Жена на день дракона
Он остановился, не выпуская меня из цепкой ладони, и разразился гневной тирадой:
– Ты не вернёшься домой! Домой – нельзя! Запрещено! И закрой уже свой рот, спрячь язык, чтобы я вообще никогда тебя больше не слышал! Ты меня разочаровала! Я думал, ты умненькая девочка, а ты глупая и невоздержанная!
Я аж задохнулась от негодования. Нет, что он себе позволяет?! Я дура? Я не дура, я умнее некоторых здесь, которые ничего не знают о свободе слова и демократии! А воображают из себя всесильных цариц савских!
Гасспар тем временем толкнул меня на лестницу, ведущую вниз. Я чуть было не споткнулась на первой ступеньке и возмущённо воскликнула:
– Осторожнее!
– Да теперь уж всё равно, в каком состоянии ты будешь прозябать в ублиетах!
– Я не собираюсь нигде прозябать, – фыркнула. – Я выйду из них очень быстро!
Он остановился, глянул на меня, как на прокажённую, и вдруг захохотал, откинув голову и разбрасывая эхо по длинному лестничному пролёту. Я вырвала руку из его пальцев и пихнула Гасспара в грудь:
– Чего ты ржёшь, как конь? Сказала: выйду, значит, выйду.
– Не выйдешь, Алина, – ответил он, покачав головой, и принялся спускаться, подталкивая меня вниз. – Не выйдешь никогда, и тебе лучше с этим смириться.
– Значит, вам проще и дешевле кормить меня еще шестьдесят лет, чем просто отпустить и забыть?
Я не могла смириться. Это не та жизнь, для которой я родилась! Не может такого быть, чтобы в самом расцвете сил, в расцвете лет меня заперли где-то только потому, что я сказала то, что думаю! Но по мере того, как мы спускались под первый этаж, углубляясь в землю, становилось сырее, прохладнее, темнее, и я вдруг ощутила – даже не разумом поняла, а всей кожей, всем своим существом, что да. Может. Меня отсюда не выпустят. Я буду сидеть в этих чёртовых ублиетах, пока не сдохну – от болезни ли, от старости, от тоски или от скуки, но сдохну. Меня похоронят и забудут.
Здесь были каменные стены – не влажные, конечно, как в замковых подземельях или где-нибудь в тюрьмах прошлых веков, но мрачные и холодные. Кое-где на стенах висели факелы – и это только усилило моё впечатление, что я в подвале, где водятся крысы и ходят молчаливые стражники с алебардами… Гасспар вёл меня вперёд, вниз, опять вперёд, неожиданно вверх. А я нетерпеливо спросила:
– Ещё далеко? В моей камере хотя бы кровать будет?
– Женщина, на твоём месте я бы уже начал думать над своим дерзким поведением, – покачал головой хранитель покоев. – А ты опять языком мелешь!
– Слушай, я привыкла говорить то, что думаю, и задавать вопросы, когда хочу что-то узнать, – возмутилась я. – А у вас тут, походу, вообще разговаривать не принято!
– Разговаривать принято, но ты разговаривать больше не будешь ни с кем, – в голосе Гасспара появились мстительные нотки. – Служанка, которая убирается в комнатах и приносит еду – глухонемая.
– Подстава-а, – пробормотала я. – Ты серьёзно? Вообще ни с кем не общаться? Торчать всю жизнь в комнате? Не слишком ли строгое наказание за фразу, брошенную по незнанию?
– Я тебя предупреждал? Предупреждал. Ты не послушалась? Не послушалась. Теперь ты наказана.
– Охренеть, – только и ответила я. Заткнулась. Рыдать и умолять больше не буду. Не дождутся!
Именно в таком настроении, ещё и с гордо задранным подбородком я вошла в свою «камеру». Отдельную, со всеми удобствами, с окном. Твою мать, они мне оставили окошко, чтобы дышать свежим воздухом? Миновав лежанку со свёрнутым матрасом и постелью, миновав туалетный столик с маленьким зеркалом, я шагнула прямо к окну, встала на цыпочки, чтобы дотянуться до подоконника, и выглянула наружу.
