Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков

Группе Гольвитцера также не удалось прорваться к Старому Осколу. Её движение к городу было остановлено частями 25-й гвардейской и 303-й стрелковых дивизий [29; 419], [49; 57]. Противник, понеся значительные потери, вынужден был искать другие пути для выхода из окружения.

Сам же гарнизон Старого Оскола был разгромлен, а город освобождён частями 107-й стрелковой дивизии полковника П.М. Бежко 5 февраля. Большая часть немецкого гарнизона в ходе ожесточённого боя была уничтожена. Но даже после этого в плен к бойцам полковника П.М. Бежко попали почти 2 тысячи человек [29; 415, 419]. Отсюда можно заключить, насколько сильный немецкий гарнизон удерживал город.

С одной из прорвавшихся из района Горшечного на запад групп противника столкнулись в ночь на 2 февраля танкисты 4-го танкового корпуса. Причём столкновение это произошло случайно, т.к. корпус не был отряжен для ликвидации окружённой вражеской группировки после 1 февраля. Вместе с основными силами 40-й армии он должен был принять участие в Белгородско-Харьковской наступательной операции с самого её начала, т.е. 2 февраля. Именно для переброски на белгородское направление и сосредоточилась в населённом пункте Богатырёво 102-я танковая бригада 4-го танкового корпуса. Но как раз на этот населённый пункт устремились прорвавшиеся под Горшечным колонны немецких войск. Несмотря на то, что появление врага в районе Богатырёво было неожиданным, советские танкисты встретили его во всеоружии. Плотным огнём они отразили все попытки немцев захватить посёлок, нанеся им тяжёлый урон.

Отойдя от Богатырёво, гитлеровцы попытались прорваться через Ястребовку, расположенную юго-западнее. К ней они подошли в ночь со 2 на 3 февраля. Причём, заметим, что смещались окруженцы всё-таки в общем направлении к западу, но ни одной советской части на их пути не оказалось. Это к вопросу о плотности кольца окружения.

Видимо, гитлеровцы не совсем верно оценили обстановку, предположив, что в Ястребовке находится какая-то тыловая часть, потому что очертя голову несколькими плотными колоннами кинулись на этот населённый пункт. Но тут им не повезло ещё больше, чем в Богатырёво, ибо встречали их отнюдь не обозники, санитары и раненые, как они, очевидно, надеялись, а танкисты целых двух бригад (45-й и 64-й) того же 4-го танкового корпуса А.Г. Кравченко. Так же, как 102-я танковая бригада в Богатырёво, 45-я и 64-я бригады готовились в Ястребовке к переброске в район нового наступления. Танковые орудия встретили прущих плотной массой напролом немцев шквальным огнём. Огонь вёлся до тех пор, пока вражеские колонны не оказались рассеянными [29; 419 – 420]. «Утром за околицей Ястребовки были подобраны и захоронены тысячи окоченевших трупов фашистских солдат и офицеров» [29; 420].

Впрочем, на этом попытки двух немецких групп (Зиберта и Бёкемана) прорваться в западном направлении не закончились. Немцы метались по заснеженным дорогам, пользуясь малочисленностью советских войск, от одного населённого пункта к другому. И 4-й танковый корпус, занятый боями с ними, только к 8 февраля смог присоединиться к основным силам 40-й армии, наступающей на Белгород [29; 419 – 420].

4 февраля 73-й гвардейский стрелковый полк 25-й гвардейской стрелковой дивизии, дравшийся, как мы помним, за Горшечное три дня, оставивший его под напором во много раз превосходящих сил противника, начал атаку с целью отбить этот посёлок. Горшечное защищалось немецким арьергардом – полком 377-й пехотной дивизии численностью около тысячи человек.

В ходе напряжённого боя к утру 5 февраля сопротивление противника было сломлено, и Горшечное полностью занято нашими войсками [49; 58 – 59].

Здесь хотелось бы немного отвлечься от хода боёв для освещения вот какого вопроса.

Н.Г. Штыков, к моменту повторного занятия Горшечного 73-м гв. сп уже командир этого полка, описывает следующий эпизод:

«В посёлке нами было захвачено немало пленных. И тут-то мы и стали свидетелями одного запомнившегося инцидента. В одной из колонн, которую конвоировали наши автоматчики, вдруг возник какой-то шум. В чём дело? Оказалось, гитлеровцы не хотели идти, даже в плену, в одном строю с венграми.

