Возможно, куриные. Возможно, яйца. Пересказки

Сочинение ученицы 4А класса. Как я была в диревне

На выходные папа и мама отвезли меня в диревню к дедушке с бабушкой и моего брата тоже. Братик маленький. В диревне очень хорошо и свежий воздух. Бабушка с дедушкой сказали, чтобы я погуляла с братиком, а сами уехали в торговый центр. Я попросила шоколадку, и братик попросил шоколадку. А бабушка сказала, что лучше яблоки, а то мы очень толстые. Братик заревел, а я нет. У меня с собой были шоколадки.

Мы с ним пошли на лужайку. Я его посадила на подстилку, и он стал играть в игры, а я в куклы монстер хай. У меня очень много монстер хай, а я взяла с собой только самых красивых. Ко мне подошла девочка. Мы подружились. Ее зовут Олеся, она очень глупая. Она сказала, что я жирная, и куклы у меня страшные, ими только на кладбище играть. Я сказала. что она дура. Но мы потом помирились и пошли играть на кладбище. Там хорошо, только комары.

Когда мы играли, я услышала, что гогочут гуси. Олеся увидела и закричала, что это гуси-лебеди, они унесут мальчика к Бабе-Яге. Я побежала к братику. Он сидел и схватил гуся за шею, а другие гуси бегали вокруг. Братик сильно смеялся. Я сказала, что нехорошо мучить животных, надо отпустить птичку и стала разжимать ему пальцы. Тогда братик стал плакать. Он хотел гуся. Гуси громко кричали, а потом убежали на опушку леса и там гоготали. А братик так сильно плакал, что я дала ему шоколадку. Пока он ел, я играла.

Из леса вышла очень старая старушка с палкой и сказала, что мы очень толстые, нас даже не поднять, и прогнала гусей. А мама говорила, что нельзя дразнить человека за то, что он не такой, как другие. Это плохо. У нас в семье у всех кость широкая. Старушка была вся сморщенная и хромая, и некрасивая, а я ей ничего не сказала. Мама говорила, что не надо обращать внимание на всяких старух. А про Бабу-ягу это сказки. Братик перемазался в шоколаде, и мне пришлось вытирать ему рот.

Потом приехали бабушка с дедушкой, и мы пошли обедать.

Мне очень понравилось в диревне, но я туда больше не хочу, потому что там гуси и комары, и не с кем играть, потому что монстер хай ни у кого нету.

Колобок (детектив)

У любого человека бывают в жизни случаи, которые ему не нравятся. Вот вроде все нормально, как должно быть. Но что-то не так. Про такой случай я и расскажу.

Зовут меня Петр Иванович Прикольников, я в полиции служу. Прозвище мое, естественно, Приколист. Остроумием коллеги не страдают. Работа со своей спецификой, хотя принципиально от обычной не отличается.

Дело о пропавшем Колобке мне поручили, когда я был зеленым новичком. Хотя, какая тут пропажа? Куда в нашем лесу хлебобулочное изделие может деваться? Ясное дело, съели. Так что мне досталось дело об убийстве.

Нашел я свидетелей, допросил. Заяц показал, что Колобок спел песенку и укатился. Волк сказал, что он и не собирался есть эту булку убогую, потому что он хищник, вообще-то, но остановился побалакать. И Колобок от него ушел в целости и сохранности. Потом я разговаривал с Медведем.

– Ну да, хотел я его попробовать, но он песенку уж больно смешную пел. Спел и как попрыгает по дороге, прям пыль столбом! У меня от хохоту живот свело. Не стал я его догонять, – сообщил мне Косолапый, моргая маленькими глазками.

– Получается, вы последним его видели, – вздохнул я и сделал многозначительную паузу.

– Не. Кто его съел, тот последним и видел, – сказал Медведь.

Логично, с одной стороны. А с другой стороны, он понимает, что я могу сейчас взять его под белы, то есть под буры рученьки и закатать по подозрению в убийстве? Понимает, наверное. Только почему-то я ему верил.

Мы даже место происшествия нашли. Следы Медведя были видны хорошо, и вроде бы я разглядел в пыли округлые следы колобка. Только совсем нечеткие. Сфотографировал, обмерил, к делу приложил, но поди докажи, что это действительно колобковые следы. Черт не разберет.

Ближе к вечеру вызвал меня начальник и затребовал результаты. Сказал, что был сигнал сверху, и чтобы в деле комар носа не подточил.

