Пылающая страстью румба

К ним шли люди из джунглей.

Девочка вскрикнула от страха. На неё смотрели абсолютно чёрные люди с глазами навыкат.

–Это негры. Они тоже люди…– пояснял дядя,– Они у белых в услужении.

–А почему в Англии белые служат белым?

–Ну, в Африке, на континенте негров, тоже все чёрные. Там тоже есть короли и знать, и чёрные там служат чёрным.

–Удивительно…Здесь белая земля…и чёрные люди…

–Здесь есть и красные люди – индейцы.

–И красные?– удивлённо переспросила Зарон.

–В горах осталось совсем мало…Их перебили испанцы, которые раньше владели этим островом. Вон, кстати, впереди негров идёт загорелый и красивый дядька – испанец. Он – мой надсмоторщик и управляющий домом.

–Смотритель,– поправила девочка.

–Нет, он – надсмоторщик над рабами-неграми.

Чёрные люди подошли совсем близко. Девочка хотела дотронуться до одного, но тот отшатнулся.

–Негра убьют, если он дотронется до белой женщины,– пояснил девочке надсмоторщик, он улыбался, и его импозантная впадинка на щеках превратилась в мимическую полоску-морщинку,– Меня зовут Джулио Фреснадильо.

–Ого, какое сложное имя,– протянула девочка,– Меня зовут мисс Зарон Бирн.

–Да, Ваше имя, мисс, легче запомнить,– улыбнулся испанец.

Надсмоторщик приказал неграм разгружать корабль.

–А почему чёрным нельзя касаться белых женщин?– любопытничала девочка,– От их чёрных рук остаются грязные следы?

–Подрастёшь – узнаешь,– уклончиво отвечал взрослый.

–Зарон, не мешай сеньору Фреснадильо работать,– одёрнул племянницу Мак Кормик.

–Дядя Ральф, мистер Фри..Фринальо не работает, а просто стоит, работают чёрные люди,– коверкая фамилию надсмоторщика, доложила девочка.

–Нет, он командует и наблюдает, это тоже требует навыков,– говорил дядя,– Ладно, пойдём в лес, там интереснее. Фреснадильо, распорядись, чтобы один раб бежал до доктора и привёл его сюда, потом поможете ему перенести больных в лазарет.

–Какое заболевание привезли с континента?

–Чуму.

Испанец перекрестился.

Фреснадильо заорал на рабов:

–Пошевеливайтесь!!! Скоро вечер, а нам ещё не только груз, но и больных тащить!

С Мак Кормиком в джунгли пошли четверо крепких, вооружённых матросов.

–Дядя, ты боишься индейцев?– допытывалась Зарон.

–Не особо.

–Тогда зачем нам охрана?

–Богатых людей всегда охраняют…от красных…от чёрных…и даже от собратьев-белых…

–Ты тоже боишься чёрных? И мне они показались не особо красивыми.

Пассажиры сходили с судна, волоча свои пожитки.

В джунглях дядя показывал диковинные цветы, срывал какие-то невиданные фрукты. Дико стрекотали кузнечики и кричали неведомые птицы. Небольшой худой мангуст напал на жёлтую ямайскую змею с чёрными полосками. Величавый стервятник наблюдал за дракой. Зарон прижалась к дяде. Тот взял её на руки. Они пошли пешком к дому Мак Кормиков.

Скоро из-за листьев показался силуэт большого каменного дома, стоящего у самого берега моря. С залива корабли не могли близко подплыть к дому из-за подводных скал, и потому укреплённый дворец из камня бесстрашно возвышался на песчаном пляже, он светился в ночи всеми окнами, предупреждая моряков о близости берега, и маяк у крайней к морю скалы сообщал об опасности. На небольших стенах вокруг дома было установлено 8 пушек. Во дворе бегали собаки мастиффы и гончие.

У входа в дом стояли две кариатиды-колонны, они служили не только скульптурным украшением в виде русалок, но и поддерживали балкон второго этажа.