Вот они, “союзнички”!» [49; 59].

Слово «союзнички», употреблённое Н.Г. Штыковым, да ещё взятое им при этом в кавычки, как нельзя лучше отражает отношения между немцами и их союзниками (румынами, итальянцами, венграми) во время событий конца 1942 – начала 1943 года на Среднем и Верхнем Дону.

Немецкие военачальники-мемуаристы стыдливо обходят этот вопрос, максимум указывая на более низкие боевые возможности союзнических дивизий, причём упирают в большей степени на их недостаточный противотанковый потенциал. Очевидно, стремясь избежать упрёка в том, что огульно сваливают всю вину на союзников за неудачи ноября 1942 года – января 1943 года под Сталинградом, Котельниковым, Острогожском и Воронежем, гитлеровские военачальники даже находят слова похвалы мужеству солдат союзных войск.

И ни слова ни о моральном состоянии союзнических войск, которое было, мягко говоря, далеко не блестящим, ни о далёком от всякой воинской чести поведении немцев по отношению к своим союзникам в момент неудач зимы 1942 – 1943 годов.

Н.Г. Штыков очень верно подметил крайне негативное отношение пленных немцев к пленным венграм.

Считая румын, итальянцев и венгров главными виновниками своих неудач, немцы (от солдат до высших командиров) совершенно с ними не считались, срывали на них свою бессильную злобу, использовали их как пушечное мясо, чтобы уменьшить свои потери.

Воронежско-Касторненская наступательная операция советских войск дала немало примеров такого поведения гитлеровских вояк конкретно к венграм.

Так, по донесению уцелевшей группы офицеров штаба 3-го армейского корпуса 2-й венгерской армии, основной причиной колоссальных потерь двух венгерских дивизий, действовавших на южном фасе Воронежского выступа, явилось то, что их, и без того плохо оснащённых и измотанных в боях, командование 2-й германской армии использовало в качестве арьергарда для прикрытия своего отступления [21; 107].

Не более благородными, чем командование 2-й немецкой армии, оказались по отношению к союзникам солдаты и строевые офицеры этой армии. Спасая свою жизнь, они отнимали у венгерских солдат все средства передвижения, продовольствие, тёплую одежду, из домов на мороз выбрасывали раненых, запрещали двигаться по дорогам, по которым отходили германские части [21; 107]. Венгерский генерал Ковач в связи с этим писал:

«Пока венгерские подразделения следовали вместе с немецкими частями, самые большие трудности чинили немцы (выделено мной – И.Д.). Они запрещали венграм продвижение даже и по тем дорогам, где венгры им не мешали бы. Они силой отнимали сани, верховых коней, повозки, оружие. В случае сопротивления пускали в ход оружие. В населённых пунктах немцы выбрасывали венгров из занимаемых ими домов. В те дома, где были немцы, венгров не пускали. При появлении венгров немцы часто их оскорбляли, грубо поносили венгерский народ и венгерскую армию» [21; 107].

Ясно, что подобные действия немцев у венгров восторга не вызывали. В Старом Осколе, Мантурове и ряде других населённых пунктов дело дошло даже до вооружённых столкновений между немецкими и венгерскими солдатами [21; 107].

Да, действительно, «союзнички»!

Но вернёмся непосредственно к боевым действиям по ликвидации окружённой немецкой группировки.

Пользуясь широкими разрывами во фронте окружения, немцы постепенно продвигались в западном и юго-западном направлениях. Советские части, обнаружив выскользнувшего противника, пытались настигнуть его и перерезать ему пути отхода. В такой обстановке зачастую случалось, что наши части кидались вдогонку и вступали в единоборство с превосходящими вражескими силами.

Так случилось, например, 9 – 10 февраля в боях под населённым пунктом Пузачи.

9 февраля командир 96-й танковой бригады (входила в 40-ю армию) генерал-майор В.Г. Лебедев получил от своей разведки донесение, что в сторону Мантурово по дороге движется большая колонна противника численностью до 13 тысяч человек. В.Г. Лебедев приказал атаковать её на максимальной скорости. Танки с автоматчиками на броне неожиданно врезались в колонну, состоявшую из 150 машин и 30 самоходных орудий, уничтожили 1500 солдат и офицеров, захватили до 2500 пленных [21; 108].

Затем бригаде пришлось разделиться, чтобы перекрыть различные дороги, ведущие к Мантурово. Часть танкистов «оседлала» развилку дорог у села Пузачи.

