Ветхое дворянство

– Согласен, эта демократия никуда не годится, – вздохнув, заявил первый. Нам нужна крепкая опора… нам нужна конституция. Я считаю, не следует путать равенство, то есть социализм или демократию, со справедливостью. А под справедливостью я, позвольте, разумею конституционную монархию. И только.

– Ваши идеи об этих реформах ни к чему, простите-с, – добавил третий, сидевший от Копейкина дальше всех.

Все согласились.

– Стойте, но разве не затем вы меня звали, чтобы подготовить кардинальные реформы? Я уже наметил план по помощи крестьянам и мещанам, которые затем сыграют главную роль в становлении государства, – тихим, но внушительным голосом возразил Копейкин. – Года три, поверьте мне, и революция случится; мы должны быть готовыми к ней. Первым делом следует скинуть с наших плеч чиновников, затем объявить конституцию, а уж дальше, конечно же, ликвидировать самодержавие в лице царя-императора.

Человек, сидевший дальше всех, неожиданно вскочил из-за стола, простонал: «О, Господи!» и, быстро накинув свою крылатку11, убежал из дома.

– Кажется, наш круг распадается, господин Копейкин, – сказал самый старший из присутствующих, приходившийся Валерьяну хорошим другом.

– Неужели вам все равно? – встав с кресел, спросил Копейкин. – Неужели вам плевать на судьбу родины? Вы готовы жить под гнетом гнилого самодержавия и развивающегося капитализма?

– Знаете, господин Копейкин, ваши суждения слишком резки! – возмутился первый из присутствующих. – Мое мнение таково, что, если вы любите свою родину, если вы патриот, то вы непременно должны любить и государя, и его политику. А вносить поправки, которые вы гордо именуете реформами, можно и без революций.

– Спегва вы говог’или о помощи кгестьянам, о гавенстве, о спгаведливости, – нахмурившись, сказал второй, – а сейчас вы… вы дегзнули опог’очить цаг’я нашего; сказать, что он гнетет нас, не дает свободы! Пги всем уважении к вам, Валег’ян Аполлинайевич, я ухожу. Я здесь пг’исутствовал, как человек, интеисующийся философией, тгудами Станкевича, Гег’цена, Гегеля или Жугдена. Вы огогчили меня, Валег’ян Аполлинайевич. Всего вам добг’ого, пг’ощайте.

Картавый человек оделся и покинул дом.

– Какой ужас! – схватившись за голову, проговорил Копейкин. – Я надеялся на поддержку, а получил… а получил нож в спину.

Человек, говоривший первым, также вышел в прихожую и, попрощавшись с Копейкиным и его товарищем, вышел.

– Что же ты так переживаешь, Валерьян Аполлинариевич? – спросил, откинувшись на спинку кресла, друг Копейкина, звали которого, к слову, Алексеем Давыдовичем Лейзеровским.

– Разве не ясно? Все отвернулись от меня, все мои единомышленники!

– Конечно, такому суждено было случиться. И я, не будь твоим старым другом, ушел бы. Посуди сам, ты предстал перед нами философом, умным человеком, желающим изменить мир вокруг, начав с помощи ближним. Все тебе поверили… Мы ведь интеллигенция, образованная часть общества, должны помогать изменять мир к лучшему. Сегодня ты предстал перед нами другим… ты раскрыл свои истинные намерения, показал их без всякого стеснения. Ты ведь, как я понял, истинный революционер! Вспомни, что было с «Ишутинцами», «Народной расправой», «Петрашевцами» и другими12. Ты хочешь суда? Ареста? Каторги может? Или, прости, смерти?

– Но ведь мы же демократы, социалисты…

– Тебе живется плохо?

– Мне – нет; но ведь помимо меня есть бедняки, калеки, крестьяне, в конце концов. Они живут бедно, они живут плохо! Мы ради них должны стараться. Наша цель – добиться прав и свобод.

– Нет, мой дорогой друг, сменив власть, строй, порядок, ты ничего не изменишь. Кто бы ни сидел на троне, будь то монарх, народ или кто-нибудь еще, никогда не будет хорошо всем. Есть одна мудрость, один закон, в котором я свято убежден: если хорошо богатым – плохо бедным, если хорошо бедным – значит непременно должно быть плохо богатым. Так всегда было и так всегда будет. Кто-то радуется, а кто-то, стоя рядом, плачет. Нам не уйти от этого, как от собственной тени. Так что, будь добр, брось свои революционные взгляды, брось этот дурной социализм и демократию; этого всего нет. Выдумка это.

Примечания