Правее на солнце, вдоль рядов кукурузы

Затем брат утянул меня в зал, посвященный БАМлагу. В музее мы узнали, что идею строить БАМ с использованием труда заключенных подал Сталину Нафталий Аронович Френкель. Это был украинский еврей, работящий и умный, он был осужден в свое время, сослан на Соловки, потом работал на Беломорканале. Именно работа на Беломорканале способствовала тому, что Френкель укрепился в идее построить БАМ в тайге, в невыносимых условиях зимних холодов и летнего гнуса с помощью заключенных. Сталин подписал приказ о строительстве БАМа в 1932 году. Планировалось закончить стройку через три года. Штаб БАМлага располагался в г. Свободный. Руководил БАМлагом Френкель, в течение 14 лет. Френкель дослужился до генерал-лейтенанта инженерно-технической службы. Был одним из руководителей ГУЛАГа. Строительство БАМлага подчинялось ОГПУ, Москве, очень жестко контролировалось. Лаврентий Берия был постоянно недоволен. Построили лагерь для заключенных, в нем жили 1700 человек. Строили дорогу ударными темпами, никто никого не жалел. Люди постоянно умирали от голода, холода, переработок. Заключенные не только строили железную дорогу, но и добывали уран, «вкалывали» на штольнях. Но им, между прочим, даже грамоты выдавали от начальства БАМлага, я, к примеру, видела Грамоту «Лучшему ударнику БАМа», выданную в 1934 году. Первый поезд по свежей, вновь построенной дороге пришел в поселок Тындинский в 1937 году.

Это была первая страница строительства БАМа, не очень, конечно, веселая и праздничная. Можно назвать ее предысторией, ведь в войну железные пути разобрали на нужды фронта и БАМ так и не заработал. Или окрестим это генеральной репетицией строительства магистрали века. Все равно стоит признать, что Сибирь, Якутия – это место лагерей, заключенные возводили не только БАМ, отдавая ему свои несчастные жизни, но и Колымскую трассу, Амуро-Якутскую автомобильную магистраль. Если ехать по Якутии не на поезде, а на машине, то повсюду встречаются останки страшных советских лагерей – черные заборы, черные бараки, черные котельные, в которых сжигали трупы…

В других залах богатого музея мы узнали, что строительство БАМа восстановили только в 70-х годах ХХ века. Активное строительство БАМа началось 8 июля 1974 года после принятия Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР о строительстве железнодорожной магистрали. БАМ был объявлен Всесоюзной ударной комсомольской стройкой. Сюда приезжали по комсомольским путевкам отчаянные сердца, храбрые души. Это был расцвет социализма и вера в социалистическую экономику, поэтому БАМ должен был быть возведен в рекордные сроки – такие условия поставили партия и комсомол. В музее были отражены вехи строительства Большого БАМа: первое звено в Тынде-Чаре, серебряное звено в Хорогочи, золотое звено в Куанде, строительство тоннелей. Первый рабочий поезд пришел в п. Тындинский 8 мая 1975 г., рельсы были уложены к 30-летию Победы. Мне было приятно вспомнить громкие имена БАМа – Мохортов, Гвоздевский, Варшавский… Это была, по-моему, вторая страница строительства БАМа, в которой я приняла небольшое посильное участие – писала репортажи в газету БАМ. Я, впрочем, приняла участие и в третьем этапе возведения БАМа, теперь это уже называлось Малый БАМ. «О Малом БАМе прочтем в Нерюнгри», – заявил брат, потому что нам нужно было выделить время для прогулок по городу, вечером наш поезд уже должен был направляться дальше по магистрали века.

