Рассказы о смысле жизни

Иконописец

Иконописец с верою в душе

Писал чудесную икону уже,

И тяжело было вспоминать

Что пережил он, чтоб стать

Иконописцем, чтоб Истину найти,

Чтоб в сени храма самому прийти,

Господь над юношей чудо сотворил,

Ведь Он каждого любит и любил.

Теперь иконописец чудо создаёт,

Он к Истине за собой зовёт,

Любовь, вера и надежда отражены

На иконе, где лики освещены…

Этот уникальный случай имел место быть в нашей современной суматошной и далеко не идеальной жизни. Вы можете и не поверить в то, о чём повествует моя история, но я уверена, что она заставит задуматься над многими привычными вещами и поднимет вам настроение…

…Трофим Леденцов в тот вечер, как и обычно, хотел пропустить занятия в художественной школе. Молодому человеку восемнадцати лет, между прочим, как отмечали педагоги, талантливому художнику, намного больше было по душе развлекаться с друзьями и своей девушкой, Диной, пить пиво или энергетики на скамейке, рассказывать смешные байки друзьям, но только не заниматься серьёзно каким-то делом. И внешность юноши тоже говорила об этом: зелёная чёлка и кожаная куртка выдавали в нём любителя музыки Виктора Цоя и безудержного веселья в ночных клубах.

Иван Данилович Леденцов, отец Трофима, человек спокойный, мужественный, набожный, видел по внешности сына, что тот не на учёбу идёт, а снова в ночной клуб, но лишь тяжко вздохнул. Дело в том, что после изнуряющей до головокружения трудовой смены пожарника пожилой крепкий мужчина не находил в себе сил для серьёзной беседы с сыном, а кричать или выяснять отношения кулаками было не в его характере.

– Ты когда домой придёшь, Трофимка? – спросил отец непутёвого сына.

– Бать, я только к утру приду, работы много… – отчеканил Трофим готовую отговорку.

Иван Данилович только покачал головой со словами:

– Я же вижу, что ты не на занятия в художественную школу, а в ночной клуб идёшь с Диной и друзьями! Зачем лгать родителям? Не хорошо это! Пойми, не хорошо! А завтра – воскресение, кто на службу в церковь пойдёт?

– Ну, вы же с мамой! – уже в дверях выкрикнул Трофим.

Иван Данилович обратил тоскливый взор на жену, учительницу русского языка Евгению Станиславовну.

– Что будем делать с тобой, дорогая? С сыном теперь толком и не поговоришь: не хочет и слушать, а как-то в церковную жизнь входить ему нужно, да и дело своё искать, не даром Господь притчу о зарытом таланте рассказывал…

Евгения, прибирая скромную квартирку, с горечью отвечала:

– Какая ему церковь? Какое ему дело жизни? Он слова-то такие, в своих клубах танцуя, забыл! Взрослый уже, пусть сам разбирается!

Иван, казалось, потускнел от такого ответа, а потом вдруг, словно по взмаху Ангельского крыла, пришла мужчине идея:

– А что, если он со мной на смену пойдёт? Может, пример отца образумит его!..

Тем временем Трофим танцевал с Диной и друзьями в дребезжащих огнях ночного клуба. Нездоровый, пьяный смех заглушал музыку…

– Дин, вот я не понимаю, как родители тебя сюда каждый день отпускают! – с удивлением спросил Трофим у своей девушки.

Девица с синей стрижкой с неприятным смехом ответила:

– А что, завидно? Предки твои, что ль строгие?

– Нет, не особо строгие, просто… не могу объяснить… – попытался ответить Трофим, но Дина перебила его:

– Ты просто не признаёшься, что они в церковь ходят! Все это знают! Не переживай, смеяться над тобой не буду!

«Просто иногда мне кажется, что мама и папа в своих стремлениях быть верующими правы…» – подумал Трофим, но не сказал это вслух.

