Пророчество темной бабочки
Хотя о чем это он. Когда боги в последний раз кого-то берегли?
Из прихожей донеслась приглушенная мелодия дверного звонка.
– Кого там черти принесли? – обратился Сид к экрану наручных часов. В баре он сторонился высоких технологий, но ничего не имел против технических новинок в собственном доме.
– Личность не распознана, – ответил женский голос. – Начать повторный поиск в базе?
– Не надо. Сам гляну.
Если вы живете в кондоминиуме, в пять утра в вашу дверь может постучать разве что охранник с глупым вопросом вроде «вам не мешает шум из квартиры десятью этажами ниже, сэр?». На худой конец, новенькая уборщица, заплутавшая в лабиринте коридоров. Но сегодняшнего гостя к порогу Сида Нормана и вправду принесли черти. В буквальном смысле этих слов.
– Самаэль. Вот так сюрприз. Давно не виделись.
– Как тебе прикид? Шьют итальянцы что надо. Хочешь такой же?
– Нет, спасибо. У меня в гардеробной комнате подобного добра полно. Заходи.
Высокий худощавый мужчина с гладкими иссиня-черными волосами, свободно лежавшими на плечах, вошел в прихожую и осмотрелся.
– Хата что надо. Впрочем, устраиваться ты всегда умел. – Он подошел к зеркалу и сунул руки в карманы брюк из белого шелка, изображая модель перед камерой фотографа. – Сид Норман. Ну и имечко. И как тебе с ним живется?
– Не жалуюсь. Ты что-то хотел? Или пришел для того, чтобы продемонстрировать мне итальянский костюм?
Полюбовавшись собой еще несколько секунд, мужчина прошел в гостиную с таким видом, будто квартира принадлежала ему, и развалился в кресле возле журнального столика.
– Хотел поболтать, – сказал он. – Как насчет стаканчика чего-нибудь покрепче? Мне нашептали на ушко, что теперь ты у нас бармен. Ах, извини. Управляющий баром. «Обратная сторона». Звучит двусмысленно. Я оценил.
– А как насчет того, чтобы сразу перейти к делу и побыстрее с этим закончить?
Самаэль улыбнулся и положил ногу на ногу. Появляясь среди людей, он мог выбрать любой облик, так как не имел ни светлого, ни темного, но каждый раз останавливался на том, который ему предписывали легенды: черноволосый юноша с синими глазами и бледной кожей.
– Не злись, Ливиан. Между нами пробежала черная кошка, но это было так давно. Как говорят смертные, кто прошлое помянет – тому глаз вон.
– Теперь я ношу другое имя.
– Да, но сколько бы новых имен ты ни брал, твоя сущность остается прежней. Ты – один из первых богов, а я – демон…
– … который мог бы замолвить за меня словечко, но не стал этого делать, испугавшись гнева отца.
– Все было совсем не так, – отрубил Самаэль.
– Может быть, – кивнул Сид. – Но не сказал бы, что сегодня это меня волнует. Так что? Поговорим о деле? Ты притащился лично, а, значит, оно важное.
Гость достал из потайного кармана пиджака золотой портсигар и открыл его.
– Прямиком из Мексики, – похвастался он. – Делают вручную.
– Да? А я-то думал, что в Мексике можно достать только кокаин.
– Чувство юмора у тебя по-прежнему дурацкое. Присядешь? Я чувствую себя неуютно, когда кто-то рядом со мной переминается с ноги на ногу.
Сид опустился в соседнее кресло и положил руки на подлокотники.
– Ну, выкладывай.
Самаэль извлек из портсигара тонкую папиросу в темно-желтой бумаге и прикурил от маленькой изящной зажигалки со стилизованной буквой «С».
– Знаешь, я тоже не прыгаю от радости при мысли о том, что сюда пришел, но мне нужна твоя помощь.
– О, вот оно что. И какой же помощи ты ждешь от владельца бара?