Мы прошлись по центральной улице Тынды Красная Пресня. И добрались до замечательного памятника БАМу, отличного примера советского модернизма, которого почти не было в СССР, но здесь он проявился – огромный серебристый человек-молотобоец, не совсем пропорциональный, с молотом, поднятым вверх стоял посередине улицы. В чем суть? В том, что исполин, монумент воспевает прежде всего человека труда, поднимает его до небес. Это правильно! Все равно главный на БАМе – человек труда, комсомольцы и коммунисты были идеологической подпиткой стройки, «надстройкой». Не умаляю их значение, они сделали немало, но дорогу возвели бесстрашные молотобойцы. Мы пообедали и вернулись на железнодорожный вокзал, но в пустом вагоне как-то не сиделось. Я предложила невестке проехаться на обычном автобусе от одной конечной остановки – до другой. В глубине души мне хотелось увидеть дом Шульцев, хотя бы издалека.

Мы сели с Зинаидой в автобус №5 и поехали колесить по городу. «Экскурсия» длилась один час и, надо отметить, получилась хорошей. Я увидела, как разросся город, раскинулся по сопкам, вдоль реки. Правда, не чувствовалось руки главного архитектора города, квартал был не похож на квартал, все выглядело так, как будто районы различных построек наслаивались друг на друга хаотично, без всякой логики. Еще сохранились вагончики, бараки – жилье первостроителей. Но вдалеке, на сопках мы узрели очень нарядный комплекс домов с одинаковыми крышами терракотового цвета. Мы с Зинаидой решили, что это, пожалуй, лучший район, по крайней мере, внешне. И тут в разговор вмешался шофер автобуса, который невольно стал свидетелем нашей беседы.

– Строительства этого квартала добился Марк Борисович Шульц, наш бывший мэр, – уважительно отозвался шофер. – Люди устали жить в бараках. БАМ давным-давно построили, сколько можно «надеяться и ждать»?! Шульц добился встречи с А. Медведевым и в открытую заявил ему, что нужно срочно возводить новые благоустроенные дома для бамовцев, иначе они умрут, так и не узнав, что такое комфортное жилье, теплый санузел и др. Медведев выделил деньги на благоустроенный жилой комплекс для бамовцев. Если бы не Шульц, люди бы так и жили во временном жилье, которое было для них, по сути, постоянным. Мэра у нас любили и до сих пор помнят.

– А Ирико Олеговна она, наверное, после смерти супруга вернулась в Москву? – задала я вопрос, даже не надеясь на ответ.

– Нет, она по-прежнему живет в их частном доме и по-прежнему работает директором музыкальной школы, – ответил шофер. – Ей около 80 лет, но она жизнерадостна и адекватна.

И тут же я пожалела, что не узнала об этом заранее, мы могли бы с ней встретиться. Но жалеть было поздно, наш поезд вечером уже уходил на Нерюнгри. Я не выдержала и снова спросила: может быть, водитель знает, где жил мэр, может, мы увидим его дом?

– Так вон его дом, в районе ДРСУ, за рекой, – невозмутимо ответил шофер.

И я сразу же все вспомнила: район ДРСУ, мост через реку, длинные переезды, поселок Тындинский, который еще не привык к статусу города, заполненный веселыми строителями рейсовый автобус – и я еду на нем до своей редакции. Редакция газеты «БАМ» располагалась в тесном неаккуратном вагончике, печатали на старых массивных машинках, повсюду стояли чашки с недопитым кофе. Далекая юность…Да, не успевалось заехать в район ДРСУ, но хоть вспомнилось, реконструировалось в памяти. И на том спасибо.

Ночью, когда все спали в вагоне, я сфотографировала Гилюйский мост. Еле успела, чуть не проспала. Успела увидеть в темном квадрате окна обрывок слова «…люй». Спросила у проводницы, и она подтвердила, что это был Гилюйский мост. «Гилюй» переводится с эвенкийского как «сильный», «смелый». «Люй, люй, люй» – постукивали колеса поезда, я уснула под эту сладкую песню. Но брат растолкал меня и заявил, что надо смотреть в окно и встречать все станции, которые буду попадаться по пути. И каждую станцию надо приветствовать негромким радостным возгласом или ударами стаканов с чаем друг о друга – ведь для этого мы и отправились в железнодорожное путешествие.