В ночь с 9 на 10 февраля противник силами, во много раз превосходящими силы танкистов, атаковал Пузачи. Всю ночь и весь следующий день кипел жаркий бой. Немцы упорно старались прорваться через Пузачи. Но все их атаки отбивались нашими бойцами. Уступая врагу в численности, танкисты и мотострелки 96-й танковой бригады стойко держали свои позиции, дрались героически.

Вот некоторые эпизоды того боя.

Пулемётный расчёт И.С. Поскрёбышева был выведен из строя. Оставшись один, И.С. Поскрёбышев не отступил, сменил позицию, выдвинувшись навстречу атакующим врагам. Не ожидавшие такого немцы попали под кинжальный огонь его пулемёта. Пока они опомнились, И.С. Поскрёбышев уничтожил до ста гитлеровцев. Их атака захлебнулась. При повторной атаке отважный боец подпустил вражеских солдат на 50 м и вновь метким огнём заставил их отступить. Даже раненый в руку, И.С. Поскрёбышев продолжал сражаться. Гитлеровцы захватили его позицию только после смерти героя [21; 108].

Танк старшего лейтенанта А.Ф. Щеглова играл роль подвижного резерва у защитников Пузачей. С несколькими автоматчиками на броне он появлялся на самых угрожаемых участках обороны и неизменно помогал отражать вражеский натиск. В одной из таких схваток у танка закончилось горючее, и был израсходован весь боекомплект. Гитлеровцы окружили машину. Оборонявшиеся около танка мотострелки были перебиты. В приближающихся к танку фашистов из люков полетели гранаты. Под прикрытием их разрывов экипаж выбрался из машины и со стрелковым оружием ринулся на врага в свою последнюю атаку [21; 108].

К вечеру 10 февраля из защитников Пузачей в живых осталось только тридцать два человека. Они заняли круговую оборону на окраине деревни в одном из колхозных сараев, по-прежнему преграждая гитлеровцам дорогу через пузачи. Тринадцать бешеных атак отбил этот маленький гарнизон. Немцам удалось поджечь соседний дом, в который переносили раненых бойцов. Спасать раненых из огня под пулями врага бросился старший лейтенант И.А. Бабкин, помощник начальника политотдела бригады. Ему удалось вытащить из горящего дома многих из них, но вскоре он сам был смертельно ранен осколком гранаты. В память подвига отважного комиссара деревня Пузачи, по просьбе её жителей, впоследствии была переименована в Бабкино.

Немцам удалось поджечь и сарай, где защищались оставшиеся в живых бойцы. Бросившись из огня в неожиданную атаку, эта горстка героев сумела прорваться сквозь вражеское кольцо. Чуть позже они соединились с основными силами бригады. Когда 11 февраля в Пузачи вошли танки 96-й танковой бригады, только около сарая, где дрались последние защитники деревни, насчитали двести сорок убитых вражеских солдат и офицеров [21; 108].

Прорыв через Пузачи не помог уходящим на запад гитлеровцам вырваться из окружения.

Как раз к 10 февраля двигавшиеся с севера войска 38-й армии стали «запечатывать» свободные пути отхода на северо-запад и запад. Пробиться через эти заслоны ни группе Зиберта, ни группе Бёкемана не удалось [19; 362].

Более повезло группе Гольвитцера. Продолжая медленно продвигаться на юго-запад, она наконец нащупала слабый участок на стыке 40-й и 38-й армий. Немцы сбили несколько немногочисленных советских заслонов и устремились в свободный коридор. Остатки групп Зиберта и Бёкемана последовали за группой Гольвитцера. Транспортная авиация немцев сбрасывала на дорогу своим отходящим войскам боеприпасы и продовольствие. Данной работе вражеской авиации погода не препятствовала, т.к. 10 февраля буран прекратился. Но не оказывала ей практически никакого противодействия и авиация Воронежского фронта, т.к. почти вся была задействована в наступлении на курском и белгородско-харьковском направлениях. Почти не было и налётов истребительной, штурмовой и бомбардировочной советской авиации на немецкие отступающие колонны. А ведь массированные налёты могли бы причинить немцам много проблем. Но по указанной причине удержание вырывающихся из кольца окруженцев, несмотря на улучшившиеся погодные условия, так и осталось задачей исключительно наземных войск [19; 362].

