Военачальник подтолкнул девушку к лесу, а сам выбежал на тракт, с мечом в руке, отвлекая врагов. Их было слишком много… Еви, заплетаясь и путаясь в платье, бросилась в лес. И последним, что она увидела был Ясмин, оседавший на зелёный бурьян.
А она бежала. Платье путалось под ногами, сандалии больно жали ноги, причёска растрепалась и пряди волос упали на глаза, мешая видеть. Еви плакала, слёзы застилали глаза, она спотыкалась, падала, потом вставала, вытирала слёзы и бежала дальше. Последние несколько фарлонгов она уже не бежала, а хромала, с трудом сдерживая себя от желания навсегда упасть в мягкий мох. Потом она, наконец, не выдержала и упала на подгибающиеся от усталости колени.
– Творец, помоги мне! – Выдохнула Еви. Что ей теперь делать? Что случилось с отрядом? Кто на них напал? Что им было надо? Вопросы мучали Евмению. Но ещё сильнее давил страх. Она боялась подумать, что Ясмин, сильный, верный, добрый, поклявшийся защищать её до последнего вздоха, погиб. И Ирма, весёлая и беззаботная, тоже погибла. Она отказывалась в это верить. Всё происшедшее казалось страшной сказкой.
На Еви вдруг навалилась сильная усталость. Болели ноги, саднила ободранная рука, очень хотелось есть и пить. К тому же вечерело, постепенно начало холодать. И девушка почувствовала, что дрожит, но уже не от страха, а от холода.
Прощальные лучи солнца озаряли лес. Скоро совсем стемнеет и лес заживёт своей угрюмой и странной жизнью. Еви уже слышала незнакомые шорохи и звуки. Они пугали её, хотя она раньше часто гуляла в лесах Тур'Адора, но там было солнечно и светло. Она знала там каждый кустик, каждое дерево. Здесь же всё дышало первобытной и какой-то недоброй, северной мощью.
Внезапно, из кустов рядом с ней, вылетела, противно вереща, какая-то птица. Еви вскочила, сердце от страха быстро-быстро застучало в груди. Нет, лучше она пойдёт. Наверное, эти леса не бесконечны. Куда-то же можно выйти. Она будет идти, пока не упадёт. Идти не так страшно. И Еви пошла. Ноги проваливались в мягкий мох. Кроме мха и высоченных елей, здесь не было ничего. Ни грибов, ни ягод. Может быть, дичь. Но от этой мысли ей не становилось спокойнее.
В той стороне, в которую Еви направлялась, лес постепенно редел. Через несколько шагов она вышла на поляну. Посреди неё стояла избушка, почти доверху заросшая мхом. Еви поискала тропинку, но тропинки не было. Наверное, это жилище охотников, и они редко навещают его. Успокаивая себя так, девушка осторожно добралась до двери и постучала. Никто не ответил. Тогда она осмелела и открыла дверь.
В избушке было темно и тесно, пахло сыростью. Видно было, что здесь давно никто не живёт. Еви вздохнула с облегчением. Она поискала засов на двери. Потом, с трудом, закрыла его и, не раздеваясь, легла на топчан, набитый старой, полуспрелой соломой. Через несколько минут она заснула, но сон её был неспокоен.
Глава 6. Встреча
Еви открыла глаза, и резко села на кровати. Ей приснился кошмарный сон, из тех, что лечат целители. Ей снилось, что по пути в Свадебный Дом, на них напали, а Ясмин умирает. Но ведь она же дома, в своей мягкой постели. Ведь так? А всё это ей лишь только приснилось. Она хотела убедить себя в этом. Но воспоминания неумолимо возвращались к ней, и она не могла дольше обманываться. Но, может быть, Ясмин жив и только ранен, а Ирму и оставшихся воинов взяли в плен, чтобы назначить за них выкуп. Она читала, что такое раньше часто бывало.
О, Творец, пусть и сейчас будет именно так! Она ухватилась за эту спасительную мысль, как за соломинку. В её жизни никогда не случалось ничего трагичного, если не считать смерти матери, которую она совсем не помнила, и Еви не готова была к этому. Она просто не выдержит! Нет! Нельзя об этом думать! Всё равно она ничем уже не поможет Ясмину. А если он жив, то обязательно вернётся за ней.
Еви подняла голову и внимательно осмотрелась. Она сидела на пыльном соломенном топчане, поеденном мышами, всю ночь шуршавшими за печкой. Избушка, которую она вчера нашла, наверное, только по милости Творца, была очень маленькой и очень неуютной. Евмении, которая привыкла к королевским покоям, она показалась и вовсе ужасной. Сейчас, когда усталость и страх вчерашнего дня, немного притупились, с новой силой проснулся голод. Надо осмотреться, может быть в избушке где-то остались запасы крупы или муки. Хотя надежда на это была маленькая, но, всё же, она была.
