Слепая зона

– Неужели? ― стальная бровь изогнулась. Не знаю, дерзил ли ему кто-нибудь раньше, кроме Тейлор, но я была не из тех, кто «глотал» обиды. ― И чего же я не понял?

– Благотворительность, мистер Маккейн ― это оказание безвозмездной помощи тем, кто в ней нуждается. Безвозмездной. А я собиралась брать за свою работу деньги.

– Брать деньги за то, чтобы малевать стены? ― он усмехнулся, а меня будто жаром обдало от такой наглости.

– Не считаете художников работящими?

– Работящими? ― вновь смешок. ― Художники ― это чертовы интеллигенты, закопавшиеся в своей славе и не знающие, что такое тяжелый труд. Они гребут деньги лопатами, малюя свои дурацкие картины, пока другие горбатятся на трех работах, пытаясь заработать на кусок хлеба. Так что нет, мисс Монро, я не считаю художников работящими.

Было больно, обидно, внутри разрастался гнев. Я хотела сказать всё, что думаю о нём, о его мнении, и куда он может его засунуть, но сдержалась.

– Как долго вы горбатились на этот дом?

– Простите? ― не понял он.

– Этот дом, ― повторила я, ― сколько вы работали, чтобы его купить?

Скулы Мака напряглись.

– Этот дом принадлежал нашим родителям.

– И они горбатились ― как вы выразились ― на трех работах?

Это очко явно вылетело в мою пользу. Глаза придурка налились ещё большей яростью. Я рисковала, но мне было плевать. Если и начинать новую жизнь, то, наконец, учиться давать людям отпор.

– Мой отец трудился. Всю свою жизнь. Как и моя мать.

– Так же, как трудитесь вы? ― спросила я, а затем склонила голову набок. ― А, кстати, чем вы зарабатываете?

И снова между нами залетали искры.

Тейлор испуганно вертела головой, молча открывала рот и кусала губы.

Наша перепалка напоминала игру в пинг-понг ― и финал обещал быть жарким.

– Тебя это не касается.

– Ты спортсмен, верно? ― я видела кубки и медали, принадлежавшие какому-то Майклу Маккейну, но не сразу сложила два и два. Думала, что это отец Тейлор или, возможно, её парень. Собиралась расспросить её об этом, но не успела. А ещё я упустила момент, когда мы перешли на «ты». ― Играешь в регби? Если не ошибаюсь, это спорт, в котором тупые качки бегают по полю с дурацким мячом?

Комбо.

– Ты ничего обо мне не знаешь, ― он сделал резкий шаг, и от неожиданности я отступила на два.

– Мак, прошу тебя…

Тейлор предприняла попытку остановить его, но та с треском провалилась.

– Не смей рассуждать о том, чего не знаешь. Больше никогда.

Сердце отстукнуло, но я всё же приблизилась и гордо вскинула голову.

– Бесит, да? ― прошептала, улавливая знакомый древесно-пряный аромат.

Глаза Мака отчего-то переместились на мои губы. Я ощутила странную дрожь по телу, но приняла её за ярость ― не более.

– Тебе не следует играть со мной, Никки, ― услышала я, когда он вновь вернулся взглядом к моим глазам, ― это моя территория. И на ней ас ― я.

Затем он грубо вручил мне мою джинсовку, которую я оставила днем в холле.

– Когда будешь уходить, убедись, что взяла все свои вещи.

Наверное, он ждал от меня каких-то слов ― хоть каких-то. Или думал, что я начну умолять его на коленях, просить дать мне эту работу и давить на жалость. Но ошибся.

Николь Монро никогда и ни за что не станет так унижаться.

Больше ― нет.

Тейлор собиралась что-то сказать, но Мак просто развернулся и ушел, оставив нас одних в пустом коридоре.

– Никки… мне так жаль…

– Всё в порядке, ― я смягчилась и даже попыталась улыбнуться, потому что, если говорить откровенно, Тейлор мне очень понравилась.