Веселье в ночном клубе продолжалось до утра, до первых лучей зари шаталось здание клуба от неприятной музыки и танцев. Когда же Трофим пришёл домой, то застал лишь овсяную кашу с маслом и бутербродом и записку: «Мы ушли в церковь. Завтрак на столе».

Почему-то в этот момент Трофиму стало особенно горько: он чувствовал укор совести из-за того, что не идёт вместе с родителями в церковь. Даже не прикоснувшись к завтраку, Трофим лёг отдыхать…

… Два дня пролетели незаметно, а потом Иван Данилович предложил сыну:

– Сынок, Трофимка, поехали со мной, посмотришь, как пожарники работают, увидишь отца в деле…

Трофим распахнул глаза от удивления, взялся за подбородок и спросил:

– А зачем мне это? Безопасно ли там? И, что ли, каждую смену пожары бывают?

– Поверь, совершенно безопасно, ты же спасать людей не полезешь в огонь, нужно это, чтоб ты профессию себе выбрал, присмотрелся к делу нашему, да и о смысле жизни задумался. А что ответить на твой последний вопрос, я и не знаю. Никогда не подгадаешь, когда Господь пошлёт тебе испытание или подвиг, и окажешься ли ты готов к этому…

Слова отца вызвали у Трофима интерес, и юноша воскликнул:

– Что ж, это очень интересно, пожалуй, я поеду с тобой!

День смены прошёл без приключений, Трофим даже заскучал, выражая это словами:

– Тоже мне, герои! Нашли героизм в том, чтоб пожара ждать!

Иван Данилович только покачал головой.

День сменился туманным сумеречным вечером, а вечер – тёмной ночью.

Трофим начал уже дремать, когда нежданно, как разряд молнии, была объявлена тревога, неистово жутко завыла сирена, и послышался в рупор суровый голос:

– Готовность номер один!

Трофим и голову повернуть не успел, когда его отец уже был в форме и каске.

Трофиму вдруг стало необъяснимо страшно, он попросил отца:

– Папа, может, ты сменишь работу? Не поедешь?

Но Иван Данилович не слушал сына: пожарник уже садился в машину с криком:

– Молись за меня!

Машина, разрываясь от звука сирены, помчалась, освещая ночь жёлтыми фонарями, а потом снова стало темно…

Трофим стал молиться, молитва его сияла, как жар-птица в тёмной ночи, ожидание приезда пожарной команды становилось невыносимым. Вдруг снова в темноте засверкали огни: это подъезжала пожарная машина. С командой пожарников шла семья с маленькой девочкой лет пяти. Сначала Трофим обрадовался, но потом вдруг заметил, что среди пожарной бригады нет отца. С испугом он подбежал к пожарникам и стал расспрашивать:

– Где же отец мой?! Иван Леденцов где?!

И вдруг девочка стала рассказывать:

– Спасибо вам, пожарники! Мне было страшно, и я забилась под кровать, а меня спас добрый пожарник, он одел на меня вещь, которую потом вы назвали противогазом!

С волнением спросил Трофим у пожарников-коллег отца:

– Это был мой отец?! А что с ним стало сейчас?!

Пожарники только сняли каски и опустили головы:

– Спасая жизнь этой крохи, отец твой, Трофим, погиб, как герой, как христианин!

Трофим тяжело глотая воздух, сел, взялся за голову и впервые в жизни заплакал, а мысль у него была только одна:

« Господи, прости мне мой эгоизм, мою чёрствость, легкомысленность! Помоги пережить это горе! Господи, Христе, помоги!».

Вслух он только шёпотом произнёс:

– Христе, помоги…

После этого Трофиму стало легче, будто Господь погладил его по голове, юноша перестал плакать, стал дышать ровнее.

«Хорошо, я успокоился, что же дальше? – промелькнуло в голове Трофима – Для чего отец привёл меня сюда?».

