Все игрушки войны (сборник)

Город, маленький, истощённый лежал на самом краю земли. Может быть, когда-то он и носил гордое имя, но оно давно стерлось из памяти людей, и никто не придавал этому особого значения. Бывают города в бесконечных снегах, бывают на морских побережьях, а этот оставался под вечным солнцем, среди иссушенных пустынных земель, в окружении развороченных шахт и скважин, рядом с которыми с самого рассвета и до ночи можно было встретить привычно хмурых людей.

На улицах не слышно ни детского смеха, ни голосов, все двери на замках, створки окон прикрыты, каждый житель строг и суров, погружен в собственный маленький мир с четким расписанием… Попробуй, улыбнись, и на тебя посмотрят, словно ты – безумец, сошел с ума.

Но каждый хорошо знал простую истину – если хочешь денег, иди отбывать в шахты, выкачивай «топливо». Другой-то работы и не было.

Не то, чтобы в Городе видели эти самые деньги. Не то, чтобы их особенно кто-то имел. Всего отмеряно было ровно: от и до, ни капли излишества для обычных жителей.

Ходили слухи, будто топливо перепродается в разы дороже за пределами Города, идет прямыми поставками по всему миру, поговаривали, что их обманывают… И люди шептались, вполголоса пересказывая одну и ту же избитую сплетню, а после снова смолкали, погруженные в извечный режим смен, рабочий ритм с коротким обеденным перерывом, и так до самой ночи, когда сдаешь рабочее место, а сил хватает лишь на то, чтобы вернуться домой и просто уснуть.

Кай уже второй месяц работал на шахте 12-В/081, старательно закрывал смены, как и каждый, кто хочет отличиться среди молодняка и, может даже, надеялся получить хорошие премиальные по здешним меркам за сверхурочные. Он всегда был любопытен, и оттого огорчал родителей, наставлявших его раз за разом «не лезь, не ищи причин, не выделяйся, работай как все», и Кай старался быть как все. Послушно выполнял порученные задания, учился обращаться с техникой и даже – неслыханно! – немного мог читать по чертежам, хотя (это он хорошо усвоил) последнее лучше было скрывать.

На небе ни облака, ни птицы днем, одно лишь единственно правящее солнце. Но ночью высокое небо раскрывалось россыпями звезд, и Кай оставался спать на крыше, в тонкой прохладе, до самого рассвета, до последней звезды.

Когда-то давно, когда он сам был мал, он и сам уже не помнил, сколько ему было? Может быть, с десяток здешних лет, так вот тогда еще была Библиотека. Старое, покосившееся от времени здание с низкой крышей и исхудалой черепицей, давно без оконных стекол, с одними лишь скрипящими от каждого порыва ветра ставнями, почти заброшенный дом – такой же пыльный и бурый, как остальные. Но внутри… Ох… Там были книги! Настоящие, с шуршащими страницами, пусть и в песке оттого, что ветрами библиотека продувалась насквозь, но они были. Книги! Именно там он впервые нашел атласы звездного неба, и все эти названия: «Млечный путь», «созвездие», «астрономия», «Солнце – тоже звезда», «спутник» и многие другие.

Сложно описать восторг от находки такого клада, когда воздух замирает в легких, когда жажда знаний захлестывает изнутри, когда касаешься страницы с росчерками и описаниями, чувствуешь ее шероховатость под подушечками пальцев, и впервые приходит осознание истинного богатства, а еще желание, так много желания узнать больше. И тогда, в те далекое и счастливое время, Кай не мог оторваться от книг днями напролет.

Библиотеку вскоре закрыли и снесли. А книги… Книг больше никто не видел. Вопросов не задавали. Не принято.

Весь Город держался на одной лишь добыче топлива из шахт. Поначалу его даже окрестили «новой нефтью», и это месторождение было единственным, открытым за последнюю сотню лет, после того как нефтяные шельфы окончательно истощились. Это было спасением. Это было надеждой!

Бурили вниз, не особо разбираясь, что и как, побыстрее бы добраться. Некоторые машины уходили в скважины и поднимались разбитыми – порода здесь была особенно грубой, металл корежился, изгибался и тупился, деньги на ветер. Пытались изучить образцы пород с буров – ничего необычного. Так что, когда поняли, что проще разрабатывать месторождение, обходя «сложные отрезки», просто перестали искать причины. Вниз опускались только роботизированные машины, без людей, баллоны автоматически втягивали «топливо», набирались под завязку и шли наверх бесконечными рядами, вереницами.

Кай знал из рассказов старших, что раньше вместо «топлива» существовала та самая «нефть», это помнил еще его дед, но добычу прекратили, когда ресурс закончился, а теперь не нужно искать новых источников горючего, когда открыта «новая нефть», то самое топливо из их шахт.

Ничто не бесконечно, закончилось там, закончится и здесь – Кай это понимал на уровне инстинктов, берясь за работу. И в первые же дни в шахтах уяснил, что многие осознают эту невысказанную истину. Поэтому работают побольше, и каждый хочет урвать свой кусок, пока «новая нефть» тоже не исчезла, пока на этом можно что-то поиметь.