– Ну, и чего ждешь, Прикольников? Думаешь, это не Медведь?

– Еще не знаю. Вы сами говорите, чтоб комар не подточил. Пока неясно.

– Ладно, работай. Может, кто чего видел.

И я пошел искать информацию в единственную в наших краях харчевню. При моем появлении разговоры сразу смолкли. Хозяин, седой Волчара, хромой и с оторванным ухом, покосился угрюмо.

– Налей-ка мне квасу с медом, – сказал я.

– Деньги давай, – буркнул Волк.

Он сначала дождался монету, долго пробовал ее на зуб, а уж потом нацедил мне кружку. Правда, квас у него был отменный.

– Про Колобка слыхал? – спросил я.

Хозяин уставился тяжелым взглядом и стал ковыряться в зубах.

– Ты, часом не забыл, что самогоном торговать нельзя? Напомнить? – осведомился я вежливо и тихо.

– Разное болтают, – он посмотрел в сторону.

– Правильно. Как всегда. Может, видел кто чего интересного. Ежики, птички, белочки. Ты поспрошай, будь ласков. Сочтемся, ты меня знаешь.

– Ага. Птички, рыбки, жучки-червячки. Ты у Бессмертыча спросил бы, – осклабился Волчина.

– Я пока у тебя спрашиваю, – сказал я и посмотрел ему прямо в глаза. И смотрел до тех пор, пока он взгляд не отвел. Я много чего о его делишках знаю.

Бессмертыч – это Кощей Бессмертный, наш конкурент. Глава частного детективного агентства. Административного ресурса у него нет, зато денег навалом. Поэтому он в паре дел нас обогнал. Лесной народ злорадствовал. Почему-то никто полицейских не любит. С чего бы, действительно? Мы-то информаторам не платим. Ну, деньгами не платим.

Допил я квас, машинально обозревая окрестности. Ага, Козел с компанией, пару недель как на свободе. Старательно делает вид, что мы незнакомы. Двое Шакалов, интересно, как у них с документами? Чем лучше они оформлены, тем подозрительней цель визита. Как всегда, короче.

Спал я крепко, только видел дурацкие сны. То я за Колобком гоняюсь, то он за мной.

А посещение злачных мест дало результаты. Утром прилетела ко мне Сойка:

– Про Колобка знаю. Медведь его съел, сама видела.

Я аж поперхнулся. Все-таки Медведь!

– Пройдемте в отделение, запишем ваши показания, – предложил я, – может, еще свидетели есть?

– А как же, есть. Еж.

И я оформил два протокола. Сойка и Еж утверждали, что видели, как Медведь съел Колобка. Сойка чересчур старалась. Еж был старый, буквально спал на ходу. Но даже место они указали правильно. И как я ни бился, на противоречиях их подловить не смог. Дело ясное.

Начальник меня похвалил, по плечу похлопал, сказал, что молодец, и намекнул на премию. А мне пришлось сообщать бабке с дедом новости.

Медведя арестовали. Вечером я напился до беспамятства. Я чувствовал: это не то, все не то и не так. А уже поздно, и ничего не исправить.

Неделю спустя.

– Ну что, ну где? – тараторила Сойка.

– Да вон, около пенечка, как договаривались. Я слово держу, – сказала Лиса.

Рядом с пеньком действительно было насыпано зерно. И надо клевать быстрей, пока другие не налетели.

– Ты только подальше отойди, – попросила Сойка.

– Как скажешь, дорогая, – ласково промурлыкала Лиса.

Сойка начала склевывать зерно. Вкусное, только пахнет почему-то смолой. А пень-то березовый! Она переступила, но левая лапка не двигалась. Прилипла. Сойка бешено рванулась вверх. Не успела.

Лиса, облизываясь, тщательно собрала разлетевшиеся перышки, скатала их в один ком со смолой и зерном, затолкала под корень и присыпала землей. Оглянулась. Вроде бы, никого. Еж скоро умрет от старости, а Сойка уже ничего не скажет. Вот и хорошо.

Как ветер перевесил вывески

Что за непогода разыгралась недавно в городе! Ветер так и гудел, так и свистел! Высоко в воздухе плясали и кружились листья, пакеты, фантики, бумажки и прочий мусор. Весь вечер и всю ночь выла сигнализация и гремели крыши.

