Скажи мне «да»

– Алло?

Я поднесла трубку к уху. Воркующий голос Серёжи звучал слишком приторно сладко:

– Привет, милая. Что делаешь?

– Лежу, – разговаривать со своим парнем не было желания, но я не хотела его обижать.

Глаза упрямо закрывались, а рука то и дело сползала вниз, и мне приходилось её поправлять.

– А ты чем занимаешься, коть?

– Думаю приехать к тебе. Не желаешь прокатиться по ночному городу?

– Только не сегодня.

– Почему? Что случилось?

– С чего ты взял, что что-то случилось?

– Какой-то голос у тебя замученный.

Я тяжело вздохнула.

– Я просто сильно устала. Давай в другой раз. Хорошо?

Не дожидаясь ответа, я нажала отбой и выключила мобильник, положив его рядом с собой, проваливаясь в пучину бесцветных сновидений. Проснулась я с первым лучом рассвета. Солнце ласково вливалось в комнату сквозь открытые шторы, откидывая причудливые тени от предметов, стоящих на окне, на стену. Сладко потянувшись, я встала с кровати. Спина, ноги и руки протяжно заныли. Сказывалась вчерашняя нагрузка. Пройдя на кухню, я увидела маму, она пила кофе, жуя при этом булочку.

– С добрым утром, мамуль, – поприветствовала я её.

Та кивнула.

– Как там твоя новоиспечённая работа?

– Отлично, – я не хотела врать, да и смысла в этом не было. – Тяжело, но терпимо.

– У тебя есть ещё время передумать и принять помощь отца.

Я вспыхнула лицом.

– Мама! Я же просила не начинать об этом разговор!

– А я вот хочу говорить об этом! – голос мамы тоже повысился. – Ты должна поступить в этом году и точка!

– Я сама решу, что лучше для меня.

Мама скептически поджала губы.

– Значит, тебе нравится унижать себя?

– Ты о чём?

– О твоей дурацкой работе прислуги!

Зло зарычав, я встала из-за стола и выскочила из кухни. Находиться рядом с мамой было невозможно. Она опять взялась за старое, пытаясь меня переубедить. Но я не хотела и не желала ничего слышать! Подождав, пока бурчащая мама уйдёт на работу, я всё же решилась выйти на кухню и позавтракать. Кусок не лез в горло, а перед глазами мелькали картинки. Среди них был Бен со своим исполинским домом; Серёжка, одиноко стоящий у подъезда и поджидающий меня; Маришка, ругающаяся с Вадиком и убегающая от меня в ночную даль; мама, которая пыталась образумить меня и наставить на истинный путь, а также папа, при воспоминании о котором у меня болезненно сжималось сердце. Всё сплелось в бессвязный и запутанный клубок хаоса. Я боялась, что это никогда не закончится и хотела поскорей сделать всё так, чтобы было, как раньше, но понимала, что это нереально. Что-то стало рушиться и крошилось на мелкие осколки именно в тот момент, когда я впервые посмотрела в глубокие серые глаза…

***

Ближе к обеду я решила позвонить Маришке. Нам стоило поговорить, и я знала, что та наверняка сожалеет о том, что нагрубила мне у клуба и бросилась бежать прочь от меня, только чтобы её не преследовали и не доставали с вопросами. Взяв мобильник в руки, я набрала номер подруги. Трубку взяли не сразу.

– Алло… – пробубнил виноватый голос.

Я улыбнулась.

– Привет, Мари. Как ты?

– Бывало и лучше. Слушай, Ань, извини, что наорала на тебя у клуба… Мне просто было так погано. Еще с Вадиком поругалась. Всё как-то сразу навалилось… В общем… Не обижайся на меня.

Я улыбнулась шире. Как же подруга была предсказуема. И именно это качество в ней мне нравилось больше всего.

– Да я не обижаюсь. Быть может, окажись на твоём месте, я поступила бы точно так же.

– Значит, мир?

– Однозначно!

Мы весело рассмеялись в трубку, и по вздоху Мари я поняла, что она рада такой перспективе, что мы снова вместе в строю.

– С Вадиком помирилась?

– Помирилась. Куда он денется? Приполз на следующий день на коленях с большущим букетом роз и умолял простить. Мол, погорячился. Выпил лишнего и начал моросить ересь. Обещал завязать с алкоголем. Я дала ему испытательный срок. Если посмеет нарушить своё слово, то мне придётся с ним расстаться.

– Но ты же любишь его.

– Люблю! Но я не могу допустить того, чтобы он и дальше посмел напиваться до такого состояния, когда становится будто неуправляемое животное и распускает свои мерзкие руки! Ты видела, что он творил?

Я тяжело вздохнула.

– Видела. Ты права, пить ему категорически нельзя.

– Ну вот. Поэтому пусть думает в следующий раз, когда возьмёт в руку бутылку. Меня он потеряет стопроцентно и навсегда. От своего решения я не отступлюсь.

– Жестокая ты, Мари.

– Это я-то жестокая? Вполне справедливое решение, если рассудить разумно.

– Тебе видней.

– Так, хватит об этом, а то я опять начинаю закипать. Ты лучше расскажи, как там твоя работа? Как твой шеф? Не слишком тебя нагружает?

– Ох, и не спрашивай, – при воспоминании о Бенедикте у меня непривычно заныло под ложечкой.

Странное ощущение, скажу я вам. Его образ доставлял мне определённое удовольствие, хотя я всячески препятствовала своим мыслям переходить дозволенную грань.

– Вчера отработала день по полной программе. Устала, как собака.

Мари хихикнула в трубку.

– Он не приставал к тебе?

Я хмыкнула.

– С чего это вдруг?

– Ну, мало ли. Вдруг ты ему нравишься?

– Это вряд ли. Да и мне кажется, что Бен – не один из тех, кто станет заводить интрижку со своей прислугой.

– Его зовут Бен?

– Бенедикт, если быть точной.

– Ого, какое интересное имя. И ты обращаешься к нему просто – Бен?

– Он сам настоял на этом.

– Слушай, подруга, ну тогда тебе определённо повезло. Судя по всему, он – не тиран и вполне благоразумный мужчина. Авось, что-нибудь, да срастётся.

Я нахмурилась.

– Ну что ты такое говоришь? Ты в своём уме?

Марина рассмеялась.