– Лилит, – коротко ответил гость. – Она ушла.
– Если тебе нужен телефон брачного консультанта, можешь воспользоваться «Желтыми страницами».
– Она ушла насовсем.
– Телефон адвоката по бракоразводным процессам в «Желтых страницах» тоже есть.
– Насовсем и так далеко, что я даже при большом желании не смогу до нее дотянуться. Но знаю тех, кто сможет. Ты – один из них.
Сид расслабленно улыбнулся и помахал ладонью перед лицом, отгоняя сигаретный дым.
– Продолжай. Мне нравится ход твоих мыслей.
Самаэль заерзал в кресле, и по образу лощеного светского джентльмена прошла едва заметная рябь.
– Мы с ней немного повздорили. Ладно, мы серьезно повздорили. Намного серьезнее, чем обычно. Она сказала: дескать, вы, демоны, приходитесь первым богам братьями, если опустить все условности. Так почему же им в свое время крепко досталось, и они до сих пор расхлебывают последствия, а вы живете и в ус не дуете? Не считаю ли я, что это несправедливо? Когда она об этом заговаривает, я ухожу от темы, как могу. И получается, пусть и с переменным успехом. А теперь не получилось. Ну, слово за слово – и мы вспомнили…
– … о пророчестве, – закончил Сид.
Сердце, мгновение назад бившееся привычно медленно, подскочило к горлу.
– Ну да, – кивнул Самаэль. – Я пытался ее вразумить, честное слово, пытался. А она обвинила меня в том, что мы все умыли руки, как Понтий Пилат. Вот скажи, Ливиан: ты вообще веришь в пророчества? В древности им придавали большое значение, но сейчас на дворе двадцать первый век. При всем моем уважении…
– Ты идиот, Самаэль. Зачем ты отпустил ее?
– Говоришь так, будто она спрашивала перед тем, как встать на лыжи! – возмутился демон.
– Ты не понял, верно? Ты ничегошеньки не понял. Благодаря тебе я упустил единственный шанс на то, чтобы вернуть все назад!
– Не приди я к тебе сегодня, ты и вправду упустил бы этот шанс. Но я здесь, и теперь ты знаешь все. Дело за малым: засучить рукава и…
Сид вскочил на ноги.
– Идиот! Для этого мне нужна магия! Та, с которой я расстался две тысячи лет назад! Без нее от меня проку не больше, чем от пустого пакета из-под молока! Не могу поверить, Самаэль. Ты мог запереть ее в башне без окон и дверей. Мог спрятать в другом мире. Но ты взял и позволил ей уйти! И где же теперь прикажешь ее искать?!
Губы демона растянулись в ухмылке. Он сделал последнюю затяжку и, бросив остаток папиросы в стакан с водой, сунул руку в карман пиджака.
– А, совсем забыл упомянуть об одной несущественной мелочи. Сам понимаешь, ситуация сложная, можно сказать, экстренная. Пришлось позвонить папе. Мы чутка поболтали, а потом он поболтал со своими. Было непросто, если хочешь знать. Но папа – молоток. Он достал для тебя кое-что важное.
С этими словами Самаэль извлек на свет серебряный медальон на тонкой бечевке. Сид неотрывно следил за монеткой с выгравированным на ней рисунком.
– Отдай, – сказал он. – Это принадлежит мне.
– Отдам, куда же я денусь. Но только после того, как ты согласишься на папины условия. Точнее, на одно условие. Было бы странно давать шанс на свободу только тебе, не так ли? Да и без попутчика в такой миссии не обойтись. Я считаю, что к выбору попутчика нужно подойти серьезно. Ты согласен?
– Согласен. А теперь отдай.
Медальон описал в воздухе дугу и приземлился в раскрытую ладонь Сида. Все еще не веря в происходящее, он крепко сжал его, и по пальцам пробежали серебристо-голубые искры.
– Так это правда. Она отправилась на поиски того, кто знает, как воплотить пророчество в жизнь.
