Отражение. Рассказы

Часть 8

год спустя

Жену председателя выписали через месяц. Илья обустроил комнату так, чтобы женщине было удобно: колокольчик на стене у кровати, если вдруг понадобится что-то, купил инвалидное кресло. Елена не могла ходить, ноги парализовало, но руки кое-как двигались. Говорила она с огромным трудом. Врачи не давали прогнозов.

– Илья Яковлевич, на всё воля божья. Нужно вовремя принимать лекарства, да физическая нагрузка обязательна, – давал советы врач.

Ухаживать за Еленой вызвалась Агриппина Никаноровна.

– Я супчика наварила, вкусного, – женщина принесла тарелку и ложку, – сейчас я тебя покормлю.

Положила на грудь Лены полотенце и принялась кормить.

– Ты кушай, кушай. Ох, горюшко какое. Такая молодая и так тебя угораздило, – причитала Никаноровна, – ну, ничего, ничего. Бог милостив, всё наладится.

По щеке Елены потекла слеза.

– Что ты? Что ты, девка! – испугалась Агриппина, – не вздумай слёзы лить. Я тебе говорю, поднимешься.

По возвращению домой Никаноровну ждал скандал с её дочерью.

– И долго это будет продолжаться? – Маня встретила мать в сенях, – тебе инвалид дороже собственной внучки?

– Одурела? Думай, что говоришь! – Груня не сдержалась, – ты рассчитывала, что я день и ночь буду с Клавкой возиться? Ты мать или не мать?

– А ты бабушка вроде как, – Маша не унималась.

– Я могу посидеть вечером с внучкой, когда освобожусь, но главная задача твоя – воспитывать и давать материнскую любовь!

– Всё ясно, чужие дороже родных, – Манька махнула рукой и вышла во двор.

Прошёл год. Многое изменилось за столь долгий срок: Елена начала говорить понемногу, руки ещё плохо слушались, но ложку держать могла. С ногами же особых изменений не произошло. Елена коротала время, сидя в инвалидной коляске.

За весь год Илья Яковлевич ни разу не пришёл на свидание к Маньке, как бы она не старалась. Делал вид, что занят либо заболел, или же появилась срочность ехать в правление. Сказать строгое «нет» не мог, боялся, что Машка разнесёт дурную славу о председателе колхоза по всему селу. Деньги на содержание ребёнка давал исправно, каждый месяц. Машка их прятала под половицей под своей кроватью.

– Скоплю и уеду к чертям собачим. На черта я ввязалась в эту авантюру? Бессонные ночи вымотали в край, – приговаривала Маша, сворачивая очередную «подачку» в пакетик, – не жилось спокойно, родила себе проблему. Год уж кобенится Илья, не разводится. Жаль, не сдохла его Ленка. Вот и пусть теперь мается с инвалидкой.

Елена смирилась со своей участью. Она старалась наслаждаться каждым днём, каждой минутой. Наблюдала, как летят птицы в небе, как кошка нежится от солнечного тепла, растянувшись на подоконнике. Наблюдала, как местные жители идут на работу с улыбкой, как распускаются первые листочки на деревьях. Узнала, насколько может быть заботлив её муж. Она всей душой прочувствовала, как он её любит и боится потерять. Лена давно простила Илью и никому не рассказывала о Манькиных откровениях в тот злополучный день.

Часть 9

сплетни

Ночью Агриппина проснулась от детского плача. Внучка ревела около получаса и никак не успокаивалась.

– Долго над дитём будешь издеваться, Манька? – Никаноровна кое-как встала из своей постели и направилась в комнату, где жили дочь и зять.

– Нет её, – откликнулся Василий, пытаясь укачать Клаву.

– Как так? А где ж она? – удивилась женщина, забирая внучку, чтобы успокоить.

– Мамань, я не знаю. В последнее время что-то неладное с ней творится, – Вася сел на кровать и взялся за голову, – не первую ночь она пропадает.

– Ну я ей задам, шалаве! – разозлилась Никаноровна, – сегодня Клава спит со мной!

Проснувшись утром, Агриппина, первым делом, пошла в комнату проверять, вернулась ли её дочь.

– А ну, вставай! Я тебе покажу, как ночами шляться! – женщина схватила Маньку за волосы, – говори, где была, паскуда? Ты что творишь? Ополоумела? Замужняя баба с дитём на руках!

– Мама, что ты делаешь? За что? – кричала Маша, пытаясь освободиться от цепких рук матери, – я ни в чём не виновата!

