Dreams

Чердак пятиэтажечки

Забралась, пыльно, непривычно, душно на чердаке. Еще постараться надо было пробраться, найти, перебрать сотни разных ключей для одинокого ржавого амбарного, но и это пройдено. Дверца, так и норовящая захлопнуться, со всей дури обрушится на голову, охраняет, старушечка. Подумать только, сколько слёз пролито, слов выслушано, мур-р-рчаний нашептано, получилось, получилось, получилось, добралась до нее, тише, не сейчас. Сейчас вперед, еще передумает собственник, начинай потом сначала, не выдержу. А лестница, лестница будто вступила с ним в сговор, пыльная, деревянная, ненадежная, не доверяла, подчиняясь моим осторожным ступням. Преданная, но не мне пока, расшатывала, пугая, надеялась, что передумаю. Знала бы, знает, через и как заполучила злополучный медный от стражи заветной. Не остановишь, подруга, бессмысленны попытки твои. Он разрешил, он отдал безоговорочно, подчиняйся и ты, он твой и мой хозяин. Как же здесь душно, свет проникает тоненький, чахленький, как же здесь хранится прошлое? Рука коснулась скользкого, еле сдержала вопль из гортани ужаса. Надо же, сразу на поверхности воспоминания прошлого, расставания минувшие, бархатной материей прикрыт альбом с картинками нежными, но со временем покрывшись сверху плесенью. Захвачу с собой, на свету за бокалом рассмотрю, не торопясь, волнительно. А тут что? Шкаф дубовый старинный, забит до отказа, не предупредил о его наличии. Склонилась, так захотелось заглянуть в щелочку, обдало запахом плесени, вспугнула голубей, притаившихся на шкафу, больше меня испугавшие внезапностью крыльев движения резкого. Плодятся, беззаботные. Детство, тут, видимо, хранятся воспоминания детские, даже сквозь толщу повеяло теплом, счастьем, улыбнулось внутри, удивительно, на мгновение отключилась картинка окружающей серости. Забарабанил град по шиферу, снова за работу принялся, не мог подождать, пока я отсюда выберусь, эгоист. Шкаф приятен, но позже. Тянет туда, к тем сундукам, к тем, тем, ага, добралась в угол, среди подгнивших балок запрятанные, еще и ветошью заброшены. Хочу, хочу, хочу… Чем же сбросить? И кислорода еще на пару минут… Паникует головушка, не ожидала окунуться в такое… Кончики пальцев не выдержат, передавая ощущения, надо же… Приглашу сюда домработницу, пусть пропылесосит, приберется, отмоет окна мрачные, а ее мужик-электрик заодно подведет и дополнительное освещение, никуда не денется. Всё, девочка, застрянешь. Пора, пора, выныривать из его чердака воспоминаний, мог и прибраться прежде, чем ключи доверил.

Совсем не заботится.

Женится?

Объясни, объясни, не понимаю. Ну что ты молчишь? Думаешь меня кто-то учил? А теперь и подавно, понимаешь? А не расскажешь. Кто научит?

Устала лисой, хочу спокойно, расправив плечи, понимаешь? Кто?

Родители? Папа был влюблен в меня и повторял, что я принцесса, любимая самая, самая очаровательная принцесса, носил на руках нежно, забавно, крепко, так, как хотела только я, надежно. Научил меня сладостям, мечтать о звездных мальчиках, покупая мне желания, выросла. Не научил реальности в замках.

Мама чуть ревновала, видела, но любит меня, чувствовала. Нашла во мне подруженьку, младшенькую, с кем можно, сейчас понимаю, послушать можно было от меня всякого, яркого, разного, детского, искреннего, эмоционального, ею забытого. Поглаживая непричесанные, вежливо, но прожив свои сотни, и наученная обходить рифы скрытые, словно мур-р-рлыкая, нашептывала, успокаивала, пока помогали ее лекарства звуками и объятиями, но выросла, взрослая. Не научила, что делать с разбитыми тарелками и бокалами, когда вою, когда больно, когда за мгновение из родных в чужие. Сейчас понимаю, чуть разбаловали. Хочу так же чувствовать себя в домике, хочу снова принцессой с новым платьицем, плакать в объятиях родных от глупостей надуманных, навыдумывали всякого, просто девочка.