Сад. Красивый сад, ухоженный, цветущий. Девушки в длинных платьях, в накидках, закрывающих волосы, прогуливались по две, по три, чуть ли не под ручку. Смеялись. Срывали цветы и нюхали их. Счастливые… Я даже ладонь подняла, чтобы помахать им, привлечь внимание, но сзади раздался голос Гасспара:
– И не мечтай, тебя никто не увидит и не услышит! Снаружи окно запечатано заклинанием.
– Подлюки, – с достоинством ответила я, не оборачиваясь. – Этот вид в садик – чтобы заставить меня страдать ещё больше?
– Таково твоё наказание, Алина. А теперь прощай, мы больше никогда не увидимся.
Он шагнул назад, за дверь, но я крикнула ему со злостью:
– А вот и не прощай! Я выйду отсюда, даже если тебе этого не хочется! Даже если весь мир будет против меня, я не сдамся и выберусь из этой дыры!
Гасспар покачал головой, как мне показалось, скорбно и закрыл дверь. Замок щёлкнул. Шелестящие шаги удалились по коридору.
И я осталась одна.
Для актёра очень важно уметь вжиться в роль. Маститым это сделать легче – у них опыта больше, они дольше живут и попадали в разные жизненные ситуации, из которых могут черпать пережитые эмоции и показывать их зрителю. А начинающие, как я, должны импровизировать и выдумывать.
В том, что приключилось со мной, был только один плюс. Я без труда смогу теперь играть недавно схваченную рабыню или осуждённую на пожизненное заключение преступницу.
Мои эмоции трудно было описать словами. В первые полчаса я просто сидела на жёсткой кровати, тупо глядя в одну точку на стене, и твердила себе, что всё это просто сон, ибо в реальности случиться такого не могло никак. Потом разозлилась на себя и на проклятых драконов, на цветочков, на камешков и иже с ними, пинала дверь, стучала в окно, орала даже и матом крыла всех, кого видела снаружи, но это тоже ничего не дало.
После гнева пришёл торг.
Я принялась молиться, хотя никогда не была особенно верующей. Ну, для меня бог существовал где-то в других измерениях, ангел-хранитель частенько отлучался, зато карма всегда била без промаха. Чем я провинилась настолько, чтобы со мной случилась такая невероятная и жуткая история? Если я пообещаю, что буду хорошей девочкой, что буду жить, не высовываясь, и что никогда в жизни никому не совру, меня выпустят? И молилась. Долго, горячо…
Но боженька не проявил себя никаким знаком. За окном уже начало темнеть. Я лежала, безучастно водя пальцем по узору ткани, покрывавшей изголовье кровати, и вяло думала о том, что вот так мне придётся провести остаток жизни. Хоть ты бейся лбом о стену, хоть ты молись по десять часов в день – никто не придёт и не спасёт. Я обречена, остаётся только смириться…
До пятой стадии принятия неизбежного я дойти не успела.
В коридоре послышались шаги. Небось, глухонемая служанка, которая мне несёт ужин. Даже вставать не стоит, останусь лежать и жалеть себя.
Замок снова щёлкнул. Дверь распахнулась. Ставь уже еду и вали отсюда…
– Вставай, Алина, тебе неслыханно повезло!
Услышав голос Гасспара, я уныло удивилась. Слуховые галлюцинации? Вроде бы рано ещё, я и суток не провела в заточении и информационной депривации! А потом будто очнулась, подскочила на кровати и уставилась на хранителя покоев. Он был спокоен, как слон, надут, как павлин, и доволен, как кот над сметаной. Вот такой цветочек-зоопарк.
– Меня что, простили? – с обычным ехидством уточнила у него. Гасспар закатил глаза. Я спохватилась: – Ой, вырвалось! Я больше не буду, честное слово!
– Мать-драконица никогда бы не простила тебя, – веско заметил он. – Если бы не обстоятельства.
