Искусство слов

Глава 34

Правильные окончания в глаголах и точное использование местоимений приобрели сакральный смысл. Для неё. Точнее для восприятия собственного тела. Она воспринимала слова, адресованные персонально для неё на каком-то физическом уровне. Малейшая оговорка чужими устами могла заставить тело, будто сжиматься в пульсирующий комок, который к тому же превращался в нечто неродственное. Слова будто определяли реальность. Ту самую, в которой она пыталась стать самой собой. Это ощущение было шатким, больным и пугающим. На частях тела словно отпечатывались слова, страхи и сомнения. И все это хотелось снять с себя, стряхнуть, как грязь с одежды. Но если с вещами это проделать довольно просто, то с живой материей так не обойтись. Требовался какой-то щадящий способ. Она долго его искала.

Кира надела наушники и врубила депрессивную, но при этом расслабляющую композицию. Под такую мелодию лучше всего работалось над статуей, призванной оберегать вечный покой человека, чья жизнь завершилась.

Сантиметр за сантиметром каменного тела подвергался точнейшей проработке, чтобы было достигнуто максимальное сходство с изображением, ставшим прототипом. Она не испытывала сомнений в том, что достигала поставленную цель. Статуи были лишены изъянов, и это было не столько её заслугой, сколько их персональной. А ещё материала, превращавшегося в идеальные формы каменных тел.

У статуй имелось ещё одно преимущество – они молчали.

Глава 35

Прохаживаясь по месту, отданному во власть полнейшей тишины, он ловил себя на появлении особенного рода мыслей. Не то чтобы те затрагивали плоскость смысла жизни и даже не отражали горечи от неминуемой смерти, скорее они обостряли восприятие настоящего момента, от которого в погоне за призрачными целями и идеями, доводилось отворачиваться. И он не стал исключением, решив, что жизненный успех куда важнее состояния, заключенного внутри, где-то там, где возможно размещается душа, а может просто сердце. Он умудрился дожить до сорока двух лет, считая, что все успеется, но осознал, что по дороге растратил немало возможностей.

И только блуждая среди могил, часть из которых украшали статуи невиданной красоты, он вернулся к самому себе и стал жить. Кладбища оказываются неплохими советчиками. Пусть они молчат, но как-то по-особенному. Будто проникают в самую суть и оттуда извлекают на поверхность сознания нужные мысли. Стоящие.

Он раньше терпеть не мог кладбища с присущей им мрачностью и будто бы опасностью. Хотелось отстраниться от места, обозначавшего существование смерти. Внезапно он осознал, что смерть находилась всюду, где была жизнь. А ведь раньше он думал, что жил, но обманывался.

Тимур направился к могиле молодой девушки, для которой была сделана статуя, вызвавшая гнев заказчика. Ему самому хотелось бы украсить собственное место покоя таким предметом искусства.

Глава 36

Остро требовались ощущения, ранее неиспытанные, незнакомые, а может просто не распробованные ранее. Секса и путешествий как будто не хватало. Она перебрала с этими ощущениями. Внутри зашевелилось что-то чуждое, с чем не хотелось мириться. Неудовлетворение. Ольга редко поддавалась этому состоянию, но знала, каким коварным оно бывает. В более молодые годы его удавалось унять быстрой ездой на машине или приобретением новой вещи. Испробованные методы оказывались недейственными либо недостаточными по силе воздействия. И причина на то имелась – переизбыток. В такие моменты Ольга склонялась к мысли, что попросту не заполнила все ниши персональной жизни. Каждый человек жалеет о чем-то своем, чего не приобрел, упустил, не получил. Ей казалось, что она достигла должной степени непоколебимости и судьба не смогла бы поставить на колени, но чуток перебрала с самонадеянностью. Вот только грызть себя за то, что в чем-то ошиблась, Ольга не намеревалась. Мудрость, гарантированная годами, все-таки существовала.

Расположившись у камина, женщина налила в бокал вина и принялась смаковать его вкус. Продавец не обманул: букет оказался на редкость толковым, невзирая на невысокую цену.

