Дрозды: Белая Валькирия

Все сели в кресла.

–Неделю тому мои тачанки остановили красных у брода у села Опошня. Цельный эскадрон их сунулся к нам. Харчами разжиться хотели. Сидорка был в том бою и знает, как все было.

Сидорка сказал:

– Дак еще у батьки Махно я тот прием подсмотрел. Правда, тачанок у батьки больше нашего. Выставил я значит, супротив их эскадрона нашу сотню, а позади пять тачанок поставил. Наши казачки сразу назад повернули. Красные стало за ними поскакали и нарвались на наши пулеметы. Ох и покосили мы их!

– Во как! Отучили мы красных к нам ходить! Но я сегодня получил весть с той стороны! – Гордиенко показал рукой на стену.

Никто не понял, о чем «монарх» говорит.

– Ты про что, твое величество? – спросил Сидорка.

– Говори яснее, атаман! – настаивал Хотиненко.

– Гонец к моей особе явился со стороны большевиков. Дали им один раз, так они миром дело решили сделать.

– Миром? – спросил Хотиненко. – Это как же?

– Они предлагают помощь оружием и боеприпасами. Дают десять пулеметов «Максим», и пять полевых пушек. И людей предлагают! Знающих в артиллерии людей.

– Большевики? – скривился Хотиненко. – Дак они нашего брата крестьянина обирали до нитки! Нет им веры никакой.

«Царь» усмехнулся и сказал:

– То когда было. Ныне мы сила и большевики предлагают союз. И подумал я, а чего не договориться с ними? Пусть наше царство с соседними державами в дружбе живет! Что скажешь, полковник?

Гордиенко внимательно посмотрел на Лабунского.

– То, что дают большевики оружие и снаряды – это хорошо. Но если они дают это искренне. Насколько мне известно, любят они использовать одних своих врагов против других.

– И я про то! – поддержал его атаман Хотиненко. – Разве можно им верить? Они, пока бегут от Деникина, тебе, атаман, луну с неба обещать готовы! А, поди, потом получи с них должок?

– Ты сам Хотиненко, с послом говорить станешь. От моего имени. Тебе верю! Но просто так не отказывай. Дружбу меж нами пока рушить не след. Обещай им, чего они хотят. Обещай все! И офицера с собой возьми! Я более с ней говорить не стану.

– С ней, батька? – удивился Хотиненко.

– Дак бабу большевики прислали.

– Бабу?

– Она гутарит, что она комиссар ихний. Ты во всем разберись, Хотиненко. Потом мне про все доложишь…

***

Лабунский сидел за столом в штабе рядом с Сидоркой.

– Ты служил у Махно? – спросил он.

– С полгода был у батьки в отряде. Вот на мне мундир немецкого гусара, которых батька почти полк намолотил.

– А чего ушел от Махно?

– Дак я здешний и из села Глинское. Как прознал, что у нас свой атаман, так и подался сюда. Батька меня сразу приблизил. Я у Махно на пулемете в тачанке сидел.

Двери распахнулись. Вошли атаман Хотиненко вместе с женщиной в кожаной куртке.

– Здравствуйте, товарищи!

Лабунский вздрогнул от этого голоса. Перед ним была Анна Губельман! В последний раз они виделись осенью 1918 года в Екатеринодаре.

– Петр? – удивилась она, увидев Лабунского.

Хотиненко и Сидорка переглянулись. Хотиненко увидел испуг на лице Лабунского и слышал возглас Губельман.

– А вы знакомцы? – спросил атаман. – Тебе, голубка, знаком этот полковник? Откуда у комиссарши такие знакомства?

– Полковник? – удивилась Анна.

Лабунский взглядом попросил её молчать. Пока она выдала лишь его имя. Он называл здесь только свою фамилию и звание. Его инкогнито раскрыто ещё не было.

Хотиненко с подозрением посмотрел на Лабунского:

– Знаешь кто она?

– Встречались в Петербурге до войны. В 1913 году. Много лет назад.

– А ты что скажешь? – спросил Хотиненко Анну.

– Я была тогда гимназисткой, а он служил в гвардии императора. Встречались.

– Хорошо, коли так. С 13-го года много воды утекло. Другая жизнь тогда была. А фамилию его скажи мне, голубка.

– Фамилию?

– Али запамятовала?

– Я не знаю его фамилии. Знаю только имя. Петр.

– А ты знаешь? – Хотиненко повернулся к Лабунскому.

– Тоже только имя! Анна.

Хотиненко усмехнулся про себя.

«Не похоже что виделись вы давно, голубки! Ох! Не похоже! По всему видать, что не так давно вы встречу имели. А ныне в штабе у батьки сидите. Посмотрим что будет. Но Хотиненко хоть и не шибко образованный, но и не дурак!»

***

Котылыза.

Петр и Анна.

Июль 1919 год.

Атаман Хотиненко решил сделать вид, что поверил, дабы враги, если они враги, успокоились и потеряли бдительность.

– Сидорка!

– Чего тебе, Хотиненко?

– Видал? – спросил он.

– Чего?

– Знакомцы они!