– Я поговорю с Маком. Не уезжай.

– Не нужно, ― завертела головой я, ― тебе не стоит ссориться с братом. Ты ведь слышала, он не хочет меня здесь видеть.

– Но почему? ― стонала Тейлор. ― Он ведь совсем тебя не знает.

Даже несмотря на всего четырехлетнюю разницу между нами, сейчас она казалась мне капризным подростком. Но всё таким же милым.

Я потянулась к своей сумке и, достав оттуда небольшой блокнотик и ручку нацарапала номер.

– Вот, ― я оторвала листочек и протянула его Тейлор, ― мой мобильный. Если захочешь поговорить или встретиться ― звони. Я буду рада.

Её лицо так и просияло.

Она обещала звонить мне, а затем не без долгих уговоров, но всё-таки отпустила.

Я добралась до отеля уже к ночи. Пришлось снова платить за номер, но я успокоила себя мыслью, что скоро моя жизнь начнет меняться.

Завтра же утром приступлю к поиску работы. Любой, даже самой дешевой ― плевать, нужно же было с чего-то начинать, правда?

Стараясь не думать о придурке Маккейне, которого возненавидела, приняла душ, смывая с себя остатки краски, а затем упала на кровать. Не такую мягкую, как дома, но всё же кровать. А кровать ― любая кровать ― была лучше, чем её отсутствие.

Услышала звук пришедшего на телефон сообщения, но глаза слипались, а мозг отключался, поэтому я решила, что посмотрю утром. Решила ― сделала. Уснула.

Проснулась от мерзкого и настойчивого стука в дверь. Накрылась одеялом с головой, мысленно мечтая, чтобы идиот, стучащий в соседний номер, прекратил. Но он не прекратил. Наоборот ― стал стучать громче.

До меня не сразу дошло, что стучали именно в мою дверь. А когда дошло, я застонала и вот такая, как есть ― заспанная и растрепанная ― поплелась к двери.

Стук стал почти невыносимым. А мне захотелось убивать.

– Да слышу я, слышу! ― проворчала, закатывая глаза и на ходу завязывая волосы.

Обслуживание здесь, конечно…

Раздраженно распахнула дверь и замерла, как столб. Моргающий столб.

Мысли тут же разбежались тараканами по углам.

Я открыла рот и удивленно бросила:

– Ты?

Мак

– Что ты забыл у моего номера?

Я не знал.

Не знал, что забыл у её номера, но знал, что, если бы не слезы сестры ― ни за что бы так не унизился.

Никки стояла передо мной в шелковой пижаме, состоящей из короткого белого топа и темно-синих шортиков с изображением пингвинов в снежинках. Её растрепанные после сна рыжие волосы были собраны в высокий пышный хвост.

Без макияжа она выглядела ещё привлекательнее.

И кажется, это замечал не только я.

Сглотнул и мысленно приказал своему дружку не выпячиваться из штанов.

Этого мне только не хватало.

– Вход в Ад в другом конце коридора. ― съязвила она, собираясь захлопнуть перед моим носом дверь. Я вовремя выставил руку.

– Я до этой дыры три часа ехал.

– Это не мои проблемы, Маккейн. Как ты вообще меня нашел?

– Ты не очень―то и пряталась, ― распахнув дверь шире, я вошел в номер и оглядел его. Простенько и безвкусно ― даже очень.

– В следующий раз учту, ― услышал её ворчание за спиной и вдруг представил, как она закатила глаза. Почему я вообще это представил?

– Я думал, ты снимешь какой-нибудь супер вычурный лофт или особняк.

– Не все художники ― чертовы интеллигенты, гребущие деньги лопатой, ― Никки закрыла дверь, а затем повернулась ко мне, ― так что ты забыл возле моего номера?

Мне показалось, что в её словах было что-то большее, нежели просто обида. Но выяснять не стал. Не хватало ещё, чтобы эта сумасшедшая решила, что меня это волнует.