С порога Зарон встретил дворцовый стиль: витражи, зеркала, хрустальная люстра, вазы с живыми цветами.

С лестницы спускалась в лёгком халате красавица – жена Ральфа.

–Мама! Ты здесь!

И девочка побежала к женщине.

–Зарон…Нет! Нет, я не твоя мама. Я – сестра твоей мамы,– осадила Алоиза ребёнка, пятясь вверх по лестнице.

Зарон остановилась. Из её глаз полились слёзы. Ральф подскочил к ребёнку, подхватил на руки.

–Бесчувственная дрянь!– обругал он жену.

На крики выскочили дети из своих спален. Холодным изучающим взглядом на Зарон глядел полный мальчик, его пронзительные голубые глаза казались недоброжелательными. Девочка её возраста с такими же бледно-голубыми глазами, как у всех Карллайлов, недовольно скуксилась. Ещё один пухлый мальчик, такой же крепыш, как отец, растерянно моргал глазами.

Потом дети разом загалдели:

–Папа, кто это? Кого ты привёз?

–Это – ваша кузина Зарон Бирн из Лондона. Зарон, а то мои дети – Уэнделл, Филипп и Юнона.

Алоиза спустилась и жгла светом своих ядовито-голубых глаз племянницу.

Она назидательно говорила новому члену семьи:

–Наша семья – самая богатая и именитая на Ямайке. Ты должна стараться быть достойной нам.

Тётя выжидательно смотрела на Зарон и ждала горячих заверений в послушании, но девочка отвернулась, пряча лицо на большом плече дяди.

–Завтра поговорите, сейчас всем спать,– приказал глава семьи.

–Папа, ты привёз нам подарки?– подала голос его дочь.

–Привёз, привёз, всё завтра

Зарон проснулась раньше Юноны. Ральф с вечера повесил возле её диванчика красивое красное платье из атласа с открытыми плечами и большим кружевным воротником вокруг верха. Возле своей дочери он повесил такой же голубой наряд.

Девочка с континента сама оделась и вышла в коридор. Там паркет натирали смесью апельсинового сока с воском два чернявых мальчугана одетые в серенькие камзол и панталоны, даже рубашки у них были не белые, а синие. Пол был мозаичный из кусков бразильского красного дерева – цезальпинии и из хлебного дерева.

–Какие вы загорелые,– протянула Зарон.

–Мы – квартероны,– пояснил мальчик постарше, лет восьми.

Полотёры бросили свою работу, надели башмаки на босу ноги, и разглядывали новую госпожу. Особенно зачарованно уставился на девочку малыш, ему было лет пять.

–Не понимаю, квартероны – это индейцы?– спросила девочка.

–Мы наполовину – чёрные, у нас мама – негритянка…хотя тоже не совсем негритянка…Кварто – по-испански: четверть, мы – смесь мулатов и белых. А наш папа – испанец Джулио Фреснадильо.

–О, да я знаю уже вашего папу. Жутко любит кричать на рабов…

–Я – Мануэль Фреснадильо.

–Манюль Ф…Ф…О, я никогда не выговорю вашу фамилию…

–Пустяки…Хотя и с именем у тебя неважно получается. Хотя…все здесь называют меня Эль.

Младший брат Мануэля провёл рукой по красному атласу и удивлённо спросил:

–Как тебе удалось приручить, утихомирить пламя и заставить быть покорным и тихим? Огонь же не бывает смирным…

Сдерживая смех, Зарон на полном серьёзе заявила:

–Я договорилась с огнём. Я буду вечно кормить его, а за это оно не будет меня жечь.

–О-о-о…– с уважением протянул малыш.

–А как это наполовину чёрные?– спрашивала Зарон у мальчика постарше,– Я слышала, что неграм нельзя дотрагиваться до белых.

–А белые мужчины любят трогать чёрных женщин,– ухмыльнулся Мануэль.

–Вот как…– черпала знания девочка.