– И чего? Мало ли! – равнодушно сказал Сидорка.

– Не нравится мне это. Эти двое нам брешут. Хорошо они знают друг друга.

– Он же сказал, что видал её в Питенбурхе.

– Ты дурак, Сидорка. Мало ли что он сказал. Нет! Не понравился мне зрак его, когда она вошла.

– Так ты чего хочешь, Хотиненко? Говори толком!

– Я и говорю. Не верю им. Ты, Сидорка, им жилье для спанья выделять станешь?

– Выделил уже. Бабу на женскую половину дома. А офицера твоего сюда.

– Нет. Надобно этих двоих рядом поселить.

– Комиссаршу и твоего благородного? На кой?

– Да. Мне надо послухать про чего они вдвоём гутарить станут.

– Дак я в одну комнату их поселить должен? Она все ж баба, хоть и комссарша! Согласится ли?

– Рядом посели. А что до того, как к ней в комнату попасть, то сей молодец сам туда прискачет.

– Откудова знаешь?

– У меня глаз наметан. А мы с тобой ночью послушаем чего они говорить будут. Ты его в «красной» комнате посели.

– Чего? Больно жирно станет. Там сам батька иноди ночевал. Стены то шелком обиты. И не загажены.

– Туда и сели. Комнатка знатная.…

***

Хотиненко не ошибся.

Лабунский, хоть и догадался, что их поселили рядом с Анной не просто так, ночью пришёл в комнату Губельман. Она ждала его и сразу открыла двери.

– Знала что придешь.

– Hello, Anna. Thank you for not betraying me! (Здравствуй Аня. Спасибо что не выдала меня).

– I'm surprised you're here, Peter! (Очень удивилась, встретив тебя здесь, Петя!)

– You are here for a reason. Have you been sent with a mission? (Ты ведь не просто так оказалась в банде? У тебя миссия?)

– Миссия?

– Ты здесь по заданию своего командования.

– Я представилась их «царю» настоящей фамилией. Но ведь и ты прибыл сюда не просто так, Пётр?

– Just like you, Anna. (Как и ты, Аня).

– I did not betray you, Peter! But I'm waiting for the return service. (Я не выдала тебя. Но жду ответной услуги!)

– What kind of service? (Какой?)

– I need this gangster to make an alliance with us. (Мне нужен временный союз с этими бандитами).

– Аня! You forgot that I am a white officer! (Ты забыла, что я офицер!)

– I have not forgotten anything. Я даже ожидала, что белые пришлют сюда кого-то из контрразведки. Но я искренне удивилась, увидев тебя?)

– Ты же знаешь, что я уже однажды выполнял задание разведки в Екатеринодаре. И сейчас я самый надежный исполнитель в этой ситуации.

– В какой? – не поняла Анна.

– А ты не знаешь?

– Не знаю чего?

– У них баронесса фон Виллов!

– В Котылызе?

– Именно.

–А что она здесь делает?

– Её захватил разъезд местного царька.

– И зачем она им? Она прапорщик, а не генерал. Она не имеет опыта войны.

– Но она баронесса. Ты не понимаешь?

– Нет. Причем здесь её титул? – спросила Анна.

– Царь Глинский желает себе завести благородную жену. И когда узнал что у него баронесса и дочь генерала, то решил завести себе новую царицу.

– Чушь какая!

– Царь Глинский и всея Западныя Ворсклы считает иначе.

– И ты пришел вызволить баронессу

– Да. Это моя первая цель.

– И не главная. Ваша контрразведка не послала бы тебя только за баронессой. Вас беспокоит здешнее «царство». И это верно. Нас оно тоже беспокоит.

– Ты прибыла ликвидировать царя?

– А ты нет?

– Есть такое задание. Самые опасные на наш взгляд сам царь, и его атаманы Хо…

– Тише. Хоть мы и говорим по-английски, не стоит упоминать фамилии. Но ты прав. В этом деле мы с тобой союзники.

– Почти.

– Что это значит?

– Сюда придут белые части.

– Ах вот как? Плацдарм для наступления на город Зиньков? Но это не так страшно для нашей армии, Пётр. Какой у тебя план?

– План? Его еще нет.

– Но тебя взяли в штаб, царя?

– Да…

***

Хотиненко мог слышать каждое слово из-за тайного слухового окна. Атаман узнал про это от самого «царька», который подслушивал здесь что о нем говорят подруги царицы Степаниды.

– Чего говорят? – спросил Сидорка.

Хотиненко оторвал ухо от слухового окна.

– Не слышно? – снова задал вопрос Сидорка. – Тихо говорят?

– Не по-нашему говорят.

– А по какому?

– А я знаю? Черт разберет, чирикают чего то. Но на немецкий не похоже. Я на фронте немецкую речь слыхал.

–Дак мужик и баба вместе. Чего слухать-то? Я когда к бабе прихожу ночью. Рази для разговору?

–А они гутарят!

– Дак еще все впереди. Погутарят и приступят к делу.

***

Лабунский спросил:

– Анна ведь у тебя есть план устранения царька? Я вижу это по твоим глазам.

