Проект «Ковчег». Тяжело в учении, легко в бою
– Может Вам обед принести, Михаил Леонтьевич? – заботливо спросила женщина, – Сегодня борщ. А то не ели ничего с самого утра.
– Спасибо, Наталья Николаевна, не надо. Не хочется пока. Я потом сам подойду. Мы вот с Александром лучше чайком побалуемся.
Женщина с любопытством стрельнула глазами в молодого человека:
– Хорошо. Вы звоните, если что-то надо будет, – и вышла из кабинета. Сашка нахмурился. И все-таки, где он мог ее видеть? И голос какой-то знакомый. Но от размышлений его отвлек Михаил Леонтьевич, начав рассказывать о том, как идут работы над новой машиной. И Сашка забыл о непонятной женщине. Спокойно посидеть удалось минут сорок. На удивление, их никто не беспокоил. А потом конструктора вызвали в цех, а парень отправился в училище. Пора было будить Петьку. Время катилось к вечеру, а там уже и вылет.
Погода для полета стояла отличная. Морозный воздух пощипывал щеки, в темном зимнем небе поблескивали искорки звезд. Сашка стоял рядом с вертолетом и поглядывал, как вокруг машины суетятся технари, проводя крайнюю предстартовую проверку. Наконец один из них подошел к Сашке:
– Товарищ лейтенант государственной безопасности, машина готова, баки заполнены. Основные полностью, дополнительные наполовину, как Вы и просили. БК штатный. Может все-таки «Иглы» или пушки на подвесы подцепим?
– Не надо, Паша. Воевать я не собираюсь, а лишний вес ни к чему. Да и времени уже нет. Спасибо вам. Идите, грейтесь, замерзли поди.
– Да, нее, – сверкнул в темноте белизной зубов техник, – мы привычные. Да и грелись по очереди. Козырнув, он повернулся к механикам – Шабаш, ребята. Пойдемте греться.
Сашка остался один. Если не считать вышагивающих неподалеку туда-сюда караульных. Закинув голову, он смотрел в звездное небо. Яркие огоньки весело подмаргивали ему, иногда скрываясь в облачках вылетающего изо рта пара. Почему-то в голову пришла глупая мысль, что возможно, где-то там, под какой-то из этих звезд, стоит такой же, как он паренек и так же смотри в небо. А может зря отказался от дополнительного вооружения? Иглы много веса не возьмут. А с другой стороны, любой бой для него провал, собьют. Это стало понятно там, над Ладогой. Может, на двадцатьчетверке и можно было побарахтаться, она бронированная, а вот на Ми-8 нет. Так что лучше всего будет тихо-тихо прокрасться, обходя любые точки на радаре, и скорее спрятаться на базе. А тут уже вес принципиален. Чем больше вес, тем больше расход топлива и неизвестно, как крутиться придется, прячась от немцев, случись что.
Долго насладиться тишиной не получилось. В темноте послышался скрип снега и топот сапог, тихая перекличка с караульным, и к вертолету вышел возглавляемый Никифоровым строй курсантов, в последних рядах которого гордо вышагивали его одноклассники.
– Группа, стой! Налееейво! Смирно! – скомандовал Петр и, чеканя шаг, подошел к Сашке, щегольски вскинув руку, доложил: – Товарищ лейтенант государственной безопасности, группа курсантов для погрузки на борт воздушного судна прибыла. Согласно списочному составу все на месте. Больных нет. Услышав, что по строю пронесся шорох восторженных голосов, среди которых особенно выделялись голоса братьев Поляковых, Никифоров, не оборачиваясь, гаркнул: – Разговорчики прекратить! – и, сделав пару шагов, встал рядом с Сашкой.
Парень взглядом окинул строй. На него смотрели восемнадцать пар горящих восторгом и предвкушением глаз. Курсантки в этом ничем не отличались от бывших школьников. Разве что у Иды взгляд был поспокойней. Да Лида вместо Сашки не сводила восхищенного взгляда с Петра.
