Рожденный Светом
947 посмотрел затравленно, не понимая, шутит полковник или говорит серьезно, но склоняясь к мысли, что, конечно же, шутит. Возможно, на корабль просочились слухи об инциденте с молодым Эльтаром, возможно, весь этот разговор – проверка, за которой последует весьма суровое наказание. Солдат ведь не должен стараться перескочить через голову своих командиров. Офицерское звание и, тем более, имя нужно заслужить потом и кровью, а не возжелать на тарелочке с голубой каемочкой…
– Вы ведь мечтали о военной карьере? – полковник делал ударение на слове «военной». – Подавали прошение о приеме в школу младшего офицерского состава..? Нет? Впрочем, никто ведь не осудит, если решите и вовсе оставить службу – это теперь ваше право, да и личное дело…
– Сэр! – очнулся 947, протягивая информационный листок обратно. – Поверьте: здесь какая-то ошибка…
– Ошибки нету, сержант. А документ оставьте себе – он предназначался для вас и вам передан. В нем, в частности, предписывается прибыть к Кольцу Литиса по заданным координатам, где уже будет ожидать корабль, способный доставить вас непосредственно к месту получения выигрыша.
В голове 947-го все окончательно перепуталось. Меньше всего он хотел бы лететь бог знает куда, к какому-то там «кольцу», за невесть каким призом… Но… приказ есть приказ!
– Слушаюсь, сэр! – сержант поднялся на ноги. – Прикажете отбыть немедленно?
Полковник изумленно поднял брови.
– Вы хотите лететь туда сами? – он широко улыбнулся наивности десантника. – У нас на базе нет катеров, способных преодолеть подобное расстояние!
Прежде, чем 947 успел признаться, что не понимает, что ему тогда делать, Аль Рид, объяснил:
– Мы отправимся туда вместе.
– Сэр?!
– Я лично доставлю вас по месту предписания.
947 потрясенно открыл рот. Задействовать целый ракетоносец для перевозки одного человека…
– Сэр, это же невозможно, – сержант твердо посмотрел в глаза полковнику. – Наши солдаты на Клероне ждут смены. Если у меня есть выбор, я не могу допустить, чтобы из-за одного меня…
– Благородно, но глупо, – то ли одобрительно, то ли давая понять, что другого заявления он и не ожидал, кивнул Аль Рид. – Во-первых: разумеется, у вас НЕТ выбора. Во-вторых: не думаете же вы, что решение об изменении курса боевого корабля принято мною из-за личной симпатии к бойцу, которого я вижу сейчас первый раз в жизни? Нет, 947! Я, как и вы, получил соответствующее распоряжение и намерен его исполнить! И не берите на себя больше ответственности, чем вам захотят ее выделить: если командование считает, что доставка сержанта с личным номером 947 к Кольцу Литиса важнее, чем присутствие моего корабля на орбите Клерона, значит тому есть веские основания – политические, экономические или стратегические – это не касается ни меня ни вас – мы оба будем попросту и беспрекословно исполнять приказы нашего руководства! Понимаете меня, сержант?
Десантник вытянулся – судя по тону старика, фамильярностям с его стороны приходил конец.
– Так точно, сэр!
– Надеюсь, что это так, – закивал полковник. – Маршрут «Эдвайрс Готта» уже изменен. Ориентировочное время прибытия в пункт назначения – через пять стандартных суток. Сейчас и до встречи с посланцами Высших вы можете быть свободны, – старик посмотрел на десантника с прежними интересом и теплотой во взгляде. – Только одна маленькая просьба, сержант: если общество бывшего командира не станет вас тяготить, я бы хотел познакомиться с вами поближе – не каждый ведь день мои солдаты пополняют круги высшего света. Мне бы хотелось узнать, что вы за человек, сержант. Скажу больше – мы можем быть друг другу интересны – я вам не меньше, чем вы мне. Поэтому не обижайтесь, что попрошу провести эти пять суток здесь и со мной, а не в своей роте, с друзьями, с которыми вы наверняка предпочли попрощаться бы как можно любезнее. Это не приказ, 947, привыкайте – теперь это всего лишь просьба.
– Кольцо Литиса, сэр! – доложили на мостик полковнику.