– Точно. А ты совсем скоро отправишься на ее поиски. Но сперва найдешь того, кто пойдет с тобой. И отдашь ему заветную монетку. Лови.
И демон, достав из кармана второй медальон, бросил его хозяину квартиры. Маленький диск из храмового серебра упал на ковер – Сид не успел вовремя протянуть руку и поймать его. Он был слишком увлечен полузабытым ощущением: силой, которая постепенно наполняла каждую клеточку тела. Он ждал этого так долго, что почти утратил веру. Глупец. Любая вера рано или поздно вознаграждается по достоинству. Ему ли, богу, сомневаться в этом? Скоро он станет сильнее. Станет таким же сильным, как раньше, в те дни, когда его жрецы благоговейно склоняли головы перед ним и его братьями и сестрами. Но вряд ли он обретет все это за долю секунды. Нужно набраться терпения… терпение никогда не было его сильной стороной, но он готов.
Улыбнувшись своим мыслям, Сид наклонился, подобрал медальон и посмотрел на украшавшее ее изображение. Но не увидел ничего, кроме идеально гладкой поверхности. Ужасная истина пробиралась в сознание постепенно и неотвратимо, как смерть, приходящая от медленного яда.
– О нет, – сказал он. – Нет, Самаэль. Ты же это не всерьез? Кто угодно – но только не он.
– Ну извини, – пожал плечами демон. – Я облегчил тебе жизнь, как мог. Дальше ты как-нибудь сам.
– И у тебя, разумеется, нет ни намека на план.
– Импровизируй! – жизнерадостно улыбнулся гость. – Так что там у нас с выпивкой? Я бы глотнул водки.
Глава 3. Деон
Старая половина Треверберга, район Темной площади
Наши дни
– Что есть голос, спрашивали у меня мои ученики? В чем подлинная суть дара, которым награждает подобных нам Великая Тьма? Этим вопросом задается каждый следопыт. И ищет ответ самостоятельно. Но самые пытливые ученики возвращаются раз за разом и продолжают спрашивать. Так что же такое голос? Я скажу вам. Голос – это то, что вы начинаете слышать, когда осознаете всю глубину своей внутренней пустоты. Нет, не той пустоты, о которой трындят буддисты. Полной, абсолютной пустоты, великого ничто. Вы часами медитируете, сидя на чертовых круглых подушечках. Плачете, впадаете в отчаяние и гнев, а потом все повторяется по-новой. И однажды вы начинаете его слышать. Самый чистый в двух мирах звук. Тихий, как ноты колыбельной, которую вам пела в детстве мать. Дверь в вашу внутреннюю сокровищницу открывается, впуская вас внутрь. Это так прекрасно и одновременно ужасно, что для описания таких чувств еще не придумали слов – и вряд ли когда-нибудь придумают. Потому что каждый следопыт общается с голосом на своем личном языке.
Деон перевел дыхание и взял с бетонного паркового стола бутылку пива для того, чтобы сделать глоток, но обнаружил, что она пуста. Неужели он уже выпил все шесть?.. Еще и пары часов не прошло.
– Не жадничайте, ребята, подогрейте вашего проповедника пивком. В горле пересохло.
Окружавшая его толпа бродяг заволновалась, и чья-то рука протянула оратору бутылку.
– Расскажи нам еще, учитель, – восхищенно протянула девица с грязными всклокоченными волосами, которые пару недель назад, наверное, были светлыми. – Я хочу узнать про голос…
Деон наставил на нее указательный палец.
– Голос, – с чувством повторил он. – Как тебя зовут, дочь моя?
– Кармен, – ответила девица и покраснела, осознав, что на нее все смотрят.
– А что ты можешь рассказать о голосе? О своем голосе, Кармен? Готова ли ты поговорить о тенях, которые видишь в темных углах? О созданиях с двумя лицами, которых иногда встречаешь на улицах? О странных запахах и странных вещах, которые тебя окружают?