–А я – Луиз Фреснадильо,– представился малыш.

–В Англии есть имя Льюис,– кивнула Зарон.

Ребёнок скуксился, ему явно не нравилось новое звучание имени.

–Его называют – малыш Лу-Лу,– выдал ласкательное имя брата Мануэль.

–Покажешь мне дом?– спросила приезжая.

–Пойдём. Малыш Лу-Лу тихо бегает, не будем брать его с собой.

–Я не отстану, я не подведу,– захныкал Луиз.

–Ну, не знаю,– театрально закатила глазки девочка.

–Вот, у меня есть жвачка, я её скатал из свежей смолы и ягод, ещё не жевал,– достал из штанины сокровище малыш.

Зарон взяла подношение, завёрнутое в лист какого-то дерева, положив жвачку в карман передничка… Да она бы и без подарка разрешила следовать Луизу за ними, такой милый и потешный был этот мальчуган.

Где бегом, где на цыпочках, дети обошли весь дом. Проснувшийся Ральф увидел эту троицу в коридоре и расплылся в улыбке. Он подумал: «Девочка общительная, значит, будет дружить и с моими детьми». Зарон тоже заметила дядю, подбежала, поздоровалась и спросила разрешения выйти во двор, мальчики обещали покачать её на качели.

–Только недолго. Скоро завтрак,– разрешил Мак Кормик.

За столом собирались дети. Столовая находилась отдельно, хотя в ямайских плантаторских домах было обыкновением делать из зала и гостиную, и столовую. Ковров нигде не было из-за духоты.

Родители поджидали детей. В качестве гостя сидел Джулио Фреснадильо.

Алоиза надела платье на французский манер. Мода Англии главенствовала и здесь. Знать лебезила перед французской любовницей короля Карла Второго герцогиней Портсмутской. Её стоячий воротник отделан тончайшим кружевом, грудь оголена квадратом, её нижнее платье из шёлка стягивало фигуру, к баске из тафты пришита пышная юбка на каркасе, на пышных рукавах из тафты через прорези проглядывали рукава нижнего шёлкового платья. А на платья накинута верхняя одежда – роба из парчи. На лице женщины красовались сразу две модные мушки из бархата на обеих щеках, что говорило о её приверженности к нейтралитету в вопросах политики, она не отдавала предпочтения ни за вигам, ни за тори.

Ральф тоже одетый, как подобает аристократам, в камзол, поставил в известность жену:

–Я скоро по делам отплыву кой-куда.

–Опять в море?! Но твои сапоги ещё не обсохли от морской воды, как ты опять засобирался из дома!

–Тихие семейные радости не для меня. Мне нужна кипучая жизнь, наполненная событиями.

Последней появилась Зарон.

Тётя Алоиза сурово предупредила её:

–Опаздывающие к завтраку остаются без оного.

–Не срывай злость на ребёнке, Алоиза. Садись, Зарон.

Джулио произнёс тост на испанском:

–Аллахо аррива винсенто дель коста.

Мужчины выпили ямайский ром.

Негритянка с не очень чёрной кожей подала суп. В нём, кроме мяса, плавали ещё стебли непонятного растения, капуста и клёцки. Зарон съела ложечку и сразу запила молоком, суп оказался слишком перчёный.

–Европейцы с континента все сначала не могут есть столько перца. Привыкнешь,– усмехнулся дядя Ральф,– Это был наш ямайский острый суп. А сейчас Долорэс подаст рыбу люциан с картофелем.

Зато Джулио добавлял в свою тарелку ещё перцу, что крайне удивило английскую девочку: как можно есть то, что пылает во рту, словно вулкан?

Долорэс принесла большое блюдо с рыбой, обложенной круглыми овощами. На столе также стояли тарелки с бобами, пирожками, со скумбрией копчёной, с вялеными креветками, ваза с фруктами. Возле Алоизы стояла вазочка с орехами, кои она постоянно брала красивым жестом и не менее красиво отправляла в рот.