Мы устроились с братом у окна и стали смотреть. Увидели прекрасную природу: поезд шел по возвышенности, высоко над уровнем моря, кругом были заливные поляны среди высоких сопок. Хотелось воскликнуть: «Ты посмотри, какая красота!» Евгений Гришковец на одной из писательских встреч отметил, что наши люди, когда наблюдают за природой из окна поезда, обязательно говорят эту фразу. Мы проехали Разъезд «Якутский» – по названию уже было ясно, что поезд вступил на территорию нашей республики. Мы с братом «чокнулись» стаканами с чаем, узорчатые подстаканники звонко отозвались на легкое прикосновение в ночной тишине вагона. «Что-то станция не очень, – разочарованно протянул брат. – Наверное, торопились ввести в эксплуатацию. А интересно, есть ли еще такой красивый вокзал как в Тынде?»

Ночью мы проехали станции Нагорная-Якутская, Золотинка, Беркакит. Самым впечатляющим был железнодорожный вокзал в Золотинке: на фасаде вокзала были установлены большие часы, вместо цифр были сделаны барельефы животных. А те, кто ездил по Забайкальскому участку пути в сторону Тынды, говорили, что самый оригинальный вокзал на станции Новая Чара: это серебристый срез огромного рельса, поднимающегося над зданием. Может быть, этот срез символизирует «серебряное звено». Известно, что делать «серебряное звено» в начале стройки – это старая путейская традиция. Звено просто красят в серебристый цвет, но все верят, что это «серебро». Мы снова «чокнулись» с Сергеем стаканами за то, что, наконец, добрались до новой станции на якутской земле, до Золотинки и стали бурно обсуждать увиденное. И вдруг услышали громкий шепот соседа по плацкарту – он проходил по вагону мимо и решил внести ясность в наш ночной разговор.

– В Золотинке завод закрыли. Люди уезжают, бросают непроданными квартиры, стремятся в те места, где есть работа и более спокойная жизнь. От энтузиазма не осталось и следа… Какая разница – симпатичный вокзал или нет, а внутри-то этих бамовских поселков сплошная разруха! – так сказал случайный сосед и скрылся где-то в темном коридоре, оставив нас с Серегой в состоянии задумчивости. «Да, – подумала я про себя. – Не стоит судить поверхностно. Надо, действительно, смотреть глубже: изучить, как живут люди в бамовских местах, есть ли у них работа, довольны ли они инфраструктурами…»

С утра мы приехали в г. Нерюнгри, главный город Малого БАМа, столицу Южной Якутии. На календаре было 27 июля 2017 года. Вокзал здесь был помпезный, большой: черные колонны оттеняли белый камень, белую плитку, которой были выложены стены. Нерюнгри мне понравился больше, чем Тында и даже показался более «столичным»: улицы поднимались на сопки и извилисто, причудливо спускались с них. Проспекты были широкими. Отстроили много зданий с архитектурой в стиле модерн, особенно в центре города – это делало облик города современным, подчеркивало его необычность. Не просто город, а угольная и железнодорожная столица Якутии, город, в котором сосредоточены богатства республики: коксующиеся угли, высококачественная железная руда. Здание Администрации города возвышалась на небольшой четырехугольной площади, окруженной зеленью, небольшим парком. Голуби прыгали по площади и взмывали в чистое небо. В этом городе был некий шарм, почти не ощущаемый в рабочей Тынде.