Кто научит? Слова первых влюбленных? Самих еще не оперившихся, желторотых, но гордых и таких громких, красноречивых, веселых, бывали всякие. Среди них и гордые, одинокие, непонятые и непостижимые, дорогие спортивные, накопила и взрослых с опытом, свернутых, а потом заметила: у каждого своя история. Своя игра с правилами, с верхушкой озвученные, но такие сложные под гладью океана, что не разобраться и не запомнить всё сразу, сложно. А главное, меня меняют в совокупности, учат другим, своим правилам. Как им объяснить? Притворяюсь, зеркалю, пока интересно, но в итоге зачем?

Моим учили комфортным, праздничным, с обнимашками и желаниями. А с большего не понимаю их тарабарщину, любят говорить, не отнять у них этого, так ведь я и понимала их эмоции. Кивала в такт, нравилось. Словно сговорившись, спустя конфетный, захотели понимания большего, оказывается, мало понимания настроения, совсем мало, оказывается.

Кто их научил? Слова, без слов. Вспомнила. Кто-то, любя, кричал до слёз, до сломанной сигареты, до дрожи кончика мизинца, кто-то по-английски, другие сами давали повод прочь, но все, настолько разные, настаивали понять их язык.

Кто обучает языку мужчин? Загуглила, дефицит предложений. Обмолвилась однажды подружка давняя дальняя: «Попробуй познакомиться с матерью его, если поверит, расскажет на понятном тебе языке, о его шестеренках, кнопках, возможностью быть надолго рядом». Долго, непривычно, слишком сложно. Как теперь вживить в меня чужую капсулу, полезную для принятых правил? Не научиться мне, скорее, некому с терпением, уже независима, не хочу быть, если не диктую собственные правила. Займусь телесной внешней красотой, а внутренней из найденного сосуда вычерпаю.

«Алло, мам-м-м-м? Ты как? Соскучилась, заеду». «Да, пап-п-п, ты в стране? Ух какой. Захотелось тебя увидеть, вечерком можно? Конечно, что тебе купить?»

Напитаюсь. Ничего. Особенная. Жду особенного, может не в этой, сниму границы, попробую еще, если уже рядом такие находят, то я-то точно.

Повторяла, повторяла, повторяла себе, заклинала, стонала, улыбаясь, жду.

«Алло, да, как? Женится?»

Дистанционно поцелуй

Скука, с..а!

А тебя?

И меня!

А если плохо?

Скучаешь по черточкам с чертиками.

Но могло бы быть?

Сомневаюсь. Не изменится.

Тебя может отчаянно тянуть, на станцию вокзала, где были оставлены вещи, но ведь там давно уже сменились декорации, даже расписание. Электрички ходят совсем по-другому, а некоторые всё так же жестко и без опозданий. А ты так любишь опаздывать, чуть задерживаться в своей дремоте, совсем на небольшой часик, и так не хочется, и не будешь менять такое удовольствие, уметь опаздывать навсегда. Хочу, хочу, хочу, а можно? Затеряться среди сутолоки прошлых воспоминаний на убранном перроне.

Можно!

Хочу, хочу, хочу, также вспомнила ласковое, как так было раньше! Хорошо! Не торопись. Понимаешь, есть такая риска в тебе, не могу забыть, тревожит голову беспокойную. Нашла, нашла разное, счастлива, но днем. Ночью иногда, так часто не могу заснуть, успокаиваю себя, гоняю свои электрички бесцельно, дура.

Знаю.

Остановилась переговорить молча с твоими жителями, прибившимися вокруг, нашедшими свой комфорт, возможно скудный, и так и не изменившими себе, не вышедшими из роли… Не спасает. Пошло? Конечно, хочу, хочу насытиться, хочу. Так же пахнут лепестки тут, кислород проникает, свеж, только после дождя, пончики с мясом, толстячки соблазняют, по привычке беспардонно, но со своим обаянием, бесподобно, пытаются залезть под ветреную юбку, но уже не хочется.

