Сборник рассказов. Бармалеева пустота
Кот простил, когда я забрался под одеяло и выключил свет. Уткнувшись в меня мордой, Марсик свернулся калачиком рядом. Я ласково потеребил его за ушками и, убаюканный его мурчанием, стал засыпать…
«– Вот скажи, Марсик, что ты все время высматриваешь на ночном небе? – мимоходом спрашиваю его, столбиком сидящего на подоконнике.
– Тебе не понять, Саня.
– Странно: ты говоришь, а я почему-то не удивляюсь.
– Мы в искривленном пространстве, балбес. Сном называется.
– То же мне, кот ученый… И не обзывайся!
– Не задавай глупых вопросов, тогда и… А смотрю я на свою родину.
– Родина в небе? – ехидненько улыбаюсь. – Помнится, в заброшенном доме…
– Не дави на мозоль, Саня! Та развалюха – вынужденное и временное пристанище. И здесь я не навсегда, – кот снисходительно посмотрел на меня, – хотя и по обоюдному согласию.
– Ты так жалобно пищал, так на руки просился…
– Как тут не заплачешь… Как увидел тебя – сердце кровью обливаться стало… – Я стою, воздух ртом хватаю, а кот и усом не ведет, продолжает: – Вот и попался тебе на глаза.
– Так это ты меня пожалел, выходит? Это я шел мимо дрожащий, голодный, грязный и блохастый? Ну, знаешь, Марсик!
– Ты был никому не нужен, как и я.
– А с чего ты взял?
– Да забитый ты какой-то. Я не с первого взгляда вышел и напросился к тебе: ты всегда один.
– А если бы я не любил кошек?
– А ты их и не любил.
– А чего ж я тебя не вышвыриваю на улицу, когда ты достаешь своей назойливостью?
– Потому и не выгоняешь, что боишься остаться один. Ну, любви я и не ждал от такого сухаря… Насчет дружбы с тобой – надо крепко подумать… А жить под одной крышей с тобой, кошкина мать, совсем неплохо…
Тоже мне, матерящийся Цицерон выискался…
– Так что там с небом? – вернулся я к вопросу.
– Звезды, Саня. Там, в созвездии Рыси, моя родина.
– С чего ты взял?
– Мы все оттуда, кто хоть раз побывал котом. Не переживай так сильно, Саня, ты тоже попадешь туда.
– Глупости.
– Глупости у Вольтера.
– Не читал.
– А я читал этого кошконенавистника. Вот поэтому, наверное и досталось мне тяжелое детство в очередной жизни, в образе кота.
Мне становилось веселее от домыслов Марсика. Я пододвинул стул к окну, оперся локтями на подоконник, приготовился слушать:
– Расскажи, как там. Кем был до кота и как попал в созвездие Рыси?
– До кота был аквариумной рыбкой. Недолог рыбий век, однако. Я во всех жизнях за справедливость. А тут такого насмотрелся из семейной жизни человеков – благим матом орать захотелось! Сам понимаешь, Саня, только воду фильтровать могу. Ну, и расплескался не на шутку. Тут меня это жирное, усатое, полосатое чудовище и цапануло.
«Так тебе и надо, правдолюб», – немного позлорадствовал я в душе, а вслух спросил: – А кем еще был, несчастный?
– Э-э-э, Саня, – Марсик слегка стушевался и, не глядя мне в глаза, небрежно ответил, – в одной из жизней был Маргариткой. Ничего противнее не испытывал.
– И что: не так уж плохо быть цветочком и радовать пчел…
– Ну, болван… Я не был цветком, Саня, а был женщиной по имени Рита! А Маргариткой меня называли все, с кем приходилось встречаться.
– А тебе не понравилось? – заливался я смехом.
– Моя сущность хочет сметаны до отвала кушать, а ее плоть хочет фигуру сохранять. Когнитивный диссонанс, Саня. И в остальном… не понимаю женскую натуру. Я ведь как: захотелось мне что-то как мужчине, так в лоб и действую. А эти ужимки, чувствования…
– А взял, да и действовал бы прямолинейно…
– Я попробовал. И стал проституткой. Хорошо, Саня, что кошкам неведомы те извращения и унижения, которые практикуют люди.
– Да вам, кошкам, просто завидно, что не можете вот так, с выдумкой любить.
– Единственным мерилом страсти, Саня, я считаю экстаз. Любовь самодостаточна и ей ухищрения не нужны.
Я с сомнением покачал головой.
– А что, на Коте живут одни кошки? – продолжил вопросы.
– Глупее ничего не мог спросить, Саня? Как может домашняя кошка обходиться без человека?! Сам подумай: у кошачьей семьи есть дом. А кто его содержать, убирать будет? Кто будет нас гладить, готовить нам пищу? Конечно, там люди есть, но относятся к ним настороженно.