– Вольно. Разойтись. Далеко не отходить. Сейчас начнем погрузку. Понаблюдав, как рассыпался строй, спросил у Никифорова: – Все нормально?
– Да что может случиться? С утра уже готовы были. Ты умный, сбежал сюда. А меня командир с комиссаром задергали. Видать сильно их накрутили с нашим вылетом.
Сашка самодовольно хохотнул:
– Ну так! На то я и командир экипажа! А тебе, правак, положено стойко переносить все тяготы и лишения…
– Гад ты, Сашенька!
– Но-но, разговорчики, товарищ лейтенант госбезопасности!
Никифоров хотел было что-то еще сказать, но тут послышался звук моторов и к вертолету, не доезжая метров сто, подкатили, тускло светя накрытыми колпаками светомаскировки фарами, несколько эмок. Из одной из них, открыв переднюю дверь, выскочил сержант, начальник караула и, на бегу выкрикивая пароль, кинулся к караульному. Затем, так же бегом вернувшись обратно, стал кому-то докладывать. Закончив доклад, махнул рукой, что можно двигаться. От машин отделились люди и направились в сторону вертолета. Заметив в тусклом свете фар длиннополую командирскую шинель и папаху, Сашка скомандовал:
– Курсанты, стройся! Девушки, подгоняемые Никифоровым, суетливо начали строиться. Дождавшись, когда неизвестное начальство подойдет ближе скомандовал: – Равняйсь! Смиирнаа! И строевым шагом пошел навстречу прибывшим, напряженно вглядываясь в знаки различия на петлицах. Ничего себе! Вот и становится понятна суета вокруг полета. На петлицах шагавшего впереди всех человека с породистым, слегка высокомерным лицом сверкнули маршальские звезды. Сашка, подобравшись еще сильней, сделал несколько шагов и, замерев по стойке смирно, вскинул руку к шапке:
– Товарищ маршал Советского Союза, курсанты Люберецкого летно-технического училища винтокрылых аппаратов готовятся к погрузке, больных и отсутствующих нет, машина в полной исправности и к полету готова, доложил заместитель начальника училища, командир экипажа вертолета лейтенант государственной безопасности Стаин.
Маршал с интересом посмотрел на стоящего перед ним совсем юного паренька:
– А не слишком ли ты молод, лейтенант госбезопасности, для заместителя начальника училища?
От волнения голос Сашки дрогнул и он, сам не заметив, перешел на привычный ему с детства язык доклада:
– Никак нет, товарищ маршал Советского Союза, – у человека со звездами на петлицах в глазах мелькнуло удивление, сменившееся веселым одобрением, лицо его уже не казалось Сашке высокомерным. Скорее это было лицо человека, привыкшего отдавать приказы и нести за свои решения полную, пусть порой и тяжелую, ответственность. – Раз командование решило назначить меня на эту должность, значит, не слишком молод! Из-за спины маршала Сашке одобрительно кивнул Мехлис.
– Какой молодец! – усмехнулся маршал. – Ну, веди, показывай свою технику.
Сашка еще раз вскинул руку к виску и развернувшись в сторону вертолета, повинуясь какому-то хулиганскому наитию, четко, по-офицерски, кивнул головой и махнул рукой в сторону винтокрылой машины:
– Прошу!
Разворачиваясь, парень, мельком успел заметить стоявшего рядом с Мехлисом старшего майора госбезопасности и, чуть позади них, неизвестно, как оказавшегося в такой компании, инженерного подполковника. Экскурсия заняла от силы минут десять. Прибывшее начальство с любопытством в глазах, но, не задавая вопросов, обошло вокруг вертолета, заглянуло в пилотскую кабину и оставшись удовлетворенным, разместилось, переговариваясь между собой, на местах указанных Сашкой. Из кабины на улицу вместе с парнем вышел только Мехлис. Дожидаясь, когда загрузятся курсанты, спросил:
– Александр, у тебя точно все готово?