– К кому ходила? – наконец, Никаноровна отпустила волосы дочери, – не признаешься, выгоню из дому! Какой позор, таскаться вздумала!

– К Зойке бегала. Она просила подсобить. У неё корова ночью отелилась, – взахлёб говорила Маня, – можешь у неё спросить.

– А я спрошу, обязательно спрошу! И не дай бог ты соврала! – Агриппина погрозила указательным пальцем, – слышишь? Клавка плачет, иди корми ребёнка!

Никаноровна подошла к столу, взяла кусочек сахара из коробочки и положила в рот. Таким образом она успокаивала нервы.

По дороге к дому председателя, Агриппина заглянула к Зойке Матвеевой, у которой якобы была Манька.

– Скажи мне, как на духу, только в глаза смотри. Была ль у тебя сегодня моя Манька?

– Тёть Грунь, была, – Зоя опустила глаза и закусила губу.

– Брешешь! По глазам твоим бесстыжим вижу, что брешешь! Ай, негодная, – Никаноровна покачала головой и плюнула под ноги девушке.

– Ей-богу, правду говорю, тётя Груня! Я Маньку помочь просила. У меня корова ночью телка́ принесла. Иди в хлев, сама посмотри.

– Ни к чему это. Ладно, верю, – голос Никаноровны стал тише.

Женщина попрощалась и покинула двор Матвеевых.

Возвращаясь домой на обед, Василий решил заехать в магазин, чтобы купить гостинец для дочери.

Открыв дверь, парень ощутил на себе тяжелые взгляды покупателей.

– Доброго денёчка! – поздоровался Кремнёв и занял очередь за пожилой женщиной в цветастом платочке.

Бабы, стоящие в очереди, начали оживлённо судачить, поглядывая на Васю.

– Откуда такие берутся? Не мужик, баба! Со своей шельмой справиться не может. Как он её с чужим ребёнком принял? Тьфу, рохля, она, бесстыжая, им крутит, а он, как слепой котёнок!

Послушав издевательства, Вася не выдержал и вышел из магазина, так ничего и не купив для дочери.

Часть 10

новая цель – агроном

– Манька! – нервничала Зоя, встретив свою подругу, прогуливающуюся с ребёнком, – твоя мать приходила и выпытывала, где ты ночью была. Я всё сказала, как ты хотела. Но больше не проси тебе помогать. Боюсь, как бы мой Витька не прознал. Подруги подругами, но такие дела врозь. Не вмешивай меня в ваши семейные дрязги.

– Да не боись ты, – Маша наклонилась ближе к Зое, – никто ничего не узнает.

– А где ты была-то? – любопытство распирало Матвееву.

– Где, где… На речке купалась, – лукаво улыбнулась Манька и покатила коляску дальше.

Васька приехал домой в удручённом состоянии.

– Мамань, не могу больше. Всё, с меня хватит. В мою сторону уже пальцем тычут. Я для всех в округе стал никудышней бабой. Думаю, разводиться надо.

– Что ты, что ты, Васятка! – Агриппина всплеснула руками, – не слушай ты никого. Узнала я, где была Манька. Все слова Зойка подтвердила. Уж Зойке я верю… Бабам лишь бы языками почесать, сам знаешь.

– Не знаю, мамань, сильно Машка изменилась за последний год. Меня совсем не замечает, будто я невидимый.

– Устаёт она шибко с дитём возиться. Подожди, сынок, вот Клавдия подрастёт, всё ж полегче будет.

Обедать Васька не стал, кусок в горло не полез. Сел в трактор и поехал на работу.

До осени Маня решила отдать ребёнка в ясли, а самой вернуться на работу.

– Ну, как знаешь, – ответила на это Никаноровна, поглаживая по кудрявой голове Клавку, – ты мать, тебе решать.

Манька решилась на этот шаг только с одним умыслом – быть свободнее от забот о ребёнке. Да и на работе легче крутить шашни.

– Ильюш, не передумал? – опять взялась за своё Маша, пытаясь окрутить председателя, – всё ж дочь растёт.

Илья Яковлевич посмотрел на женщину, прищурив глаза.

– Никак не уймёшься? Мало денег я даю за молчание? Не бери грех на душу, Мария, отстань от меня по-хорошему.

Маня отошла в сторону и облокотилась о шкафчик со стеклянными дверцами.

– Велика птица, – ухмыльнулась женщина, осматривая председателя, – каждой курице – свой насест.

В сельском совете прошёл слух, что в скором времени в колхоз приедет молодой агроном.