– Почему?
– Считается, что у этой популяции земных существ слишком много глупого ума.
– Марсик, не хами!
– Ты, Саня, меня своей обидчивостью оскорбляешь…
– Ладно, замяли.
Кот примирительно мурлыкнул, продолжил:
– Вы, люди, все делаете на Коте тоже самое, что и на Земле.
– А в чем разница?
– На Коте – высокоорганизованное общество, в отличие от Земли.
– Интересно, продолжай…
– Давно изучено и доказано Академией наук планеты Кот, что самыми приспособленными организмами во Вселенной для ухода за кошками являются человеки.
– Это почему же? Потому что для ухода за высшим интеллектом, носителем которого ты считаешь кошек, нужны носители глупого ума – люди?
– Да… теория и в этом случае подтверждается… – печально вздохнул кот. – Для того, чтобы ухаживать за кошками, кормить и выполнять их прихоти, нужны физиология и эмоции, как у людей. А ума особого и не нужно. Теперь-то понял, Саня? – назидательно добавил он.
– Как не понять, Марсик: пнул кота – значит, в одной из последующих жизней станешь котом на Земле и испытаешь на себе все прелести участи бомжа.
– Ну, наконец-то, дошло… Пожалуй, я поменяю отношение к дружбе с тобой в позитивную сторону…
Мне почему-то ужасно захотелось, чтобы мой Марсик (или я в собственности у него?), чтобы он поменял, обязательно поменял и обязательно в лучшую сторону мнение обо мне».
Я вырубил будильник. Кот лежал на подоконнике и наблюдал за мной. После завтрака я взял его на руки, прижал к себе:
– Ну и хитрюля… – я ласково боднул его в голову. – Рассказать во сне, что ждет меня, если я его обижу… Да я не могу уже без тебя… Да я жизнь за тебя… Да я…
Усевшись за ноутбук, положил кота на колени и начал открывать файлы. Марсик недовольно муркнул, просочился между рук и разлегся на клавиатуре. Я рассмеялся во весь голос. Затем прошел на кухню, выудил из холодильника каких-то кошачьих вкусняшек, предложил Марсику угоститься ими. Кот с достоинством сожрал еду и довольный запрыгнул на окно.
октябрь 2022 г.
5. Миражи из будущего
Тридцать пять миллионов лет назад
Многотонный болид приблизился к Земле со стороны Магелланова облака. Со скоростью шестьдесят километров в секунду метеорит врезался в плотные слои атмосферы, образовал воронку диаметром в восемьдесят пять километров и глубиной в один километр триста метров. Все сущее взметнулось ввысь, покрыло пеплом, пылью и обломками площадь в десять миллионов квадратных километров. Столь мощный привет из Космоса привел в движение тектонические плиты и часть суши Северной Америки ушла под воду. Атлантика пополнилась новыми проливами, заливами и островами.
Середина пятнадцатого века, Италия
Монах Федерико Мартелли отстоял мессу в одном из костелов Болоньи, занял место в кабинке для отпущения грехов. Сквозь решетчатую перегородку он заметил, как в кабинку для исповеди зашел человек в черном плаще. Угольки глаз рассказчика неотрывно смотрели на монаха, а рассказ настолько впечатлил, что Мартелли как бы воочию увидел предстоящий катаклизм природы.
– В чем же твое покаяние, сын Божий? – тихо спросил монах.
– Если я не успею предупредить о своем знании предстоящей беды – поздно будет каяться, – сказал человек и вышел из кабинки.
Мартелли вернулся в монастырскую келью и всю ночь высчитывал время наступления катаклизма в той части планеты, о которой рассказал неведомый ему человек. В свою книгу предсказаний он много записывал подобных откровений. Но можно ли доверять им, произнесенных устами странных людей – истинно только Слово Божье. Под исповедью монах подписался как Раньо Неро (Черный Паук – прим. автора).
Голландия – Россия, семнадцатый-восемнадцатый века
Молодой цесаревич Петр уразумел наконец-то крепление руля на корме и постиг взаимосвязь оснОвного стояка из бруса с килем. На радостях он прямо с Амстердамской верфи прогнал Сашку Меньшикова подготовить ассамблею по этому поводу. И обязательно с местной кухней в дань уважения стране, в которой научился искусству кораблестроения. Бал прошел с «упоительным» размахом. На нем и распробовал будущий царь картошку. Петр затарился семенами картофеля, притаранил их в Россию и наказал царственным потомкам всемерно разводить в России эту культуру.
Спустя десятилетия Николай 1 вспомнил о завете Петра 1 в аккурат на Рождество 1841 года, когда запахло крестьянскими бунтами. Упреждая их, царь издал указ, по которому уже со следующей весны всем помещикам, крестьянам и на церковных землях предписывалось засаживать картофелем не менее десятины аграрной площади.