Зарон заговорила:

–А мы в Англии ели отбивные, баранину, фаршированную устрицами и голубей с начинкой из крыжовника…А мясо будет?

–На обед обязательно будет,– заверил Ральф,– Долорэс, принеси Зарон бурито, если с вечера остались. Бурито – это лепёшка с овощами и фаршем.

–Почему так смешно назвали это блюдо?– пожал плечами Джулио,– В переводе с испанского, это звучит – маленький ослик.

Мулатка быстрым шагом вышла за лепёшками.

Глава семьи рассказывал племяннице:

–Кстати, Зарон, Долорэс – мать твоих новых друзей Мануэля и Луиза. Долорэс вообще такая молодец! Её сладкие пироги с бананами и ананасами просто чудо! И фрукты в саду она сажает самые сладкие!

Алоиза кольнула мужа замечанием:

–Поменьше бы ты ел сладкого, дорогой, а то становишься тучным.

–Командовать будешь детьми и слугами.

–Если б ещё все дети вели себя прилично,– и тетя красноречиво глянула на Зарон,– Тебя, что, совсем не учили азам этикета? Неприлично говорить о своих кулинарных предпочтениях. И хозяйку надо обязательно похвалить, даже, если еду просто пригубили.

–Вот и займись её образованием.

–К нам почти каждый день приезжает учитель, причём тут я?– пожала плечами тётка.

–А ты же у нас завалена работой, как я забыл,– усмехнулся хозяин дома.

Появилась Долорэс.

–Я погрела лепёшку,– сообщила мулатка.

После лепёшки Зарон решила попробовать длинный фрукт. Ральф показал ей, что надо этот фрукт чистить. Девочка откусила кусочек от склизкого фрукта и сморщилась. Ей показалось, рот наполнился масляной, вязкой массой с отвратительным привкусом. Зарон захотелось его выплюнуть, но она заметила, как тётка косится на неё, этикет категорически не позволял этого, да и дядю обидеть не хотелось, и она проглотила жирное, противное месиво.

–Так, бананы ей тоже не нравятся,– сразу комментировала Алоиза.

Юнона жаловалась родителям:

–Зарон кричит по ночам. Это меня будит и пугает, не желаю делить с ней комнату.

–Сейчас съезжу в Порт-Ройяль и куплю новую мебель для детской Зарон, комнат у нас много, пусть выбирает любую. А ты, Фреснадильо, поедешь с депешей в город Порт-Ройял, отдашь отчёт о плавании губернатору Томасу Модифору. Думаю, к вечеру, мы оба будем уже дома.

Слуги в доме закрывали жалюзи на окнах, дабы лучи солнца не жгли воздух в комнатах.

Зарон последовала за кузенами в игровую комнату. Мальчики из кубиков строили домики. На полках стояли мишки, лошадки, солдатики, каруселька с животными, детская колясочка. Юнона возилась с куклами из папье-маше, сажая их на миниатюрные стульчики из слоновой кости. У её кукол вся мебель была из этого дорогостоящего материала. На полочках игрушечных шкафчиков стояли пустые флаконы из под духов, красивые чашечки и блюдца.

Ральф распаковал саквояжи, и принёс племяннице её фарфоровые куклы и ушёл по делам. Зарон с улыбкой на лице хотела играть с куклами, посадив одну на стульчик Юноны. Но ямайская кузина скривила личико, и стряхнула чужую куклу на пол, отчего та разбилась. Прижимая к себе уцелевшую куклу, Зарон нащупала в кармане липкую жвачку и сунула её в волосы сестры.

В игровую заглянули дети Фреснадильо, показали Зарон мяч, шалунья махнула им рукой и убежала из комнаты.

Мальчишки повели её к морю.

По дороге из камней, уходящей в линию прибоя, дети бегали и смеялись. Плескались на мелководье прямо в одежде. Из-за белых песка и камней у берега вода казалась тоже белой.