Моя творческая карьера начиналась когда-то с Нерюнгри. Я приехала в газету «Индустрия Севера» по распределению, после окончания ЛГУ, в 1979 г. Мы дружили тогда втроем: я, Нина и Толя. Нина и Толя приехали с Украины, Нина – с города Сумы, Толя – с Мукачева. Мы собирались втроем и спорили, спорили просто до хрипоты и до приступов кашля: последний случался потому, что в ту пору мы курили, Нина вообще не выпускала сигарету из пальцев. Тем для споров было, собственно, две: нужен ли комсомол как управляющая сила для возведения города и второе – сможем ли мы построить красивый город, такой же, как на западе страны, в местах с открытыми угольными копями? Помню, я приводила пример Мирного, который «застрял» на уровне 50-х: весь центр алмазной столицы до сих пор состоит из бараков. Так и хочется спросить: кто-нибудь выделял деньги от продажи алмазов на строительство жилых домов? Мы приходили к Нине в гости, пили кофе, в окно был слышен рев Белазов, Магирусов и множество других звуков рабочего поселка, пыль, уголь, мусор летели в глаза, проникая через открытое окно… А мы все спорили. Мы были немного влюблены друг в друга и в наши посиделки, поэтому так часто встречались. Мы все приехали в Нерюнгри, окончив университеты, кардинально поменяв среду обитания. Нам всем хотелось состояться как личности. Где они теперь, Толя и Нина? Вот бы встретиться посидеть втроем и обсудить итоги: придется констатировать, что комсомола больше нет, но не будем преуменьшать его роли в развитии общества, по крайней мере, в строительстве Нерюнгри. Однако есть повод и для торжества у нас троих: город построили замечательный, зря мы переживали, что это невозможно сделать.

В Нерюнгри мы с братом сходили в Музей освоения Южной Якутии. Музей оказался не хуже тындинского, в нем хранится 80 тысяч экспонатов. Конечно, можно было изучить традиции жизни эвенков-ороченов – ведь это им мы должны быть благодарны за такое экзотичное название – Нерюнгри, что означает «тысячу хариусов». Но все же нас интересовал прежде всего БАМ. Малый БАМ не такой уж и «малый», это 222 километра – от Тынды до Беркакита. Кроме того, эта трасса намного сложнее, нежели те участки БАМа, которые проходят по более теплым краям – Забайкалью, Читинской области, Приморскому краю. Здесь коварнее грунт, сложнее ландшафт – Становой хребет, много рек – Тында, Гилюй, Иенгра, Могот, Тимптон. И, конечно, здесь очень сурова зима.

Мы изучили фото п. Нерюнгринский, 1972 года – низкие домики, высокие сугробы. Целый стенд был посвящен тоннелю Нагорный, который был пробит в толщах Станового хребта на высоте более 1000 м. над уровнем моря. Сейсмичность Станового хребта составляла 8 баллов. Первый отряд на строительство тоннеля прибыл в апреле 1975 г. Длина тоннеля – 1340 метров. В музее есть фото встречи первого поезда на Разъезде Якутский, которая состоялась 2 ноября 1976 года.

Знаменит на БАМе также Северомуйский тоннель, самый длинный железнодорожный тоннель в России. Его длина – 15 343 м. Подготовительные работы по тоннелю также были начаты в 1975 году. Два тоннеля строили параллельно, но возведение Северомуйского тоннеля затянулось на 26 лет. Горнопроходческие работы длились два года. Строительство осуществляло ОАО «Бамтоннельстрой». Здесь тоже были свои звезды и свои герои, значение которых не стоит преуменьшать. Так, в 1982 г. бригада В.Р. Толстоухова установила всесоюзный рекорд проходки. Работы велись в сложных геологических и гидрологических условиях. Опасно было перенапряженное состояние пород, или высокая сейсмичность, а также высокая концентрация радона, рентгеновские излучения. Но люди преодолели все – за месяц Толстоухов прошел 171,5 метра тоннеля. В постоянную эксплуатацию тоннель пустили 5 декабря 2003 года. И эта же дата считается официальной датой окончания строительства Большого и Малого БАМа. Все пути соединились в единое целое, в извилистую, но крепко пригнанную друг к другу стальную линию магистрали, которая вышла из тайги – к Тихому океану. Три страницы летописи магистрали были написаны, убористым почерком, закончены, герои поставили на них свои трудовые автографы.