Утром дворники сметали сор, рабочие убирали поваленные деревья, владельцы машин чесали в затылках, прикидывая убыток. А еще ветер перевесил во всем городе вывески. Экий шутник! Теперь указатель к центру показывал прямиком на окраину города, «ГКУ ОДГУ ДО РАН» – на винный магазин, «ЦЗН Верхнепужского р-на» – на заброшенную стройку, а «Рыбснабстройнадзор» – на здание городской администрации. Но возмутительней всего была вывеска «Шаурма-пиво», которая лежала боком, уставив указатель прямо вверх. Разве на небесах есть шаурма и пиво? Весьма сомнительно.

Горожане, впрочем, не обратили внимание на перепутанные вывески. Ведь карты в телефонах никуда не делись и показывали верно.

Теремок-2

Не люблю трупы и телевизионщиков. Особенно, в такую жару. Но зазвонил черный дисковый телефон, и я снял трубку.

– Убили! – завопили из трубки.

– Адрес диктуйте!

– В Теремке, на съемках! Он тут лежит! – женский голос нешуточно истерил.

– Все остальные живы? – уточнил я.

– Да. Скорее только, – женщина зарыдала.

– Лесная, 40, съемки передачи Теремок-2, верно? Скорую вызвали?

– Неет, он мертвый!

– Ладно, сами вызовем. Лейтенант Прикольников принял, выезжаем.

Я позвонил в скорую. Только закончил разговор, как ожило яблочко-по-тарелочке. Начальство у нас прижимистое, по мобиле лишний раз не позвонит, а городский был занят.

Полковник Федотенков вид имел утомленный. Вентилятор напротив него с жарой, видать, плохо справлялся.

– В Теремке убийство, – сообщил он.

– Так точно, нам только что позвонили, – отрапортовал я.

– Ну разбирайтесь, меня уже спрашивают.

– Выезжаем!

– Хорошо, держите в курсе. Дело на особом контроле, – он зевнул, и тарелочка погасла.

На меня в упор смотрели две пары глаз – Вася и Кэп.

Вася – это Василиса Кирилловна (бывшая Кощеевна) Безродная (бывшая Бессмертная). Отчество и фамилию поменяла совершенно официально, только инициалы остались прежние. А Кэп – почти восточно-европейская овчарка. «Почти» очень большое.

– Вась, отвезешь? – сказал я.

Она кивнула и стала собираться.

– А я? – спросил Кэп.

– С тобой, конечно. Если получится, след возьмешь.

За время нашего отсутствия вряд ли кого еще убьют, а со всем остальным как-нибудь разберемся. Я повесил табличку: «Временно закрыто. Заявления складывать в ящик». И мы пошли к Васиному мотоциклу.

Вася почти весь год ходит в армейских ботинках, черной футболке с надписью: «Death Metal», кожаной косухе, черной, естественно, и в джинсах. А сегодня по случаю жары надела майку-алкоголичку, так что прекрасно были видны и бицепсы, и трицепсы, и трапеция, и все остальное. Стрижка короткая, золотистые волосы ежиком торчат. А татуировок нет. И с алкоголем и куревом ничего не получается, организм отторгает, это она по секрету как-то сказала. Видно, папины гены.

Мы приехали. Я открыл дверь в Теремок. Народу-то сколько!

– А-а-а! Я этого не перенесу! – верещала Белка.

– Спокойно, все хорошо! – уговаривал ее Енот в белом халате.

Другой медик, человек, мерил давление молодому парню, лежащему на диване.

– Да сделайте что-нибудь! – надрывалась Белка.

– Воды принести? – кричал Волк.

– Укуси за бочок, – советовал Заяц.

В зале было не протолкнуться, все мельтешили, шумели, спотыкались, охали. Я набрал воздуху побольше и гаркнул:

– Тихо! Полиция! Доложите, что случилось.

– Наконец-то! Сделайте что-нибудь! – взвизгнула Белка.

Вася шагнула вперед и обвела публику очень тяжелым взглядом. Все постепенно умолкли.

– Да ничего страшного, командир. Вон, давление сто двадцать на семьдесят, как у космонавта, – сказал медик, сворачивая тонометр.

– А почему на труп вызывали? Почему он так лежит?

– Сон волшебный. Околдовали его. Опасности для жизни нет.

– Ну так разбудите! – крикнула Белка.