947 огляделся. Он не имел никакого представления, почему это место называли «кольцом» – вокруг кресел на капитанском мостике панорама не изменилась и не выделилась ничем особенным – бесконечно далекие звезды на фоне безжизненной абсолютной черноты. Возможно, слово «кольцо» относилось не к географическим особенностям звездной спирали, а к человеческой деятельности – лайнеры дальнего следования часто двигались не по прямой, а по кольцевому маршруту мимо ядра галактики.
– Что теперь? – чувствуя, что начинает нервничать в преддверии надвигающихся перемен, спросил у Аль Рида сержант.
– Теперь ждем, – отозвался старый полковник.
– Мы не дадим о себе знать?
– Они свяжутся сами. Больше мне, как и вам, ничего не известно.
Они ждали около часа. Гости показались с внезапностью, приведшей пилотскую группу «Эдвайрс Готта» в нешуточное потрясение – ни один навигационный прибор, ни один сверхсовременный радар и ни один зонд ракетоносца так и не заметили громадину, тихо подкравшуюся к военному лайнеру на расстояние чуть более десяти километров – по космическим меркам – буквально вплотную, катастрофически, невероятно близко. Невидимый и неощущаемый, таинственный призрак неожиданно включил наружное освещение, разлившись на черном фоне открытого космического пространства красно-фиолетового цвета каплей, размеры которой по крайней мере в десять раз превосходили размеры самого «Эдвайрс Готта».
– Нам сказали, что это будет «небольшой пограничный корабль», – тщетно пытаясь скрыть, что ошеломлен не меньше своих пилотов, пробормотал побледневший от неожиданности полковник. – Если это – всего лишь «небольшой пограничный», какие же тогда у них «большие и наступательные»…
– Невероятно, сэр… – восхищенно глядя на идеально правильный, совершенно гладкий, титанических размеров корпус корабля Эльтаров, поддержал полковника сержант.
В это время гость выбросил мост – развернул целую систему непрозрачных силовых полей-цилиндров, в итоге превратившуюся в трубу-шлюз, соединивший два космических корабля не хуже полимерного телескопического тоннеля, уже много лет стоящего на вооружении самой армии Ростера.
– Эльтары – действительно высшая раса, – расстроенный увиденным, горестно и одновременно восторженно признал полковник. – Мы думаем, что представляем из себя что-то в этой вселенной – наша война, наша вера, наша сила… А для этих людей, мы – ничто. Мы отстали от них на пару-другую тысячелетий. Боюсь, 947, что при возникновении конфликта, один такой корабль сомнет весь флот конфедерации Нибуса…
– Мне собираться? – понял 947.
– Да, сержант. У вас будут ко мне еще вопросы?
– Сэр! Мне не дает покоя мысль: зачем столько шума. Раньше я думал, что награждение победителей лотереи могут произвести где угодно – в любом обитаемом людьми цивилизованном мире.
– Не ломайте себе голову, 947, – посоветовал, отмахиваясь, полковник. – Не все и не всегда подвластно нашему мозгу! Все равно ведь скоро все узнаете из первых рук.
– А у вас даже нету предположений?
Полковник пожал плечами:
– Возможно, все зависит от того, насколько знатными были твои родители… Но вам нечего бояться, сержант. Вы не раз смотрели в глаза смерти, так посмотрите же теперь в глаза и успеху. А, если все окажется не так хорошо, как вам бы хотелось, рассуждайте о своей судьбе так: раз высшее командование выделило для вашей доставки целый ракетный корабль, вполне очевидно, что вы оказываете сейчас конфедерации неоценимую услугу, в суть которой еще не вникли, но какой никогда не смогли бы оказать, даже получив грезившееся вам раньше звание младшего офицера. Ради такого и умереть не страшно, – капитан улыбнулся и протянул сержанту руку. – Рад, что служил рядом с вами, сержант! Желаю удачи!
Если корабль-капля и имел военное назначение, то внутри него ничто не говорило об армейском аскетизме, функциональности или надежности. Как-то так фантазия 947-го рисовала ему палубы экскурсионных лайнеров экстра-класса – дорого, изящно, красиво, престижно, шикарно, удобно и хрупко.