Из моря к ним приплыли дельфины. Мальчишки плавали с ними, играли в мяч. Зарон счастливо заливалась от смеха.

Они не заметили, как наступил вечер.

Дети удивились, что к ним с криками бегут Ральф и Джулио Фреснадильо.

Мак Кормик кричал:

–Зарон! Быстро домой!

Управляющий ругался по-испански на своих отпрысков:

–Диблитос! Ладронс!

Мануэль поёжился и удивлённо говорил:

–О, папа назвал нас дьяволами и разбойниками, но за что он на нас сердится?

Испанец драл уши своим сыновьям, приговаривая:

–Почему вы без спроса убежали к морю? Зачем выманили с собой Зарон? Она не ровня вам, она – племянница барону Мак Кормику. Зарон сама баронесса Бирн.

Луиз отбежал от отца и крикнул непонятливому взрослому:

–Но Зарон такой же ребёнок, как мы!

Девочка, глядя в глаза дяде, заявила:

–Я буду играть с этими мальчиками!

Убедившись, что с детьми всё в порядке, Ральф смягчился и разрешил племяннице общение с детьми управляющего:

–Хорошо, куколка, ты можешь играть с Льюисом и Мануэлем, но только рядом с домом.

Младший Фреснадильо недовольно поправил:

–Я – Луиз!

–Но, дядя, здесь же море!!!– раскрыв свои огромные глаза на всю ширь, объясняла девочка.

–Да, и здесь ещё тигровые и другие акулы, а также ямайские крокодилы, чудовища со здоровенной пастью!– пугал Ральф.

–Тогда мы будем купаться со слугами,– не уступала позиций Зарон.

Мак Кормик улыбнулся такой напористости.

–Хорошо, я велю выкопать вам бассейн возле дома. Я опасаюсь за ваши жизни в открытом океане,– придумал решение проблемы дядя.

Все гурьбой направились на ужин.

Когда племянница ускакала вперёд, хозяин этих мест сурово предупредил мальчишек:

–Если с Зарон что-либо случится нехорошее – я отрежу все ваши части тел.

Ральф разрешил сыновьям управляющего тоже сидеть за столом со своей семьёй. На Алоизе платье на французский манер, не очень пышное, с огромным воротником, который возлежал по краю большого выреза. Мануэль заметил спутанные волосы Юноны, и догадался, чьих это рук дело по жвачке Луиза. Он послал брата за ножницами, и пока все усаживались, Луиз вырезал пучок волос из копны Юноны и выкинул в окно.

Последней в столовую вошла Алоиза и сразу обратила внимание на причёску дочери:

–О Боже, Юнона, это кто тебе волосы повыдирал?

Её дочь тут же в голос заголосила, еле выговорив:

–Я играла только с Зарон.

Тётка грозно нависла над племянницей:

–Чем ты ободрала сестре волосы?

–Это я выстриг волосы Юноне!– заступился за Зарон младший Фреснадильо,– Мы собрались играть в индейцев, и нам нужны были скальпы.

В подтвержденье своих слов он достал из кармана ножницы.

–Эти сорванцы действовали по наущенью этой дерезы!– не унималась Алоиза,– Она ко всем в доме враждебно настроена!

–Оставь в покое бедную сироту!– рявкнул на жену Ральф,– Луиза накажут после ужина.

Его жена села за стул и злобно высказывала свои соображения:

–Вы позволяете ей творить любые безобразия! Из неё вырастит не леди, а пират!

Зарон заявила:

–Я выдвигаю протест! Наказать надо меня. Это я испортила волосы Юноне.

Дядя глянул на неё с уважением.

–Ты раскаиваешься?– узнавал он.

–Нет. Это расплата за разбитую куклу.

Тётка закатила глаза и произнесла:

–Как приехала эта Зарон в доме стала отвратительная атмосфера.

Ральф махнул рукой:

–Волосы Юноны отрастут, зато она будет знать, что зло наказуемо. Луиз не получит наказания.

Аппетит у всех испортился, все вышли рано из-за стола.