– Да, товарищ армейский комиссар первого ранга.
– Хорошо. Сам товарищ Сталин беспокоится, чтобы мы долетели без приключений.
– Долетим, товарищ армейский комиссар первого ранга, – обнадежил Мехлиса Сашка, а потом, не сдержав любопытства, спросил, кивнув на кабину: – Лев Захарович, а это кто?
– А это, товарищ лейтенант государственной безопасности, Начальник Генерального штаба Рабоче-крестьянской Красной Армии, товарищ Шапошников Борис Михайлович, а с ним Начальник четвертого управления НКВД старший майор государственной безопасности Судоплатов и подполковник Старинов. Надеюсь, ты понимаешь, что мы ни в коем случае не должны попасть к немцам?! – в глазах Мехлиса блеснула сталь.
– Понимаю, товарищ армейский комиссар первого ранга. Не попадем! – ага, если бы он сам был в этом так уверен. Случиться может всякое. А с такими пассажирами случайности не допустимы! Сашка суеверно, незаметно для Мехлиса скрестил пальцы.
Погрузка заканчивалась. Восхищенно глядя на Стаина, спокойно разговаривающего с целым армейским комиссаром первого ранга, в вертолет заскочили братья Поляковы и сразу рванули к своим товарищам в конец салона. Затем поднялись Мехлис с Сашкой и последним Никифоров. С опаской глядя на высокое начальство Петр задвинул дверь, повернув ручку закрытия, и мышью прошмыгнул в пилотскую кабину. Сашка еще раз окинул взглядом, как разместились пассажиры, предупредил, что через двадцать минут взлетим и скрылся вслед за Петром.
– Откуда взялся этот парень? – спросил Шапошников, наклонившись к Мехлису.
– Борис Михайлович, там, куда мы летим, все узнаете. А сейчас, извините, не могу сказать, – и глазами показал на, украдкой поглядывающих на них, девушек.
Шапошников кивнул головой и хотел еще что-то спросить, но тут раздался гул моторов и маршал передумал, погрузившись в собственные мысли. А поразмыслить было о чем. Тут и изменение отношения Сталина к высшему военному командованию и излишняя его осторожность в планировании наступательных операций. Одно то, что вопреки мнению Генерального штаба Верховный, можно сказать, своим единоличным волевым решением отменил Любанскую наступательную операцию, вызвало немалое недоумение и серьезное недовольство в высших венных кругах. И это после успеха Московского контрнаступления.
Что-то знал Василевский. Знал и молчал. И это тоже вносило нездоровую обстановку в работу Генштаба. Пришлось маршалу идти на прямой разговор с Верховным. Результатом, которого стала эта непонятная командировка. Сталин сказал, что предстоит узнать все на месте. И предупредил, что ничему не стоит удивляться. Можно подумать его, прошедшего столько войн, можно чем-то удивить. Однако, удивиться пришлось практически сразу. И составом их делегации. И необычному летательному аппарату, о котором он должен был знать по долгу службы. Но не знал. Да и этот молоденький лейтенант госбезопасности с его старорежимным «Никак нет». Такого ответа Шапошников не слышал уже больше двадцати лет. А самое главное, что зарвавшегося мальчишку не поставил на место Мехлис, с его фанатичным неприятием всего, что связанно с «золотпогонниками», как их теперь называют. И маршалу такое обращение понравилось. Вспомнилась юность, Алексеевское военное училище. Губы тронула легкая улыбка.
Из размышлений Бориса Михайловича выдернул усилившийся гул моторов. Машина без разбега плавно поднялась над землей. Зависнув на месте, мягко опустилась обратно, чтобы через несколько секунд, набрав короткий разбег, подняться в воздух.