Языки пламени привлекали к себе внимание, и глаза женщины следили за их движениями, спланированными кем-то невидимым или несуществующим. Ей хотелось верить в первый вариант.

Глава 37

– Ненавижу тебя.

Голос молодой женщины сорвался на хрип. Как часто ей доводилось произносить эту фразу, адресованную двойнику в зеркале. На неё смотрели ошарашенные глаза той, которую она так и не узнала до конца. Той, что стала незнакомой, а периодически и вовсе становилась чужой.

– Лучше бы я не родилась.

Одна за другой по квартире разносились фразы, не придававшие сил, а отнимавшие их, а таковые требовались для борьбы за себя. Кира отошла от зеркала, отшвырнув платье, стянутое с тела так словно, оно было тем самым образом, в котором пришлось разочароваться.

Усевшись на пол и прикрыв лицо подушкой, она поддалась напору рыданий. Слишком часто они рвались из неё, но облегчения не приносили. Они лишь давали передышку. И она знала, что через некоторое время повторится тот же маршрут поиска себя, проблеск веры в свои силы, проявление сомнений и вспышка ненависти. Она неистово ненавидела себя, едва удерживаясь от того, чтобы не покончить с жизнью, преисполненной неудач, переживаний и сожалений. Ограничивалась лишь ударами сжатых в кулаки рук по собственному телу. А после она просила прощение у своего же тела.

Ей хотелось стать не другой, а собой, но это никак не получалось. Обязательно на её пути встречался человек, намеренно или невольно сеявший сомнение в том, что она пыталась в себе оттереть от комплексов и обид. Она не научилась не впускать в свою жизнь неаккуратных людей, а те были всюду, будто специально проникали в её пространство и гадили.

Успокоительное в паре со снотворным обеспечили ожидаемый эффект, и Кира с облегчением провалилась в сон. Он не лечил, но довольно выгодно отвлекал от страданий.

Глава 38

– Можете меня похвалить.

По комнатке разносился звонкий женский голос, что происходило настолько редко, отчего находившийся в ней мужчина, вздрогнул.

– Напугать меня у тебя точно получилось.

– Я не специально.

– Говори, с чем пришла.

– Тихон Алексеевич, как и обещала, обзвонила некоторые мастерские, занимающиеся созданием памятников, и в штате одной из них числится скульптор.

– Моя ты радость, я не представляю, как мне туда обратиться со своей просьбой.

– Я все сделаю сама, – соседка пожилого творца подмигнула ему, полагая, что он будет доволен услышанным.

– Делай, как знаешь, только я сомневаюсь, что из твоей идеи получится что-то путное.

– Вот зря вы сеете сомнения. Хотя я не принимаю их на свой счет. У меня все получится, – миловидная женщина рассмеялась и подошла к столику, выполнявшему множество функций, начиная от обеденного и заканчивая подставкой под емкости с материалами.

– Что это ты надумала делать? – Тихон не признавал чужого хозяйствования в своей мастерской.

– Обед вам принесла. В коем-то веке поешьте горячее.

Глава 39

С такой радостью на лице её даже на работе не встречали, впрочем, подавленность, присущая коллегам, была вполне обоснованной. А вот администратор школы искусств расплывалась в улыбке с завидной непринужденностью.

– А я только о вас вспоминала.

– И почему же?

– Вы мне понравились.

– Приятно слышать, и взаимно, – Кира ответила улыбкой, сомневаясь, что та вышла безукоризненной. Улыбаться ей не только не нравилось, но и как она сама считала, не удавалось.

– Спасибо. Пройдемте к нашему педагогу, а уже он послушает вашу просьбу.

– Мне стоит опасаться отказа? – Кира внутренне приготовилась к неудаче.

– Нет, конечно, – девушка снова улыбнулась и жестом пригласила посетительницу следовать за ней.

К аудитории, где должно было приняться важное решение, о сути которого никто не догадывался, девушки шли быстро, и не проронив ни слова. Кира за это была особенно благодарна милой особе, склонной щебетать, о чем угодно.

При виде обшарпанной двери, Кира ощутила тревогу. Та захватывала все её тело изнутри, словно брала его в заложники. А она и поделать ничего не смела, то ли привыкла сдаваться, то ли попросту не умела отстаивать свою территорию.