Ударом с севера 12 февраля силами 240-й стрелковой дивизии 38-й армии удалось отрезать и почти полностью уничтожить группу Бёкемана. Группам Гольвитцера и Зиберта удалось пробиться к Обояни и соединиться с немецким гарнизоном этого города [19; 362].

Войска 38-й армии вышли к Обояни 16 февраля и охватили город с трёх сторон. Опасаясь полного окружения, в ночь с 17 на 18 февраля немцы покинули Обоянь, а соединения 38-й армии продолжили движение с целью участия в Белгородско-Харьковской наступательной операции, занимая те районы, которые вскоре получат название Курской дуги [19; 362].

Воронежско-Касторненская операция завершилась.

В результате Воронежско-Касторненской операции было нанесено поражение крупной вражеской группировке, действовавшей западнее Воронежа. Свыше одиннадцати дивизий противника оказались разгромленными. Только 6 – 7 тысяч человек смогли вырваться из окружения [29; 412]. Был ликвидирован Воронежский выступ, удерживавшийся противником с августа 1942 года. Советские войска освободили большую часть Воронежской и Курской областей, включая города Воронеж, Старый Оскол, Тим, Обоянь и множество других населённых пунктов.

В построении группы армий «Б», основные силы которой в результате двух последовательно проведённых советскими войсками наступательных операций – Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской – оказались разбитыми, была пробита широкая, свыше 300 км, брешь. Через неё войска Брянского и Воронежского фронтов устремились на запад. Первые продвигались на брянском направлении, вторые – на белгородско-харьковском.

Фактически немцев и их союзников на Верхнем Дону постигла военная катастрофа, не уступавшая по размерам Сталинградской. Бывший гитлеровский генерал фон Бутлар в своём труде «Мировая война 1939 – 1945» написал о ней так:

«Итог, который немецкому командованию пришлось подвести на этом участке фронта в конце января 1943 г., был поистине ужасным. За 14 дней русского наступления группа армий «Б» была почти полностью разгромлена. 2-я армия оказалась сильно потрёпанной. К тому же она потеряла во время прорыва основную массу своей боевой техники. 2-я венгерская армия была почти полностью уничтожена, из 8-й (итальянской – И.Д.) армии спастись удалось лишь некоторым частям корпуса альпийских стрелков. От остальной части соединений уцелели только жалкие остатки. Из числа немецких войск, действовавших в полосе 8-й итальянской армии, остались лишь потрёпанные остатки нескольких немецких дивизий, которым удалось спастись за рекой Оскол. Связь с группой армий «Центр» и с группой армий «Дон» была потеряна, стыки находились под угрозой» [29; 413], [21; 109 – 110].

То же самое, но как бы сквозь зубы, спасая честь мундира, а потому более сдержанно, признаёт и фон Типпельскирх:

«…Во фронте немецких и союзнических армий образовалась брешь шириной в 350 км. Потери 2-й немецкой армии были очень большими, на 2-ю венгерскую армию вообще не приходилось больше рассчитывать. Введенный в её полосе немецкий армейский корпус отошёл с боями на реку Оскол. Остатки альпийского корпуса и 24-го танкового корпуса также не могли больше вести боевые действия… Непосредственная связь с группой армий «Дон», чьё левое крыло находилось за Северским Донцом в районе Лисичанска, готова была порваться» [44; 363].

И в заключение разговора о Воронежско-Касторненской операции хотелось бы отметить, что она была первым «примером успешного перехода от одной крупной наступательной операции к другой без оперативной паузы» [29; 413].

Однако вскоре за этим первым примером последовал и второй, не менее успешный.

ГЛАВА II

«ЗВЕЗДА», ВЕДУЩАЯ К ХАРЬКОВУ

21 января 1943 года командование Воронежского фронта и представитель Ставки ВГК на Воронежском и Юго-Западном фронтах А.М. Василевский направили Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину доклад с планом проведения наступательной операции на Харьков:

«ДОКЛАД ПРЕДСТАВИТЕЛЯ СТАВКИ И КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ ВОРОНЕЖСКОГО ФРОНТА № 00179/ОП ВЕРХОВНОМУ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ ПЛАНА ОПЕРАЦИИ ПО ОСВОБОЖДЕНИЮ ХАРЬКОВА.

21 января 1943 г.

18 ч. 00 мин.