– Приехал за тобой. Собирайся.

– Извини? ― она вскинула бровь и скрестила на груди руки. ― Думаешь, я вот так вот просто возьму и поеду с тобой?

– Да.

Никки усмехнулась.

– Ты не только придурок, но у тебя ещё и самомнение размером с материк.

– Заткнись и пошевеливайся.

Она довольно долго смотрела на меня, а затем вдруг спросила:

– Почему ты передумал? Ты ведь сказал, что не занимаешься благотворительностью.

– Это ради Лори.

Никки усмехнулась.

– Братские чувства. Похвально.

– Бери свой дурацкий чемодан и поехали.

– Нет. ― огорошила она меня, а затем добавила. ― Ни я, ни мой дурацкий чемодан никуда с тобой не поедем.

– Никки. У меня нет времени на твои истерики.

– А я тебя здесь и не держу! Спешишь ― выметайся!

– Я обещал Лори, что привезу тебя!

– С какой стати ты даешь такие обещания? Я тебе что, игрушка?

Я рыкнул, и осознал это. Черт возьми, это девчонка меня доводила.

– Никки!

– Николь! ― зашипела она. ― Для тебя я ― Николь!

Понятия не имел, что творил, но знал, что церемониться с этой безумной не собираюсь. Лори ― другое дело. Я мог иногда уступить ей, позволить нахамить себе и свесить со своей шеи ноги, но какой-то рыжей девчонке черта с два всё это позволю.

Преодолел расстояние между нами всего в три шага. Затем подхватил Никки на руки и перекинул через плечо.

Она взвизгнула и начала отбиваться, колотя своими кулачками мне в спину.

– Мерзавец! Отпусти меня! Сейчас же!

– Заткнись, Никки.

– Маккейн, хренов ты псих, поставь меня на пол!

Она попыталась сползти вниз, но я грубо шлепнул её по заднице, заставив разозлиться больше.

– Совсем сдурел?!

Усмехнулся и, схватив её чемодан со шмотками, вышел из номера.

Девушка на стойке регистрации расширила глаза и, увидев, как я тащу Николь по лестнице, несколько раз моргнула.

– Дженни, мы заберем остальные вещи позже.

– Э―эм… хорошо…

– Нет, не хорошо! ― завопила Никки. ― Дженни, звони в полицию! Этот психопат взял меня против воли!

– Пока ещё не взял, ― вновь усмехнулся я, ― но, если будешь брыкаться ― боюсь, придется.

– Чертов негодяй! Какое право ты имеешь меня хватать?!

– Моя сестра хочет, чтобы ты размалевала наш гребаный дом своими красками. Значит, ты размалюешь.

Мы вышли из отеля и, остановившись, я щелкнул своим брелоком.

– Я не твоя собственность, ясно? Ты не можешь заставить меня!

– Нет. Но ты сделаешь это, потому что я хорошо заплачу.

– Мне плевать на твои деньги! Они мне не нужны!

– Сомневаюсь.

Я ощутил, как Никки вздрогнула. Закинул чемодан в багажник, а затем открыл пассажирскую дверь и засунул туда взбешенную художницу. Она брыкалась, но я ловко пристегнул её ремнями безопасности, а затем быстро сел на водительское сиденье, завел двигатель и заблокировал все двери. Её ладони врезались в стекло, и она зарычала, поняв, что выйти не сможет.

– Псих! ― развернулась она ко мне, и температура в салоне стала на несколько градусов выше. ― Мы знакомы от силы восемь часов, а ты уже хватаешь меня, шлепаешь по заднице и запираешь в своей машине!

– Я дружелюбный, ― усмехнулся я, пристегиваясь и выкручивая руль мустанга.

– Открой двери, Мак, сейчас же.

Не знаю, почему, но из её уст моё имя прозвучало как-то иначе. Все кругом звали меня Мак ― сокращенно от Маккейн ― и я давно к этому привык. Но то, как это произнесла Никки… мать твою, совсем у меня что ли крыша скатывается?