На второй день «путешествия в прошлое» в Нерюнгри мы съездили к разрезу Денисовский, который принадлежит сейчас компании «Колмар», подъехали еще к зданию «Якутугля», которым владеет компания «Мечел». На речке Малый Нахот наслаждались чистейшей горной водой и обточенными камешками, наш водитель свозил нас еще на смотровую площадку с шаман-деревом, с которой просматривалась перспектива города. Но более всего мне понравился памятник Первостроителям – это были парень и девушка, с волевыми красивыми лицами. Эти люди были «красивыми изнутри», потому что верили в свои идеи. Я подумала: повезло тем, кто приехал в Нерюнгри, в 1972 году, работал, старался и город построился у него на глазах. Этот человек может сказать детям и внукам: «Я построил город». Ведь жизнь должна состоять из воплощенных идей, даже если кончается смертью.

У БАМа была еще четвертая страница истории, и я тоже вписала в нее несколько заметных строчек. Четвертая страница возведения магистрали века – это укладка железнодорожного полотна на вечной мерзлоте, на участке Нижний Бестях – Нерюнгри, то есть продолжение Малого БАМа, его дальнейшее продвижение на территорию Республики Саха (Якутия). В какой-то мере этому участку пути повезло меньше других – уже не было СССР, мощного притока на стройку комсомольцев-добровольцев, ударных комсомольских строек. Постоянно писалось в СМИ, что на стройку не хватает денег. Подобные публикации даже набили оскомину. После 1989 года, то есть после перестройки строительство заморозили, и никто толком не знал-не ведал, когда же его продолжат. Прошло около 20 лет, когда на этом участке пустили грузовое движение. Тогда в Якутию по случаю пуска в эксплуатацию станции Нижний Бестях прилетал президент РФ Дмитрий Анатольевич Медведев. Я хорошо помню морозный ноябрь 2011 года. Дмитрий Анатольевич стоял без шапки, смотрел на тайгу, на свежее железнодорожное полотно и ревущий поезд. Возможно, это было одно из самых необычных его впечатлений. Железная дорога, прорвавшаяся сквозь ледяные тоннели, вечную мерзлоту, неприветливую тайгу – где еще есть такое? Мы сидели с отцом перед телевизором и смотрели на Дмитрия Анатольевича Медведева. И тоже думали примерно то же самое: как это железную дорогу удалось построить в таком климате?

Отец был очень удовлетворен, что грузовое движение все же пустили на этом сложном участке, что поезда теперь пойдут до Нерюнгри, Тынды, Москвы. Летом мы с отцом съездили в Нижний Бестях, еле прорвались к железной дороге через контрольно-пропускной пункт в тайге – тогда туда не пускали обычных якутян, объект был засекречен. В 2011 г. железнодорожного вокзала еще не было, мы увидели только нулевой цикл стройки, но зато стали свидетелями того, как загруженный под завязку товарный поезд прибыл в Нижний Бестях. Кстати, поселок был весьма похож на Тынду 70-х годов: тот же динамизм каждодневных буден, многоголосие людей, прибывших из разных концов страны, множество экзотичных товаров, привезенных по трем федеральным автотрассам и по одной железной дороге. «Осталось построить железнодорожный вокзал и пустить пассажирское движение и все – можно поставить жирную точку в этой великой стройке», – заявил отец. Он явно был очень доволен, что в его жизни были такие события как открытие БАМа, его возведение и вот теперь – долгожданное завершение. Я много раз бывала в Нижнем Бестяхе, много писала о нем, проводила социально-экономические исследования в Мегино-Кангаласском улусе, часто ездила на железнодорожный вокзал, следила за его перевоплощением. Меня даже называли летописцем Бестяха, мне нравилось изучать, как он меняется у меня на глазах. Прошло еще 7 лет. Наконец-то свершилось! Первый пассажирский поезд пошел по якутской земле от Нижнего Бестяха, поселка-сателлита Якутска до столицы Южной Якутии Нерюнгри 27 июля 2019 года. Это был прорыв, победа, настоящий праздник! Этот день мы приближали как могли.