[i] Бори́с Никола́евич Ю́рьев – русский и советский ученый-авиатор. Изобретатель автомата перекоса – устройства, сделавшего возможным постройку вертолётов с характеристиками устойчивости и управляемости, приемлемыми для безопасного пилотирования рядовыми лётчиками.
[ii] Ива́н Па́влович Брату́хин – советский авиаконструктор и учёный в области вертолётостроения.
[iii] Была такая проблема у первой четверки. Избавились от флаттера, утяжелив лопасти грузиками. Правда, окончательно проблему это не решило.
III
Внизу пролетали черно-белые пейзажи Подмосковья. Никифоров отслеживал засветки самолетов на радаре, а Сашка корректировал курс, обходя их с уходом на предельно малые высоты. Свои это были или немцы – не важно. Атакуют, не разобравшись в темноте и пиши пропало. Так что береженого Бог бережет. А может быть, все-таки имело смысл взять дополнительное вооружение? Не такой уж большой и выигрыш по весу без него. Нет. Сейчас важнее скрытность и маневр, да и запас топлива не помешает. Ну, а если придется отбиваться, есть пушка в турели, от звена противника отстреляться хватит, а если немцев будет больше, не помогут и ракеты.
Линию фронта пересекли с набором высоты, найдя свободное от самолетов пространство, и опять ушли вниз, на сверхмалую, прижавшись почти к самому лесу. Такое пилотирование требовало запредельной концентрации и жутко выматывало. Наконец миновали прифронтовую зону действия авиации. Все, небо чистое, можно немного расслабиться. Сашка занял высоту в полторы тысячи и включил автопилот. Но показания радара из внимания не выпускали. Нет-нет появлялись засветки, но были они далеко и курсы не сходились, так что просто отслеживали их. При подлете к Смоленску ушли далеко северней и взяли курс на границу с Белоруссией. Решили перестраховаться и зайти на место с запада, сделав крюк. Благо, что запас горючего позволял такой маневр. И правильно сделали! На радаре небо восточнее базы пестрело точками. Толи немцы решили устроить воздушную блокаду Смоленских лесов, толи, что вероятней всего, посты ВНОС услышали их пролет и подняли в воздух дежурные звенья. Так что последние минут двадцать пришлось красться, прижимаясь почти к самым верхушкам деревьев. На Ковчеге, предупрежденные заранее по радио, их уже ждали. Взлетная площадка была поднята. Правда, свет, чтобы не демаскировать базу не включали, и садиться пришлось в полной темноте, что тоже изрядно потрепало нервы. Аккуратно, с зависанием Сашка поставил вертолет ровно в середину круга. По лицу и спине густо стекал пот. Подрагивающими от напряжения пальцами, парень заглушил движки и без сил упал обратно в кресло. Посмотрев на Никифорова, сиплым от волнения голосом сказал:
– Петь, выпускай пассажиров. Я сейчас. Чуть-чуть в себя приду, а то что-то ноги не держат, – и виновато улыбнулся.
– Хорошо, – Петр дружески сжал плечо парня и вышел в салон. Послышались вопросительные голоса. Что-то спрашивал Шапошников, что-то отвечал Никифоров, но Сашка не прислушивался к разговору. Он сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла, и пытался прийти в себя. Пока летели и делали свою работу, напряжение не ощущалось, а сейчас накатило. Дрожь в руках никак не хотела отпускать, да и неприятная слабость, разливаясь по всему телу, не давала подняться. Потянуло прохладой, значит, открылся люк. Сейчас все покинут салон, и ему надо будет как-то подняться и выйти из вертолета, а тело так и не хотело слушаться. А ведь еще курсантов размещать! А хотя он теперь тут гость. Так что пусть Волков этим занимается, а он только доложит товарищу Сталину о прибытии и спать. Хотя бы несколько часов. Больше не получится, надо будет готовить тренажеры и начинать занятия с курсантами.
