Жизнь как роман. Сборник увлекательных историй

На выходе из аэропорта нас встретил автобус с разговорчивым гидом, под музыку довезли до отеля. По дороге узнали много интересного о Турции, вернее, все интересное узнали братья поляки, потому что гид рассказывал на польском языке.

Конечно, в самый первый раз хотелось узнать что-нибудь практическое. Я точно поняла, что нам посоветовали одеваться поскромнее, когда выходим в город. В отеле же можно ходить в чем угодно, хоть голыми.

Через три часа мы доехали до места нашего отдыха городка Алании, вышли из туристического автобуса и пошли заселяться в наш отель.

Получив ключи от номера, мы с сыном оставили вещи и пошли на пляж, купаться.

На пляже почему-то все стройные и загорелые девушки были в купальниках без верха – топлес.

– Европейцы, – подумала я. – Совершенно без комплексов.

– Мама, ты тоже раздевайся, – предложил мне сын.

Но я, конечно, не рискнула настолько европеизироваться.

Отдохнули мы хорошо, конечно, хотя поляки несколько напрягали.

Одна женщина за завтраком все складывала мандарины в большую хозяйственную сумку. Я даже подумала, не сказать ли ей, что так нельзя себя вести, а то все будут думать, что она русская.

Про нас всегда думают, что мы хуже немцев или англичан. Непонятно, почему. Может, потому что по-английски или по-немецки не говорим.

Но все же решила, что спокойнее промолчать. В отеле есть служащие – пусть они пани полячке замечания и делают.

Я решила, что сынулька мой еще совсем маленький, чтобы любоваться на пляже на голых тетек. Приходилось то и дело закрывать ему глаза, когда красотки подходили к нам на пляже слишком близко и трясли своими грудями.

Мелкому, конечно, интересно было, как и всякому любопытному малышу.

И я решила, что у бассейна все же лучше, меньше эротики. Тем более, что дети не любят купаться в море и ходить по пляжу, раня ноги об острые камни.

А в Алании все пляжи в основном каменистые.

Но возле бассейна эротики оказалось не меньше. Кругами по спокойной водной глади плавала парочка влюбленных. Периодически парень садился на бортик, а девушка подплывала к нему, опиралась на его колени, и чуть ли не делала минет на глазах у всех отдыхающих.

Потом-то я уже поняла, что там никому ни до кого нет никакого дела. Лежат все на шезлонгах и наслаждаются солнышком.

Это мы, русские, такие любопытные, нам все интересно.

И вот отдых заканчивается, мы идем на последний завтрак – шведский стол. А в одиннадцать утра за нами должен приехать автобус, чтобы отвезти в аэропорт.

В девять часов утра я собрала чемоданы почти полностью, только на замок не закрыла, оставив пляжные принадлежности и полотенце. И предложила сынульке сходить на пляж, в последний раз. Но сын сказал:

– Мама, иди одна. Я лучше в номере останусь, мультик посмотрю.

– Ну, хорошо, – сказала я. – Только никуда не выходи, я дверь закрою, ты мне потом откроешь.

Я оставила Лешу в номере, надела купальник и пришла на пляж.

Народа было совсем мало, на камнях лежали лишь несколько человек.

– Какое счастье! – подумала я. – Когда еще Турцию увижу?

Я встала на скалах, повернувшись лицом к прекрасному синему морю, раскинула руки, греясь на прекрасном утреннем не раскаленном еще солнышке, и подумала:

– Какое немыслимое счастье жить в Турции – море, солнце. Что еще человеку нужно для полного счастья?

Постояла немного и решила:

– Все равно меня здесь никто не знает, сниму-ка я верхнюю часть своего купальника. А то вспомнить дома нечего будет. За час как раз чуть-чуть подзагорю, чтобы полоска от купальника стала не такая заметная. Муж порадуется!

Так и сделала. И так мне стало хорошо от победы над собой и над своими комплексами, просто немыслимо.

– Вот так и живем, – философски подумала я. – Советского Союза давно нет, а привитые комплексы все еще в нас живут, с тех давних времен.

Впрочем, мозги у меня размякли, думать совсем не хотелось.

И тут поворачиваюсь другим боком к синему морю, и вижу – бежит мой Леша, и кричит на весь пляж:

– Мама, там твой любимый сериал начался, «Цыганка».

А он знает, что я дома каждый день смотрела этот сериал, ни одной серии не пропустила. Решил о маме позаботиться, зайчик мой, солнышко мое.

