– Кто ж знал, что она лекарств наглотается, – ответил простуженный.
– Чёрт, чёрт! – стукнул, вероятно, по столу один из говоривших. – Нужно было забрать её сразу.
– И провалить всю операцию? Остынь, Андре, другого выхода не было.
Как же надоели эти голоса. Моя голова! Как будто мне через голову продели проволоку и крутят, крутят её. Невыносимо!
Я попыталась закрыть уши руками – не смогла. Попробовала открыть глаза – не получилось. Собралась с силами, чтобы повернуться на бок… Ни-че-го! Лежу как лежала. Уже было запаниковала, но меня отвлёк звук открывшейся двери и входящих шагов. Потом раздался смутно знакомый голос:
– Истерики в палате прекратили! Девочку только-только из интенсивной терапии перевели, а они устроили тут! – потребовала женщина. Парни как-то дружно засопели. – Мишель, подержи малышку за лапу.
И вот я точно знала, что говорит она про меня и что у меня не руки, а лапы. И этот момент меня не смущал, а беспокойство вызывало рычание откуда-то снизу.
– Андрэ, уймись. Мишель, тебя долго ждать? – строго произнесла женщина.
Мою лапку зажали сильные руки. А потом… потом иголка вошла в кожу. А-а-а-а-а! Я дёрнулась, снизу опять зарычали.
– Всё, уже всё, потерпи немного, – успокаивала меня женщина, – только забинтовать осталось и поставить капельницу.
Я заскулила, но сил сопротивляться не было. Ещё мгновение и по моей вене побежал раствор, а место, где иголка входила в вену, холодило. Я обречённо выдохнула.
– Андрэ, ты ложись рядом с Кристиной, ей тепло зверя нужно. Мишель, спасибо за помощь, теперь пошёл вон, – раздала указания женщина.
– Умеете вы быть любезной, Луиза Серафимовна, – прохрипел простуженный. – Лекарство от горла не дадите какое-нибудь?
– Ты же знаешь, это не ко мне. Хотя-я-я, – протянула она, – если тебе руку отрежет или там подстрелят хотя бы, тогда да, заодно и горло твоё подлечим. Всё, на выход, на выход. Девочке отдых нужен.
Мишель засопел громче. Потом послышались удаляющиеся шаги и звук закрываемой двери. Один остался, я ощущала его взгляд на себе, и от этого становилось не по себе. Он направился к моей кровати. И чем ближе подходил, тем отчётливее я чувствовала запах опилок с нотками мокрой хвои. Мгновение – и он запрыгнул на кровать. Покрутившись, лёг, потом пододвинулся и прижался ко мне мохнатым боком, положил голову возле моих лапок и заговорил:
– Кристина, лисичка, это я, Андрей. Ты только не волнуйся, хорошо? – и он тяжело вздохнул и шумно выдохнул. А я… а меня опять охватила паника. – Помнишь, тогда в заповеднике тебя укусил лис?
Помню, конечно! У меня ещё зуд не прошёл… или прошёл?
– Этот лис – я, – Андрей обнял меня лапой. – Я ленкрионец, клан лис. В нашем мире существуют расщелины. Они объединяют с другими мирами, в том числе и с вашим.
Расщелины, оборотни, другие измерения… Зачем меня нужно было кусать? А я, я теперь кто? Лен… как их там?
– Не перебивай меня, – устало проговорил Андрей. Или всё-таки Андре?
А как он меня слышит? Я же ни сказать вслух ничего не могу, ни пошевелиться.
– Кристина, помолчи!
И он меня укусил за ухо. Нет, это нормально вообще? Я по его милости теперь непонятно кто, а он кусается!
– Крис-ти-и-и-и-на, ты слишком громко думаешь.
И я замолчала.
– Ты не непонятно кто, ты теперь тоже ленкрионец, одна из нас. У тебя теперь есть две ипостаси: человеческая и лисья. И если бы ты не наглоталась таблеток, то после небольшой тренировки могла бы спокойно принимать любую ипостась.
Вот тут я прямо почувствовала его недовольный взгляд. И обиделась. Сам виноват, нужно было по-человечески всё объяснить, предложение в конце концов сделать, а не по-лисьи кусать.
– Кристина, как ты себе это представляешь? Я должен был месяц за тобой ухаживать, потом в один прекрасный день опуститься на одно колено и предложить стать лисой?!
Господи, ну зачем так кричать, ещё и с таким недовольством. Но вот, если подумать, то в твоём описании это выглядит глупо.
– Кристина, это в любом описании выглядит глупо, да и времени у меня нет на всю эту романтическую чушь. Ты мне идеально подходишь. Генетически. Я об этом знаю, теперь знаешь и ты.
Я возмущённо фыркнула. Ну надо же, я ему подхожу. А он мне, может, нет!
– А я тебе подхожу ещё больше.
Подожди, а почему я не могу принять человеческую форму?
– Да потому что, когда тебе вкололи вакцину для более быстрого оборота, нельзя было пить лекарства до полного её усвоения. Это всё равно что пить антибиотики и запивать шампанским.
Я внутренне сжалась.
– Твой оборот произошёл стремительно и закрепился, я обернулся следом за тобой прямо во время выполнения операции и принять человеческую форму тоже не могу. И это первая проблема.
– Какая операция?
– Оу, голос восстановился. Ну-ка, посмотри на меня, – легонько подтолкнул меня носом Андрэ.
Я приподняла голову, чуть приоткрыла глаза, но от яркого света сразу закрыла. Андрэ не торопил, но его ожидание я ощущала шерстью. Я открыла глаза и снова зажмурилась, его мордочка находилась очень близко ко мне. Если честно, хотелось притвориться, что ничего не получилось.
– Кристи, я жду.
Поморгав, немного посмотрела прямо ему в глаза, но сразу же положила голову на подушку. Просто всё это как-то очень интимно. И чтобы скрыть неловкость, спросила:
– А что за операция?
Андрэ хмыкнул.
– Когда образуются расщелины, мы их фиксируем, – заговорил он, – и отправляем в новый мир дипломатов, военных и исследователей. В зависимости от ситуации работает та или иная группа. Если мир развит, то мы заключаем дипломатический договор, если нет, то работают учёные и военные. И вот оборот меня застал как раз во время переговоров с правителями нового мира.
– Ой.
– Вот тебе и ой.
– А я где?
– Ты в госпитале. Помнишь, мы приезжали сюда? Но у вас он числится как питомник для лис.
– А почему я… Что произошло? – я никак не могла понять, почему всё это случилось.
– Когда ты обернулась, твой рассудок находился в лихорадке. Ты побежала в лес. Там на тебя напали охотники. Пуля задела только мягкие ткани, но крови потеряла много, а вот мышца на ноге повреждена сильно. И тебя специально подстрелили. И самое паршивое, я не знаю для чего, – Андрэ так монотонно это рассказывал, будто доклад читал, что я не сдержала зевок.