В избушке не было ничего, кроме старой закопчённой печи (была ли она вообще исправна?), топчана, стола и лавки. Пыльные окна не пропускали достаточно света, и Еви первым делом протёрла их куском какой-то старой тряпицы, лежавшей на лавке. Сразу стало светлее. И над столом Евмения обнаружила полку, но так высоко, что её едва было видно. Ей пришлось залезть на лавку, а с неё на стол, чтобы достать до неё. Слава Творцу, там нашлось немного старой крупы в истлевшем от времени мешке. Каким-то чудом мыши не добрались до неё.
Еви положила свою находку на стол, потом заглянула в печь и обнаружила там несколько сохранившихся горшков. Очень хорошо. Теперь понять бы, как и чем разжечь огонь и приготовить кашу. Еви смутно представляла, как происходит процесс приготовления еды и растапливания печи. Да и этим представлениям она была обязана лишь детским воспоминаниям и часам, проведённым на кухне. После долгих поисков, она наконец-то обнаружила в одном из горшков кремень и огниво, заботливо убранные в тряпицу, и, с благодарностью, подумала об охотниках, оставивших это всё без замка, в помощь случайным путникам. Теперь оставалось самое сложное – найти воды и хвороста.
Еви открыла засов на двери, готовая тут же закрыть его снова, если что-то напугает её. Но в лесу было, на удивление светло и спокойно. Охотничий домик стоял на поляне, окружённой елями и соснами со всех сторон. И, хотя, под их сводом было темно, на избушку падали тёплые, ласковые солнечные лучи. Она даже загляделась на несколько минут. Картина лесной поляны, утопающей в ярком свете, будила в ней мечты и воспоминания. Но долго так стоять она себе не позволила. Если охотники построили здесь свой дом, значит где-то неподалёку должен быть ручей.
И Еви отправилась на его поиски. Ноги утопали в высокой мягкой траве, а голова кружилась от новых запахов и птичьих трелей. Днём она не боялась потеряться, хотя уходить далеко и не осмеливалась. Недалеко от поляны, с южной стороны нашёлся говорливый, чистый, хотя и маленький ручей. Девушка обрадовалась ему, как будто нашла родную душу. Весь милый её сердцу южный Тур'Адор был пронизан ручьями, как искрящейся серебристой паутиной. Она любила в детстве бродить по лесу с сопровождавшим её солдатом и окунать руки в прозрачные ручьи, завороженно глядя, как чистая вода хрустальными каплями стекает с её пальцев.
Она тут же сбегала в избушку за посудой и принесла воды, затем подвернула подол своего свадебного платья и принялась неумело наводить порядок. Скоро окно, стол, лавка и печь были немного приведены в надлежащий вид. Потом Еви попыталась промыть крупу. Её вид вызывал у девушки стойкое отвращение, но делать было нечего – голод давал знать о себе всё сильней. Наконец, осталось только принести хвороста.
Евмения ходила и собирала хворост. Она не знала, сколько его нужно и поэтому старалась принести до темна как можно больше, чтобы не замёрзнуть. В избушке не было никакого одеяла или тёплой одежды, которой можно было бы укрыться. Наверное, всё, что не истлело от сырости, съели мыши.
Пока Еви носила хворост, ей стало жарко, и она сбросила плащ. В белом платье и лёгких сандалиях она почти бесшумно ступала по лесу. Еви чувствовала его жизнь, и она начинала ей нравится. Незаметно для самой себя она изменилась – походка её стала плавной и лёгкой, а движения более грациозными. Случайному путнику она могла бы напомнить эльфийку.
Действительно, говорили, что в жилах королей Тур'Адора текла эльфийская кровь. Но это было так давно, что никто не знал, можно ли верить этой легенде. Когда в Светомирье ещё царил вечный день, до Первой Войны, эльфы жили вместе с людьми и брали себе в жёны людских дочерей. Говорят, что такие союзы дали начало нескольким королевским родам, в том числе и тур'адорскому. Потом эльфы уплыли далеко за море, куда ни один изобретённый людьми корабль, не мог доплыть, и никто их больше не видел.
Только галерасцы иногда торговали с ними. Эльфы раз в год приплывали на Чаячьи Острова и продавали травы, одежду, драгоценности. Никто не видел их лиц – они были всегда закрыты покрывалами, но те, кто общался с ними, говорили, что голоса их прекрасны и печальны. Эльфы не могли жить в войнах и распрях, поэтому они оставили общие земли и на своих волшебных кораблях уплыли за горизонт. Как они там жили, чтили ли Творца и Предание, сколько их там было – никто не знал. Но легенды об их невообразимой красоте остались в людской памяти. Может быть Еви была похожа на эльфийку, она не знала и даже не задумывалась об этом. Мысли её были заняты совсем другим, но чем-то неуловимым она всё же напоминала о народе, ушедшем за море.