Все коридоры были широкими, ярко освещались, украшались статуями из различных драгоценных материалов, аквариумами, фонтанами или цветниками. Холеные, щеголевато одетые, подчеркнуто вежливые члены экипажа больше напоминали вышколенных лакеев. К сержанту же относились так, словно он был, как минимум, император, и, как минимум, – более одной звездной системы.
– Вот ваши апартаменты, господин, – сказал провожатый, продемонстрировав 947-му «дворцовые покои» в которых могла разместиться хорошая люксовая гостиница иного планетарного мира, после чего начал перечислять: – На время перелета Вам предоставлен неограниченный кредит, поэтому любое ваше пожелание будет удовлетворено в самые кратчайшие сроки и в строгом соответствии с тем, как, когда и в какой форме вы этого захотите. Вы можете выбрать любое блюдо или напиток из миллиона предложенных на ваш выбор или пожелать что-то особенное, что мы постараемся эмитировать, основываясь на вашем подсознательном ощущении вкуса и запаха. Вы можете попросить оказать вам любую медицинскую или профилактическую услугу, известную вам или описанную в «глобальной медицинской справочной библиотеке». Вы можете пожелать общение или консультацию со специалистом в любой области знаний – мы откроем для вас канал связи и оплатим абоненту время, затраченное на дискуссию. Вы можете выбрать существо или несколько существ противоположного или вашего же пола для интимного общения и любовных услуг из предложенного нами каталога или подробно описать свои сокровенные мечты так, чтобы мы смогли изготовить для вас именно того, кого бы вы ждали. Вы…
– Секунду! – ужасаясь последней перспективе и устав слушать, перебил сержант, у которого от избытка увиденного и услышанного итак уже сильно кружилась голова и навязывалось все более нервирующее ощущение потери рассудка. – Вы «изготовите» для меня неживую куклу или речь идет об «изготовлении» живого человека?!
– Живую, господин, – вежливо поклонился провожатый. – Наверное, вам больше понравится слово «вырастим»?
– Я не знаю, что мне понравится! – подавлено честно пробормотал сержант. На самом деле, ему бы «понравилось» оказаться сейчас на своей привычной койке в казарме и вернуть все на свои места – риск, геройство, повседневный труд и заурядные, но нормальные человеческие мечты!
– Конечно, господин! У вас будет время и выбрать, и обдумать! – тут же заискивающе поддержал его лакей.
– Сколько? – устало поинтересовался 947.
– Чего сколько, господин?
– Сколько у меня будет времени? Куда летит этот корабль? Как долго я буду здесь находиться?
– Господин! Корабль следует к Колокону – там вам вручат ваш выигрыш. Оттуда вы сможете отбыть в любую точку во Вселенной, где осядете и начнете свою новую жизнь, согласно вашему новому статусу и состоянию…
Глава 4
Колокон! Это слово для сержанта вооруженных сил Ростера располагалось в одном ряду с определениями: Вселенная, параллельный мир, большой взрыв, чужие галактики, межгалактическое пространство. То есть понятие, которое характеризовало нечто существующее в реальности, но бесконечно далекое, бесконечно глобальное, а потому – все равно, что абстрактное или вымышленное. Нечто такое, о чем иногда и слышишь, но пропускаешь мимо ушей – слишком далеко оно от твоего понимания, слишком оторвано по своей всеобъемлющей сути от проблем и реалий твоего сегодняшнего насыщенного мелочами дня.
Теперь ОН ЛЕТЕЛ на Колокон! Стоило, по крайней мере, составить представление о месте, которое его ожидало. Информатор голографической видеосистемы апартаментов согласился посвятить в некоторые детали, но при этом старательно избегал называть конкретные цифры, описывать технические характеристики и вдаваться в теории о принципе действия Колокона или экономической целесообразности глобальной транспортной системы расы Эльтаров в целом…
947 уяснил для себя следующее: Колоконами называли искусственные сооружения, располагающиеся в определенных местах космического пространства и предназначенные для ускоренной переброски кораблей и грузов на бесконечно большие расстояния – как внутри галактической спирали, так и между галактиками и другими звездными образованиями. Чудо этого человеческого творения в первую очередь отражалось в его размерах – внешне больше всего похожий на пустотелую металлическую воронку, Колокон в высоту достигал десяти миллионов, а радиус основания имел порядка двух миллионов километров.