– Откуда ты знаешь, учитель? – ахнула девица.
У тебя есть печать, дура, все вы похожи как две капли воды, сказал бы Деон шесть бутылок пива назад. Но алкоголь уже начал действовать, и он пребывал в благодушном настроении. Толпа слушателей с каждым днем становилась все больше, и ему это нравилось. Людей и темных существ легко увлечь. Людей и темных существ, которые слабы духом и тянутся к тому, кто укажет им их путь – и плевать, что на самом деле никакого пути нет – в особенности. Денег за проповеди они не платили (жалкая горсть монет – не в счет), но Деон делал это не ради богатства. Ему нравилось осознание того, что он имеет над ними власть. Несмотря ни на что.
После объявленного наказания все они боролись, как могли, но смирились. Каждый в свой срок. Притихли и начали думать о том, как жить дальше. Деон помнил, как безутешно плакала Адвена, проклиная всех подряд. И где она теперь? Танцует в безымянном ночном клубе, между делом трахаясь с незнакомыми мужиками. Если повезет, то за деньги. Но хренов кобель Ливиан возмущался громче всех. Дескать, он не заслужил такой жестокости, нельзя просто взять и отобрать у бога смысл его существования. Он был единственным из братьев и сестер, к кому Деон не испытывал ни капли сочувствия. Мысль об его страданиях отвлекала даже от страданий собственных. Впрочем… разве он страдает? Да, с ним обошлись жестоко. Той же Адвене оставили хотя бы крупицу магии, а у него отобрали все до последней капли. Но Деон не ныл, не оплакивал потерянное и даже не думал смиряться. Он до сих пор силен, пусть и не так, как раньше. У него больше нет дара, но собственный голос остался при нем. Когда-нибудь он снова соберет вокруг себя своих жрецов, и они будут служить ему так же преданно, как раньше. Безропотно пойдут за ним во тьму. Уже идут.
– Я вижу твою истинную суть, дочь моя, – сказал Деон. – Ты блуждаешь по кругу, ищешь свет и боишься заглянуть в свою тьму. Но что, если я скажу тебе, что сила именно там, во тьме? Все вы бежите от себя, не понимая главного. Только тот, кто открыл свои объятия тьме, принял ее и познал ее, обретает истинную силу. Потому что сила находится там, где живет ваш главный страх.
– О, – задумчиво протянул кто-то из слушателей.
Деон подбоченился и разве что не замурлыкал как довольный кот, сожравший банку отличной деревенской сметаны. Сегодня он в ударе. Вот только выпьет еще пива… не отправить ли кого-нибудь из этих оболтусов за следующим ящиком? Отличная мысль. Невысокий мужчина с копной золотисто-каштановых кудрей, которых давным-давно не касались ножницы парикмахера, и янтарными глазами, которого две тысячи лет назад почитала как бога самая странная порода темных существ, повелительно поднял руку и уже приготовился отдать соответствующий приказ, но произнес кое-что другое:
– Это еще что за хрень собачья?
Он сперва ощутил его присутствие – и только потом увидел приближающуюся фигуру. Фигура шла неспешно, сунув руки в карманы длинного плаща, полы которого развевались на ночном ветру. Толпа бродяг расступалась, как море перед Моисеем. Что ни говори, а появляться эффектно братец всегда умел. Без ответа остался только один вопрос: за каким чертом он сюда явился. Вот кого Деону хотелось видеть в последнюю очередь. Они не встречались две тысячи лет, хотя с недавних пор жили в одном городе – и он отдал бы все за то, чтобы все оставалось, как прежде.
– Здорово, – сказал Ливиан, приблизившись. – Поболтаем? Желательно, без свидетелей. А то как бы твоя паства не решила, что у тебя поехала крыша. Я имею в виду, окончательно.
– Какого… – начал Деон, до сих пор пытавшийся сообразить, что происходит.
