Локальная метрика

На обед макароны со следами тушёнки и горячий витаминный напиток – разведённый концентрат из ИРП-а. Разведённый сильно жиже, чем положено по инструкции, но зато всем хватило. По полчашечки.

Жена увидела, что я чем-то озабочен, но дождалась, пока все поедят, а дети уйдут в комнату. С одной стороны, мне не хочется её пугать, с другой – игнорирование опасности ещё никого до добра не доводило.

– Ты хочешь сказать, что снаружи бродит какое-то чудовище? – жена сразу уяснила главное.

– Да, – сказал я, – как бы невероятно это ни звучало, но снаружи что-то есть.

– Оно может залезть к нам в дом?

Я подумал и вынужден был признать, что это возможно. Обычный человек с ножом без проблем выставил бы окна второго этажа, просто вытащив стеклопакет. Ну, или разбил бы стёкла, если сохранять целостность конструкции ему незачем. Да что там, тут и стену проломить можно в два удара топором. У нас вовсе не крепость – дом тёплый, но не рассчитан противостоять штурму.

– Я надеюсь, – я постарался произнести это как можно увереннее, – что ему это просто не нужно. Судя по следам на крыше, если бы оно захотело вломиться в дом, оно бы уже это сделало.

– Но что оно такое?

Я мог только развести руками в недоумении – я не знаю существ, способных выжить при такой температуре. Кроме человека, конечно. Но представить себе какого-то безумного альпиниста, бродящего там снаружи в кошках и с ледорубами в руках… Нет, это тоже перебор. Тем не менее, я пошёл в кладовку и открыл оружейный сейф – ключ от него пришлось поискать, я уже и не помню, когда последний раз туда заглядывал. Что поделать, я не охотник. Ружьё досталось мне по наследству от деда, обычная гладкоствольная курковая горизонталка двенадцатого калибра. Я оформил лицензию, купил сейф, поставил оружие туда и забыл про него. Теперь вот вспомнил.

Среди патронов оказалась преимущественно утиная дробь, но всё же отыскал пять пулевых и четыре крупной картечи. Ружьё было на вид в хорошем состоянии – да и что ему сделается? Курки взводились и щёлкали, бойки ходили свободно, ржавчины в стволе не видно. На всякий случай смазал спусковой механизм из комплектной маслёнки, протёр снаружи тряпочкой и счёл пригодным для использования. Показал жене, как взводить курки и переламывать стволы для заряжания, вставил в один ствол пулю, в другой картечь и положил на шкаф в коридоре – так, чтобы жена легко дотянулась, но не достал младший.

– Вот, – говорю, – дорогая. Если услышишь, что по потолку затопало, то беги сюда, хватай ружьё, взводи курки и жди, пока полезет. Как только отодвинет или проломит лист – стреляй, тут не промахнёшься.

– Думаешь, поможет? – с сомнением спросила жена.

– Ну, не железная же эта штука, – ответил я с уверенностью, которой не испытывал. – Заряд картечи в упор – никому мало не покажется!

– А ты что будешь делать?

– Это на случай, если меня не будет…

– Что значит «не будет»? – подхватилась жена. – И слышать об этом не хочу!

Я обнял её и прижал к себе, стараясь успокоить.

– Послушай, любимая, – я постарался говорить как можно убедительнее, – мне всё равно надо добраться до соседского дровника, как минимум. А в перспективе – и до магазина с заправкой. У нас в сарае пошёл последний ряд, такими темпами мы сожжём его за неделю, а дальше что?

– Не знаю! – жена кричит на меня шёпотом, чтобы не услышали дети, но слезы, текущие из глаз, действуют сильнее крика. – Ты опять! Опять уходишь, а я остаюсь ждать! Ты обещал, что этого больше не будет!

На самом деле я обещал не уходить больше в море, но разве это важно для расстроенной женщины?

– Успокойся, милая, – уговариваю я. – Это каких-то сто метров, ерунда. Ничего со мной не случится!