– Какие?
– Второй подарок пришёл в непригодность.
Нифига себе заявленьице! Я встала, а в голове засела мысль – ту самую напуганную девушку убил правитель. Ну, может, не нарочно… Может, он хотел с ней того самого этого, а она померла со страху!
Мамочки!
– Да не смотри на меня так, – пробормотал Гасспар. – Она заболела. У эльфов это обычное явление – слабенькая душевная конституция… С этими утончёнными натурами всегда одни проблемы.
– Изверги вы, ей-богу, – сказала я с убеждением. – Игрушка сломалась, дайте другую? И не важно, что это живой человек… эльф… существо!
Он поджал губы. В его глазах я увидела разочарование. И какую-то тоску, что ли. Вздохнула. Выпрямилась, вскинула голову. Мне нужно выжить. Мне нужно выбраться отсюда, раз уж судьба услышала мои молитвы и подкинула второй шанс. А для этого стоит и правда прикусить язык. Я же могу комментировать происходящее про себя! А вот потом… Потом я развернусь по полной программе.
– Прости меня, Гасспар, – сказала ему с виноватой улыбкой. Актриса я или нет? Умею я играть на публику или нет? – Я всё осознала, я закрою рот и больше не буду говорить, не подумав.
Он смерил меня с ног до головы подозрительным взглядом и поджал губы снова, теперь уже скорчив гримасу недоверия. Но кивнул, предложив следовать за ним. А я облегчённо выдохнула.
Второй шанс, я не упущу тебя!
Глава 4. Когда надежды и чаянья падают в воду
Поднявшись вслед за хранителем покоев в гарем, я сразу услышала звуки праздника. Где-то глухо играла музыка, вокруг суетились ликки и цветочки, шустря по коридорам с охапками диковинных цветов, с подносами блюд, с какими-то тканями, палками, коробками. Гасспар шипел на них, пытался руководить на ходу, но вскоре отказался от этой идеи и потащил меня быстрее к боковому коридорчику, где впихнул в большую комнату и заторопил ликки:
– Так, девушки, не спите на ходу! Где платье? Где украшения? Где притирания, духи, почему ничего не готово?! Я прикажу вас всех выпороть, если подарок не доставят правителю с двенадцатым криком башенного дракона!
Девушки, которых было пять, забегали по комнате, собирая вышеозначенные вещи, и принялись тормошить меня во все стороны, раздевая, натирая чем-то приятно пахнущим и деловито перебрасываясь словами.
– Волосы!
– Грудь!
– Тут прикрой!
– Нет, эта вуаль не пойдёт… Дай розовую!
– Ноги большие, посмотри туфли другого размера…
Я молчала, изо всех сил стискивая зубы. Хотелось задавать вопросы, любопытничать, протестовать, возмущаться ремарками о моём теле, но я помнила об обещании, данном Гасспару. Только позволила себе легонько притопывать ногой, чтобы отвлечься.
Платье не было платьем в прямом смысле этого слова. Полупрозрачные шаровары с волшебными штанинами, которые держались вокруг щиколоток сами по себе – без резинок и завязок, такая же полупрозрачная кофточка – ничего не скрывающая, но ничего и не выставляющая напоказ, поверх этого – тонкий приталенный кафтан с длинными полами из переливающейся ткани, то красной, то золотой, с пуговичками наверху, с затейливым узором из птиц, цветов и листьев по бортам. А ещё вуаль, закрывающая половину лица, а ещё вуаль, закрывающая голову целиком, а ещё покрывало поплотнее, окутавшее всю меня, от макушки до пяток…
В этом всём я немедленно начала задыхаться, но терпеливо молчала, ожидая, когда попаду наконец к правителю. Вот только попаду… А там… Я всё изменю, я моду эту дурацкую отменю, я вообще ух что сделаю!