Смена давно закончилась, и Кай, как самый молодой в команде, обязан был проверить нижние ярусы машинных отделений, прежде чем уйти.

Здесь все напоминало постоянно гудящий улей – шум установок, стук и скрежет металла. Рокот буров не прекращался ни на мгновение, вытеснял мысли, проникая под кожу и раздражая так, что слегка участилось дыхание и в едином ритме с машинами учащенно забилось сердце.

Кай старался сделать все как можно скорее и взять себя в руки. Проверить мощность напряжения, быстро внести нужные цифры в бортовые компьютеры аппаратной системы, чертыхаясь, протиснуться на хлипкий дополнительный ярус разработок, куда только на днях поставили новую машину и ее проверить особенно тщательно… Он наклонился немного вперед, к навесному экрану, когда внизу, где ничего быть не могло, кроме самого винтового стержня бурильной установки, что-то отчетливо затарахтело, со скрипом и воющим скрежетом, и чем сильнее становилось сопротивление внизу, тем медленнее вращался бур, замедляясь и с трудом останавливаясь.

Кай чувствовал, как медленно подступает паника, и первое, что сделал по инерции, но против техники безопасности – сунулся с ручным фонарем вперед, сдвинув каску немного на затылок. Широкие крылья бура намертво застопорились, питание машины автоматически отключилось, как и должно было, и парень взялся за стесанный металлический край, пытаясь подсветить лучше, заглянуть вниз. Неожиданный рывок, компьютер бура пыхнул снопом искр, и где-то закоротило электричество, так что машины с воющим грохотом начали замирать одна за другой. Кай же, пошатнувшись, попытался оттолкнуться и вернуться на мост, но только окончательно потерял равновесие и полетел вперед, зажмурившись. Фонарь полетел вперед него, гулко отбивая по металлу.

Вся его недолгая жизнь пролетела перед глазами, Кай и не думал, что успел столько всего запомнить, столько… красочных и веселых моментов, ярких вспышек воспоминаний. Вот семья, родные, вот он впервые ночует на крыше и почти всю ночь смотрит в небо, вот книги, чертежи и снова бессонные ночи, полные интереса, искреннего любопытства к жизни… Кай еще успел кое-как сгруппироваться, сжаться. И плечи, и колени саднили оттого, как он буквально скатывался кубарем вниз по каменистому тоннелю. Плотная рабочая форма держалась на удивление неплохо, и как-то отдаленно Кай подумал, что скорее свернет шею, чем изранится в кровь, ясно ведь как белый день, что он уже не выживет. Он не знал, как долго падал вниз, как долго катился и бился о стены, но внезапно тоннель закончился, и Кай, пролетев еще немного вниз вне пробитого буром канала, тряпичной куклой свалился на какой-то плоский уступ, от души приложившись затылком.

Он не знал, сколько пролежал так без сознания, в абсолютной тишине и темноте. Несколько минут или часов? Ищут ли его там, наверху?.. Терял ли он вообще сознание?.. Или, может, уже умер?

Медленно, нерешительно он шевельнул пальцами и сглотнул. В горле напрочь пересохло. Казалось, все тело саднит целиком, каждый нерв, каждая клетка, и с этим каждый вдох давался тяжело. Кай попробовал согнуть ногу, затем вторую, и осторожно перекатился на бок, щурясь в темноту. Не смотря на боль, ссадины и сбитые плечи, он чувствовал, что переломов на удивление нет. Только звон в голове от подземной тишины. И если это каменное плато, то где-то недалеко должен был упасть его фонарь, и, может быть, ему повезет, и фонарь не разбился?..

Осторожно, ползком и на ощупь, он продвигался по плато, не поднимаясь на ноги. Кто знает, когда оно закончится, кто знает, насколько долгой и мучительной будет его смерть теперь, когда он остался глубоко под землей, без еды, воды и в абсолютной звенящей гулкой тишине. Что лучше – сойти с ума от грохота бурильных машин или от нечеловеческой тишины подземных пещер? Хотя, что гадать, он умрет раньше без воды.

Когда под пальцами оказался изрядно измятый металлический край корпуса фонаря, Кай едва сдержал свистящий вздох облегчения – ура, он умрет не в полной темноте. Может быть.

Фонарь тускло замигал и включился с четвертого раза. Генератора должно было хватить на час, не больше. Обычно, в конце рабочего дня все фонари возвращали на установки зарядки, так что энергии мало… Кай тихо рассмеялся, погладив треснувшее внешнее стекло пыльными иссеченными пальцами, опустил ладонь ниже, вдруг прищурившись в попытке что-то разглядеть, и приподнялся на локте, подобравшись. Под комками земли пыли, под осколками разбитых буром камней было вовсе не каменное плато. Это был… металл. Холодный, крепкий металл. Кай приподнялся сначала на коленях, проверил, сможет ли встать в этой пещере в полный рост, и когда поднялся на ноги и осветил фонарем «плато» под собой, охнул и как-то резко опустился обратно. Металлическое плато было усеяно глубокой резьбой, то ли узорами, то ли словами, под слоями пыли и разногабаритными камнями этого было не понять, но в какую сторону ни глянь, оно простиралось, и, кажется, бесконечно далеко.