В кабине возникла вихрастая голова Никифорова:
– Саня, тебя там начальство требует. Товарищ маршал.
– Иду, – Сашка с силой потер ладонями лицо и, пересилив себя, поднялся из кресла. Мокрую спину обдало прохладой. Застегнул непослушными пальцами ворот на гимнастерке, надо же, сам не заметил, когда он его расстегнул. Из-за кресла вытащил туго скатанную шинель. Сколько раз собирался взять у старшины комбинезон и куртку и все как-то руки не доходили! Опоясался поверх шинели ремнем, проведя руками по спине, проверяя, чтобы он не захлестывал хлястик. Нахлобучил шапку и поплелся на выход. Курсантов еще были в салоне. Ну и правильно. Нечего им делать на улице. Сначала разобраться надо, как и куда их размещать. Пусть пока посидят, ничего страшного.
Высокое начальство стояло недалеко от вертолета, о чем-то разговаривая с Волковым. Сил на строевые экзерциции уже не было. Поэтому просто подошел и доложил Шапошникову о прибытии:
– Товарищ маршал Советского Союза, лейтенант государственной безопасности Стаин по Вашему приказанию прибыл.
– Как прошел полет? – Борис Михайловичу не так уж и интересно было, как прошел полет. Раз долетели до места назначения, значит нормально. Просто ему почему-то захотелось еще раз поговорить с этим парнем. Подтвердить или опровергнуть свое первое впечатление о нем.
– Нормально, товарищ маршал Советского Союза. Чрезвычайных ситуаций во время полета не возникало, – Сашка был удивлен. Что за странные вопросы? А Шапошников тем временем цепким взглядом оглядел фигуру парня. Не укрылись от него и бледное лицо, и черные круги вокруг уставших глаз, и подергивание руки во время рапорта.
– Хорошо, Вы свободны, товарищ лейтенант госбезопасности, – кивнул Борис Михайлович и, повернувшись, обратился к Волкову, – ведите, показывайте свою базу, товарищ майор государственной безопасности.
Волков кивнул на Сашку:
– Товарищ маршал Советского Союза, разрешите переговорить с товарищем лейтенантом государственной безопасности? Буквально минуту.
– Разрешаю, – Шапошников повернулся к остальным командирам и что-то спросил у Мехлиса, а Волков подошел к Сашке.
– Здравствуй, Саша, – майор протянул руку.
– Здравствуйте, Владимир Викторович, – ответил парень на рукопожатие.
– Разместят вас на четвертом уровне, рядом с учебными классами, Кикин все покажет, – Волков кивнул на стоящего неподалеку незнакомого сержанта госбезопасности, – ваша часть коридора будет перекрыта, так что придется потерпеть. Доступ на саму базу только у тебя и по твоему ходатайству у Никифорова. Про остальное сержант расскажет. Как разместитесь, сразу ко мне. Верховный уже несколько раз выходил на связь, требовал, как прилетите, сразу доложить. Так что поторопись.
– Хорошо.
– Давай, жду! – майор развернулся и пригласил за собой прилетевшее начальство. Шапошников, Судоплатов и Старинов сразу же отправились за Волковым, а вот Мехлис отстал, подойдя к Сашке:
– Что-то случилось, Саша? На тебе лица нет.
– Перелет тяжелый, товарищ армейский комиссар первого ранга. Немцев много в воздухе было, пришлось красться и круг дать.
– Думаешь, ждали?
Сашка задумался:
– Вряд ли. Если б ждали, так просто пройти не дали бы. Скорее всего, нас засекли посты ВНОС и подняли дежурные звенья.
– Ты уверен, Саша? – Мехлис пристально посмотрел на парня, – Это очень важно.
Сашка пожал плечами. Откуда ему знать точно или нет. На базу он не летал давно, и какие тут у немцев порядки сложились за это время неизвестно.
– Не знаю, Лев Захарович. Думаю, если бы ждали именно нас, то заслон был бы серьезнее.