– Готово, господин главный хранитель покоев, – смиренно доложила одна из ликки, склонив голову и сложив ручки на животе. Гасспар оглядел меня придирчивым взглядом и расплылся в улыбке:
– О-о-о, прекрасно, великолепно! Вы все заслужили похвалу! Бегите на кухню, скажите Вайе, что Гасспар разрешил съесть по горсти засахаренных орешков. А ты, Алина, следуй за мной, да не скачи, как ты любишь это делать – иди спокойно и степенно, ты не залетевшая в окно испуганная птаха, а драгоценный подарок для нашего правителя!
– Я не скачу, – отозвалась тихо.
– Вот и не скачи. И молчи, ради всех священных драконов, молчи, не говори ничего, пока тебе не дадут на это разрешения!
– Молчу, – уныло согласилась.
– Пошли, пошли, мягенько, плавненько, за мной по пятам.
И Гасспар заскользил по коридору своим обычным неслышным шагом. А я заспешила за ним, пытаясь подладиться под этот шаг. Так мы прошли до широкой лестницы наверх. Опять на второй, наверное, там живёт элита. Мать, сыночек и сёстры. О, нет, мы на третий поднимаемся! Вон как! Самая элитная элита… Дракон драконов. Или как у них тут называется правитель всех и всего?
Музыка стала громче, я услышала шелест платьев, женский смех, голоса. Краем глаза заметила в зале, мимо которого мы прошли, танец без лифчиков и загляделась было, но голос Гасспара призвал меня к порядку:
– Алина, не отставай! Если мне придётся тебя искать по всем залам и комнатам, мы опоздаем, и Мать-драконица никогда нам этого не простит.
– Я ни за что не позволила бы себе опоздать на день дракона нашего правителя! – пропела я сладенько, старательно пряча рвущееся наружу ехидство.
Чтобы попасть в покои правителя, нужно было пересечь несколько галерей, одна из которых оказалась портретной, вторая – выставкой холодного оружия, а третья неожиданно показалась мне зоологическим музеем. В ней были выставлены на специальных подставках… крылья!
Честное слово, крылья громадных летучих мышей, засушенные, превосходно сохранившиеся, очень уродливые и, на мой взгляд, очень старые. Я пялилась на них сквозь замотанные на мне тряпки и силилась понять – это действительно крылья или я брежу потихонечку от духоты? Нет, не брежу. Крылья.
Если принять во внимание многочисленные упоминания драконов в этом мире, то надо признать: это зачем-то обрезанные и поставленные на всеобщее обозрение в галерее драконьи конечности.
Тег «не_спрашивайте».
В конце концов, разве могут какие-то там сушёные крылья переплюнуть человеко-цветок или человеко-камушек? Не могут. И вообще, мне сейчас бояться надо того стопятидесятилетнего деда, к которому меня ведут на заклание… То есть, на брачную ночь. Ему точно сто пятьдесят. Мать-драконица упомянула об этом юбилее. Хотя она выглядит вполне себе на полтинник, но кто их знает, этих драконов, может, у них очень хорошая косметика!
О чём я думаю? Мне бояться надо… А я размышляю о макияже старухи-драконицы… Ну правда, она должна же быть старше сына хотя бы лет на двадцать!
– Алина, выпрямись, смотри в пол. Не забудь: как только я остановлюсь и сделаю тебе знак, ты должна опуститься на колени, сесть и не издавать ни звука, не шевелиться, чтобы правитель не рассердился на тебя! Встанешь, лишь когда он прикажет тебе или же возьмёт тебя за лицо.
– Возьмёт за лицо? – удивилась я. – Что за ужасы ты рассказываешь, Гасспар?
– Ой, женщина, всё! – рассердился он. Махнул двоим своим коллегам-цветочкам (я узнала их по смешным шапкам), стоявшим у высоких дверей с огромными алебардами в руках: – Я привёл подарок для правителя, пропустите.
– Проходи, главный хранитель покоев, – ответил левый, не поднимая глаз. Потом он вместе с правым синхронно толкнул створки дверей, и Гасспар прошёл внутрь. Я думала, мы окажемся уже в спальне, но мы оказались в ещё одном коридоре. Да сколько ж можно, меня сейчас разорвёт от тревоги! Хочу уже наконец увидеть этого старикашку и выдержать все его грязные приставания, чтобы стать любимой женой и призвать тут всех к порядку!