– Нет.

Вырулил со стоянки отеля, а затем уже почти выехал на дорогу, как вдруг эта сумасшедшая отстегнула ремень безопасности, открыла окно и начала через него вылезать.

– Твою мать, Никки!

Резко затормозил и, отстегнувшись, потянул безумную обратно.

– Пусти меня!

– Что с твоей головой? ― тряхнул её, прижав к сиденью. ― Убиться хочешь?

– Тебе-то какое дело?!

Она заглянула мне в глаза, заставляя вновь спуститься в проклятый ад.

Я почувствовал это ещё вчера вечером, когда она спорила со мной, возражала и дерзила. Эта наша игра ― глаза в глаза, дыхание к дыханию. Я чувствовал себя как взвинченный школьник. Понимал, что хочу её. И перебороть себя не выходило.

Она уехала. Я думал ― пройдет, остыну.

Но хрена с два.

Когда Лори пришла ко мне в слезах, умоляя дать этой девчонке работу, я не смог ей отказать. Навел о ней некоторые справки, узнал, что она ушла от своего агента ― какого-то Боба Томпсона, и что тот теперь волосы на своей голове рвет, везде её ищет. Я, конечно, мог бы этому Бобу позвонить, сказать ему, где находится Никки, но я не был стукачом. Никогда.

Эта девчонка по какой-то причине уехала из Хьюстона, бросила свою прежнюю, интересную и дорогую жизнь и теперь находилась здесь, в моей машине. Я прижимал её к сидению и ощущал запах сандала с нотками цитруса и чем-то ещё, что не мог распознать. И понимал, что совсем кукушкой еду.

Почему она так на меня влияла? И как можно было так пахнуть после ночи?

– Я дам тебе работу, ― повторил я, хотя вообще не имел привычки уговаривать.

– Нет!

– Никки, тебе нужна работа.

– Откуда ты знаешь? ― рявкнула она.

Я не ответил, но она по глазам всё увидела и поняла.

– Боже, ты наводил обо мне справки?

– Я должен был понимать, кого нанимаю.

– Поверить не могу! Ты копался в моей жизни! Искал обо мне информацию!

– Её даже искать не нужно было, о тебе все новости со вчерашнего утра трубят.

Никки застыла, а затем отвернулась, и я понял, что должен отодвинуться.

Она не кричала и больше не пыталась убежать. Просто сидела и смотрела в одну точку в окне, словно видела там что-то, чего не видел я.

– Слушай, я не стану допытываться, почему ты уехала. Это не моё дело. ― Никки хмыкнула, и я рискнул отодвинуться чуть дальше. ― Просто хочу предложить тебе сделку.

– Какую? ― осторожно спросила она.

– Ты соглашаешься на эту работу, а я помогаю тебе начать новую жизнь. У меня есть связи. Я могу познакомить тебя с нужными людьми.

Сам не верил, что говорил это.

Но это было ради Лори. Только ради Лори.

Некоторое время Никки молчала, а затем, наконец, повернулась и подняла на меня свои большие дымчато-зеленые глаза. Я видел в них сомнение. Но ещё ― видел надежду. И знал ― последняя была куда сильнее.

– Почему я должна тебе верить? Ты неуравновешенный.

Не знаю, почему ― усмехнулся.

– Ты так-то тоже не совсем адекватная. Пыталась через окно вылезти.

– Потому что ты насильно засунул меня в машину и запер в ней. Это похищение.

– Я заперся вместе с тобой, Никки. Это не похищение.

– Сути это не меняет.

– Мы составим контракт. Обсудим все условия. Ты внесешь правки. ― Выдохнул я, изображая полнейшее безразличие, хотя что-то будто ножом по желудку резало. ― Так ты согласна или нет?

Молчание Никки было равносильно выбитому ауту.