– Прямо сейчас не получится. Это дело долгое, диагностики требует. Проще всего, если тот, кто его заколдовал, тот и расколдует.

– Немедленно… – начала Белка.

– А вы пострадавшему кем приходитесь? – перебил я.

– Я… я… Невеста!

– Штамп в паспорте имеется?

– Да какая невеста? Она ему на шею вешалась, проходу не давала. Истеричка, – сказала Лиса.

– Да ты… Да я…

–Тихо! Вопросы тут задаю я! – прикрикнул я на обеих, – Кэп, Василиса Кирилловна, давайте.

Кэп тщательно обнюхал парня, и стал наворачивать круги по комнате. Все перед ним расступались. Вася сфотографировала лежащего в разных ракурсах, открыла чемодан и стала проводить стандартные тесты. Медики паковали вещи.

– Ну, и что теперь? Оператор немножко того. Съемки-то будут? – спросил кто-то.

Я еще раз окинул взглядом всех присутствующих. Мышка, Лягушка, Зайчик, Волк, Лисичка. Мужчина с бейджиком – Анатолий, тощая девушка в очках – Кристина. Двое медиков. Белка. И пострадавший. Слава Богу, не труп.

Девушка в очках по-школьному подняла руку:

– Я Кристина, помреж. Это Анатолий, ассистент. Это Белка, хлопушка.

– Я не просто, – заявила Белка, но ее перебили.

– А я продюсер этого цирка, – сказал кто-то сзади.

Я обернулся. В дверном проеме возвышался Гризли в черных очках и с кобурой.

– Это мой телохранитель. Я здесь.

Я перевел взгляд вниз. Там стоял Хорек. Точно, вылитый продюсер.

– В общем, в госпитализации не нуждается. Родственники домой пускай заберут. Полиция выяснит, чем заколдовали, тогда и расколдуем, – бодро сказал медик.

– Как? Его в больницу надо, его же тут убьют! – закричала Белка.

– Молчать! Уволю! – прошипел Хорек.

Белка застонала и упала в обморок. Врачи вздохнули и снова открыли чемодан.

– Живой, значит. Это хорошо. Сколько времени понадобится, чтобы он очнулся? – спросил Хорек.

– Пока неизвестно, – буркнул Енот.

– Значит, выясняйте! – Хорек повернулся ко мне.

– А как же! Заявление подавайте в установленном порядке, – сказал я. Хорь мне очень не понравился.

– Мне быстро надо! Начальству вашему позвонить? – Хорек запрыгнул на лапу Гризли и посмотрел на меня сверху вниз.

– Быстро только кошки родятся, – ответил я, машинально проверяя, нет ли здесь кошек, – а мы работаем качественно.

– Я этого так не оставлю!

– Ну да, ну да. Кстати, разрешение на работу у всех имеется? – спросил я, отмечая, что Волк и Лисичка отводят глазки в сторону. – С пожарной безопасностью всё хорошо? И это, налоги, платите?

– Уже пишу заявление, – процедил Хорек.

– Родственники пусть пишут.

– Откуда я знаю, где у него родственники!

Я кивнул, соглашаясь. Вася подошла, прошептала на ухо: «любовное зелье». Телефон, смятые бумажки и носовой платок из карманов у Кости она забрала и положила в пакеты. Кэп тоже закончил и сидел с важным видом. Кристина с одной стороны, Лягушка с другой чесали его за ушами.

– Граждане! Попрошу здесь не толпиться и разойтись. Будем вызывать по одному для дачи показаний. Вы, работодатель, укажите родственников и как с ними связаться. А вы, врачи, возьмите его в больницу. На всякий случай.

– Мы фельдшеры. А в больницу не возьмем, показаний нет. И эту… пациентку тоже, – сказал парень в белом халате.

Белка со стоном закатила глаза. Добрый Енот сунул ей что-то под нос, и она тут же подскочила.

– Где его вещи? – спросил я.

Личные вещи техперсонала хранились в комнате на первом этаже. Костина сумка лежала в шкафу рядом с другими. Кэп понюхал, кивнул, подтверждая, что запах тот же. Я взял сумку. С понятыми можно не заморачиваться, свидетелей куча. У нас так можно, не то, что в Триодиннадцатом.

– Нам нужно где-то сесть и провести допрос, – сказал я.