– Ага, – не унималась жена, – а если тебя сожрёт это чудовище? Почему ты оставляешь ружьё мне? Возьми его с собой!

– Это просто для твоего спокойствия, – не сдаюсь я. – Мне ружьё не нужно, вряд ли эта штука питается бывшими моряками, мы слишком жёсткие и солёные! То ли дело пухлые мягкие блондинки!..

– Я не пухлая! – возмутилась жена.

На самом деле я не уверен, что ружьё вообще сработает на таком холоде. Смазка колом встанет, бойки не пойдут – да мало ли что ещё. Возьму с собой сигнальную ракетницу, там замёрзнуть нечему – оттянул пружину, отпустил. Это не оружие, но, если влепить горящим комком смолы и магния, то это, как минимум, будет сюрприз. А ружьё пусть останется здесь как оружие последнего шанса.

Потренировал жену хватать ружьё со шкафа, взводить курки и стрелять – без патронов, разумеется. Раза с двадцатого стало получаться действительно быстро, так что я решил этим ограничиться, а то дети уже заинтересовались, чем это мы тут занимается. Младший, конечно, залип на ружьё так, что еле оттащили. Открыто держать заряженное оружие в доме с детьми – это, конечно, полное безобразие, но у нас вся жизнь теперь такое безобразие, что дальше некуда. В разряженном же ружье я смысла не вижу – пока жена нашарит патроны, зарядит и прицелится, стрелять будет уже незачем. Так что строго объяснил Младшему, что нельзя и это такое «нельзя», которое очень серьёзное, а не «если очень хочется, то можно». Он такие моменты понимает.

Объявил внеочередной запуск силовой установки – мне надо кое-что сделать, а дети пусть отвлекутся от вопроса: «А в кого это вы собрались тут стрелять?». Василисе он вполне может прийти в голову, она же девочка. Это мальчикам сама стрельба важнее цели.

Поскольку неведомое чудище отгрызло мне маяк, то нужен новый световой ориентир. Сходу придумалось два варианта, для надёжности – электрический прожектор и… обычная свечка. Свечка не зависит от батарей и не может перемёрзнуть до такой степени, чтобы не горел парафин. Ну, я надеюсь, по крайней мере. При минус тридцать они горят распрекрасно, в отличие от химических и электрических источников света. А вот электрический источник я доработал – впаяв между двух литиевых аккумуляторов проволочный десятиомный резистор и залепив стык термопастой. Всю эту конструкцию замотал в несколько слоёв теплоизоляции – получилась такая самоподогревающая система, не очень экономичная, но зато незамерзающая. Померив ток, я решил, что светодиодный линзовый блок от фонарика будет гореть, как минимум, пару часов, а этого более чем достаточно для первой вылазки. В результате мой люк на поверхность украсила деревянная конструкция из закреплённой на листе фанеры стоящей торчком швабры. На её поперечине с одной стороны повис электрический самодельный фонарик с подогревом, а с другой – стилизованный «под стимпанк» стеклянный свечной фонарь. Изделие декоративное, но ничто не мешает применять его и по прямому назначению – в кладовке нашлось несколько «долгоиграющих» осветительных свечей. Вообще-то при таком неподвижном воздухе можно было поставить просто открытую свечу, но у меня смутные сомнения, будет ли парафин нормально испаряться и гореть на таком холоде. А в фонаре всё же циркулирует тёплый воздух.