Громадина работала так: в определяемые операторами моменты времени, под воздействием сильных магнитных полей в разных частях воронки создавались пространственно-временные аномалии; капитан совершающего переброску корабля получал маршрутную карту с подробными рекомендациями о траектории и характере своего движения; достигая аномальной зоны в строго определенное время на строго определенной скорости, корабль «протыкал» четырехмерную вселенную и оказывался в совершенно другой (в используемой людьми декартовой системе координат) ее точке, не затрачивая на этот переход ни топлива, ни времени. Чтобы затем вернуться обратно, ему требовалось знать местонахождение другого ближайшего Колокона, а точнее – координаты ближайшего Кольца Литиса – кольца, а правильнее – сферы – пограничной и непрестанно бдительно контролируемой зоны со значительным, в сравнении с самим Колоконом, радиусом в несколько световых лет. Координаты самих же транспортных гигантов Эльтаров считались государственной тайной – попадая в зону Кольца Литиса, удостаивающийся получить разрешение на посещение Колокона корабль передавал управление крейсерам пограничников и отключал все навигационные приборы – за несоблюдение режима секретности можно было поплатиться не только имуществом (кораблем), но и жизнью всего экипажа.
На Колоконах рождались, жили и умирали целые цивилизации, состоящие из обслуживающего персонала, управленческого аппарата, научной интеллигенции и военных – до нескольких миллиардов человек, обитающих в сотнях городов и в огромных по площади и объему портах и складах…
Вот какое чудо ожидало сейчас посещения сержанта! Оставалось только решить загадку: почему вручение приза лотереи отнесли в такое далекое да еще и экзотическое место?
Предположим, он действительно что-то выиграл. Что можно выиграть? По условиям игры – только знатных родителей, согласившихся подарить незнакомому им потомку собственные имена и фамилии. Свалившееся же на 947-го счастье: приказ командования об изменении курса ракетоносца, встречающий каплеобразный лайнер и неограниченный кредит – никак не вписывалось в рамки лотерейного приза. Объяснить «небесную манну» получалось только одним способом – 947 нашел в лотерее не просто родителей, а родителей-титанов, родителей-императоров, родителей-Первых Советников…
Но опять же, почему тогда Колокон? «Венценосные» никогда не унизились бы до участия в «Единой программе рождаемости»; женщина и мужчина, оставившие Эмбриональному Центру Ларнита свои генетические истоки, никак не могли оказаться благородными Эльтарами! Тогда, куда же сержант сейчас летел?
Либо его мать и отец и в самом деле были королями, но ждали где-то в таком месте, куда без Колокона ему и за человеческую жизнь не добраться, либо… паренек, затащивший 947-го во «Дворец Игрищ» Рангула оказался не только необыкновенно серьезной фигурой, но и не пожалел ни денег, ни связей, желая поквитаться за злосчастное «прикосновение» пальцев десантника к его болезненной, тоненькой шее. Если первое объяснение выглядело попросту невероятным, то второе – еще и невероятно глупым: чтобы отомстить какому-то там сержанту из какой-то там десантной дивизии какой-то копошащейся в своих маленьких домашних войнах конфедерации, человеку, способному развернуть целый ракетоносец и послать навстречу всего одному гостю еще больший по размерам пограничный крейсер, достаточно было щелкнуть пальцем, дунуть, шепнуть или обронить слово!
Сержант сплюнул и отмахнулся от разгула собственной фантазии: не производил этот мальчишка из рангульского бара впечатления серьезного вельможи – скорее – попросту зарвавшийся, распущенный, самовлюбленный юнец, незаслуженно получивший от судьбы свой лучезарный эльтарский нимб и, возможно, родительские сбережения…
Бесплатные наслаждения так и остались в каталогах – все свободное время 947 провел в размышлениях о своем прошлом и будущем. Поразмышлять обязательно стоило: судьба разворачивалась к нему на 180 градусов, продемонстрировав наконец терпеливому труженику свое прелестное личико; а вся прошедшая до этой минуты жизнь выглядела вложенной в один короткий и бессмысленный миг, в воспоминаниях о котором сержант и копался, лежа на массажном диване и ожидая того момента, когда в апартаменты доложат о прибытии корабля в пункт окончательного назначения.