Помреж Кристина отвела нас в комнату. Стол, несколько стульев и куча какого-то хлама. Я открыл окно, поставил стулья и кивнул Васе, чтобы садилась. Подмигнул Кэпу. Он криво усмехнулся и вышел. Потрется среди народа, послушает. Мы с Васей посмотрели сумку. Ничего особенного. Бумажник, в нем немного денег. Записная книжка, имена по алфавиту. Я задержался на букве ч. Ч: апрель – 15р, май – 15р, июнь – 15р. Деньги за ч? За что, если это про деньги?

Вася разложила бумагу, ручки, диктофон и стала ставить даты на листах.

– Кристина, давайте с вас начнем, – сказал я.

Помреж работала несколько дней, по существу сказать ничего не могла. Да, Белка действительно считала Костю своим парнем, прямо, липла к нему. Костя относился к этому сдержанно, ничего особого не говорил. Был ли в кого влюблен, непонятно. Врагов, кажется, не было. Какие у оператора враги? Общая атмосфера? Бардак, как и везде. Часть актеров профи, часть любители. Кто, запрещено говорить контрактом, и к делу не относится.

– Это мы сами будем решать, что относится, – сказал я, но давить не стал.

– Где он жил, то есть, живет? – спросила Вася.

– В деревне комнату снимает. Сейчас скажу, – она стала смотреть в телефоне.

Кристина написала Костин адрес, список присутствующих с указанием должности, предложила кофе и попросила немедленно вызвать Хорька. А то он сейчас теремок разнесет.

– А что? Мы люди не гордые. Пускай заходит гражданин продюсер.

Хорек долго рассказывал, какой он крутой и с какими связями, и что будет, если полиция не разберется буквально прямо вот сейчас. Кто мог травануть Костю, он не знал. В каких отношениях и с кем потерпевший состоял, тоже. Технический персонал подбирала Кристина. Я молча конспектировал, а в конце дал расписаться. Он прочитал и сказал:

– Вот это я не говорил, и тут вычеркивайте!

Вася показала ему диктофон. Хорек скорчил кислую физиономию и подписал, причитая:

– Простой! Опять простой! Разорюсь я!

Потом мы, так сказать, допросили Гризли. По нулям. Я не выдержал и спросил:

– А что вы сами думаете об этом деле?

Он внимательно поглядел на нас, выдержал паузу и изрек:

– Ничего.

– Распишитесь. С ваших слов записано верно.

Мышка-норушка. Милая, симпатичная, скромненькая и далеко не дура. Документы в порядке. Профессиональная актриса, просила в протоколе не указывать. Я сказал, что мы протоколы не публикуем. Ничего не знает, но может быть, Белка. Она как появилась, так сразу стала на Костю вешаться. Ревновала, может?

– Значит, Белка позже Кости пришла?

– Да. Сначала взяли Индюшку, она была чья-то знакомая, но у нее плохо получалось.

Я почесал ручкой затылок. Еще один контакт отрабатывать.

Лягушка-Поскакушка. Томная, с пухлыми губами и большими глазами. Как вошла, будто прохладой повеяло. Немного качнула бедром, и у меня почему-то перехватило дыхание. Вася тихонько пнула меня под столом и стала изучать паспорт.

Итак, Лягушка раньше училась на дизайнера, бросила, прошла кастинг, попала сюда. Два развода, сейчас свободна. Простые парни больше не интересуют, вот продюсер ничего так. Девчонки на проекте как везде. Белка всерьез собиралась замуж, но это ничего не значит. Могла. Кто ее знает, зачем. И Мышка тоже могла. В тихом омуте, знаете ли. Я посмотрел прямо в глаза и мысленно согласился. Омут.

– А мужчины могли? Может, поссорился с кем-то? Может, кто-то в Белку влюбился? – спросил я.

– Не думаю. На Белку здесь никто внимания не обращал. Зайчик под голубого косит, но он точно натурал. Я такое чую. А ссоры и так далее – я не знаю. Не интересовалась я этим Костей.

– Вы сами его травили?

Она улыбнулась:

– Нет. Если что-нибудь вспомню, то расскажу, – кивнула и вышла.

Я проводил ее взглядом. Вася громко хмыкнула. Я позвал Зайчика.

Он сел, манерно развалился на стуле и распушил бакенбарды.

– Ой, да я не знаю. Наверное, Белка. Ну кому еще?

– Сначала о себе расскажите немного, – перебил я.