1. Выполняя Ваши указания, войска левого крыла Воронежского фронта (3-я танковая армия и 18 ск) после окончательной ликвидации группировки противника, окружённой в районе к западу от железной дороги Лиски – Россошь, своими главными силами к 25 января выйдут на рубеж Нов[ый] Оскол, Валуйки, Покровское. 3-я танковая армия будет готова к нанесению удара на Харьков к 28 января в составе двух танковых корпусов (12 и 15), одной отбр, пяти стрелковых дивизий (48 гв., 62 гв., 160, 111, 184), 6 гв. кавкорпуса (двухдивизионного состава с танковой бригадой). Дополнительно в состав армии несколько позднее подойдёт ещё одна стрелковая дивизия.

2. Считаем целесообразным главный удар 3-й танковой армии наносить в направлении Валуйки, Ольховатка, Печенеги, Чугуев, Мерефа с задачей обойти и взять Харьков с юго-запада. Главный удар наносить силами двух танковых корпусов, четырёх сд, одной отдельной тбр по следующему плану: первый день – подвижными частями выйти на линию Ольховатки; второй день – Печенеги; третий – Рогань, Введенский; четвёртый – Мерефы; пятый – шестой – овладение Харьковом с юго-запада. Стрелковые дивизии армии подойдут к Харькову (ориентировочно) на 8 – 9 день.

Обеспечение операции с юга будет возложено на 6-й гвардейский кавкорпус с направления – Уразово, Двуречная, Шевченково, Андреевка, Алексеевское, ст. Беспаловка.

18 ск в составе трёх сд, двух сбр с фронта ст. Чернянка, (иск.) Валуйки будет готов к наступлению с целью обеспечения 3-й танковой армии справа – с 28 января. Направление удара – Волоконовка, Волчанск, Непокрытое, Харьков.

3. Войска правого крыла фронта (60, 40-я армии) в составе одиннадцати сд, двух сбр, трёх лыжных бригад, 4 тк, трёх отдельных танковых бригад – после окончания Воронежской операции будут готовы к наступлению на Белгород, Харьков главными силами с рубежа р. Оскол – 30 января.

38-я армия в составе четырёх сд после окончательного завершения Воронежской операции будет в дальнейшем использована для обеспечения удара 60-й и 40-й армий со стороны Курска.

4. Удар подвижной группировки правого крыла фронта наносить в направлении Стар[ый] Оскол, Боброво-Дворское, Белгород, Уды, северо-западная и западная окраины Харькова.

Состав подвижной группировки: 4 тк, северная группа из трёх тбр, три лыжные бригады.

Главный удар стрелковых дивизий 60-й и 40-й армий (всего десять сд и одна сбр) наносить с фронта Ястребовка, Казачек в общем направлении на Белгород, Харьков с расчётом выхода на сев.-зап. окраину Харькова на 9 – 10 день.

С выходом стрелковых дивизий 60-й и 40-й армий на рубеж Марьино, Александровский, Алексеевка – 38-ю армию развернуть для удара в направлении Ивни с целью обеспечения фронта операции со стороны Курска.

5. Общей задачей предстоящей операции иметь – овладение районом Белгород, Харьков и на 15 – 20 день операции – выход на рубеж Медвенское, Ракитное, Грайворон, Богодухов, Валки, ст. Власовка для дальнейших действий на Полтаву.

6. Необходимо:

а) установить разгранлинии Воронежского фронта с Брянским: Задонск, Касторное, Тёплый Колодезь, Обоянь, Воложба; из них первые два – для Воронежского, остальные для Брянского фронта включительно; с ЮЗФ – Верхний Мамон, Покровское, Купянск, Шевченково, Змиев, Полтава (все пункты для ЮЗФ включительно);

б) одновременно нанести удар левым крылом Брянского фронта в общем направлении на Курск с выходом на линию Курск, Обоянь;

в) усилить Воронежский фронт одной артдивизией и одной дивизией РС;

г) в связи с тем, что выделенные фронту 100 шт. танков «россыпью» идут на укомплектование только 3 ТА, просим отпустить фронту дополнительно 100 шт. танков «россыпью» для доукомплектования отдельных танковых бригад.

7. Просим рассмотреть и утвердить план.

МИХАЙЛОВ

(условная фамилия А.М. Василевского – И.Д.)

ФИЛИППОВ

(условная фамилия Ф.И. Голикова – И.Д.)

ФЁДОРОВ

(условная фамилия Ф.Ф. Кузнецова – члена Военного совета Воронежского фронта – И.Д.)