Уже так не хочется, пройдено. Всё, уже назад не хочется, если только сюжетом на пару минут, для беседы секундной, стонов пятиминутных, поцелуев на минуты соскучившихся, а в целом оставь себе, спасибо, дольше нет, дольше не надо, пройдено.

Поймал.

Взгляд хищный. Брошенный на смятую, нечаянно выдала, прости.

Оставь себе фальшивую вежливость, до скорого.

Словно давно, недавно было славно, трепещет огонек на угольках, а если бы попробовали, ведь знаем досконально запахи. Их не изменить, притягательны. Созданы для любования очарованием.

Номера не меняешь? Отлично, цифры осели глубоко в памяти.

Обними меня, хочу оставить на себе чуточку тебя, позволишь отнять энергии, просто для кислорода?

Foot champion

Утро, совсем темно за окном, устала, внутри больше литра градусов разных, сладенько потрескивает внутренний компьютер, искрит, волнуется от невозможности соблюдать правила, тянет на рвоту. Chamonix взорвал энергией своей. Минуту. Соберись. Вертолет прочь. Устала, глаза совсем выключаются, сложно приподнять ресницы. Закрыла, присела, руки сами нащупали металлический контейнер с жидкостью. Неприятная процедура, шепчет швейцарское «надо», чуть надавив на глазные, раздается щелчок и сами выкатываются. Отдыхайте, отдыхайте, от вас мне завтра потребуется 100% единица. С темной пустотой и проще, и сложнее, руки помнят, ноги на автомате обходят, осторожничают, но теперь не надо точности.

Матрас выдохнул, прикоснувшись с округлостями, сегодня особенный на них улов, даже странно, насколько непредсказуемы противоположные особи. Еще пару недель на пати не сводили серых, голубых, зеленых прицелов своих. Ловили, отстраивали капканы за пределами дверей, выжидали в засаде у бара, шла прямая бескомпромиссная охота на их желания, безжалостно проникали, мой интерес цепляя, от обуви до брелоков с конями, полное нездоровое отсутствие спроса на топ созданное. Глаза, глаза после апгрейда, удачно выбранная дорогая приманка с поволокой над кристалликами. Но что изменилось? Места те же! Возможно, мировой чемпионат! Кардинально поменялись ценности тела выставленного, другое привлекает, цепляет их внимание. Не жалею, что не пожалела на лучшие булочки. С ними будет сложнее сегодня, помяты чуть от внимания, от кончиков пальцев, сжатий руками, созданными из вен во вперемешку с артериями, до жалящих шлепков бесстыдных, но создающих спрос! Перелистываю улов, ушлый совладелец, сам ceo, пара наглых топов, музыкант расстроенный, десяток непонятных блогеров, заводной пьяница, неплохо, завтра к вечеру на восстановленную пересмотрю, устала. Заснула бы и так, без неприятных… Но непозволительно, могут окислиться, или черт знает, как там это называется, дисциплина, надо, устала. Руки сильные, бархатистые нащупали сенсорные внутри пышностей, разблокировали, считался подушечек рисунок. Звук космический, сумасшедшие профи, работает без сбоев, сняла ракушки прелестей внешних, всё привычно, всё на автомате, привычно! Устала! Сбросила у кровати на персидский ворс, надо бы в чехол, нет сил, устала! Как же, как же я хочу спать! Еще любимые молочные, также не забыть с голой черепной накладку снять, не повредив роскошную лошадиную гривку, гордость мою, устала. А-а-а-а-а-а, вспомнила, еще и карту выковырять с зашкаливающим айкью, на эту ночь приобретенную! Всё, устала! На ноги, губы, нос, стержень для осанки сил не хватит, пусть будет, что будет, заржавеет, окислится, застынет, дает сбои, потрескивает, устала. Проснусь, вызову вечерком сервис, пусть чистят и ковыряются, снимают сами, отрабатывают гарантию, страховку вложенную, пусть отрабатывают. Скажу: «За работу, милый Чарльз, титановые мальчики, такие вы заботливые!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.