Да здравствует ворон!

Характер у него был под стать внешности: наглый, заносчивый – и это еще мягко сказано. Вот и сейчас он бросил лишь взгляд на прибывших и снова задремал, прислонившись к стене.

Однако Нацука и заместитель министра подскочили подскочили со стульев, как на пружинах, лишь завидев выражение лица молодого господина.

– Ваше Высочество! Вы плохо выглядите!

– Как ты? Надо было предупредить, я бы сам к тебе приехал!

Наскоро произнеся положенные слова приветствия, Нацука быстро подошел к брату.

– Не будем терять времени. Неизвестно, когда меня опять вызовет к себе чудовище, – устало произнес молодой господин.

Юкия прикусил губу. По приказу хозяина Ямаути-сю, сопровождавшие его на священных землях, отдыхали посменно, но сам молодой господин такой возможности не имел. Вернувшись в Ямаути, он в любую свободную минуту спешил латать прорехи. Юкии оставалось только бессильно смотреть, как его хозяин тает день ото дня у него на глазах.

– Садись сюда. – Нацука уступил брату стул, проявляя заботу, которую не оказывал никому другому. Затем, рассмотрев при свете лицо молодого господина, он скривился. – Ты так долго не протянешь. Нет ли способа не ходить на священные земли?

Надзукихико медленно покачал головой:

– Кто знает, что случится, если его рассердить?

Сигэмару, переведя взгляд с одного брата на другого, попытался разрядить тяжелую атмосферу:

– Вы о чем хотели поговорить? Времени нет, давайте быстренько разберемся с делами и отправим Его Высочество отдыхать.

Сидевший рядом с Нацукой старший жрец захлопал глазами и кивнул:

– Да-да, конечно.

Затем он взял со стола какие-то скрепленные вместе листы бумаги и протянул их молодому господину.

– Мы обнаружили дневник священника, написанный сто лет назад.

В прошлом году Кодзару, требовавший от молодого господина открыть Кин-мон, сказал, что когда-то ятагарасу и обезьяны вместе прислуживали Ямагами. С того времени вороны изо всех сил старались выяснить, что же произошло в то время на священной земле.

Нацука и его приближенные узнали, что записей о прошлом осталось на удивление мало. Возникали подозрения: не замешан ли в этом Кагэки – телохранитель, который сто лет назад оставил своего хозяина и один вернулся в Ямаути. Тот самый, что впоследствии стал советником Эйдзю – Желтым Вороном и главой над сотней чиновников. Он создал огромное собрание книг и документов, но многие полагали, что хитрец просто нашел способ подправить имевшиеся тогда материалы, чтобы скрыть собственную ошибку, ведь он не сумел защитить своего господина.

При переезде двора в Рёунгу перевезли и важные документы. В процессе пересматривали многие исторические записи, но заслуживающих внимание находок не сделали.

– Откуда взялся дневник? – спросил Юкия.

Жрец бережно перелистал страницы.

– Он был написан на обратной стороне сшитых в книгу листов, а нашли его, когда реставрировали старые тома. Открыли один – а листы испещрены мелкими, словно рисинки, знаками.

Сто лет назад бумага в Ямаути считалась большой ценностью. Чтобы сэкономить, священники писали на обратной стороне использованных листов и заново собирали их в книги, таким образом используя их повторно.

Нацука скривился:

– Я тоже прочитал – жуткая вещь. Зато теперь мы знаем, почему так мало сохранилось исторических хроник.

– Что ты имеешь в виду? – спросил молодой господин, и Нацука бросил взгляд на дневник.

– Его светлость советник Эйдзю занимался не исправлением старых записей. Он их сжигал.

В то время Эйдзю имел полную власть над двором. Почти все исторические записи, хранившиеся в четырех домах, были доставлены во дворец, чтобы объединить их вместе. Однако «Анналы спокойной горы», ставшие результатом этого объединения, оказались ужасно упрощенными хрониками. Из них совершенно невозможно было узнать, что на самом деле происходило в стране в стародавние времена.

Мало того, четыре тома, доставленные во дворец, так и не вернули обратно. А древние летописи, которые, по записям домов, должны были храниться при дворе, не обнаружили. Теперь стало ясно, что множество книг оказались утеряны.

– Мы ломали головы, куда исчезли ценнейшие древние манускрипты, но… взгляни на это.

Нацука раскрыл дневник в нужном месте.

– Эйдзю с помощью жрецов тайно сжигал книги. Об этом и писал священник, открыто жалуясь на действия его светлости. Тот присутствовал при уничтожении всех книг. Кто пытался украдкой удрать с бумагами, того наказывали на месте, а тех, кто решился протестовать, не в силах наблюдать за такой жестокостью, казнили в назидание другим. Кроме того, Белый ворон – глава священников – тоже не делал попыток остановить его светлость. Если кто-то спрашивал, зачем уничтожать книги, ему отвечали, что для потомков. В конце написано: «Это странно. Наш старший сошел с ума». Возможно, существовали и другие подобные записи, но его светлость проверял все бумаги и уничтожал найденное. Нам повезло, что эти бумаги остались.