– Я возьму на себя царя, а начальник его конвоя твой.

– А есть еще третий, фамилию которого ты не дала мне назвать.

– Это тоже мой.

– Ты его не знаешь. Он мне устроил проверку при нашем знакомстве. И я, если бы не владел шашкой, уже лежал бы в свежей могиле.

– Что это значит?

– Атаман устроил нечто потешной дуэли на шашках. Но владей я клинком хуже, он бы меня зарубил не задумываясь. Сила у него большая.

– Ты одолел его?

– Я служил в конной гвардии. Анна. Но нам стоит перейти к делу.

– К делу?

– Те, кто нас слушает, задаются вопросом, зачем я пришел к тебе.

– Думаешь, они все еще нас слушают?

– Уверен в этом. И они просто так разметили нас с тобой? Нет. Они ни слова не понимают по-английски, но думать умеют. И зададут главный вопрос. Зачем я пришел к тебе ночью. Они знают, что мы с тобой знакомы. И нам пора возобновить знакомство.

Она все поняла.

– Тогда нам стоит прейти к делу. А иначе, зачем ты пришел в мою комнату, Петр?

– Ты не против, Анна? Мы могли бы…

– А как твоя баронесса? – перебила она его. – Её не обидит это?

– Она не моя жена, Анна. И не думаю, что она ей станет. Эта война наверняка разведет нас в стороны. Для меня она закончиться могильным холмом.

– Сейчас не время думать о могиле, Пётр…

***

– Пошло поехало, – усмехнулся Сидорка.

– Чего поехало. По-русски говорят?

– Точно, что по-русски. Сказал я тебе, что для блуда огни сошлись. Так и вышло. Дак сам послухай.

Хотиненко прислушался.

– У твоего офицера бабы то видать, давно не было. Это не то, что у нашего батьки. У них с этим плохо.

– Да и комиссарша видать соскучилась по мужику. Хоть и партийная, а бабье нутро она такое.

***

Котылыза.

«Царь» и Хотиненко.

Июль 1919 год.

Царь узнал про хитрость Хотиненко от Сидорки и пожелал узнать, что было ночью.

– Позвать сюды Хотиненко.

–З деся он, батька, – ответил казачок, который по привычке именовал «царя» «батькой».

– Так тащи его сюды!

Хотиненко вошел, и, не дожидаясь приглашения «царя» сел к одно из кресел.

– Столковались комиссарша и твой офицерик? – спросил царь с ухмылкой.

– Столковались, батька. Да так столковались, что только пыль летела.

– Давно офицер видать без бабы-то. А она девка ладная. Но что нам делать? Послухаем чего большевики нам сулят?

– Не верю я им, – сказал атаман. – Что-то нечистое здесь, батька.

– А офицеру веришь?

– Дак кто его знает, батька? Сперва он мне сильно приглянулся. А вот ныне не знаю!

– Дак сам ты его сюда приволок! – сказал «царь». – Сам вчера только сказал, что веришь ему. И польза от него будет.

–От него може и будет. А вот от девки навряд. Ты сам смекай, коли тебя царем поставили. Красным ты поперек горла! Ты им грабить села не давал. А то вымели бы выгребатели все зерно из закромов крестьянских. Народ к тебе прет – не остановишь. А ныне красные тебя натравят на беляков. Ты половину армии в бою положишь. А краснопузым того и надо! И врагу убыток, и тебя ослабят.

– Дак это коли красные верх возьмут. Пока драпают красные-то! Но ведь и белым того надобно, атаман. Стравить нас с красными. И хорошо коли твой офицер не белыми подослан. И потому порешил я тако сделать – в расход и бабу и офицера твоего.

– В расход?

– В расход. Но вешать не надобно. Тайно вывести за околицу и пристрелить. Пусть хлопцы могилу спроворят, и положим туда обоих.

– Ты же сам просил офицеров тебе сыскать! А здесь такой и попался.

– Молод офицерик больно, атаман. Иного сыщем. А этого от греха подальше к ангелам.

– Пристрелить дело не долгое, батька. Но не выйдет ли это нам боком?

– Сделать это надобно так, чтобы ни одна собака про их судьбу не прознала. Пропали и все тут. Мало ли людишек ныне пропадает?

– Може и так оно, батька. Но торопиться не след.

– То верно, атаман! Опосля моей свадьбы дело спроворишь. Пусть погуляют напоследок. Все мы люди, не звери. Но смотри, чтобы не утекли.

– Можно офицера пока в холодную закрыть, батька.

– Закрой. Попа Афанасия еще не доставили в столицу. Кто венчать меня с барыней станет?

– Дак поп-то пьян третий день, батька.

– Как пьян? – возмутился «царь».

– Ординарец мой Егорка на днях у матери своей гостил в деревне у Афанасия. Он и сказал, что не просыхает поп-то.

– Ах, ты рыло немытое! Ведь два дни назад я ему поганцу эстафет посылал – прибыть в Котылызу! А он вон чего!

– Али ты попа нашего не знаешь, батька?

– Знаю. Потому сам за ним поеду. А то его раньше недели и не жди сюда!

Примечания