Брат повернулся к толпе и поднял руки с видом пророка, готовящегося произнести вдохновенную проповедь.
– Дамы и господа, свободная лекция завершена. Вы получите уведомление о следующей. Проходим к выходу и не спешим, давка нам не нужна.
Чуть помедлив и повздыхав, бродяги направились к выходу из парка. Девица с грязными волосами напоследок окинула Ливиана заинтересованным взглядом, и Деон понял, что показалось ему странным – помимо внезапного появления родственника, конечно. Он чувствовал магию. Да нет, не чувствовал. Он видел ее собственными глазами: слабое серебристо-голубое сияние, исходившее от кожи брата. Незаметное для смертных, а, возможно, и для необращенных, но абсолютно реальное для им подобных.
– Меня что, наказали снова? – поинтересовался Деон. – Более подходящих причин для твоего визита подобрать не могу.
– Как насчет того, чтобы найти более уютное место для беседы? В отличие от тебя, у меня более изысканный вкус, и грязный парк с подожженными мусорными баками и горой бутылок пива мне не по душе.
Рука Деона метнулась к одной из пустых бутылок, намертво вцепившись в горлышко, но брат в последний момент схватил его за запястье.
– Ты ни капли не изменился, – сказал Ливиан. – Все тот же психопат.
– Ты тоже ни капли не изменился. Все тот же напыщенный козел.
– Честное слово, я не соблазнял Царсину. Она сама была не прочь. Никто же не думал, что это тебя так травмирует, что ты вообще перестанешь смотреть на женщин. По крайней мере, на наших.
Деон попытался вырвать руку.
– Ты хотел сказать, на твоих? Была среди них хотя бы одна, которую ты не отымел?
– Остынь, братец. Прошло две тысячи лет. Никого не волнуют тогдашние разборки.
– Разборки?! Эта женщина должна была стать моей женой!
– Сегодня сказали бы, что это был контроль качества. Не мог же я позволить, чтобы мой брат женился на какой-нибудь…
От внезапного толчка в грудь Ливиан покачнулся и чудом удержал равновесие.
– Ну, хватит, Деон. Теперь поговорим серьезно. Я пришел с предложением, и лучше бы тебе меня выслушать.
– Вертел я твое предложение сам знаешь где.
– Ко мне приходил Самаэль.
– Его жену ты отыметь не успел, так что дело, наверное, в ком-то другом.
– Нет, дело как раз в его жене. Пойдем в бар, я замерз. Там поговорим.
Деон прищурился.
– Это он вернул тебе магию?
– А заодно и тебе. – В руке Ливиана появился медальон. – Видал?
– Папашу напряг, значит. – Бог-следопыт замолчал, осмысливая происходящее.
– Ты вроде не удивлен.
– Чую подвох.
– И даже представить себе не можешь, какой. Но, как я уже сказал…
– Да-да. Ты замерз, пойдем в бар. С тебя пиво.
***
Помятая официантка взяла со стойки, за которой медленно и печально протирал стаканы сонный бармен, две бутылки пива и принесла их к столику гостей.
– Как насчет ужина? – спросила она с таким видом, будто ответ «нет» сделает ее счастливой на год вперед.
– Спасибо, мэм, только пиво, – сказал Ливиан. – Если нам что-то понадобится, мы вас позовем.
Девица бросила осуждающий взгляд на всклокоченную шевелюру Деона и ушла к стойке.
– Пророчество, – произнес он уже в который раз за последние полчаса. – Даже не верится. Прошло столько… черт. Прошла целая сотня вечностей. Я много думал об этом. Как-то раз даже решил, что у него есть срок годности.
Только сейчас он осознал, как сильно ждал этого момента. Встречи с кем-то из братьев и сестер, которые сообщат ему нечто подобное. Не с Ливианом, конечно, но теперь-то какая разница. Важнее другое: пророчество до сих пор существует. Найдет ли его Лилит – это вопрос. Найдут ли они Лилит? Черт, а где они вообще будут ее искать?