Услышав такую новость, Манька оживилась:

«Наконец-то, появится шанс уехать из этого богом забытого места».

– Добрый день, товарищи! – открыв дверь, вошёл симпатичный парень в сером костюме и портфелем в руках.

Часть 11

Манька идет к своей цели

– Проходите, – Манька вальяжно встала из-за стола, подошла к молодому человеку и протянула руку, – Мария! Но для Вас просто Маша.

– Очень приятно. Андрей, – представился агроном и пожал руку женщине, – мне бы председателя увидеть.

– Его нет на месте, будет чуть позже. Может, чайку? – Маня достала из шкафчика пакет с пряниками и положила на стол.

– От чая не откажусь, – Андрей присел на табурет, – как у вас тут, в селе? Скучно?

– Скучно, слов нет. Только клуб и спасает: концерты там показывают местные, песни, танцы…

– Любопытно, никогда не был в сельском клубе.

– Да? Так есть повод сходить. Составите мне компанию в эту субботу, договорились?

– Договорились, – Андрей улыбнулся и отхлебнул из чашки.

Председатель возвращался из города, куда он ездил за лекарствами для жены Елены. По дороге встретил Иллариона Кремнёва. Остановил УАЗик.

– Приветствую, Илларион Игоревич, откуда путь держишь? – Илья открыл пассажирскую дверь, – присаживайся, подвезу.

– С городу, в больницу ездил. Сашка-прохвост меня не встретил, пришлось своим ходом, – Илларион сел в машину и закурил, – приболел малёха. Врач, бестолочь, говорит, с позвоночником беда. Я ему «ноги болят, суставы ломит», а он мне про спину гута́рит.

– Ну ты на врачей не серчай, Илларион, медицина нынче удивляет. Вон, мою жену чуть ли не хоронили, а она уже говорить начала и вставать пытается. Так что, ты слушай врачей и поправляй здоровье.

Доехав до сельского совета, Илья притормозил.

– Зайдёшь? Али домой? – уточнил председатель, – подвезти?

– Не́чего мне тут у вас прохлаждаться, домой пойду. Скоро баб с птичника везти. Матвеев просил подсобить, ворота поправить. Дел много.

– Ну, как знаешь, – Илья попрощался с попутчиком и пошёл в сельский совет.

Поднимаясь по ступенькам, председатель остановился.

– Тьфу, сумку забыл, – вернулся к машине.

Дверь сельсовета открылась, и Логвинов увидел выходящего парня с сигаретой в зубах.

– Сколько раз я говорил: молод ещё цигарками баловаться? – рассмеялся председатель, закрывая дверь УАЗика.

– Фу, чёрт! Напугал! – агроном уронил папиросу на пиджак и резкими движениями пытался стряхнуть пепел.

– Давно ты тут? Я ж тебя только завтра ждал, – Илья приобнял парня, не переставая смеяться.

– Час где-то. А у вас тут ничего, уютно.

– Пройдоха! Всё такой же, любишь сюрпризы делать… Надолго к нам? Сергей говорил – года на два. Не знаю, выдержишь ли. Деревенская жизнь гораздо отличается от городской.

– Посмотрим, может, и навсегда останусь.

С самого утра в субботу Манька не находила себе места. Она придумывала, каким образом сбежать в клуб. Какую найти причину, чтобы мать и муж не заподозрили неладное.

– Нет, Манька, не хочу участвовать в твоих махинациях, – Зойка отнекивалась от очередной просьбы прикрыть отсутствие Машки, – тётя Груня, когда узнает правду, всех собак на меня спустит.

– Зой, ну Зоюшка, – шептала Манька ласково, пытаясь уговорить подругу, – ну помоги. Может, это моя судьба. Ты хочешь мне жизнь сломать?

– Не пытайся, не уговаривай. Тебе Ваську не жалко? Что на тебя нашло? Зачем замуж выходила?

– А это уже не твоё дело, – Маня разозлилась не на шутку, – много будешь знать, скоро состаришься! Так поможешь или нет?

– Я уже всё сказала, – Зоя хотела было уйти, но Машка её остановила.

– Не думала, что скажу это, но хочу напомнить! Забыла, как я прикрывала грехи твоего Витьки? А его ведь могли и посадить за воровство!

Зойка оцепенела.

– Маня, да как ты можешь? Мы же подруги с детства…

– Вспомнила, подруги… Вот и будь верной подругой.

Вечером Манька притащилась в клуб.

Часть 12

соперница

Не сложилось свидание у беспутной Марии.

Заходя в клуб, она увидела, как молодого парня обхаживает соседка Люда.

– Добрый вечер, Андрей, – Маня подошла к парочке, сидевшей на лавке, – как Вам наши владения?

– Очень мило, – Андрей не сводил глаз с Людмилы, – вот, познакомился с местной молодёжью. Оказывается, у нас много общего. Да, Людмила?

– Ой, скажете тоже, – Люська придвинулась ближе к агроному, – всего-то пристрастия к книгам совпали. А ты, Мань, какие книги читаешь?

– Некогда мне в книги пялиться, забот полон рот, – Маша демонстративно вздохнула и присела рядом с парнем по правую руку. – Что ж Вы не дождались меня у крылечка? Я бы Вам тут всё сама показала…

– Меня уже Людмила проинформировала, рассказала историю строительства клуба. Какие спектакли показывают. Здесь даже «Гамлета» ставили, удивлён…

– Да, только артисты местные никакие, – Маша стряхнула пылинку с пиджака агронома, – и музыка сегодня не ахти. Не желаете ли прогуляться по окрестностям?

В клубе заиграла спокойная музыка.

– Извините, Мария, но я обещал этой прекрасной девушке медленный танец, – Андрей встал, взял Люсю под руку и повёл в центр зала.

Маша сжала край лавки руками с такой силой, что почувствовала боль в пальцах.

– Выросла, пигалица. – злость так и распирала женщину, – не дождёшься, всё равно он будет мой!

Маня стукнула кулаком по лавке и вышла на улицу, чтобы прийти в себя.

– О, кого я вижу, – на крыльцо поднялся подвыпивший Гришка, всем известный шутник. Мало кто верил в его сказки, рассказанные во время застолья. – А ты чего здесь? Потеряла, что ль, кого? Али новую жертву ищешь? Не понимаю, что ты там Ваське подлила, он же дальше своего носа не замечает? Приворожила?

– Тебе что надо? Не лезь, куда собака нос не совала…

– Да ладно, чё ты злишься? Все ж в округе знают твою натуру, только вслух не говорят, – Гришка подошёл вплотную и прижал Маньку к стенке, – может составишь мне компанию? У меня и четвертинка с собой…

– Сдурел? Люди вокруг, – Машка оттолкнула наглого мужчину и хотела войти в клуб.

– Стоять! – пьяным голосом продолжал Гриша и подпёр дверь ногой, – я никого не отпускал.

Неожиданно кто-то толкнул дверь с такой силой, что Гришка отскочил назад и упал на ступеньки.

– А я думал, застряла, – переступил порог Андрей, – всё в порядке?

– Кто ты такой? – Гришка встал на ноги и направился к незнакомцу.

– Тихо-тихо, – агроном повысил голос.

– Пойдём, поговорим, – качающийся Гриша махнул рукой в сторону.

Мужчины скрылись за угол здания. Не теряя времени, Манька, схватив за рукав блузки Люську, прошипела:

– Куда лезешь? Сопля ещё за мужиками ухлёстывать!

– Да ну, – рассмеялась Люся, закидывая голову назад, – не чета тебе. Учить меня вздумала? Иди домой, мужняя жена.

– Остерегайся, Люська, не знаешь, с кем говоришь? – Маша схватила девушку за волосы и потянула вниз.

– Не отпустишь, – голос Люси прозвучал как угроза, – всем расскажу, с кем ты ночами шастала. Я всё видела! Все знаю! За это тебя никто не простит. Будешь одна дитё растить. Так и останешься старой одиночкой без мужа.

Пальцы Марии разжались. Она будто остолбенела. Придя в себя через несколько секунд, женщина поплелась домой.

Часть 13

беда или победа

Всю осень Манька вела себя тише воды, ниже травы. Была примерной женой и ласковой матерью. Старалась не задерживаться на работе, торопилась домой, к семье.

Бабы её не узнавали, не верили, что гулящая женщина может измениться.

– Что-то тут не так, – обсуждали Маню местные сплетницы в магазине, – темнит она, ой, темнит. Выжидает лучших времён…

– Заметили? – грузная продавщица Валентина взвешивала крупу. – Всегда «здрасте» и «пожалуйста»! Интеллигентной стала. Может, её Васька побивать начал?

– Скорее всего, поймал с другим и пригрозил разводом! – женщины рассмеялись, – а куды ей с ребёнком в таких годах? Не молодуха уже!

Дверь открылась, и в магазин вошла мать Маши Агриппина.

– Никаноровна, не приболела ль Манька?

– С чего ей болеть, – Груня вытерла подбородок краешком платка, – здоровая, слава Богу.

– Другая она какая-то стала, – захихикала одна из сплетниц, прикрывая рот рукой.

Подошла очередь Никаноровны делать покупки. Достала тряпичную сумку, кошель.

– Взвесь мне грамм триста вон тех конфет, – показала пальцем Агриппина на полку с конфетами, – мармеладу и печенья, что с маком.

– Шикуешь, Никаноровна, – Валентина ставила гирьки на весы, – или празднуешь чего?

– А может, и праздную, твоё какое дело? – Груня сложила сладости в сумку, расплатилась и ушла.

– Гордая какая, – Валя протёрла чашу на весах, – ну, кто там следующий? У меня переучёт скоро.

Пришла зима.

Самая прекрасная пора года. Всё вокруг заснежено, иней замысловатым узором покрыл окна домов, деревья и ресницы жителей, прогуливающихся по улицам села.

– Бр-р, холод собачий, – Манька вошла в хату с улицы, принесла охапку дров, – печь как теперь топить? Дрова сырые. Не заложили в печурку для сушки!

– Не тарахти, – отвечал Васька, зевая, – вон, в сенцах лежат, под старым покрывалом, и на печке тоже есть. Неси солярку, сейчас растопим.

– Мать где? Встала, её уже нет.

– К председателю побежала, что-то там случилось. Слышал, как к ней в окно стучали и про Логвиновых говорили.

Маша с удивлением посмотрела на мужа.

– К председателю? Спозаранку? – женщина присела возле печки и задумалась.

– Спишь, что ли? – Васька легонько толкнул жену в плечо, – солярку неси, говорю.

Придя на работу, Маня узнала о беде, произошедшей ночью в доме председателя.

Часть 14

уголовщина

Ближе к обеду в сельский совет приехала милиция.

Опрашивали свидетелей и просто знакомых. Очередь дошла и до Марии.

– Как давно Вы знакомы с Людмилой Савиной?

– С Люськой-то? Всю жизнь, – робко отвечала Маня, чувствуя на себе пристальный взгляд следователя. Женщина сидела за столом и теребила косынку в руках, не поднимая глаз.

– Какую Вы можете дать характеристику Савиной? – мужчина продолжал вести запись на бумаге.

– Ну, какую-какую, обычную, – Маша растерялась и начала заламывать пальцы.

– Вы не переживайте, говорите всё, как есть. Свидетельские показания – конфиденциально.

– Взбалмошная, – женщина вдруг оживилась и выпрямилась, – скандальная, каких поискать. Вроде молодая, но уже заявила о себе, многие могут подтвердить. Вон, хоть Зойка, хоть Гришка.

– Тише, пожалуйста, – следователь положил планшет на стол и достал из него пакет, – как думаете, кому принадлежит эта вещь?

– Да Люське, она у нас известная модница.

– Дело в том, что данный предмет был найден у дома председателя. Людмила Савина идёт по делу, как подозреваемая.

– Да Вы что? – Манька обеими руками прижала свои щёки и покачала головой, – Люська? Ну, не может быть!

– Не будьте так уверены, Мария, – мужчина сложил пакет и бумагу в планшет. – И не в таком возрасте совершают преступления. Ну, будьте здоровы.

Не мешкая, Мария выбежала следом за мужчиной.

– Подождите, подождите!

– Вы что-то хотели? – следователь обернулся на зов.

– Да, хотела дополнить, – Мария отвела собеседника в сторонку, чтобы никто не слышал разговора, – Знаю, что она встречалась с председательским племянником – нашим агрономом. Так вот, они там что-то не поделили, и Андрей её бросил. Как думаете, это она так отомстила? Андрей жил в доме Ильи Яковлевича.

– А эта информация пригодится. Благодарю за помощь!

– Пожалуйста. Если что, обращайтесь, – Маша улыбнулась и попрощалась со следователем.

Забыв о беспутной Маньке, местные жительницы принялись перемывать кости Люське и её родителям.

– Вот, выросла. И кто бы мог подумать! Уголовщина!

– Брось, Стеша, тут и думать-то нечего, какие родители, такая и дочь!

– Яблоко от яблони! Мать – выпивоха, отец – известный карманник – сгинул. Вот и до дочери очередь дошла!

– Ой, что будет, бабоньки! Посо́дють девку, ой, посо́дють!

– Милиция сегодня приезжала. Следователь опрашивал многих. Говорят, все улики против Люськи. Нашли вещь какую-то. Всё, жизнь её кончена и пожить не успевши.

Часть 15

похороны

– Беда-то такая, – причитала Агриппина, подметая пол, – что ж это делается-то? Видно, сглазили семью Логвиновых. Такой председатель хороший, а жизни нет в последнее время.

– Что ты там бормочешь? – спросила Манька, пытаясь откусить нить, закончив латать колготки дочери.

– Я говорю, чтоб руки отсохли у завистливых людей! – Никаноровна поставила веник у порожка, – это ж надо, семью без крыши над головой оставить. Илья Яковлевич жену цельный год обихаживал и почём зря.

– Будет тебе, тоску наводить. По делам и заслуга!

– Какая-такая заслуга? Наш председатель – добрейшей души человек! Столько хорошего для села сделал! Жалко его и Елену.

В ту злополучную ночь хата семьи Логвиновых ни с то ни с сего загорелась. Соседи, услышав крики, выбежали на улицу. Крик подняли, мимо проходящие жители, пытались тушить водой и снегом.

Илья проснулся, почувствовав сильный запах гари, дым валил со всех сторон. Комнату заполнил едкий туман, ничего не видно.

Председатель пытался вытащить жену, но не смог. К тому времени Елена потеряла сознание. Мужчина, наглотавшись дыму, пополз к выходу, открыв дверь в сени, понял – дверь с улицы в огне. Чёрный смог разъедал глаза. Закрыв нательной рубахой лицо, полез в окно. Помогли люди, вытащив ослабленного мужчину. У Логвинова сильно обгорели ноги.

В тот день племянника Андрея не было дома. Он уехал в гости к родителям на два дня.

– Что ж теперь будет-то, а? – в сельском совете работники умственного труда разводили руками, – неужели Люська?

– Конечно, она, – подхватила разговор Маня, – вон, и следователь доказал, что Савина причастна.

– Тихоня, и посмотри, что наворотила… – бригадир Арсений Филиппович ходил по кабинету. Закуривал папироску одну за другой и тут же тушил, – как же теперь Илья Яковлевич? Даже жену не сможет похоронить.

Елену провожали в последний путь всем селом.

Бабы жалели женщину за такую участь. Рыдали у гроба. Читали молитвы.

– Как же так? После болезни, практически восстановилась… И тут такое.

– Вот и верь в чудо. Сердце лечили, в себя пришла. Судьба всё равно привела к своему концу.

– Грехи за председателем, – не унимались некоторые, – вот и беда настигла.

– Порча на них, – делали выводы другие, – такие дела издалека видно.

Маша на похороны не пошла. В этот день её мучала совесть, что она когда-то «помогла» Елене сесть в инвалидное кресло.

Часть 16

раскаяние

Прошло две недели.

Жители села Клинки́ уже не так активно обсуждали трагедию, произошедшую в семье Логвиновых. Страсти постепенно поутихли. Село готовилось к встрече Нового года.

– Мань, на концерт идёте с Васькой? Там такие номера ребята придумали, обхохочешься. А Глашка-то, Глашка будет танцевать испанский танец, представляешь? Фламенко! Слово-то какое! – Зойка рассмеялась от собственного тона, которым показала всю значимость названия танца.

– Не знаю ещё. Клавка приболела, спит плохо. Я полночи с ней вожусь, а днём уж не до сна, – с грустью вздохнула Маня и бросила взгляд на сумку, лежащую у порога, – а это что? Ты ж на репетицию…

– Ну да, туфли несу. Сегодня генеральная. Не в валенках же мне танцевать.

– Не слыхала каких новостей в селе? – подкидывая дров в печь, задала вопрос Маша.

– Мужики ездили к председателю. К нему пока ещё не пускают, так Андрея пустили. Он рассказывал, как Илья Яковлевич по жене убивается. Как жалко. И жену, и его. Страшная судьба, не приведи Господи. Ладно, Мань, пойду я, боюсь опоздать. – Зойка надела фуфайку, валенки и выбежала во двор.

– Вот тетёха! – Машка схватила сумку, – туфли забыла!

Женщина вышла в сени, посмотрела в окно, но Зойки уже и след простыл.

– Ма-а-ам, – Маня торопилась догнать подругу, – присмотри за Клавкой, я сейчас!

Выйдя на дорогу, Мария поняла – придётся тащиться в клуб. Не хотелось намокнуть из-за сильного снегопада, решила идти не по дороге, а срезать напрямки – через двор и огород, где живёт Гришка, местный сказочник.