Сигэмару, слушая Нацуку, только глазами хлопал.

– Но почему его светлость хотел уничтожить исторические книги?

– Если бы мы только знали, – раздраженно покачал головой старший жрец.

– А вы попробуйте предположить. Что приходит в голову? – спросил молодой господин, оглядывая присутствующих.

Юкия задумчиво почесал подбородок:

– Может, там было что-то невыгодное для него, что он не хотел оставлять. Эйдзю вернулся домой, бросив Золотого Ворона на священной земле. А судя по этому дневнику, в сожжении книг принимал участие и Белый Ворон. Ясно, что на священной земле произошло что-то такое, о чем никто не должен был знать. Если вспомнить доступные для всех записи, видно, что меньше всего там сказано как раз о том, что случилось сто лет назад, и о Ямагами.

Вдобавок ворота Кин-мон и служба на священной земле стали таинством, и о них знают с тех пор лишь немногие посвященные, близкие к Золотому и Белому Воронам. А раз это знание уничтожили по приказу приближенного Золотого Ворона и Белого Ворона, сделать уже ничего нельзя.

Молодой господин медленно проговорил:

– Нарицухико боялся того чудища, что живет на священной земле. Поэтому он и запечатал ворота, чтобы защитить племя ятагарасу. Но Эйдзю, которого он отправил домой, в Ямаути, скрыл то, что произошло там. Да еще и собрал все материалы и сжег старые исторические книги…

– Видимо, это происшествие, старые документы и вообще все, что касалось священной земли, – то есть записи о Ямагами – стали для него проблемой, – сделал вывод старший жрец.

Юкия задумался. Ямагами был для воронов исключительно объектом веры, ведь считалось, что Золотой Ворон создал Ямаути по его приказу. От имени всех ятагарасу их правитель должен поклоняться Ямагами и защищать Ямаути, а когда его нет, эту роль выполняют воплощение Золотого Ворона и Белый Ворон.

Сейчас из записей, посвященных Ямагами – то есть тех, что рассказывают о временах создания Ямаути, – остались только «Уложения великой горы» и «Собрание трелей горной страны Ямаути».

Считалось, что «Уложения великой горы» – это разъяснения первого Золотого Ворона о том, какой должна быть страна Ямаути, и записал их служивший ему тогда Белый Ворон. Однако эти записи собрали воедино гораздо позже, и сейчас велись споры о том, можно ли их считать историческими хрониками.

«Собрание трелей горной страны Ямаути» тоже не относили к официальным историческим документам. Его создали примерно в то же время, когда соединили в одну книгу «Уложения». Это сделали вороны, объезжавшие провинции и записавшие местные предания. Они повествуют, что Золотой Ворон вместе с Ямагами привел на эти земли своих четырех детей: старший сын получил наделы на востоке, второй сын – на юге, третий – на западе, а четвертый – на севере, что и стало основой четырех домов, однако создание дома Сокэ записи не упоминали. В преданиях четырех домов утверждалось, что предком дома Сокэ также стал один из детей Золотого Ворона, но нигде не указывалось, каким по старшинству ребенком он был.

Во всех книгах обнаруживались незначительные расхождения, но считалось установленным, что у первого Золотого Ворона было пятеро детей. Даже в «Анналах спокойной горы», которые следовали «Уложениям», официальной летописи двора, говорилось о том, что старший ребенок унаследовал главный дом Сокэ, а остальные, начиная со второго сына, основали другие четыре дома.

Так или иначе, официальная история Ямаути утверждала, что Золотой Ворон прибыл на эту землю вместе с Ямагами. Однако нынешний правитель воспринимал божество горы как легенду. В рамках верований ему делали подношения – но и только. Никто не думал, что божество имеет какое-то воплощение. Предполагая, что где-то между внешним миром и Ямаути есть дорога в священные земли, доказывать это не считали нужным, поскольку хватало и связей с тэнгу через ворота Судзаку-мон. Таким образом, Ямагами оставался абсолютно неясной сущностью.

– То есть существование Ямагами было неудобно его светлости? – спросил Сигэмару.

Юкия не мог пропустить эти слова мимо ушей и поднял голову:

– Понимаешь, Сигэ, это не Ямагами, это чудовище, которое так себя называет.

Слишком уж его внешний вид отличался от облика почитаемого божества из устных преданий родной страны. Юкия прекрасно помнил, как чудовище пыталось выжечь ему мозги, ту таинственную силу, что мучила его и Тихаю болью. Невыносимо уродливое создание, обладающее огромным могуществом, которое заставляло людей повиноваться и направляло Ямаути к погибели.

До глубины души Юкию потрясли его черные глаза, не видевшие в них живых созданий. Именно эти глаза доказывали всю чудовищность той сущности. Никаких сомнений не осталось: обезьяны – враги ятагарасу, а чудовище, именующее себя Ямагами, – предводитель этих убийц.

Юкия с уверенностью посмотрел на молодого господина.

– Я считаю, наш уважаемый предок никак не мог по доброй воле подчиниться этому чудовищу.