ИЛЬИН

(условная фамилия М.И. Казакова – начальника штаба Воронежского фронта – И.Д.)» [37; 274 – 275].

Как видим, план был составлен и направлен в Ставку ВГК ещё до окончания Острогожско-Россошанской операции и начала Воронежско-Касторненской операции. Т.е. командование Воронежского фронта мыслило на перспективу. Тем не менее процитированный документ также показывает, что данное перспективное планирование осуществлялось по прямому приказу Ставки Верховного Главнокомандования: фраза «выполняя Ваши указания» в самом начале документа в увязке со всем остальным текстом пункта 1 однозначно об этом свидетельствует.

С.М. Штеменко в своих мемуарах «Генеральный штаб в годы войны» так рассказывает об этом:

«А в Ставке и Генеральном штабе к тому времени уже созрели соображения относительно дальнейшего наступления. Мыслилось использовать резкое ослабление противника на рубеже Касторное, Старобельск для стремительного овладения Курском, Белгородом, Харьковом и так необходимым стране Донбассом.

В сочетании с операциями войск Южного и Северо-Кавказского фронтов на Нижнем Дону и в предгорьях Кавказа развитие наступления Воронежского фронта на Курск, Харьков и Юго-Западного в Донбассе, по общему тогда мнению, неизбежно должно было привести к разгрому всего южного крыла противника» [48; 91].

Ожидаемый Ставкой ВГК план наступления на Харьков был ей утверждён директивой № 30022 от 23.01.1943 года:

«23 января 1943 г.

00 ч. 30 мин.

1. Представленный вами план операции в части, касающейся Харькова, утверждён Ставкой Верховного Главнокомандования.

2. Операцию эту впредь именовать «Звезда».

3. Начало операции – согласно предоставленному плану 28.01.

ВАСИЛЬЕВ

(условная фамилия И.В. Сталина – И.Д.)»

[37; 33].

Кстати, о названии операции – «Звезда». В этом названии нет ничего идеологического, как можно было бы подумать. К.С. Москаленко поясняет в своих воспоминаниях:

«План наступательной операции, получивший условное название «Звезда»… Своим названием… был обязан тому, что намечал концентрический удар на Харьков по сходящимся направлениям» [29; 416 – 417].

Т.е. удары, которые должны были наносить советские войска, представляли собой как бы лучи звезды. Центром же этих лучей, точкой их схождения был Харьков.

Поговорим теперь о наряде сил, которыми Воронежский фронт должен был наступать и взять Белгород и Харьков. Разговор этот необходим в связи с тем, что фактический наряд сил был несколько отличен от запланированного докладом в Ставку ВГК № 00179/оп от 21 января и утверждённого ею 23-го числа. Одна из причин такого отличия выше уже называлась – советское командование несколько «импровизировало» в связи с затяжкой окончания Воронежско-Касторненской операции. Вторая причина заключалась в проведении наступления на брянском направлении, в результате планирования которого войскам Брянского фронта были поставлены иные задачи.

Главное отличие факта от плана заключалось в том, что 60-я армия И.Д. Черняховского на Харьков не наступала, а должна была наступать на Курск. Как помним, доклад № 00179/оп предполагал, что в направлении Курска будет действовать 38-я армия. При этом цель взятия города ей не ставилась, она должна была лишь обеспечить Белгородско-Харьковскую операцию со стороны Курска (см. выше). А задачу взятия Курска, судя по всему, должны были решить войска Брянского фронта: «б) одновременно нанести удар левым крылом Брянского фронта в общем направлении на Курск с выходом на линию Курск, Обоянь» [37; 275]. Но, с одной стороны, войска 38-й армии к 1 февраля физически не могли обеспечить прикрытие наступления на Харьков со стороны курского направления, поскольку решением командования фронта именно на них возлагалась задача ликвидации окружённой в ходе Воронежско-Касторненской операции группировки противника. Кстати, в ходе боевых действий с окруженцами соединения 38-й армии оказались южнее 60-й армии, хотя накануне операции более северной была как раз 38-я армия. С другой стороны, войска Брянского фронта задействовались в наступлении на брянском направлении. Поэтому-то именно 60-й армии И.Д. Черняховского было поручено наносить удар на Курск (как говорится, ей сам бог велел; веление это обрело земное выражение в директиве Ставки ВГК № 30030 от 26.01.1943 года [37; 40]).