Как Хюррем.
Или ещё круче!
Гасспар довёл меня до арки, которую прикрывали легчайшие, словно воздушные, полупрозрачные занавеси. Они колыхались на сквозняке, и я поёжилась, но не от того, что мне стало холодно. Наверное, всё-таки от страха перед тем, что случится. Вздохнула глубоко несколько раз и последовала за цветочком в большую комнату, густо освещённую доброй сотней свечей, стоявших в тонких и высоких подсвечниках по всему периметру.
Если бы не великолепный балкон и не чёрно-синее небо, которое я видела даже через тряпки и даже от входа, здесь точно не было бы чем дышать. Впрочем, получив от Гасспара тычок в бок, я перестала дышать на всякий случай и, как было велено, упала на колени, скрючившись в позе рабыни. Гасспар же превратил свой голос в чистый мёд и залебезил, как обычно, в направлении балкона:
– Мой правитель, величайший из величайших драконов, несравненный и отважнейший, с вашего позволения ваша матушка, мудрейшая из мудрейших женщин, живущих на свете, отправила вам подарок на День Дракона! Он, конечно же, вас не достоин, как велела передать Мать-драконица, да хранит её Великий и Ужасный Змей ещё многие циклы, и я склоняюсь перед вашей снисходительностью и добротой.
Он и правда склонился – я подглядывала! – в идеальном файшете, но ещё ниже и ещё круче, чем тот, что показывала мне Амина. Склонился перед фигурой, которая стояла к нам спиной, опираясь ладонями на балюстраду балкона. Мужчина был высоким, простоволосым и слегка сгорбленным. Мы с Гасспаром терпеливо ждали, что правитель обернётся, но этого не случилось. Я увидела, как мужчина сделал знак рукой – три раза махнул кистью от себя.
Как-то не очень вежливо…
И что это значит?
Он что, немой? Или не разговаривает с прислугой из принципа?
Да мне вообще всё равно, пусть молча сделает своё дело, я даже глаза закрою, чтобы не смотреть…
– Пс-с-ст, Алина, уходим.
Что?
– Но… Я же подарок… Я же…
– Тщ-щ-щ, уходим, пятимся, – прошептал Гасспар, всё ещё корчась в позе цыплёнка табака. Я поднялась с колен, забыв склониться в поклоне, и тут, в этот самый момент, правитель обернулся. Думал, наверное, что мы уже свалили. Я глянула на него и…
Пропала.
Совсем. Нафиг исчезла с лица земли.
Сердце застучало, будто желало выпрыгнуть и помчаться прямо к нему. Я забыла, как дышать, и вспомнила только через несколько секунд.
Такого мужчину я ещё не встречала! И бог знает, сколько их шляется по павильонам студий, по кастингам, по модельным агентствам… Видала я всяких, разных, шикарных и не очень, но ни один не оказался таким пронзительно-печальным и таким гармоничным в плане наружности.
Господи, да кому я вру!
С него картины писать можно! И нужно! И вообще… Его надо выставлять напоказ, чтобы все проходящие мимо могли любоваться этим носом с горбинкой, этими глубокими синими глазами – тёплыми, как море на Бали, этими скулами – высокими и чуть восточными…
Нет!
Спрятать, чтобы никто не видел, и чтобы только я могла бы наслаждаться его обществом!
Как низко я пала, чтобы желать стопятидесятилетнего дракона…
Всё это наваждение длилось всего ничего, а потом меня дёрнули за руку, заставив согнуться, и потянули к выходу. Я вспомнила наставления Гасспара и попятилась, старательно глядя в пол. Но образ правителя навсегда остался в памяти. Я буду наслаждаться этим воспоминанием сегодня ночью… В одиночной камере, куда меня отведут после такого эпического фейла.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги