мы играем мою пьесу после лекции. Заброшенный амфитеатр у реки. Придешь?

Тильда была рядом. Эльза не видела наставницу, но ощущала её присутствие. Тильда запретила ей совершать необдуманные шаги и велела идти к Ильзе. Но Эльза топнула ногой и сказала:

– Я приду.

Ансельм улыбнулся.

Картины

Тильда подошла к каменному колодцу.

– Изображение, пожалуйста, – попросила она, и картины из жизни Эльзы замелькали на водной глади. Одно событие последовательно сменяло другое.

Ансельм. Первая репетиция в заброшенном театре. Дочка Его светлости прибыла в сопровождении леди Эдмон, Ильзы и трех нянек. Дамы должны были следить, чтобы Ее милость не переутомлялась. Ансельм пожелал прогнать их всех, но Эльза сделала это сама. Тогда Ансельм велел ей сменить царский наряд на тунику из розовой ткани. Эльза возмутилась.

– Моя дама любит роскошь, складки и кружево!

– Нет! Лента в волосах – главное украшение моей героини. Здесь я сочинитель! Я! – отрезал Ансельм. – И все слушают меня!

– Именно так! – молодые актеры выстроились за спиной своего автора, а Ансельм выставил вперед правую ногу. Эльза увидела сапог с железными побрякушками, звеневшими от каждого удара каблуком. Труппа следила за реакцией Ее милости. Эльза подумала было топнуть и позвать свиту, она была уверена, что леди Эдмон и няньки прячутся совсем рядом. Но… Слабый ветерок пригнал с востока серое облако, и туча повисла над каменными развалинами и сценой, утопавшей в кустах сирени и жасмина. Запела пташка. Упала с неба холодная капля… Другая… Внезапно туча уплыла, а Ансельм задрал нос и спросил:

– Ну?

Эльза еле слышно пробормотала:

– Несите мне вашу тунику.

После переодевания Ансельм вручил ей лист с отрывком. В этой сцене он сам был ее партнером. Эльза читала уверенно и не сбивалась, Ансельм же не успевал следить за текстом, часто перепрыгивал на соседнюю реплику. Голос девушки, ее интонации завораживали. Эльза присела на деревянную ступеньку и что-то сказала от себя. Ансельм поразился еще больше. Для него она превратилась в героиню, образ которой он перетаскивал из одной истории в другую. Он менял места, обстоятельства, имена, события, но нежный и хрупкий образ девушки в розовом платье и ленте всегда оставлял неизменным.

Отец. Ансельм поступил в Академию, а вернувшийся после семилетнего похода Тиль взялся лично обучать дочку иным наукам – стрельбе, охоте и верховой езде. Читать любовные романы, от которых рыдали все дамы, Эльзе отныне не позволялось. На целых четыре часа ее запирали в библиотеке, где она ежедневно перелистывала старинные труды, пытаясь вникнуть в скучно написанные истории завоеваний предков и запомнить все удачные стратегии и ошибки. Поздним вечером следовало отчитываться перед отцом.

– Не реви. После вспомнишь мои уроки, – говорил Тиль. – Замки и города не падут просто так к твоим ногам. Сила – вот что важно, Эльза! Сила и точное знание, куда направить стрелу!

– А как же театр, папа?

– Театр? – Тиль задумался. – Твой сочинитель уехал…

– Мне нравится играть на сцене амфитеатра. Верни мне театр.