– Я все равно живой мертвец, назад дороги нет, – пробормотал Кай, ошалело сгребая пыль с части неясного рисунка рядом с собой, а после встрепенулся, насколько позволяло его состояние. Генератора хватит ненадолго, и, быть может, удастся что-то узнать, понять, где он, или – о, чудо! – отправить наверх послание о помощи…

По мере того, как Кай продвигался по бескрайнему металлическому плато, он терял последние крохи надежды. Оно было бесконечно! Даже не смотря на то, что рисунок смутно казался закономерным, и он использовал его как тропинку, лишь изредка отклоняясь от маршрута, когда приходилось огибать какие-то каменные завалы. Постепенно пришло осознание, что каждый бур, который не мог пробить породу, видимо, врезался именно в плато. Но… насколько крепким должен быть этот металл, чтобы самые мощные современные автоматизированные машины поднимались наверх искореженными и разбитыми?.. Он еще ни разу не встретил ни единой пробоины в неизвестном плато, но когда генератор фонаря начал постепенно садиться и тускнеть, Кай собрал волю в кулак, и резко свернул с окружности в центр, пытаясь хотя бы пересечь напрямую металлическую заслонку. Луч света от генератора не пробивал непроглядную темноту вверх и по сторонам, но Кай уже высвечивал хоть что-то под ногами.

Еще через бесконечные минут десять генератор начал угасать, и ему пришлось остановиться, выключить фонарь ненадолго, рассчитав, что тогда его мощности хватит еще на пару-тройку минут… Кай криво усмехнулся в темноте, опустившись на холодный пол, оперся ладонями по обе стороны от себя, вытянул гудевшие ноги. Сейчас усталость и абсолютная безысходность ситуации навалились с новой силой. В ладонь остро впился мелкий камушек, и парень с горечью метнул его куда-то вперед. Раз удар, два удар, три и… тишина. Кай прислушался и напрягся, камень ведь должен был покатиться, так? Он нашарил еще несколько камней, уже побольше и, не поднимаясь, метнул вперед, в темноту еще один, а затем еще… два-три удара и – снова тишина. Пустота, будто провалились куда-то или закатились. Сердце резко застучало где-то в горле. Он медленно поднялся и включил мигнувший фонарь. В запасе всего несколько минут, в лучшем случае. Напряженно Кай шел в ту сторону куда швырнул камни, пока не ступил чуть ниже, будто по лестнице амфитеатра спустился на один радиус. Дышать отчего-то стало сложнее, и он несколько раз моргнул, привыкая к ощущению внезапной легкости, даже волоски на руках поднялись дыбом. Еще шаг, и он снова спускается вниз, глубоко дыша, осторожно, почти на ощупь, генератор барахлит и тускло мерцает на последнем издыхании. С третьим шагом широкая ступень под ним проседает вниз и опускается с шуршащим шелестом настолько быстро, что соскочить с нее он не успевает, а через минуту Кай зажмуривается от ярко вспыхнувшего со всех сторон света, крепко прижав к груди погасший фонарь. Пара вдохов какой-то то ли пыли, то ли газа, и он опустился сначала на колени, а после и вовсе лег, до последнего пытаясь что-то разглядеть. Собственное тело казалось невероятно легким, и отчего-то особенно сильно хотелось просто спать, даже резкий режущий свет не мешал.

А после он проснулся.

И было странно ощущать собственное тело вновь, вспоминать каждое движение, видеть, чувствовать, дышать. Царапины покрылись мелкими чешуйками, заживая, меняя окрас его тела на привычный. А ведь он уже почти забыл, каково это – расправить плечи. Он отдаленно удивляется всему, что видит внутри корабля, но почти сразу вспоминал, когда проверял внутренние автономные системы и заглядывал в каждый из отсеков… Как он только мог забыть? Ничего, воспоминания возвращаются быстро. Он обязательно вспомнит.

В топливном отделении было несколько крупных пробоин, и системы показали, что он наполовину пуст, не беда, оставшегося вполне хватит. И пока разрывы оболочки затягиваются оживающими системами защиты, он идет в нос корабля, уже точно помня, что нужно делать.

– А-Тлани-Тида, – позвал он свой корабль по имени, проведя ладонью по активирующемуся пульту управления, выводя на экраны больше данных о своем местоположении и прокладывая предварительный маршрут из этой маленькой солнечной системы в сторону нужной туманности. – Тида, ты меня слышишь? Проснись, Тида, проснись. Мы так долго спали, – постепенно системы запускались, оживая под пальцами пилота, узнавая его, – Нам пора. Время возвращаться домой.