– Одну минуточку, – девушка остановила посетительницу, а сама проникла за двери аудитории, и через несколько секунд вынырнула обратно, – Анатолий Семенович в отменном расположении духа и готов вас выслушать.

– Спасибо, – Кира едва не расцеловала администратора, но ограничилась ответной улыбкой.

Войдя в аудиторию, девушка испытала трепет: она соскучилась по просторным мастерским, пахнувшим как-то по-особенному.

– Здравствуйте, юная леди, присаживайтесь, – пожилой мужчина был настроен доброжелательно, что облегчало начало разговора.

– Мне пообещали, что вы поможете в поиске натурщицы, – Кира не стала дожидаться подходящего момента, чтобы озвучить причину встречи с педагогом.

– Как звучит-то. Ладно, искать натурщицу дело всегда трудоемкое, а в вашем случае ещё и нестандартное. Требую больше деталей.

– Я ищу натурщицу, приходившую в школу искусств восемнадцать лет тому назад.

– Неужели вы желаете пригласить её для работы? – Анатолий Семенович был более, чем уверен, что для такой задачи годились исключительно молодые особы.

– Ни в коем случае, – Кира поежилась от одной только мысли, для каких целей она использовала фотографии людей, делая статуи.

– Тогда я совсем вас не понимаю, – Анатолий Семенович вскинул брови и занял выжидающую позицию, нуждаясь в ответах.

– Мне необходимо пообщаться с этой женщиной. Это может мне помочь.

– Что же давайте тогда познакомимся, а то я запамятовал совсем. Мое имя вы уже услышали, а вас как зовут?

– Кира.

– Очень приятно, кем вы трудитесь барышня?

– Скульптором, – девушка испытывала неловкость, признаваясь незнакомцам в профессиональной принадлежности, ведь те нередко сыпали дополнительными вопросами.

– Коллега, значит. Это коренным образом меняет дело. Будем искать вашу натурщицу, – возрастной мужчина потер руки, будто собирался приступить к сложной, но захватывающей работе.

Глава 40

– Тебе бывает грустно без меня?

– Кажется, я разучилась грустить.

– А мне тебя порой не хватает.

– И это естественно, ты не привык что-либо принимать без лишних раздумий.

– Разве это плохо? – Макар не переставал удивляться тому, как вела себя любовница и что она говорила. Особенно последнее обстоятельство заставляло его предаваться рефлексиям.

– Ага.

– Кому?

– Тебе, – Ольга поиграла ногой, шевеля ею под сатиновым покрывалом, будто дразнила руку мужчины, расположившегося неподалеку.

– Я влюблен, – он перестал испытывать скованность в признаниях: она ему в этом помогла.

– Пройдет, – она имела представление, о чем говорила.

– Ты жестока.

– Я реалистка.

– А я влюблен.

– Вижу.

Мужские руки притянули к себе женщину, прикрывшую глаза, чтобы наслаждаться ощущением момента, без отвлечения на второстепенные факторы. Она позволила ему заключить себя в объятия, но лишь потому, что ей это нравилось. Грубая мужская сила в постели проявлялась с умилительной неуклюжестью. И это возбуждало ещё сильнее.

Глава 41

– Я плохо понимаю, точнее, совсем не могу уловить сути ваших поисков.

– Это личное.

– До такой степени, что прошедшие годы не заставили забыть человека?

– Некоторых людей не забывают.

– Даже не зная их имени? – Анатолий Семенович впервые слышал такие высказывания. Ему казалось, что последующие поколения придавали меньшее значение чувственной сфере, размышлениям о людях и прочих составляющих действительности.

– Можете мне поверить, – на лице молодой женщины не проступило ни единого основания для сомнений в словах, что были ею произнесены.

– Что-то необычное связано с разыскиваемым человеком?

– Что-то болезненное.

– Надеюсь, вы ищите не того, кому жаждете отомстить? – меньше всего человеку умственного труда хотелось быть причастным к чему-то криминальному.