Я до сих пор не представлял, почему всё это так меня раздражало ― списывал на усталость. И на нервное перенапряжение. И на сегодняшнюю игру, к которой был не готов.

И на проблемы с Лори… Господи, этой девчонке было всего двадцать, а бед она приносила целый легион.

– Ладно, ― услышал я и уже собрался ехать дальше, но Никки добавила, ― только сначала забери остальные мои вещи из номера. И не забудь телефон.

Никки

Мне и правда нужны были деньги.

Было бы глупо отказываться от них только потому, что мы с придурком Маккейном не сошлись характерами. Правда, когда я узнала, что в его квартире полным ходом шел ремонт, и он будет жить в том же доме, что и я ― поняла, что это плохо. Ещё хуже стало, когда я узнала, что Тейлор на это время переедет к подруге.

А это означало, что мне предстояло жить вместе с этим сексапильным брюнетом с замашками маньяка, который любил запирать девушек в машинах.

И меня это жутко напрягало.

Но мысли о другой жизни перевешивали всё остальное.

Поэтому, разобрав вещи в комнате, которая на следующие несколько месяцев была моей, я отправилась изучать дом.

Спален на втором этаже оказалось пять. Одна принадлежала Маку, другая ― Тейлор, остальные три были гостевыми. В каждой имелась своя ванная комната, и каждая приводила меня в восторг. Третий этаж полностью занимала зона отдыха (так её прозвала я): в центре стоял громадный бильярдный стол, по бокам ― необъятные диваны. На стене висела огромная плазма ― и я вспомнила, что почти такую же видела в гостиной внизу.

Спустившись, прошлась по уже знакомому мне холлу, заглянула в просторную гостиную, пришла в экстаз от кухонного островка, а затем завернула в ту часть дома, в которой ещё не была. Услышала странное лязганье и, выйдя из-за угла, увидела Мака.

Он сидел за большим силовым тренажером и делал горизонтальную тягу ногами. И всё это посреди шикарного спортзала, о котором можно было только мечтать.

Я завороженно уставилась на его тренировку ― хотя, скорее, на него самого.

Мак ― чего греха таить ― был безбожно красив. Высокий, крепкий, широкоплечий. Его руки и часть спины были покрыты татуировками, которых раньше я не замечала из-за одежды. А спина и вовсе была отдельным видом искусства. Да, мне и раньше приходилось видеть накаченное мужское тело, но настолько совершенное ― никогда. Я не могла оторваться от его изгибов, рельефов, сексуальности, которую он излучал ― от него всего.

Дыхание сбилось, но я заставила себя сморгнуть и завертеть головой.

Держи себя в руках, Никки. И не смей думать о Маке, как о сексуальном объекте.

Ты приехала сюда работать. Так и думай о работе.

– Подглядываешь? ― услышала я и вздрогнула, словно пойманная школьница, курившая в туалете косячок.

Мак поднялся с тренажера, и я уставилась на него, как тупая корова. На его широкую безупречная грудь, тугой пресс и капельки пота, стекающие по телу…

Работа, Никки, работа!

– Э―эм… прости я… просто осматривала дом.

Прочистила горло и отвела взгляд, делая вид, что меня интересуют тренажеры.

– И как?

Великолепно. Боже, великолепно.

Только не подходи…

– Он очень… большой. И свой тренажерный зал ― это очень круто.

– Ты ещё не всё видела, ― усмехнулся Мак.

Любопытство взяло-таки верх, и я вновь повернулась к нему.

– Не всё?

– Пойдем, ― он снял с «рогатого зверя» полотенце и, перекинув его через плечо ― совсем как недавно меня ― кивнул в сторону противоположно стены. Я раздумывала всего пару секунд, а затем всё то же любопытство заставило меня последовать за ним.

Мы завернули за угол, и я восторженно вылупилась на черт-его-знает-сколько-метровый бассейн. Шикарный, чистый, глубокий бассейн с неоновой подсветкой и божественной ванной для джакузи. Божественной. Ванной. Для. Джакузи.