Зарон перед сном разглядывала свою комнату на первом этаже. Новая мебель из кампешевого дерева, в Англии его называли сандал, издавала тонкий аромат. Постель заправлена тончайшим вышитым батистом.

Опуская классическую рожковую люстру из бронзы, Ральф говорил:

–Обойдутся европейцы без сандала, ты мне дороже.

Он задул свечи на люстре.

–Я приглашу служанку раздеть тебя,– сказал дядя.

–Не надо, папа. Буду раздеваться сама, как на корабле, когда мы плыли, я уже привыкла…Меня всегда раздевала мама, я не хочу, чтобы чужие руки дотронулись до меня, я тогда заплачу.

Плакал Ральф, обнимая девочку. Ребёнок оговорился, называя его отцом, или уже доверяет ему? Может, даже уже любит?

Он поцеловал её в щёку и сообщил:

–Там за подушкой лежит твоя фарфоровая кукла, она будет сторожить твой сон.

Ральф понимал, что постель – это островок безопасности. Но Зарон чувствует себя здесь пока чужой, уязвимой для неприятностей, и ей необходима надёжная защита в лице талисмана, кто берёг бы её сон и нёс успокоение.

–Если хочешь, я принесу тебе котёнка или щенка. Это самая надёжная защита от страхов.

–Я не боюсь,– уверенно сказала девочка,– Просто мне ещё иногда снятся больные чумой и пылающий Лондон.

Ральф ушёл.

Зарон лежала и смотрела на то, как небо становилось всё темнее. Краешек неба ещё светился отражением заката, но и это зарево меркло, становясь уже.

В окно кто-то постучал. Девочка, не испугавшись, подскочила к окну, распахнула его, и выглянула.

–Ты, правда, хочешь спать?– вопрошал у неё Мануэль.

–Ни капельки!

Луиз тоже был здесь. Он улыбался новой подруге.

–Тогда идём смотреть, как танцуют чернокожие рабы,– звал старший брат Фреснадильо.

–Они как-то особенно танцуют?

–Не то слово!

Сон всё же лип на веки Зарон, и Луиз это заметил, он подал флягу девочке.

–Хлебни, это кофе.

Девочка сморщилась от горького вкуса напитка, но бодрость действительно прояснила голову.

–Лу, отойди от окна, я буду колдовать: кормить платье, а ты мне мешаешь,– помпезно сказала она.

Мальчишки отошли подальше.

Служанка ещё не поменяла платье, и Зарон надела этот красный наряд снова.

Она вылезла из окна.

Чёрная темень казалась густой, как кисель, но вскоре глаза девочки привыкли.

Листья перешёптывались, тревожно вздрагивая на ветру.

Вскоре дети услышали бой барабанов.

Троица шла на звук музыки, пока не увидела костёр. Вокруг кружились негритянки в белых или ярких платьях. От золотых искр огня их наряды стали для детей сказочно красивыми и праздничными. Громкий, резкий смех негритянок сначала напугал белую девочку, в её окружении принято сдерживать эмоции.

–О рамияйо, о-о-о-о…– пели рабы на наречии конго.

Играли зажигательно и искромётно на бата – двустороннем барабане с формой песочных часов.

Дети подкрались ближе и спрятались за большой валун. Возле них летало много комаров, москитов и гнуса, но поглощённые зрелищем маленькие зрители перестали обращать на них внимание.

Заиграла испанская гитара.

Вышли другие танцующие и пустились в такие телодвижения, кои Зарон видела только в цирке, когда выступали акробаты. Женщины вставали на руки, крутили сальто, прогибались назад до земли…

–Этот танец называется сона,– шепнул Мануэль,– Это танец на выносливость.