Он родился в Эмбриональном Центре, и об этом загадочном месте почти ничего не помнил: разноцветные огоньки, смешные ползающие и бегающие роботы-няньки, легкая музыка, тепло, беззаботность, спокойствие и безопасность… Затем – перелет на Ларнит. 947-го, как и еще несколько тысяч таких же малышей – его ровесников – определили в подготовительную школу – огромное здание со своими садами, лесами, озерами, лугами и лыжными горками. Впрочем, тогда все оказалось таким огромным… Обучение длилось долго – с двух до пятнадцати лет. Как потом выяснилось, школа считалась едва ли не лучшей на планете и по уровню подготовки, и по информационной насыщенности учебного материала, но находилась на дотации у армейцев Ростера. Поэтому, с самого детства 947 постоянно слышал рассказы о доблести, чести, героизме и воинском долге. После окончания школы, ребята могли пойти куда угодно – обман, принимавшийся ими за чистую монету – но, почему-то, все без исключения переводились в специальное военное училище, собственно, ничем не отличающееся от только что покинутой школы – разве что строгостью преподавателей и отсутствием прежних развлечений. Тогда им не хотелось развлекаться – они рвались в бой, они мечтали о воинской карьере, мечтали о космических кораблях и новейшей военной технике, которую простому гражданскому и увидеть-то негде, не то, чтобы пощупать, потрогать или оживить… Потом… Потом обучение завершилось, а мир открылся, таким, каким он был на самом деле – грязным, кровавым, требующим терпения и труда и лишенным этой радужной, загадочной оболочки, которая превращала их детские фантазии в сказочные и привлекательные мифы…
К чести 947-го, так и не потратившего ничего из своего «неограниченного кредита», стоило признать, что времени у него оказалось не так уж и много – всего-то часа два или два с половиной.
– Господин, попрошу вас пройти в вашу яхту! – сказал улыбающийся «лакей» в строгом черном костюме, по сравнению с которым все еще не смененная сержантом после расставания с «Эдвайрс Готтом» армейская парадная форма смотрелась, как неприличное утильсырье.
– В мою яхту?
– Прошу вас, господин!
«Яхта» находилась прямо здесь же, в апартаментах – просто в «соседнем зале», как объяснил лакей. Здоровый двухпалубный катер, салон которого прекрасно гармонировал с обстановкой покоев снаружи – то есть ломился от роскоши и ненужных, избыточных на взгляд 947-го удобств.
– Я буду вашим пилотом, – объяснил лакей, ожидая, пока десантник поднимется по витиеватому трапу. – На все время вашего пребывания в Лотенбурге, яхта всегда в распоряжении господина.
– Что такое Лотенбург?
– Город, господин. Столица. Административный центр Колокона.
Яхта покинула каплевидный корабль пограничников, покоящийся в гравитационном поле необозримой посадочной зоны. Впрочем, необозримым снаружи выглядело все: разных форм и различного назначения космические корабли, уходящая в бесконечность нижняя стальная плоскость с кажущимися малюсенькими с высоты, где летела яхта, строениями и сооружениями, и такая же теряющаяся в дали стальная плоскость сверху.
– Мы внутри стенки Колокона? – спросил 947 у своего «пилота».
– Да, господин. Через час будем на месте.
Они двигались очень быстро, во всяком случае – обгоняли все следующие параллельным курсом небольшие пассажирские машины – но расстояние до города было таким, что на дорогу и в самом деле ушло не менее часа.
Город располагался под полусферой – металлической и непрозрачной. Едва яхта проникла за ее толстенные стены, как над головой разлилась лазурная голубизна нормального планетарного неба, «украшенного» нормальным планетарным солнечным диском, а внизу все окрасилось в яркие цвета: разнообразные строения любых форм и цветовых оттенков, зеленые парки и скверы, синие озера и речки, желтые пляжи, разноцветные цветники и сады…
Внизу в городе было малолюдно, а вокруг, «в небе» – совсем не много катеров, яхт и ботов. Судя по соотношению застроенной территории и площадей, отведенных под места общественного отдыха, здесь долго еще могли не беспокоиться о наступлении перенаселения.