Боже, это была просто музыка для моих ушей.

– Нравится?

– Нравится? ― ахнула я. ― Это потрясно!

– Поплавать хочешь?

– Что?

– Поплавать, ― повторил он, ― у тебя есть купальник?

Вспомнив, что не захватила ни одного из своих новомодных брендовых бикини, я отрицательно мотнула головой.

– Хочешь, посмотри что-нибудь у Лори. У неё этого тряпья ― позавидовал бы весь Китай. Скупает тоннами, как ненормальная, а потом это всё валяется. Половина её гардероба до сих пор с бирками. ― Мак усмехнулся, а затем как-то странно меня оглядел. ― Но в принципе можешь поплавать и в нижнем белье, я не возражаю.

Я уловила игривые искорки в его глазах и едва сдержалась, чтобы не показать мистеру я-офигеть-какой-классный средний палец:

– Закатай губу, Маккейн. Ты не в моём вкусе.

– Уверена?

Мои брови взлетели вверх ― хотя, признаюсь, это стоило мне некоторых усилий.

– Думаешь я могу запасть на такого, как ты?

– Обычно, как раз такие, как ты, на меня и западают.

Мак сделала ко мне шаг. Затем второй.

– Я ― не обычно. И я не западаю на придурков.

– Ты ― девушка, Никки.

– О, а ты, должно быть, Капитан Очевидность?

Придурок улыбнулся, и вышло это у него уж как-то чересчур сексуально.

А ещё ― он как-то чересчур близко ко мне подошел.

– Сандал, цитрус… что ещё?

– Что? ― не поняла я.

– Хочу понять, чем ты пахнешь, ― прошептал Мак, и я едва не выдала себя, поняв, что реагирую. На его шепот, близость ― на всё, что вижу и ощущаю, когда он рядом.

И это было не нормально.

– Мне нужно работать, ― развернулась, чтобы уйти ― а вернее, убежать.

– Так и знал, что ты трусиха.

Остановилась, понимая, что Маккейн надавил-таки, ублюдок, на больное.

– Как ты меня назвал?

– Трусихой, ― ничуть не смущаясь, повторил Мак, ― которая, к тому же, всё-таки на меня запала.

Не знаю, что вывело меня сильнее ― его самодовольная ухмылка или его слова.

Но своего он добился. Это факт.

– Абрикос, роза и мастиковое дерево, ― сказала я, заглядывая ему в глаза, ― теперь твоё мудаческое Я удовлетворено?

Он двинулся ко мне как насытившийся хищник, и надеюсь, мне показалось, потому что объяснить, почему так сильно наэлектризовался воздух между нами я не могла.

Этот канадский дьявол был слишком близко.

Так близко, что я не просто слышала ― чувствовала его дыхание.

Каждый волосок на теле встал дыбом, и я ощутила, как похотливое откликается.

– Мне нужно кое-что проверить, ― прошептал он, и я замерла, смотря ему в глаза, как трусливая малолетка, готовящаяся к своему первому в жизни поцелую.

Только вот я не была трусливой малолеткой. И скорее земля разверзнется, чем я поцелую придурка-Маккейна. Или дам ЕМУ себя поцеловать.

Слабо уперлась пальцами в стальную грудь. Что б мне провалиться ― ощущать под собой твердость его мышц (пусть даже и не целиком) оказалось даже приятно.

Попыталась не воспринимать всерьез мурашки, прорвавшиеся через оборону и сосредоточиться на задуманном. Скользнула по груди Мака, ощущая, как его итак напряженное тело напрягается сильнее. Его дыхание на губах оказалось пыткой. Сладкой и желанной, но будь я проклята, если позволю дурацкой похоти задурить мне голову.

– Знаешь, что тебе действительно нужно, Мак? ― прошептала, всего на дюйм не касаясь его губ.

– Что? ― тихо спросил он, и мои пальчики увереннее легли ему на грудь.