– Я ищу человека, который может мне помочь, – Кира умела признаваться в личном. Разве что, когда это было уместно.

В аудитории повисла пауза. Мужчина думал, женщина ждала.

Глава 42

Её сердце охватывала жалость с положительной стороны данного чувства, при виде пожилого человека, отягощенного собственными убеждениями. Парадигма творца, сформированная к старости, не позволяла ему от неё отвернуться. И чуткая женщина прониклась уважением к его стойкости, желая помочь, насколько это было возможно.

– Опять ты, – Тихон Алексеевич полюбил уединенность и тишину ещё сильнее с достигнутым возрастом. Он никогда не считался поклонником компаний.

– Я же обещала найти человека, без которого вы места себе не находите. Нужно спасать вас от мучений.

– Тебе сложно понять причину моих терзаний.

– Я хоть и не человек искусства, но со сферой чувств и эмоций знакома, – женский голос дополнился нотками досады.

– Не обижайся: старики могут становиться неприятными собеседниками, – мужчина поспешил исправить свою оплошность.

– Я привыкла к вам, а вот с учеником придется быть аккуратнее, мало ли обидится и уйдет, – соседка скульптора снабдила свои слова легкой улыбкой, зная, как он реагирует на замечания.

– Ты нашла его? – Тихон поверить не мог в то, что такое случится.

– Не его.

– А кого?

– Её.

– Девушку-скульптора?

– А что вы думаете, женщины не могут создавать каменные шедевры? – сохраняя веселый тон, собеседница деланно нахмурила брови, хотя всерьез обижалась на выпады в адрес сестер по гендеру.

– Могут. Давай вернемся к той особе, где её найти?

– В мастерской по изготовлению памятников, как я уже ранее и говорила.

– Сходишь к ней? – скульптор зарекся заходить в заведения подобного типа, полагая, что для него это будет плохим знаком.

– Уже ходила, но не застала её там.

– Пойдешь снова?

– Позвоню.

Глава 43

– Озадачили вы меня, но я хочу помочь.

– Как облегчить решение моего вопроса?

– Я предполагаю, на какой период времени приходилась работа разыскиваемой особы. Опишите натурщицу, – Анатолий Семенович приготовился делать пометки в ежедневнике.

– Она среднего роста, стройная, на тот период времени у неё были длинные русые волосы.

– Описываете словно саму себя.

– Возможно, мы чем-то схожи, – Кире стало некомфортно: она избегала характеризовать саму себя, при этом сравнение с разыскиваемой женщиной, произвело эффект.

– Какие-то особые черты припоминаете?

– Увы, я не видела её слишком близко.

– Мне совершенно непонятно, как искать по такому описанию натурщицу, ведь подобных женщин довольно много.

– Если бы я увидела хоть одну работу, написанную с неё, то непременно бы узнала.

– А это хорошая мысль, – Анатолий Семенович оживился, ведь перспектива долгих поисков человека по минимальному описанию не прельщала. Не тот возраст у него был, чтобы тратить время впустую.

– Что вы имеете в виду?

– Вы отправитесь со мной в архив. И вот там вам придется потрудиться, рассматривая картины.

– Об этом я и хотела попросить вас, – Кира не верила такой удаче. Прежде она не замечала её существования, настолько явственно. – Готова хоть сейчас туда отправиться.

– А вот мне будет сложнее, но с вашего позволения я посижу в укромном уголке, пока вы будете знакомиться с накопленным достоянием школы искусств. Договорились? – Анатолий Семенович невольно позавидовал обладательнице молодости. Подобным чувством он грешил, и ничуть себя в этом не укорял.

– Конечно. Я благодарна вам за такое доверие.

– Жду вас в следующую среду. Эта неделя у меня перегружена, а я уже слабоват переносить такие нагрузки.

– Спасибо, и до встречи.

Глава 44

Виски, выпитое ночью, обостряло чувство, от которого не терпелось избавиться. С таким состоянием ему не доводилось сталкиваться, а потому отсутствие опыта гипертрофировало проблему. И он предпочитал отодвигать её подальше, пусть на время, чтобы передохнуть. А хотел ли он решить мучивший его вопрос? Только сейчас у него появилась эта мысль, и то после второго стакана виски. Оказалось, тот был не таким уж плохим советчиком. К нему следовало прислушаться.