А бунт все-таки случился, который впоследствии назвали «картофельным».
На рождественский пир случайно затесался пермский губернатор, который и подслушал о готовящемся указе. Выслуживаясь перед начальством, он – ноги в руки и – стремглав в свою вотчину. Дома губернатор собрал переписчиков и те разослали по всем волостям и уездам бумаги, по которым нужно засаживать поля и огороды не по десятине, а по осьминнику. Попы от митрополитов также получили вводную и на проповедях пели: «Иван Креститель в пустыне картошкой питался, пресвята богородица картошку завсегда садила, Христос с малых лет огороды копал. Сади, православны, картошку, на земле от нее польза, на том свете награда».
Знамо дело, что у крестьян семян картофеля не было. Они и спросили беглого каторжника: научи, как быть. И по научению тому крестьяне прорубали на реке две дыры рядом, на вожжах протаскивали из одной в другую попов, еще раз уточняли: правда ли, что царский указ настоящий? Не все из служителей церкви выжили. А по кержацкой долюшке смутьянами объявили крестьян, коих и прогнали каждого десятого через строй с шомполами. Не каждый из них остался в здравии. А когда выяснили, что зачинателем бесчинств в пермском крае был губернатор, то схоронили его от людской расправы, назначив сенатором.
Наши дни, Вашингтон, США
Президент обвел Овальный кабинет взглядом и остановился на главе корпорации «Atlantis West Management»:
– Уильямс, сколько еще будут преследовать катастрофы Восточное побережье страны?
Уильямс Форест холодно посмотрел на главу Белого дома, отчетливо произнес:
– Господин Президент, мои предшественники на этом посту и я неоднократно докладывали об активизации тектонических плит в районе Ново-Мадридского разлома. После разрушения моста в 2007 году в верховьях реки Миссисипи из-за подземных толчков, нами было выделено обоснование, по которому все административные здания, объекты федерального значения, транспортные артерии и путепроводы проектировались бы с утроенным коэффициентом крутящего момента.
– Черт возьми, Уильямс! Вы сможете сказать, когда произойдет урегулирование опасности? В Иллинойсе и Кентукки люди в панике от постоянно нарастающего гула земли! Они начинают покидать насиженные места из-за возможности большого взрыва! Демографический спад от Хьюстона до Чикаго и Новой Англии приводит восточные штаты к экономическому коллапсу. Что и когда?
Форест поднялся, подошел вплотную к хозяину Белого дома, отчеканил:
– Господин Президент, никто не может точно сказать, когда произойдет разрыв Ново-Мадридского разлома. По нашим исследованиям это произойдет в ближайшие сорок лет. Но реакции природы непредсказуемы из-за результатов деятельности человечества: войны и техногенные катастрофы могут спровоцировать ускоренное движение тектонических пород. В результате вулканических взрывов нами прогнозируется возникновение цунами, которое обогнет планету как минимум два раза. Все восточное побережье США полностью смоет и останется под водой. Североамериканский континент от Канады с Аляской до пролива Святого Лаврентия сдвинется в Тихий Океан. Высота волны в эпицентре возникновения цунами может достигать пятидесяти метров.
После длительного раздумья Президент выдавил:
– Как получить более точные данные?
– Нужно снарядить батискаф для исследования рельефа дна.
– Но у вас есть такой батискаф.
– Нужен с глубиной погружения не менее одного километра.
– А на какой максимальной глубине может работать прежний?
– При последнем погружении нам удалось взять образцы с глубины шестьсот пятьдесят метров. Этого недостаточно для данных.
– Подготовьте смету и готовьте команду глубоководников. Справьтесь в Секретариате Белого дома, когда вам необходимо выступить перед конгрессменами, чтобы они одобрили финансирование проекта.
США, штат Луизиана, Новый Орлеан, Центр подготовки водолазов
– Тренировки закончены, – объявил сержант Страйк. – Все в душ и на контрольное медицинское обследование. Сегодня отдых, а завтра выход в море. Рекомендую сразу после ужина разойтись по своим номерам.
– Каждый раз одно и тоже, – недовольно прошептал кучерявый парень со смуглой кожей. – А попробуй, не последуй его совету – кулаком в зубы.
– Раньо Мартелли чем-то недоволен? – возник рядом с ним сержант.
– О, сержант Страйк, все в порядке! – как можно шире улыбнулся тот.
– Последняя имплантация зубов нам дорого обошлась, – также широко улыбнулся сержант в ответ. – Учтите, что после выполнения задания вы какой-то суммы не досчитаетесь в своем жалованье.