Закончив собирать хворост, она с огромным трудом, чуть не плача от отчаяния, всё-таки сумела растопить печь. Еви смутно помнила, как споро кухарка вынимала ухватом горшки с дымящимися кашами из печи, поэтому решила подождать пока хворост прогорит. Ждать, пока еда приготовится, было невмоготу, и она пошла к ручью. Недалеко от него девушка случайно наткнулась на кустики черники. Сладкая, крупная ягода так и манила к себе. Еви наелась черники и набрала полную посуду с собой. Потом, вернувшись, поставила горшок с кашей на угли, и села отдохнуть.
Она очень устала за этот день, так сильно, что не было времени даже подумать о вчерашнем. Но мысли никуда не делись. Что будет с ней? Куда ей идти? Что случилось с отрядом? Еви решила, что если завтра её не найдут, то ей придётся искать путь домой самой. Но родной Тур'Адор так далеко! Еви сдержала непрошенные слёзы, и решила, что завтра будет видно.
В лесу темнело. Прощальные лучи заходящего солнца озаряли поляну. Евмения закрыла засов, и наконец-то села поужинать. Скудный ужин из неумело приготовленной переварившейся каши и нескольких ягод черники немного утолил голод, и она отправилась спать. Улёгшись поудобнее на топчане, насколько это было возможно, и накрывшись плащом, девушка скоро заснула. Во сне она плакала, и слёзы прочертили две тоненькие дорожки на её щеках.
Утром Евмению разбудил стук в дверь. Она вскочила, оправила платье, пригладила волосы и выглянула в окно. За дверью стоял всадник. Он спешился и держал в поводу коня. Всадник был галерасец.
– Госпожа Евмения, вы здесь? Я не причиню вам вреда. Госпожа Евмения!
Что ему надо? Еви не знала никаких галерасцев. Сердце тревожно забилось. Что же делать? Творец, подскажи! Она помедлила секунду, а потом решила всё же открыть дверь. Всадник с благородной осанкой вовсе не походил на разбойника, а больше ей некого здесь опасаться.
Еви отодвинула засов. Когда дверь распахнулась, всадник от неожиданности даже отскочил, едва не отпустив повод коня.
– Я здесь! – Она сказала это спокойно и тихо, стоя на пороге в свете восходящего солнца. Его лучи создавали словно ореол за её спиной, освещая печь, избушку, измятый топчан. Всадник молчал, разглядывая её. Интересно, почему он смотрит на неё таким странным долгим взглядом и зачем он пришёл?
– Я Илген, принц Галераса, – внезапно тихо, но чётко произнёс галерасец. – Я искал вас.
Часть 2. Илген
Глава 1. Возвращение
Илген, наследный принц Галераса, сын короля Эрмера Справедливого, стоял на корме своего корабля. Он возвращался домой после полугода отсутствия. Первый раз он уезжал так далеко и надолго. В этом году отец отправил его с отрядом на Чаячьи острова.
Торговля с народом из-за моря или, попросту, эльфами, шла успешно. Они закупили в этот раз много трав, растущих только в стране за морем, одежду, драгоценности, ткани. Илген оставался равнодушен и к драгоценностям и к красивым одеждам, но после того, как он услышал голоса эльфов, увидел их высокие, стройные и лёгкие фигуры, в его сердце поселилась странная тоска, а ещё невозможное желание хоть раз в жизни увидеть их лица, поговорить с ними о их жизни и стране. Но это желание было несбыточно.
Эльфы знали на общем языке, которым пользовались жители Доморья (как они называли галерасцев и прочих людей), всего несколько фраз. Так что расспросить их Илген не мог, иначе обязательно бы попытался. А лица свои они скрывали скорее потому, что здешний воздух был вреден для их кожи. Рядом с ними принц Галераса почувствовал себя неуклюжим северным медведем, точь в точь таким, как на гербе их королевского рода.
Его знания и умения показались ничтожными по сравнению с премудростью эльфов. И он в первый раз задумался о том, из-за чего они ушли за море. Говорили, что их тонкая душа не выдержала начавшейся войны и распрей и потому они уплыли. А ещё говорили, что вечный день Светомирья поддерживал их силы. Когда на мир спустилась ночь, эльфы стали слабеть и угасать, а их род грозил пресечься. Собрав все свои силы, они создали волшебные ладьи и уплыли далеко за море. Так гласили легенды всех народов, которые Илген изучал ещё в детстве вместе с гувернёром. Но кто теперь знает, была ли правда в этих легендах.