Лицо комиссара разгладилось, напряжение из взгляда ушло.
– Хорошо. Занимайся своими людьми. Потом еще поговорим, – и Лев Захарович быстрым шагом ринулся догонять ушедших уже на приличное расстояние попутчиков. А к Сашке подошел Кикин. Представился по форме, сказал, что вертолет с площадкой опустят вниз технари базы, а у него задача разместить прибывших курсантов и в течение всего времени пребывания на базе, он будет их куратором. Сашка кивнул и скомандовал Никифорову выводить курсантов. Увидев, как из вертолета выскакивает Ленка Волкова, сообразил, что так и не сказал Владимиру Викторовичу, что его дочь тоже прилетела на базу. Ладно, еще успеется.
Курсанты и школьники, с интересом оглядываясь вокруг, быстро построились. Сашка оглядел строй. Неизвестно, что там они себе напридумывали, но сейчас у всех в глазах читалось полное разочарование. Сашка мысленно, про себя, усмехнулся. Наверное, думали, что попадут в секретный учебный центр, где на аэродроме стоят ряды новейших летательных аппаратов. Ведь беседы Гранин с ними провел серьёзные, да и подписки они давали жуткие. А тут вокруг только лес, буреломы и больше ничего.
Зато, как загорелись их глаза, когда они оказались в грузовом лифте, которых стремительно ухнул вниз. Да и шагая по коридорам, оглядывались все восхищенно. Хотя чему тут было восхищаться, Сашка не понимал. Безлюдный коридор, серые стены с рядами дверей, тусклый свет ламп. Видимо Волков распорядился приглушить, чтобы во время прохода курсанты не особо что разглядели. Да и отсутствие людей, за исключением постов у лифта и пересечений коридоров, наводило на мысли о проведении полного комплекта мероприятий по обеспечениюсекретности. Миновав учебные классы, свернули в боковой примыкающий коридор, отделенный от общего тяжелым герметичным люком, возле которого стоял караульный боец НКВД. После того, как все зашли внутрь боец задраил за ними люк. Здесь Сашка в бытность свою обитателем базы бывал не часто. Раз или два. Помещения в этом секторе предназначались для обслуживающего персонала, которого у них не было и поэтому обитателям Ковчега они были не интересны. Да и Сашка сюда забредал только из мальчишеского любопытства, в первый год пребывания на базе.
Кикин завел их в столовую и предложил рассаживаться за столы по четверо. Курсанты, тихо переговариваясь между собой, разбились на четверки и заняли места. Лена с Настей оказались за столом вдвоем. Рядом с ними, за соседним столиком расположилась четверка парней. Дождавшись, когда все усядутся, сержант начал инструктаж:
– Товарищи, вы находитесь на секретной базе НКВД. Перемещение по базе за исключением выделенного вам сектора запрещено. Подходить к караульному у входного люка запрещено. Если вам что-то понадобится, обращаетесь к своим командирам или ко мне, мой кабинет находится в соседнем со столовой помещении, я практически постоянно буду находиться там. Зовут меня сержант государственной безопасности Кикин Сергей Владимирович. Питание вам будет доставляться из общего пищеблока. С распорядком дня вас ознакомят ваши командиры, после того как мы его составим, согласуем и утвердим. Сейчас я вас размещу по спальным помещениям. По четыре человека, как вы и сидите за столами. Вы, девушки, – Кикин обратился к Лене с Настей, – получается, будете жить вдвоем. При входе в спальное помещение, сообщаете мне свою фамилию, я составляю списки. Меняться помещениями запрещено. Все комнаты оборудованы санузлом – душем и туалетом. Если нет мыла, подойдете ко мне, я выдам, – сержант вопросительно осмотрел на Стаина с Никифоровым.