– И так везде на Колоконе? – спросил 947. – Почему так мало людей в таком большом городе?
– Только в Лотенбурге, господин. Лотенбург – город правителей, послов и важных гостей.
– А я – важный гость?
– Конечно, господин.
Лакей оставался лакеем – он и не мог ответить иначе. «Что же я здесь делаю?!» – в очередной раз спросил у себя 947. Оставалось только терпеть и ждать, теперь уже – точно не долго.
Яхта опустилась в парковочной зоне внутри золотистого многоэтажного строения. 947 хотел пошутить, предположив, что все вокруг – опять же его личные «апартаменты», а пустая парковочная зона – личный собственный гараж, для размещения одной «маленькой», но собственной яхты… Лакей опередил с разъяснениями, заставив сержанта ужаснуться по-настоящему – ему, как гостю, и в самом деле отводился весь этот этаж гостиницы экстра-класса, разумеется, с размещенной на нем парковочной зоной… В придачу, все заверения о неограниченном кредите и все предложения о видах и способах его траты перекочевали сюда из пограничного лайнера, вслед за покинувшим его «господином победителем лотереи».
Теперь 947 начинал всерьез подумывать о принятии горячей ванны, бутылке хорошего вина и консультации психоаналитика – все перечисленное оказалось бы сейчас как нельзя к стати его пошатнувшемуся рассудку. Тем более, что предлагалось оно совершенно бесплатно и без каких-либо дополнительных условий.
Но и на этот раз 947-го ограничивали во времени. Неизвестно откуда явившаяся в его гостиную длинноногая темнокожая красотка объявила, что «господина 947 через два часа будут ожидать на торжественном приеме в честь прибытия уполномоченного посла Гонолита во дворце представительства Семи Стихий». Ничего не разобравший сержант попросил повторить, но его успокоили, что лакей уже в курсе всего маршрута, а потому о поиске дворца и прохождении его внешней контрольной зоны не стоит лишний раз ломать себе голову. Женщина прибавила, что ее прислали, чтобы подготовить гостя к приему – вымыть, постричь, умастить благовониями, одеть и научить, как себя держать – на приеме будут очень серьезные люди, понравиться которым – значит сделать себе карьеру.
– И все эти процедуры будете делать со мной вы? – несколько смутившись, предположил 947.
Женщина кокетливо улыбнулась, но ответила отрицательно:
– Зачем же? Все автоматизировано. Я здесь только для того, чтобы вам было на кого поругаться, если что-то пойдет не так.
Сержант недоуменно пожал плечами, но послушно вошел в банную комнату, точнее – в огромный мраморный колонный зал с гейзерами и бассейнами холодной и теплой воды…
На придание должного имиджа ушло целых полтора часа. Последним актом стало одевание в иссиня-черный, красиво переливающийся на свету добротной фактурой ткани, точно подогнанный по размерам дорогой костюм, состоящий из доброго десятка деталей, даже не считая запонок и заколок.
– Вы обязательно произведете впечатление! – восторгаясь результатами своего труда, воскликнула темнокожая стилистка.
947 тоже не узнал статного, темноволосого, синеглазого, благородного господина, горделиво взглянувшего на свой оригинал с демонстрирующей себя со всех сторон зеркальной голограммы…
Азы принятого здесь этикета сержант постигал уже по пути во дворец. Все правила сводились к тому, чтобы, продемонстрировав высокое самомнение, сохранить при этом и некоторую скромность: не присаживаться, пока не предложат; сдерживать все эмоции и выдавать их по чуть-чуть лишь иногда и из вежливости; делать все медленно, уверенно и с достоинством; и главное – говорить как можно меньше, даже, если тебя о чем-то спросили…
Дворец «Семи Стихий» был настоящем чудом инженерной мысли – он наверняка потряс бы воображение 947-го, если бы, пролетая снаружи, у сержанта оставалось время разглядывать окружающие ландшафты (наружный обзор яхты специально отключили, чтобы не отвлекать господина во время передачи ему последних рекомендаций), а внутри дворца обстановка не оказалась настолько помпезной и напряженной.