– Что ты хочешь сказать?

– Может быть, Ямагами и это чудовище – не одно и то же?

Сигэмару и старший жрец удивленно поджали губы. Нацука, все такой же хмурый, перевел взгляд на брата, который молча слушал Юкию:

– Надзукихико, ты тоже так считаешь?

Тот, все это время рассматривавший свои руки, осторожно заговорил:

– Я, честно говоря, не знаю, тот ли это Ямагами, за которым последовал наш предок, или совершенно иное существо. Но когда я предстал перед ним, сущность Золотого Ворона внутри меня поняла, что сопротивляться ему невозможно. Кроме того, все мы видели, что по одному его капризу в Ямаути случилось землетрясение и многие наши товарищи погибли. По его же воле оружие ятагарасу становится абсолютно непригодным.

Лишь молодому господину удалось пронести на священную землю оружие, в то время как мечи его гвардейцев таяли, словно лед, стоило только вынуть их из ножен.

– Так что чудовище совершенно точно обладает похожей силой. Видимо, можно сказать, что это сила Ямагами.

Воцарилось молчание.

Юкия решился высказать вслух то, о чем уже давно думал:

– А его не могли убить?

Все посмотрели на юношу.

– Кого «его»?

– Того, кого ятагарасу считали горным божеством?

Сигэмару явно не понимал, что друг имеет в виду, но Юкия взглядом остановил его.

– В истории ятагарасу никаких обезьян нет. В реальности же они устроили свое логово на священной земле, и чудовище, которое называют Ямагами, с ними не разлей вода. Кроме того, это страшилище обладает силой Ямагами. Для обезьян он – то самое божество. И отсюда следует только одно: похоже, на гору, где жил Ямагами и ятагарасу, однажды пришли гигантские обезьяны и чудовище.

Жрец вытаращил глаза:

– Ты хочешь сказать, что когда-то существовал бог, которому мы поклонялись, но его место заняли?!

– Да, тогда все сходится. Истинный Золотой Ворон прислуживал Ямагами, вместе с которым прибыл на эту землю, однако сто лет назад сюда вторглись обезьяны под предводительством чудовища и убили нашего бога. А Золотой Ворон пытался уберечь от обезьян хотя бы Ямаути – пусть и ценой собственной жизни. Эйдзю же, стыдясь того, что они не смогли защитить божество, решил удалить все записи об этом. Конечно, я могу только предполагать.

– Но это и самое логичное объяснение, которое у нас сейчас есть. Тогда для обезьян, которые требуют прислуживать Ямагами, никакого противоречия нет.

Жрец, будто успокоившись, закивал, Сигэмару же с сомнением помотал головой:

– Так ведь его светлость когда-то был военным! Разве мог он держать в секрете то, что совсем рядом находится враг?

Нацука согласился с Сигэмару:

– Если существует опасность нападения извне, необходимо быть начеку.

– Возможно, ему и в голову не приходило, что ворота, запечатанные его хозяином ценой собственной жизни, можно открыть? – спросил жрец, глядя на молодого господина.

Воздух буквально зазвенел от напряжения. Действительно, ни обезьяны, ни чудовище не могли сами открыть запечатанные ворота Кин-мон. Вполне вероятно, что Эйдзю, бывший приближенным Нарицухико сто лет назад, знал об этом.

Печать на воротах была прочной. Скорее всего, снять ее разрешалось только по приказу Золотого Ворона. И принял решение об открытии Кин-мон, попавшись на уловку Кодзару, сам молодой господин.

Среди воцарившегося молчания наследник закрыл глаза, словно от нестерпимой боли. Теперь он сильно раскаивался в том, что без нужды открыл запретные ворота. Однако, если все эти предположения были верны, оставалась и надежда.

– Если тот, кто уничтожит Ямагами, становится следующим Ямагами, нужно только убить чудовище, и все разрешится. Ваше Высочество! – воззвал к хозяину Юкия с совершенно очевидным намерением. – Если вы хотите защитить Ямаути, остается лишь одно.

Молодой господин хмыкнул с улыбкой.

– И ты хочешь сказать, что это под силу только мне, верно?

– Да. Вам нужно убить его и стать новым божеством, – мгновенно откликнулся Юкия, готовый следовать за хозяином даже в подземное царство.

Мечи Ямаути-сю тают. Немногие могут пронести оружие на священную землю. Из всех ятагарасу только истинный Золотой Ворон способен стать Ямагами. А когда чудовище падет и некому будет воспользоваться этой ужасной силой, останется лишь схватиться с обезьянами. В этом случае шанс на победу есть.

Надзукихико, глядя Юкии в глаза, чуть заметно вздохнул:

– Мы еще многого не знаем о связи между священными землями, Ямагами и Ямаути. Не стоит бросаться на единственный путь, нужно аккуратно разведать, нет ли других возможностей.

– Пожалуй. Лучше не спешить. – Нацука, который наблюдал за диалогом затаив дыхание, явно расслабился.

– И все же… – продолжил молодой господин с печальной улыбкой, – если другого пути не останется, тогда пройдем его до конца.

Примечания