– Не надо. Вещевое довольствие получено в полном объеме, – ответил Сашка на молчаливый вопрос. Сержант кивнул:
– Постельное белье так же находится в комнатах, – Кикин задумчиво наморщил лоб, а потом, махнув рукой, открыто улыбнулся. Улыбка поразительно изменила его лицо. Оказалось, что этот серьезный парень еще совсем молод, может быть чуть старше, внимательно его слушающих курсанток. – В общем, добро пожаловать. И обращайтесь если что. А сейчас милости прошу за мной. Будем вас расселять.
Чувствуя, что расселение может затянуться, Сашка обратился к Кикину:
– Сержант, мне надо на узел связи. Вы тут и без меня справитесь.
Сергей кивнул и тихо, чтоб никто не услышал, сказал:
– Караульные о Вас знают. Пароль на сегодня – Бородино. Сопровождающего Вам вызовет караульный.
– Сопровождающего не надо, я знаю, где узел связи, – улыбнулся Сашка, поймав после этого удивленный взгляд сержанта, – или без сопровождающего нельзя?
– Можно, раз знаете, куда идти.
– Хорошо. Петр, ты займись курсантами, а я на доклад, – распорядился Сашка и, дождавшись кивка Никифорова, вышел из столовой.
В узле связи обнаружил все прилетевшее с ним начальство. Пришлось присоединиться к докладу. Поймал на себе уважительные взгляды командиров, увидевших его награды, а потом и удивление, когда Иосиф Виссарионович назвал его по имени. Доклад порядком затянулся. Сталин расспрашивал все, начиная от подготовки к полету и до самого приземления. О том, что немцы подняли свои самолеты в воздух, перекрыв подлет к базе, он уже знал от Мехлиса. Задал тот же самый вопрос, что и Лев Захарович, уверен ли Сашка, что это были дежурные звенья, а не засада конкретно на них. Услышав тот же самый ответ, пробормотал в усы, что-то записав себе в блокнот:
– Разберемся…
На этом сеанс связи и завершился. Кое-как доплелся до своего отсека и, выяснив у Кикина, куда их с Никифоровым разместили, добрался до комнаты, собрав последние силы, стянул сапоги и форму и практически тут же вырубился, на заботливо застеленной кем-то свежим бельем постели. Только успел подумать, что так и не сказал Волкову о прилетевшей с ним Ленке.
– Интересно, где это мы? – задумчиво спросил Бунин. После размещения по комнатам и обустройства ребята собрались у Лены с Настей. На перемещение внутри сектора запретов не было, да и в гости ходить друг к другу не возбранялось. Правда, лейтенант госбезопасности Никифоров строго погрозил парням пальцем и потребовал не шалить. Ну, так они и не собирались, чай не дети уже.
– Тебе же сказали – на секретной базе НКВД. Здорово, правда?! – возбужденно и радостно воскликнул Ванька Поляков, толкнув локтем в бок брата. На что тот, толкнув в ответ, не менее радостно ответил:
– Конечно, здорово, брат! – настроение у парней было отличное. Справедливости ради стоит сказать, что плохим оно у Витьки с Ванькой было редко. Братья хоть и отличались задиристым нравом, но задиристость их была какой-то добродушной, а характер легким и неунывающим. От того друзей и товарищей у них было много, при чем совершенно разных, от отличников и заучек до самых отъявленных хулиганов. Учились братья хорошо, активно участвовали во всех комсомольских мероприятиях, состояли в отряде самообороны. Впрочем, как и все здесь присутствующие. Пожалуй, за исключением тихой Насти Федоренко, да и то, тихоней она стала после того, как без вести пропал ее брат. Да и дружили они все практически с первого класса. Только Ленка Волкова пришла к ним гораздо позже, в седьмом классе. Но и она отлично вписалась в их дружный коллектив. Так что свое попадание в спецшколу ребята считали вполне справедливым и оправданным, решив, что рекомендации им дал райком комсомола. И только Лена с Настей догадывались об истинном виновнике их нахождения здесь.