– А что это ты решил напиться в одиночку?

К сидевшему за барной стойкой посетителю приблизилась девушка, в откровенном наряде.

– Так надо.

– Кому?

– Очевидно, кому.

– Раньше ты мне не грубил, – вульгарного вида особа нисколько не обиделась на выпад знакомого, привыкнув к подобному типу поведения.

– То было в прошлой жизни, – мужчина не отрывал взгляд от бокала, считая, что и не должен был этого делать.

– Не бывает прошлой, настоящей и будущей жизни. Она одна.

– Начала философствовать.

– Не ожидал от меня такого? – на этом этапе общения она испытала досаду, поскольку в её среде мало ценили умственный потенциал женщин.

– Не обижайся, но нет, – он и не попытался прибегнуть к галантности, частенько копировавшей лицемерие.

– Я не из обидчивых людей.

– Что же тебя так поменяло?

– Время.

– Не особо оно на тебе отметилось.

– Оно меняет сначала изнутри, – девушка оперлась на барную стойку, жалея спину, уставшую от образа жизни, который приходилось вести вопреки желанию.

– Вот и меня что-то поменяло, поэтому прежняя жизнь стала прошлой.

– Из-за этого пьешь?

– Выпиваю, – Раймонд усмехнулся, прикидывая, какой вид имел со стороны.

– Суть одна.

– Слова её сильно меняют.

– Не буду мешать.

– Работаешь?

– Время этого пока не изменило.

Девушка отошла от мужчины, смотревшего ей вслед. Раньше он догнал бы её, и скинул долю напряжения, но не сегодня. Не сейчас. Прошлая жизнь отпустила его.

Глава 45

Пару лет назад она бы не поверила в то, что станет делать фотографии ночного города. В одиночку. Она не стала одинокой. Не превратилась в ненужную. Она устала от общества. Казалось, что пустота, появившаяся рядом с ней, ни в какую не желала тесниться от присутствия другого человека. Любовник не справлялся с этой задачей. Его следовало отпускать. На время. Но она знала, что так не бывает. Отпустить кого-то можно только навсегда. Она к этому не подготовилась. Не хотелось и ей заполнять чужую пустоту своим присутствием. Определенно у неё имелись вопросы к самой себе. Она не позабыла того, кто был с ней много лет тому назад, и кто не смог бы вернуться. Он умер, она продолжила жить, делая вид, что так и должно быть. Впрочем, происходило должное. Мужчина, вызывавший не столько страсть, сколько любовь, был невыносимо стар для отношений.

Ольга вернулась за руль машины, чтобы направиться вдаль по пустующему проспекту. Ей нестерпимо хотелось пропитаться скоростью. Та профессионально вышибала ненужные мысли из головы. Таковые формировались во всех головах. Ольга умела бороться с мыслями. В отличие от вопросов. Обозначившийся вопрос требовал ответа. Давать таковой самой себе оказалось трудно. Легче закрывать чужие вопросы.

Дорога мелькала перед ней так, будто требовала к себе полнейшего внимания. И она его предоставляла дороге в допустимом количестве. Дозировано. Как ко всем и всему.

Глава 46

В окне застыл мужской силуэт. Ему нравилось вглядываться в темноту. Не так как в детстве. Тогда он с неподдающейся описанию болью ждал появления женщины, обязанной быть матерью. Сейчас он также ждал женщину, но ту, которая умела любить, как-то по-особенному.

Макар не без удовольствия созерцал ночное небо. Подростком он тоже рассматривал звезды, только тогда он подражал киногероям, строя из себя влюбленного. Сейчас он любил, но звезды не играли в этом никакой роли.

В дверном замке прокрутился ключ. Он продолжал стоять у окна. Он знал, что произойдет дальше. Так было всякий раз, когда она возвращалась после короткого бегства. Он не решался спросить, от кого она норовила умчаться из собственного дома, но знал точно, что не от него. Он не пытался составить ей компанию. Ей стоило один раз пресечь его попытку быть рядом с ней, как можно чаще, и он все понял.