– Это такое необычное сочетание: зубодробитель и бухгалтер в одном лице… – покосился Мартелли на сжатые кулаки Страйка.
– Вы удивились бы еще больше, узнав, сколько у меня других достоинств, – Страйк ослепил его такой улыбкой, что Мартелли стало не по себе.
Франсуа Литтл попал в отряд не случайно. Он внешне никак не походил на лихого мачо: нарочитая утонченность во взгляде и движениях выдавали в нем вымуштрованную аристократичность плебса. История бесконечной эмиграции семьи: в начале двадцатого века семья Меньшиковых сбежала из России во Францию, затем – в США из-за Второй мировой. Теперь Меньшиков последний бежал от скуки. Его непостижимая выносливость открыла путь в команду водолазов.
Русский эмигрант из семьи священнослужителей Никита Пермяков покорил внимание Уильямса Фореста нелюдимостью, аскетизмом в быту, послушанием. При водных испытаниях на выживаемость легкая тень досады отображалась на лице Пермякова. Редко можно было услышать от него «да» или «нет». Обычно он объяснялся кивком головы.
Четвертый сокомандник был сдержанным, рассудительным, сильным и ловким. За его внешне простыми ответами чувствовалось, что он знает гораздо больше, чем говорит. Но весь его вид показывал, что он глубоко сожалеет, что не может рассказать всё. Вопрос «почему?» всегда приводил его в замешательство: «Это же так очевидно… Неужели вам всем непонятно?..» Однажды сержант Страйк потрепал его по щеке, спросил:
– А что должно быть понятно этим мокрым курицам, мистер Блэк?
На что четвертый по-особенному посмотрел угольками глаз на сержанта, затем поочередно на остальных и вопрос «почему?» больше никогда не задавался в его адрес.
Все беспрекословно следовали самым незначительным, порой бессмысленным советам сержанта Страйка. Потому что с глубины можно и не вернуться.
Из Нового Орлеана экипаж доставили в дельту Миссиссипи и перегрузили на огромный китобойный сейнер. В Мексиканском Заливе батискаф осторожно опустили на километровую глубину, где он медленно перемещался, пока не нашлась подходящая платформа для десанта. Сержант Страйк руководил экспедицией из капитанского отсека и следил за передвижениями водолазов по мониторам.
Свет прожекторов выхватывал из черноты моря обломки, скальные породы. Сержант поручил итальянцу таскать мешок, в который складывали образцы остальные водолазы. Щупы с подсветкой помогали тщательнее отбирать материал для исследований.
– Мартелли, сколько еще осталось собрать образцов до нормы? – послышался голос Страйка в гермошлемах.
– Килограмм сорок или пятьдесят, сержант: трудно определить на вес из-за высокой плотности воды.
– С сейнера сообщили, что эхолокация зафиксировала прохождение большого тела в нашу сторону. Будьте наготове. Мартелли и Литтл продолжайте собирать образцы, Блэк и Пермяков приготовьтесь к встрече с объектом.
Основой для изготовления скафандров стала ткань из стеклостали. По прочности она не имели аналогов. Но то, что увидели Блэк и Пермяков, когда морское чудовище по виду похожее на акулу разверзло пасть, вселило в них неуверенность за свои жизни. Хищник смотрел на них огромными глазами и решал, стоит ли атаковать непонятные движущиеся тела – запаха плоти он не учуял, но стравливаемые пузыри воздуха указывали, что перед ним живность.
Морской зверь начал медленно кружить вокруг, постепенно набирал скорость. Круги становились все шире, пока хищник не исчез из вида. Водолазы подтянулись к люку батискафа и требовали опустить трап. Страйк молчал. Блэк достал импульсатор, приставил к корпусу судна, нажал на спуск несколько раз – тишина. Тогда остальные члены команды приставили к люку свои импульсаторы и одновременно нажали на спуски.
– Вы совсем спятили?! – послышался рев Страйка в гермошлемах. – С таким оружием не можете справиться с одной полудохлой рыбешкой?
– Открывай, Страйк! – требовала команда.
Люк стал медленно открываться и когда его верх соприкоснулся с грунтом, Страйк скомандовал:
– Первым поднимается Мартелли с образцами, вторым – Литтл, затем – Пермяков, последним – Блэк.
Никто не увидел, как на огромной скорости налетело чудовище и молниеносным движением выхватило Блэка. Муть красноватого цвета перед стеклом гермошлема заставила Пермякова обернуться. Хищник перетер тело Блэка несколькими рядами челюстей, расположенных вверху и внизу пасти. Пермяков застыл, а животное, обезумев от крови, кинулось к нему.
– Литтл, – кричал Страйк, – помоги третьему!
Франсуа успел дернуть сокомандника на себя до того момента, пока зверь не успел захлопнуть пасть.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги