Везде чужая

– Для чего это нужно вам? – поинтересовалась она, надеясь, что ответ гостя прояснит хоть что-то.

Кэррайна не сомневалась, что пришедший руководствуется не пустой жалостью – по крайней мере, не только ей. Если в первые минуты в его лице читалось неприкрытое сочувствие, то теперь он, обескураженный её непонятным для южанина отношением к собственному дару и близкой казни, смотрел на неё с лёгкой настороженностью и неосознанным превосходством.

Кэррайна хорошо знала подобные взгляды и за те годы, что готовилась стать правительницей, научилась встречать их без возмущения и недовольства. Гроэнвурцы и представители других, более мелких южных государств всегда считали жителей Арвизонской империи жестокими и не слишком умными дикарями, осуждая их отношение к илкавам, беспощадные законы и суровые взгляды на жизнь. Те, в свою очередь, презирали южан за беззаботность и вольность манер, мягкость законов и отсутствие единой правящей руки.

– Вам наверняка известно, госпожа, что в Гроэнвуре человеку непросто получить серьёзную должность при дворе. Сейчас я – младший помощник посла, и вряд ли могу надеяться на что-то большее.

– Но вы не хотите провести всю жизнь в разъездах, вдали от родного края, – с лёгкой полуулыбкой продолжила Кэррайна.

Для неё не было секретом, что назначение послом в северные земли гроэнвурцы считали равным ссылке и никогда не радовались этой должности.

– Да, госпожа. И, хоть мне самому не стать илкавом, я могу добиться большей значимости при дворе, введя в семью обладательницу дара. Мой род достаточно стар и влиятелен, чтобы я мог рассчитывать на неплохое место при выполнении этого условия.

– Я правильно понимаю, что для этого ваша супруга должна будет дать клятву верности вашей стране и вашему правителю, и не отказывать в помощи, если нужно будет воспользоваться её способностями?

– Да.

– И вы предлагаете эту роль мне?

– Да, – снова повторил гость.

– Насколько мне известно, на вашей родине принято много значения придавать чувствам. Почему вы не хотите жениться на ком-то, кто будет вам нравиться? Я слышала, браки между людьми и илкавами в Гроэнвуре не редкость, может быть, вам удалось бы подобрать более подходящую пару.

– Хотите сказать, что я вас недостоин? – гость широко улыбнулся, нисколько не задетый её реакцией. – Я это знаю, но думал, что любая судьба предпочтительней смерти. Тем более я не предлагаю вам ничего страшного, и мы наверняка могли бы поладить. В любом случае, никому не стало хуже от того, что я озвучил своё предложение, а вы вольны от него отказаться.

– Я только хотела знать, почему вы пренебрегаете принятыми у вас обычаями, – проговорила Кэррайна, несколько обескураженная такой прямотой.

– Я уже любил однажды. Не думаю, что это случится снова, – серьёзно ответил мужчина. – А никто из жительниц Гроэнвура не согласится стать женой человека, которому нужен лишь наследник и место при дворе.

– Что ж… Я поняла. Надеюсь, вам не придётся пожалеть о своём выборе.

Они покинули империю уже на следующий день. Перед отъездом Кэррайна больше не увидела ни отца, ни мать, и так и не сумела понять, оказалось ли её решение правильным.

Гроэнвур встретил её ослепительным солнцем, зноем и бушующей повсюду, куда только падал взгляд, зеленью. Всё это было непривычным, чуждым и только подпитывало тягостное ощущение собственной ненужности и покинутости. Кэррайна держалась с неизменной невозмутимостью, ничем не показывая, что беспрестанный смех, шутки и беззаботная болтовня окружающих приводят её в смятение и пробуждают непонятную ей самой тревогу.

Вэйландин, её будущий муж, старался быть предупредительным, однако Кэррайну непривычное внимание лишь тяготило. Она с невольным облегчением думала о том, что, прежде чем войти в высшее общество Гроэнвура, ей придётся несколько лет провести в запрятанной высоко в горах школе.

Будущий супруг привёз её именно туда. Кэррайна надеялась, что наконец избавится от ненужной заботы и сможет в относительном покое привыкать к новой жизни, однако её ждало разочарование. Прежде чем уехать, забыв о ней на ближайшие годы, Вэйландин решил побеспокоиться о том, чтобы ей не грозило одиночество.

– Позволь тебе представить, – произнёс он перед прощанием, по обыкновению тепло ей улыбаясь. – Валфрик, мой давний друг и друг семьи. Он поможет тебе здесь освоиться.

Кэррайна вежливо поклонилась и вздрогнула от неожиданности, когда новый знакомый бесцеремонно ухватил её за руку. Она ещё не привыкла к гроэнвурским приветствиям, которые вместо чинных поклонов предполагали обмен рукопожатием или даже объятия, если повстречавшиеся были близко знакомы.

Скоро она без всякой радости убедилась, что новый знакомый всерьёз намерен выполнять данное другу обещание. Нет, его опека вовсе не была навязчивой, однако для Кэррайны и этого оказалось много. Она не умела отвечать на бескорыстную, ничего не требующую взамен заботу, напрасно старалась угадать, что нужно делать, чтобы не выглядеть неуместно, и от попыток её развлечь только всё больше чувствовала себя несчастной.

К счастью, скоро Валфрик начал это понимать. Он больше не пытался пробудить в ней интерес к новому окружению и вовлечь в чуждый для неё образ жизни. Однако всё равно не утратил стремления хоть чем-то ей помочь.

Обучение давалось Кэррайне на удивление легко. То, на что многие тратили весь первый год, она освоила всего за месяц. Вместо одобрения её наставник, старый лигдар, проработавший в школе уже почти пятьдесят лет, лишь тяжело вздыхал, иногда не выдерживая и начиная вполголоса бормотать что-то нелицеприятное о варварском воспитании, превращающем детей в бесчувственных пустых истуканов. Кэррайна догадывалась, что он её жалеет, но почему, понять не могла.

Пожалуй, она могла бы раньше положенного срока перейти на вторую ступень обучения, если бы не один случай, показавший, что и её неизменное самообладание может быть нарушено, и тогда она справляется с собой ничуть не лучше многих других.

Новости в школу доходили нечасто. Если наставникам ещё присылали известия о принятых государственных решениях и громких столичных событиях, то ученики узнавали о том, что происходит вне замковых стен, только из писем родных и друзей.

Кэррайна писем не получала. Будущий муж, который за короткое время знакомства не успел стать ей даже другом, был уверен, что устроил её хорошо и ближайшие годы может ни о чём не беспокоиться, а писать о чём-то без необходимости ему и в голову не приходило.

Когда до него донеслось известие, которое прямо касалось его невесты, Вэйландин не решился сообщить ей об этом лично. Нет, сначала он, понимая, что нежданная новость окажется для Кэррайны серьёзным ударом, даже намеревался навестить её и попытаться хоть как-то поддержать. Однако потом вспомнил, что человеку лучше не оказываться рядом с ещё не до конца обученным илкавом, когда того одолевают чувства, и после недолгих колебаний решил переложить неприятную обязанность на друга.

Первым порывом получившего послание Валфрика было передать письмо наставнику Кэррайны, чтобы тот сам позаботился о том, как лучше преподнести весть своей ученице. Но тут же показалось, что это чем-то похоже на предательство, которого, по его мнению, в жизни бывшей наследницы и без того было немало.

Напрасно промаявшись несколько дней, Валфрик всё же заговорил о тягостном известии сам. Они сидели у внешней стены замка, глядя на убегающую вниз тропу и едва различимое вдалеке побережье. Кэррайна предпочитала проводить свободное время именно здесь – уходить далеко от школы ученикам запрещалось, в окрестностях же не было ничего интересного, поэтому за ворота редко кто-нибудь выходил, и место оказалось уединённым.

– Кэр…

Кэррайна молча повернула голову к собеседнику, выражая готовность слушать. Она уже привыкла к слишком вольному на её взгляд обращению, которое недавний знакомый сразу счёл самым подходящим и упрямо не собирался от него отказываться, и на этот раз даже не стала его поправлять.

– Ты должна кое-что знать.

Она едва заметно нахмурилась, по тону собеседника уже понимая, что новость будет не из приятных.

– В Арвизонской империи объявлен траур по случаю смерти наследницы престола, – разом выпалил Валфрик, не зная, как можно смягчить подобные слова.

Выражение её лица не изменилось, только черты вдруг закаменели, выдавая, что Кэррайне стоило значительных усилий сохранить прежний вид.

– Как… И как же умерла наследница? – ровно осведомилась она.

– Выбросилась из окна смотровой башни, – поморщившись, всё же ответил Валфрик.

– Не самая достойная смерть, – неестественно спокойно, словно речь шла о чём-то совсем незначительном и уж точно не имеющем к ней никакого отношения, проговорила Кэррайна. – Но зато никто не усомнится – от лица наверняка ничего не осталось…

– Кэр! – предостерегающе воскликнул Валфрик, глядя куда-то за её спину.

Кэррайна оглянулась и быстро встала, отпрянув от стены, к которой только что прислонялась. По гладким серым камням разбегались широкие трещины, местами куски массивных плит откалывались и осыпались на землю, превращаясь по пути в горстку пыли.

– Отойди от меня, – напряжённо выдавила она, пытаясь по обыкновению загнать ненужные эмоции на самое дно души и подавить опасный всплеск сил.

Но сейчас чувств было слишком много – незнакомых, не понятных ей и от этого ещё более неконтролируемых. Столкнувшаяся с сопротивлением мощь перестала вырываться наружу, но иссякнуть так просто уже не могла. Кэррайна задохнулась от охватившей её разрывающей боли.