– Ну, что рассказывать? Я и не смотрел на него, как его там, Костю.

– Вы живете где? Учились, работали где? Регистрация есть?

– Конечно. Документы у начальства.

– Паспорт принесите, – предложил я.

Заяц стушевался.

– Документы тащи, Побегайчик! Ты думаешь, мы тут шутки шутим? – сказала Вася.

Ага, она сегодня злой следак. Как и всегда, впрочем.

– Да это… Хорек сказал, регистрацию сделает. Я не узнавал пока.

– Ты нам по ушам ездить будешь? Колись давай! – Вася стукнула по столу.

Заяц вздрогнул:

– Я из Триседьмого. Театральное училище окончил, работу не нашел. Хорек мне и предложил. Сказал, чтоб я не высовывался, а то выгонит. Я как только деньги получу, сразу сам сделаю. Регистрация у вас в Тридевятом дорогая, а у меня пока…

Теперь он совсем не выглядел странным голубоватым зверем. Сидел, сжимая лапы, смотрел в сторону.

Мы с Васей переглянулись и заржали.

– Регистрация, говоришь, дорогая? Узнают – депортируют и последнюю шкуру снимут? Дурик ты, братец кролик, – сказал я.

Он посмотрел удивленно:

– Так Хорек говорил.

– На то он и Хорек. Как закончится это все, возьмешь паспорт и в Канцелярию пойдешь. По будням до шести вечера, в пятницу до пяти. Штраф заплатишь за просрочку. Копеек пятьдесят или семьдесят.

– Правда? Сразу и побегу.

– Ну, для приличия расскажи по делу чего-нибудь, – сказал я.

– Да, я вот что вспомнил. Костя с Волком о чем-то говорили. И деньги Костя Волку давал, кажется. Точно не знаю, но было что-то такое.

– Когда? – спросила Вася.

– Позавчера. Верно, Кристина тогда за провод запнулась, ушиблась. Ее девчонки утешали, а мы ушли на улицу, кто перекурить, кто просто так. И я видел.

– Сумму можешь назвать?

– Ннет. Но вроде, бумажки были, несколько. Не мелочь.

– Хорошо. Здесь подпиши, – сказал я.

Заяц подписал, подошел к двери, остановился, пригладил уши, этак лапкой двинул, бедром вильнул и выплыл из комнаты.

– Станиславский, – пробормотала Вася.

Я объявил перерыв. Помреж принесла нам кофе. Не очень сладкий кофе со льдом. Святая просто! Умеет Хорек кадры подбирать. Пока я блаженствовал, отхлебывая напиток, Вася листала записную книжку.

– Ага, точно! В – 30р, так и написано.

– Волк – тридцать рублей, – перевел я, – а может, и нет.

– Надо же, любовное зелье. Я бы что-нибудь отшибающее память взяла, – сказала Вася.

– Думаешь, из-за этого? Тут всего-то тридцатник.

– Кому и рубль деньги, – назидательно сказала Вася.

– Надумаю кого убить или ограбить, обращусь за консультацией.

– Да ладно, лейтенант, не прибедняйся. Сам справишься. Предлагаю Лисичку, а потом уже Волка.

– Идет, – согласился я.

Лисичка была вся модная, ухоженная, прилизанная и пахла духами. Поглядела на мои ноги и фыркнула. Ну да, сандалии с носками. В ботинках жарко, а голыми пятками сверкать неудобно.

– Закурю, не возражаете? – спросила она. Не дожидаясь ответа, взяла сигарету и помедлила. Никто не поднес огоньку, и она сама щелкнула зажигалкой. Когти с кроваво-красным лаком. Выпустив дым, сказала, – Ничего об этом не знаю. Я на них внимания не обращаю.

– На кого? – спросила Вася.

Лисичка махнула сигаретой:

– Ну на этих, на персонал.

Мы выяснили, что когда обнаружили Костю, Лисичка была в ванной, наводила красоту. Ей пришлось срочно выйти, даже ресницы не накрасила. Все здесь туповатые, кроме Хорька. Лисичка работала продавщицей, это записывать не нужно. Шоу, конечно, сильно ниже среднего, но с чего-то начинать надо. Кстати, что в блоге написать? Что уже известно? Блог у нее раскрученный, надо держать марку.

– Ничего нельзя писать. Тайна следствия, – я состроил страшную гримасу.