Все лежавшие на пляже туристы синхронно повернули головы, чтобы посмотреть на Лешу, потом на меня.

– Да, – думаю, – раз в жизни решила отойти от устоев общества, наплевать на любопытные взгляды и мнение большинства, пожить всего лишь один часик свободной жизнью. И вот результат!

И тут меня молнией пронзает мысль. Мысль просто ужасна.

Меня бросает в жар, хотя и так куда уж жарче, потом в холод. Я вкрадчиво так и тихонько спрашиваю:

– Леша, а ты ключ от номера взял?!

Леша отрицательно кивает головой.

– Капец! – кричу я на весь пляж, подрываюсь как есть, без верха, хватаю ребенка за руку и бегу в отель.

Мне уже совершенно все равно, кто там на меня смотрит, и что он там видит.

Пулей вбегаю в двери отеля. За стойкой стоит англоязычная служащая.

Я по-русски говорю девушке:

– Пожалуйста, помогите. Мой сын закрыл номер. Можно мне второй ключ?

И, конечно, как и следовало ожидать согласно закону подлости, девушка говорит:

– I don’t understand!

Я на пальцах пытаюсь объяснить ей – ключ, номер, комната, дверь, ребенок.

Девушка разводит руками совершенно по-русски и снова говорит:

– I don’t understand!

Я в отчаянии. Бегу по лестнице на свой третий этаж, пытаясь найти хоть одну горничную на этаже и там, на месте, объяснить ей, что же мне нужно.

По пути заглядываю в коридоры второго этажа.

Согласно закону подлости и всем существующим законам Мерфи, ни одной горничной ни на втором этаже, ни на нашем третьем, не оказывается.

– Ну, почему, когда мы ложимся спать, они гремят тележками так, как будто бы их тут целый полк? – спрашиваю я Лешу. – Складывается ощущение, что горничных здесь больше, чем отдыхающих!

Ребенок смотрит на меня, пытаясь сказать:

– Мама, да я не знаю, почему так происходит.

Поняв, что я в тихой истерике, он тоже пугается и начинает нервничать.

А у меня Леша в детстве был очень сентиментальный. В глазах у него появляются слезы.

Мы подбегаем к двери нашего номера и стучим. Кому мы стучим, нам самим непонятно.

Но хоть что-нибудь нужно делать, правда?

До приезда автобуса остается все меньше времени. Сын спрашивает:

– Мама, и что теперь будет?

– Леша, ты не переживай, – пытаюсь я его успокоить. – Автобус подъедет, руководитель группы увидит, что нас нет, они подождут еще пять минут, и уедут, чтобы остальные туристы не опоздали на рейс.

У ребенка скатывается по щеке слеза.

Ситуация критическая.

– Леша, ты жди здесь, а я побегу искать хоть кого-нибудь. Не волнуйся только, ладно? – говорю я, и снова бегу по лестницам.

По пути хвалю себя за то, что хоть чемоданы сложила, купальник и пляжное полотенце, которые у меня в руках, сверху как-нибудь брошу. Вспоминаю, положила ли кошелек, и куда я его положила, где наши паспорта.

Паника усиливается. Мыслей все больше, они размножаются, а их клубок мгновенно растет, как снежный ком.

Наконец, после нескольких кругов по лестнице вверх-вниз, вижу женщину славянской наружности. Ну, в смысле, не с карими красивыми турецкими глазами.

– Вы говорите по-русски? – спрашиваю с надеждой.

– Да, пани, разумею по-польски, – говорит женщина, и я понимаю, что нашла спасительницу.

– Ура! – кричу я. – Сейчас объясню Вам, что случилось.

Сбивчиво тараторю про дверь и ключ, она моментально оценивает серьезность проблемы, и мы с ней почти бегом бросаемся вниз, к стойке ресепшен.

Полячка объясняется со служащей на английском языке, мне дают ключ от номера, и я бегу за чемоданами на свой третий этаж.

Вижу в окно наш туристический автобус, беру чемоданы.

И спокойно, с видом победителя, беру Лешу за руку и медленно, не торопясь, мы спускаемся вниз.

– Леша, мы с тобой большие молодцы! Все успели, уложились вовремя, – радостно говорю я ребенку.

– Клянусь тебе, малыш, что как только приедем домой, сразу пойду учить английский язык. А слова «дверь», «ключ», «ребенок» и «закрыто» впечатаются с этого дня в мой лексический запас намертво!