После того, как Трофим задал сам себе этот вопрос, то нашёл и ответ, и ему стало предельно понятно, что же делать дальше. Вернувшись, домой, Трофим рассказал всё маме, а рассказ закончил словами:

– Мы пойдём в храм молиться за папу! Подскажи мама, как мне переодеться, чтобы быть достойным войти в храм!

Медленно, ещё переживая внутри, Евгения достала простые классические брюки сыну, рубашку со словами:

– Сначала переоденься, потом займёмся твоей причёской. И пирсинг из носа тоже придётся вынуть…

Послушно выполнил все советы матери Трофим, потом сходил в парикмахерскую, чтобы перекрасить чёлку в естественный цвет…

– Какой же ты красивый сынок с длинными волосами, без этой странной зелёной чёлки и пирсинга! У тебя такой благочестивый и в тоже время аристократичный вид! – воскликнула, ахнув, Евгения.

– Я хочу приобрести и благочестивый, угодный Господу, характер, так что пойдём, мама в церковь…

Там Трофим серьёзно молился, спрашивал маму о многом, например:

– Мама, я знаю, что Господа распяли, а за что?

Мама тихо и долго отвечала ему на этот вопрос:

– Знаешь, сынок, так Иисус Христос открывал для людей вечную жизнь…

– А чему тогда учил нас Господь? В чём смысл молитвы? Мне хочется во всё вникнуть серьёзно…

Беседа текла, как тёплое молочко для души, а потом мать и сын пошли в церковную лавку и купили Библию.

Прошло две недели, за это время Трофим не пропустил ни одного занятия в художественной школе, исправно посещал службы в церкви и, как мог, помогал маме.

Дина не получала никакой весточки от Трофима, и, поэтому, когда её друзья снова собрались в ночной клуб, она пришла сама к Трофиму.

Резкий звонок зазвучал на всю квартиру Леденцовых, и дверь открыл Трофим, но Дина не узнала своего друга. Одет он был скромно, вместо странной причёски с зелёной чёлкой на голове красовались длинные тёмно-русые волосы, вообще, весь его внешний вид говорил о его вниманию к своей душе и жизни, а не к модной одежде.

– Молодой человек, а могу я увидеть Трофима Леденцова? Вы кто ему: брат или отец?

Юноша взглядом хвойно-зелёных очей улыбнулся и ответил:

– Дина, это я, Трофим. Странно, что ты меня не узнала…

Девушка в этот момент пила пиво из банки и чуть не поперхнулась от удивления, долго смеялась она, не находя слов, а потом язвительно спросила:

– Ты, Трофимка, с чего это по примеру родителей в «монахи» решил записаться? Бросай заниматься ерундой! Идёшь с нами?

Трофиму даже обидно немного стало, что Дина самое дорогое в его жизни ерундой назвала, юноша ответил:

– Я Ерундой не занимаюсь! И не монах, я вовсе, а просто верующий человек! И с вами в ночной клуб не пойду! Мне вставать завтра рано. А ты или таким, какой я стал, меня принимай, или выбери себе жениха из своего круга!

Дина вопросительно захлопала накрашенными ресницами со словами:

– Как так может поменяться человек? Почему то, что ты считал глупостью и блажью родителей, стало дорого для тебя?

Трофим задумался и ответил:

– Прости, Дина, просто я сильно изменился. Если тебе трудно принять меня нового, и ты найдёшь себе другого спутника, я нисколько не обижусь. И ты на меня не обижайся, пожалуйста…

Дина сутуло опёрлась на косяк двери, подумала, потом развернулась и, уходя, произнесла:

– Что ж, прощай, Трофим! Не звони мне больше!

Трофим тяжело вздохнул и закрыл дверь. У него сейчас хватало дел и без огорчений по поводу разлуки с Диной: он собирался поступать на иконописца. Такая мечта зародилась и воскрыляла в юноше после того, когда мама показала Трофиму семейную икону, перед которой любил молиться Иван Данилович.