– Охладиться.

А затем со всей силы толкнула его вперед.

Не знаю, повезло мне или же придурок-Мак поддался ― но буквально через две секунды девяносто пяти ― плюс-минус ― килограммовая туша рухнула в бассейн и пространство вокруг меня заполнили холодные брызги. Я отвернулась, но вода всё равно намочила одежду почти насквозь.

В начале я подумала, что ослышалась.

Нет, правда. Разве может мужчина, чьё достоинство только что грубо опрокинули в воду, вдруг разразиться таким непринужденным хохотом? Как будто его это позабавило.

Я посмотрела на Мака и поняла ― не ослышалась.

Та самая девяносто пяти ― плюс-минус ― килограммовая туша валялась в бассейне и дико безудержно ржала.

Это сбило меня с толку. И я не выдержала:

– Почему ты смеешься?

– Твоё лицо, когда ты летела в бассейн ― оно такое… оборжаться можно, ― продолжал хохотать он, а я продолжала ничего не понимать. ― Извини, не удержался.

Совсем он псих что ли? Может у него отклонения какие?

– Э―эм, ну я тогда пойду. Мне нужно работать.

Так, теперь нужно было по-быстренькому смотаться, пока не проявились ещё какие-нибудь симптомы. В машине он меня уже закрывал, через плечо перекидывал. Боюсь представить, что ещё у этого чокнутого было на уме.

Но я успела лишь развернуться, а затем чья-то рука неожиданно схватила меня за лодыжку. Мозг подумал, что надо бы вскрикнуть, но поздно подал сигнал. Та самая рука настойчиво потянула меня, а затем я сама не поняла, как уже оказалась под водой.

Плавала я хорошо и могла достаточно долго не дышать ― либо Маккейн об этом знал, либо он идиот.

Я больше склонялась ко второму.

Развела руками, разозлилась, а затем вынырнула и сделала глубокий вдох.

Откинула с лица волосы и резко повернулась. Бассейн был пуст.

Хлопнула глазами и подняла голову. Как и предполагала ― с высоты, находясь «на суше» на меня смотрела пара нахальных ореховых глаз. Маккейн удовлетворенно улыбался, скрестив на груди руки. Капли воды стекали по его груди и волосам, шорты насквозь вымокли, по его достоинству не хило так шарахнула какая-то девчонка, но, несмотря на всё это, он был доволен, как чеширский кот.

Подпрыгнув, я засунула свою ярость поглубже, а затем забросила на бортик ногу и вылезла из воды.

– Охладилась? ― Мак усмехнулся, а я готова была его прибить.

Сдержалась, промолчала, но, проходя мимо, показала-таки средний палец.

Маккейн вновь расхохотался, а когда я была уже у двери, услышала:

– Я же предупреждал, не играй со мной, Никки! Всё это ― моя территория!

– Значит, в следующий раз сыграем на моей!

Мак

Будь я трижды проклят, если позволю каким―то мудакам сегодня поиметь мою команду. А быть проклят я не собирался. Тем более трижды.

Поэтому сразу настроил парней на жесткую игру. Без поблажек. С Аллигаторами нельзя было сюсюкаться ― ублюдки порвали бы нас, как только им представился бы шанс.

Именно поэтому мы должны были порвать им первыми.

И порвали.

С первых же минут тайма занесли попытку, а затем шикарно её реализовали. Держались словно церберы у ворот Бастилии, не позволяя врагам проломить оборону. Ещё попытка ― за ней реализация. Затем ещё. И ещё.

К середине второго тайма итог матча уже ни у кого не вызывал сомнений.

Аврора ― наш столб, получивший свою кликуху за густую блондинистую шевелюру и большие голубые глаза ― заработал травму, ударившись ногой о стойку ворот. Но успев перед этим отдать исключительно точный пас Техасу. Он сделал такую же исключительную попытку, а затем так же исключительно её реализовал.