После встречи с эльфами, Илген долго не мог вернуть себе то непоколебимое спокойствие, которое, наверное, и отличало его в глазах других. Галерасцы всегда слушали его беспрекословно, несмотря на молодость, по их меркам. В северном народе ценилась мудрость, а она была неотрывно связана с возрастом. А ещё воинская доблесть. Но у Илгена не было ни того, ни другого, как считал он сам. Мудрость ему пока ещё не полагалась по летам, а доблесть негде было проявить, кроме как в мелких и совсем неопасных стычках с разбойниками. Поэтому он держал себя с воинами просто, хотя и был наследным принцем. Может быть так не стоило себя вести, но отца, всегда чётко указывавшего на этикет, к счастью, рядом не было.
При мысли об отце Илгену всегда становилось не по себе. Он старался подольше растянуть путешествие. По пути они заплывали в мелкие городишки, чтобы выяснить, как идут там дела. Море и дорогу он любил больше, чем дом, хотя и не признался бы в этом даже себе под страхом смерти. Какая-то тоска жила в его сердце, когда он вспоминал о Галерасе и его гордой столице – Антарии.
Там, посреди главной площади, мощёной грубым булыжником, стоял дворец его отца, в котором прошло всё его детство. Мрачный, высокий, гордый, и холодный, похожий на скальные дома – жилища первых галерасцев. Илген видел его, как воочию, стоило только закрыть глаза. И длинные пустые залы, и холодные коридоры, по которым зимой гулял студёный северный ветер, и старые, обставленные массивной мебелью, комнаты. А ещё трапезную и пиршественный зал и зал советов. И в каждом из них, на стенах, потолке и даже колоннах, красовался медведь, вставший на задние лапы – герб королей Галераса.
Дворец был величественным и по своему красивым, но слишком уж мрачным. Вообще, Илген с детства усвоил, что смех и даже просто улыбка это что-то неприличное, по крайней мере среди знатных родов Галераса. Он ни разу не слышал в замке смеха, не видел улыбающихся слуг или министров и тем более отца. До какого-то времени он даже думал, что все галерасцы такие – суровый северный народ.
Так он твердил, почти наизусть, стараясь не плакать – отец этого не любил, и не смеяться. А потом он познакомился с мальчиком своих лет, сыном караульного. Парень шутил и смеялся, рассказывая забавные истории. А ещё они пробирались через дырку в заборе и бегали по городу, заглядывая в окна домов. Это было самое прекрасное время его детства. Но оно скоро закончилось. Отец запретил ему общаться с простолюдинами и нанял гувернёра следить за ним и учить его всему, что должен знать наследный принц. Зубря правила наследования трона и генеалогическое дерево своего рода, Илген с тоской вспоминал товарища своих детских игр. Он даже не спросил его имени.
– Земля! Земля!
– Галерас!
Радостные крики отвлекли принца от воспоминания, в которые он не любил погружаться. Хотя после встречи с эльфами, он стал вспоминать и задумываться всё чаще, даже не желая этого.
А впереди действительно была земля и родина, столица Галераса. Он видел встречавших его людей и отца со свитой на высоком помосте. Как будто они знали, что он возвращается сегодня. Хотя, наверное, просто увидели корабль вдалеке и тут же доложили королю. А отец, как всегда, пунктуален.
Корабль пришвартовался, бросили якорь. И вот Илген уже спускается по шаткому узенькому трапу на причал.
– Я рад, что ты вернулся, Илген. – Спокойно сказал отец, король Эрмер, похлопав его по плечу. Ни одного чувства не отразилось на его жёстком, словно каменном, лице. – Сейчас иди отдыхай с дороги. Ты, наверное, устал. А вечером зайди ко мне. Надо поговорить.
Все эти слова были сказаны тоном, не терпящим возражения и даны как приказ. Илген и не ожидал ничего большего, хотя на какое-то мгновенье ему стало печально. Но он лишь молча поклонился, и, подозвав к себе слугу, приказал привести ему лошадь.
Вечером, входя в тёмный кабинет отца, заваленный книгами и свитками, наследный принц гадал, зачем его позвали. Что-то важное, иначе разговор состоялся бы не здесь, а в зале (о, он хорошо изучил привычки отца).
– Илген, ты знаешь, о чём я хочу поговорить с тобой? – Король Эрмер встал с кресла, на котором сидел, изучая какие-то старинные рукописи. Он обычно проводил здесь, в кабинете, большую часть времени.