– Какой красивый, благолепный лик Богородицы! Жаль только, что краски потускнели. Если было можно нарисовать точно такую икону… – изрёк юноша, и тут его осенило, что сам-то Трофим – художник, а значит, может применить свой талант во славу Господа и стать иконописцем!

Спустя какое-то время Трофима уже величали Трофимом Ивановичем, и он участвовал в росписи храма. Светлую радость испытывал молодой иконописец, рисуя фреску «Рождество Христово», понимал иконописец, что нашёл самую лучшую для себя, самую радостную и полезную для всех работу. Спустя два года он написал свой первый шедевр – икону «Вход Господень в Иерусалим». Слава о молодом, красивом и одарённом иконописце прокатилась по всей стране, и скоро ему стали заказывать иконы и приглашать расписывать храмы.

Теперь Трофим имел свою мастерскую и мог содержать свою пожилую матушку.

…Колокольчик мелодично зазвонил, Трофим открыл двери мастерской, и перед ним оказалась приятная светловолосая сероглазая девушка в платочке и милом узорчатом платье.

– Здравствуйте, а могу я увидеть Трофима Ивановича? Мне сказали, что он – замечательный иконописец, я хотела заказать ему икону Святой Семьи для сестры старшей на свадьбу…

– Трофим Иванович – это я. Не называйте меня по имени-отчеству, я не намного старше вас… – скромно ответил молодой иконописец.

Девушка, которую, как выяснилось позже, звали Любовь, и Трофим долго обсуждали детали заказа, но после этого девушка стала расспрашивать Трофима:

– А как живёт иконописец? Это тяжёлый труд? Вы, наверное, верующий, и молитесь, и посты соблюдаете?

Трофим раскраснелся, по-доброму улыбнулся, скромно ответил:

– Ну, стараюсь Богу потихоньку угодить, не всегда получается, а, впрочем, я – обыкновенный верующий человек…

– У меня тоже не всегда получается Богу угодить, – заметила Любовь – От того, наверное, Господь и не посылает мне жениха хорошего. Кто, вообще, захочет общаться с такой серой мышью, как я…

Трофим раскраснелся снова, затем улыбнулся по-доброму и ответил:

– Напраслину на себя возводите, Любовь, я бы хотел с вами общаться…

Так и закрепилась красивой брошью на шёлковом платке дружба Любови и Трофима.

После трудового дня Трофим и Любовь прогуливались на свежем воздухе по шуршащим мятной листвой аллеям, а особенно они любили делать это в грибной летний дождик, когда капли на листьях играли весёлую мелодию.

О чём же они разговаривали? О религии, о жизни, о своих семьях, о работе и хобби. Однажды Трофим даже историю своего обращения к вере рассказал:

– Знаете, Любовь, я такой глупый был, думал, что счастье в веселье и вечеринках, только здоровье своё губил и время терял. А как отец мой, Иван Данилович, отошёл к Господу героически, по-христиански, он пожарником служил, жизнь ребёнку ценой своего живота спас, так я и задумался о жизни и о вере…

При этих словах Трофим даже немного прослезился, думая, что за торжеством весёлого летнего дождика Любовь не заметит того, как точит молодого иконописца совесть, но Любовь, девушка удивительной чувствительности, робко улыбнулась, положила тонкую ручку на могучее плечо Трофима и изрекла:

– Я вижу, что вы переживаете, отец, видно был очень дорог вам. Не надо, пожалуйста, пусть его христианская жизнь и переход в райские обители будут примером для нас с вами, а Иван Данилович будет на небесах радоваться за наше счастье, и за то, что вы служите Господу! Всё происходит не напрасно, а по воле Божьей…

Для Трофима эти слова были сладки, как мёд, важны и радостны, как причастие в церкви, Трофим понял, что Любовь стала его утешением и поддержкой, и что её характер соответствует её имени: она умеет любить. Лучше человека он не встречал никогда. Как же отрадно Трофиму было ощущать это родство двух душ!