Оба фонаря я вынес уже зажжёнными, закрепил на швабре, убедился, что они работают и, подхватив лопату, пошёл потихоньку, впервые, с тех пор как мир сломался, удаляясь от дома. Аккуратно переставляю снегоступы, стараясь ставить ноги ровно и перпендикулярно, не зарывая их в снег. Передо мной прыгает по белой плоскости пятно света. Оказалось, что соблюдать направление при этом почти нереально – как я ни стараюсь идти прямо, но однородная поверхность, темнота и отсутствие ориентиров сбивают с толку. Приходится периодически останавливаться и поворачиваться – всем телом, капюшон не даёт оглянуться, – чтобы посмотреть, где там фонари у дома. И каждый раз оказывается, что следы мои идут причудливым зигзагом, хотя мне видится, что я двигаюсь как по нитке. Какая-то аберрация восприятия – заблудиться на ста метрах дистанции как нечего делать. Тем не менее, несмотря на постоянные остановки для коррекции курса, до цели я дошёл. Передо мной – точнее подо мной, – дом того самого соседа. Ну, я надеюсь, что того самого, и я ничего не перепутал и не отклонился от направления слишком сильно. Торчащий из снега конёк крыши не имеет особых примет – тут у большинства старых дачных домиков вот такие двускатные из потемневшего шифера. Это новопостроенные коттеджи кроют металлочерепицей или модной ячеистой мягкой кровлей, но они подальше, у них свой квартал, где участки скупали пачками по два-три и стоили там этакие палаццо – да я сам часть из них и строил, зарабатывая себе на гражданскую жизнь.

От дома до бани – всего пара десятков метров, но наткнулся почти случайно, здорово истоптав снег, нарезая круги. Отсутствие неба, полная темнота с резким контрастом луча фонаря на снегу – всё это отключает внутренний компас. У меня чуть паническая атака не началась – в какой-то момент показалось, что сбился с пути и так и буду блуждать в темноте и холоде, пока не сдохну, – но тут-то и зацепился снегоступом за трубу. Крыша оказалась под слоем снега, хотя и небольшим, так что я как раз над ней кругами ходил. Дальше вступил в дело заранее продуманный план – я эту баню соседу помогал чинить, и с её конструкцией хорошо знаком. Поэтому мне сразу пришла в голову идея использовать её внутренний объем как шахту для добычи полезных ископаемых – дров, в моем случае. Теоретически это выглядело более привлекательным вариантом, чем копать в снегу спуск к дровнику.

Сосед был мужик небогатый, но хозяйственный, строился из чего бог послал. На крышу он ему послал вторичный ондулин – вид мягкой кровли, нечто вроде шифера, но, по сути, ближе к толстому рубероиду – из прессованного картона со смолой. Вторичный он потому, что его снял при ремонте со своей крыши другой сосед, а этому, значит, на баню сгодился. Не самое лучшее, может быть, решение, но на халяву – хлорка творог. А для меня это означало, что крышу можно просто прорезать ножом. Ондулин тугой и плотный, но всё же мягкий материал.

Был.

Я не учёл, что на таком морозе кровельный материал стал твёрдым, а сталь – хрупкой. При попытке всадить с размаху в крышу хороший крепкий нож, я остался без ножа – клинок обломился у самой рукояти. Вот уж в самом прямом смысле облом… Зато массивный гвоздодёр оказался на высоте: поддев острой частью кромку листа, я потянул её на излом – и промороженный ондулин просто лопнул, как фарфоровая тарелка. Что не прорезал – то разбил, так что результат достигнут. Ножа только жалко, хороший был нож. Тем не менее, передо мной открылся доступ на маленький, заваленный всяким хламом чердак, а через него – в предбанник. Правда, в люк я не пролез – он не рассчитан на человека в самодельном псевдоскафандре. Пришлось отодрать несколько досок с потолка. К счастью, тут нашлась лестница – прыгать в таком облачении совершенно не хочется, да и непонятно, как потом забираться обратно.

Мой расчёт строился на том, что из предбанника оборудован выход в дровник, чтобы те, кому не хватило жара, не бегали голышом вокруг сруба за дровами. Расчёт оказался неверен – открывающаяся наружу дверь оказалась заблокирована. Похоже, что хлипкая крыша дровника не выдержала веса снега и рухнула, придавив её снаружи. Ну, никто и не обещал, что будет легко…