Гитару сменили двойные барабаны конга (2 вытянутых в высоту конусообразные барабана, выдолбленные из дерева). А после к этим инструментам добавилась странная музыка, издаваемая рхумба бокс, это на деревянный упаковочный ящик негры прибили бамбуковые палочки, музыкант сидел на ящике и отгибал пластины, те пружинили и ударяли по ящику

Затем вышли трое полуобнажённых чернокожих парней. Опять заиграли на бата. Но к барабану прибавилась игра на клавес – двух палочках из твёрдого дерева, кои издавали звуки высокого тона. Одну палочку держали в руке, другой по ней били.

Мускулистые, крепкие и изящно-стройные чёрные тела извивались в каком-то хаотичном танце. Сначала девочке показались эти дикие движения страшными, будто негры стараются запугать всех окружающих, но затем она сообразила, что эти люди выражают какие-то свои глубинные, затаённые чувства, они слились воедино с темпераментом диких животных, стараясь подражать их сущности. Да, конечно, вон тот изображает капюшон кобры и нападает, другой переваливается, как медведь, а третий подпрыгивает и показывает руками рога оленя.

Вдруг из толпы к костру выскочила Долорэс в платье из голубой тафты с четырьмя рядами воланов, с широкими рукавами и глубоким декольте. Вырез платья, воланы и рукава отделаны золотыми кружевами с синими бусинками в виде ромбиков.

Долорэс стала притопывать.

Музыканты заиграли кастаньетами, где-то зазвучала гитара. Но и барабаны продолжали бить.

К жене присоединился Джулио Фреснадильо. Вместо камзола на нём был короткий жакет, и широкие рукава его рубашки тоже красиво пузырились в танце.

Зарон зашептала Мануэлю:

–Твой отец так зло и напряжённо смотрит на твою мать, бегая вокруг мелкими шажками, что я подумала, что он хочет её, по крайней мере, укусить за какую-то провинность, а то и загрызть…

–Это испанский танец болеро,– усмехнулся мальчик.

Джулио догнал в танце Долорэс, и под смех зрителей испанец поднял женщину, запрокинул себе на плечо и унёс.

К спрятавшимся детям подошли трое негритят. Спросили что-то на неизвестном для Зарон языке. Мануэль им ответил.

Негритята ушли.

–Ты на каком языке сейчас говорил?– узнавала девочка.

–На испанском.

Через 5 минут над зрителями за валуном нависла Долорэс.

–У, предатели,– погрозил негритятам Мануэль.

Жена управляющего склонилась над девочкой.

–Канальи, надо было натереть Зарон особым жиром от москитов! Эти маленькие бестии кусают даже через одежду!

–Мама, ты не расскажешь отцу и господину Мак Кормику о нашем путешествии? А то нас накажут…– заканючил старший сын мулатки.

–Не расскажу. А то Мак Кормик в злобе может вас и к этим негритятам послать на плантации. Но не надо сюда больше ходить.

Дети побежали домой.

У окна в комнату Зарон маленький Луиз протянул девочке свой складной ножичек с секретом.

–На, возьми.

–Но зачем он мне?– засмеялась девчушка,– В доме полно ножей и покрасивее.

–Этот будет лично твой. От лихих людей…ведь ты бежишь с нами ночью…Умей за себя постоять.

–Хорошо, Лулу, спасибо за подарок и за заботу.

Она перелезла через окно и положила подарок друга в сундучок с подарками от дяди Ральфа.

Завтрак Зарон проспала, а за обедом дядя Ральф спрашивал у неё:

–Почему ты вся в укусах насекомых? Открыла окно ночью?

–Да,– потупив свои большие, красивые глазки, отвечала племянница.

–Я велю прибить к твоему окну вуаль, так будет безопасней для кожи.

В кабинет графа Арчибальда Карллайла вошёл человек в неприглядной чёрной одежде.

–Милорд,– наклонил он голову в приветствии.

–Мистер Кроу,– вежливо отвечал граф.

–Господин Карллайл, интересующий Вас табор мои агенты нашли в Шотландии. В местечке Аймут.

–Это же порт! Они могут уплыть в другую страну! Цыганка Лулуджина с сыном там точно была? Её видели?