Мужского торса коснулись женские ладони, медленно ласкавшие тело Макара. Он чувствовал её спиной, затылком. Она нуждалась в особенных объятиях. Ей хотелось владеть, а не быть обладаемой. Он не препятствовал – это было бесполезно.

Ему не повезло встретить женщину, знавшую с невероятной точностью, чего она хотела.

Глава 47

Навязанное, независящее от неё колебание в стороны, диаметрально противоположные, лишало однозначности. Она металась между двумя образами самой себя. Одна сторона виделась достаточно привлекательной, чтобы хотеть быть собой, а другая вызывала желание покончить с жизнью.

Кира изучила механизм этого маятника. Стоило появиться на её пути человеку, претендующему на роль критика, советчика и просто пустомели, как нечто дремавшее внутри неё самой вышибало опору из-под ног. Она падала вниз, ненавидя себя. Она добровольно отказывалась от себя. Предавала. Становилась на сторону постороннего индивидуума, который тотчас исчезал. А ей приходилось снова переживать период ненависти к своему образу, а когда эмоции стихали, она по кусочкам собирала представление о себе. После и вовсе появлялось удовлетворение от того, какой она была. Не просто чувствовала себя, а именно была. Вопреки увещеваний горстки особ, которых по нелепости судьба подкинула на её пути.

Она ненавидела их. И это было куда правильнее, чем причинять боль и без того пострадавшей девушке, смотревшей на неё из зеркала. Кира не хотела дожидаться, когда снова сработает триггер. Ей требовался антидот боли.

Глава 48

– Даже не знаю, как тебе сказать.

– Что случилось?

– Тебя искали.

– Меня?

– Скульптора, – Тимур и сам поражался тому, что произносил, впрочем, странно он вел себя зачастую.

– В принципе-то заказчики ко мне обращаются с пожеланиями, – Кира пожала плечами, не понимая повода, озадачившего хозяина мастерской.

– Искали тебя не для заказа.

– А для чего?

– Женщина, позвонившая мне сегодня, желает сделать деловое предложение скульптору.

– И я не смогу от него отказаться, – Кира усмехнулась, не понимая, для чего вообще начинался данный разговор.

– Тебе не стоит отказываться, – Тимур резко стал серьезным, словно обдумывал за подчиненную предложение.

– Почему?

– Тебе нужно творить, а не мастерить, – он давно уже задумывался над тем, как напрасно скульптор тратит время на работу, не приносящую морального удовлетворения.

– Она сказала что-то ещё, о чем ты умолчал? – Кира не любила довольствоваться фрагментами, если те не относились к произведению искусства.

– Да, но лучше она обо всем расскажет тебе лично, – Тимур не пробовал интриговать, просто стремился поступать в соответствии с принципами порядочности.

– Ладно, – Кира считала, что не следует вытягивать из человека больше, чем тот мог сообщить.

– На днях она придет сюда.

– Пообщаюсь.

Глава 49

Он принимал тело, как данность, не задумываясь о том, что оно даст слабину. Работая с мрамором и бронзой, он обольщался. Иллюзия потеснила здравый смысл, что представлялось своеобразной нормой для человека творческой среды.

Руки дрожали сильнее, чем на прошлой неделе. Рассчитывать на краткосрочность обострения не стоило. Он уже проходил это в прошлом году. Лучше не становится никогда, а все потому, что материя стремилась к своему уничтожению. В отличие от неё материал отличался стабильностью. На него можно было рассчитывать. Материал был мужчиной, а материя – женщиной. Мог ли он когда-нибудь доверять женщине? Когда-то по молодости лет допускал риск, а по иронии судьбы ему придется лицезреть в качестве ученика женщину.

Тихон Алексеевич подошел к подоконнику, ставшему местом хранения упаковок с таблетками, чтобы выпить полагавшуюся горсть. Он стал доверять фармацевтике, а много лет тому назад ехидно отзывался об этом достижении человечества. Материя учила его тому, что убеждениям приходится меняться. А вот материал сохранял вложенный в него посыл.