Хлипкую каркасную дверь я просто оторвал, вывернув гвоздодёром петли. За ней всё оказалось не так плохо, как могло бы – кровля дровяного навеса просела только одним углом, который лёг на поленницу и не дал снегу заполнить пространство у стены полностью. В общем, дрова можно вытаскивать свободно, чем я и занялся, перемещая их охапками в предбанник и парную. Не все, конечно, – на то ещё будет время, – но и совсем с пустыми руками возвращаться домой тоже не хочется. Нужен какой-то наглядный символ успеха экспедиции для повышения боевого духа вверенного мне подразделения. Поэтому, при помощи найденной на чердаке верёвки, я вытащил наверх снятую дверь, нагрузил её в несколько ходок дровами, пробил в нижней части две дыры, к ним привязал верёвку, превратив в примитивную волокушу, и запряг туда сам себя, как ездовую собаку. Дополнительным бонусом детям оказалась упаковка чая на травах и две пачки овсяного печенья – сосед был большой любитель банных чаепитий. Интересно, что с ним стало? Собственно, варианта два – либо в двадцати метрах от меня в доме лежит его окоченелый труп, либо, когда мир сломался, он был в городе – и тогда его постигла неведомая мне судьба горожан. Свет от города, ранее видимый на краю горизонта, пропал в первую же ночь и больше не появлялся, так что вряд ли там случалось что-то хорошее. Двадцать пять километров до него – всё равно, что до Луны, которой теперь и вовсе нет.

Обратный путь быстрее и легче – наверное, потому, что иду прямо на фонари и не петляю. В какой-то момент показалось, что их что-то заслонило, и сердце моё ёкнуло – но, скорее всего, просто показалось от усталости – тащить волоком гружёную дровами дверь оказалось тем ещё удовольствием. Она зарывается передним краем в снег, поэтому верёвку приходится натягивать вверх, но тогда в снег зарываюсь я сам. Эту сотню метров я тащусь, кажется, вечность, вымотавшись до невозможности. Успел отвыкнуть от нагрузок, оказывается. Ну и, конечно, дышу как загнанная лошадь, так что холодный воздух на вдохе вымораживает тепло из-под одежды, а на выдохе покрывает льдом выпускной патрубок. Иней всё же по чуть забирает очки маски, несмотря на натирку стёкол и силикагель. Так что пока я добрался до своего спуска, опять почти ничего не вижу, и, что хуже, начал кашлять от пересохшего и подостывшего горла. Вот ещё чего не хватало – свалиться с какой-нибудь дурацкой ангиной. Так что дрова с волокуши я просто свалил вниз, как получилось, да и сам за ними ссыпался. Чай только с печеньем спустил аккуратно за пазухой, потому что трофей. Этим чаем и отпаивался остаток дня, позволив себе даже сто граммов коньячку из НЗ – в целях профилактики простудных заболеваний. Кажется, обошлось, не заболел – наверное, вирусы тоже вымерзли все к чертям.

Дров притащил не так уж и много, но на пару дней хватит. Это не просто так, это два дня жизни. Удачный, в целом, поход меня вдохновил, и в голове полно амбициозных планов по дальнейшей разработке окрестных ресурсов. Теперь главное – не обнаглеть и не зарваться, потому что любая ошибка может стоить мне жизни, а за мной – и семье. Подвернул ногу – и привет, не доползёшь по такому морозу на пузе, замёрзнешь раньше. Поэтому – только тщательное планирование и осторожность, никакого «авось».

С утра попили чаю с печеньками как аванс будущих благ – у семейства поднялось настроение, и даже объявилась некоторая бодрость. Казалось бы, ерунда какая, – кучка берёзовых поленьев, пачка чаю да кулёк печенья, а поди ж ты – позитив налицо. И дрова берёзовые пахнут иначе, и вообще первая перемена к лучшему с тех пор, как мир сломался. Я добавил хорошего настроения детям, запустив генератор – Старшая с Младшим немедля сбежали от постылых стен в виртуальные просторы, а я в мастерскую, готовить оборудование и снаряжение для следующего похода. На этот раз я собираюсь основательно – не на разведку, а на добычу ресурса. Дети счастливы – такого долгого «генераторного времени» у них давно не было. Топлива, конечно, пожгли лишку, но я прикинул, что это окупится.