– Не знаю, – отозвался на его мысли Ливиан. Деон вспомнил, что раньше, в те дни, когда сад Жреца был бесконечным, а самые отъявленные отщепенцы из числа пятидесяти богов не сотворили и сотой доли пакостей, они дружили. Так, как могут дружить только братья, у которых есть все – и которым нечего делить. О, прекрасные деньки. Они сидели под диковинными деревьями, ели сладкие фрукты и любовались единорогами. И редко произносили что-то вслух, так как общались, в основном, мысленно. – У Самаэля нет ни намека на план. А у меня – тем более.
– Но нельзя же просто взять и отправиться неизвестно куда в поисках неизвестно чего, – пожал плечами Деон, делая щедрый глоток из бутылки. Пиво было что надо: в меру крепкое, в меру холодное. В отличие от брата, мерз он редко. – Давай-ка пораскинем мозгами. К кому можно обратиться за помощью?
Ливиан молчал, разглядывая этикетку на своей бутылке. Рука Деона уже в который раз прикоснулась к монетке из храмового серебра, которую он повесил на шею. Что-то в теле определенно менялось… но голоса он до сих пор не слышал. А, значит, магия вернулась не полностью. Заговорит ли с ним голос спустя две тысячи лет? Трижды проклятый дар ревнив и обидчив, как женушка, которой не подарили на день рождения заветный букет роз. Нет, нельзя так говорить. Конечно, он заговорит. Не может не заговорить, ведь голос – его часть. Сущность, с которой он когда-то делил тело. Делит и сегодня, но связь между ними истончилась, почти оборвалась. Им обоим предстоит поработать для того, чтобы ее восстановить. Размышляя об этом, Деон из могущественного создания, не побоявшегося заглянуть во тьму и получить от нее самую мрачную и сильную магию в двух мирах превращался в самого обычного эльфа, одного из своих жрецов. Жизнь следопыта – это вечное метание между точками «я хочу, чтобы голос замолчал, чтобы он замолчал навсегда и не сводил меня с ума» и «о боги, кем же я стану, как смогу продолжать топтать эту землю, если голос замолчит навсегда». Они всеми доступными средствами пытаются убить врага внутри себя и приходят в ужас, если он пребывает в спокойствии слишком долго. Люди и темные существа говорят, что нужно жить в настоящем. Прошлое – полузабытые воспоминания, растворившиеся во мраке. Будущее – шаткая философская концепция «а что, если». И только у следопытов все не так, как у остальных. В их личном пространстве нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Есть лишь расслоившаяся реальность, которой правит голос. И именно голос решает, какой из этих слоев в это мгновение является истинным.
Что же. Когда-то Деон просил отцов и матерей о даре – и получил его. У дара много недостатков, кое-кто сказал бы, что слишком много… как говорится, великий дар требует великой жертвы.
– К Эрфиану, – наконец нарушил тишину Ливиан.
– Е-мое. Он же живет на другом конце света.
– Не преувеличивай, мы говорим про Саудовскую Аравию. Лично мне отпуск не помешает. Искупаемся в море, поглазеем на небоскребы. Скажу Летисии…
Он замолчал и недоуменно моргнул с видом существа, на которого внезапно снизошло просветление.
– Кто такая Летисия? – нахмурился Деон. – А, дай-ка я угадаю. Твоя стотысячная баба. Ты достаточно хитер для того, чтобы отыскать с десяток способов обойти наказание. – Ответа не последовало, и он продолжил: – Не хочу я ехать к Эрфиану. Я до сих пор на него злюсь, если хочешь знать. Это несправедливо. Мы получили на орехи, а он вышел сухим из воды только потому, что хренов янтарный Жрец Орлин вовремя подсуетился и сделал его богом смерти. Властитель подземного царства! Ну, разве не смешно? Где Эрфиан – и где подземное царство? Да он всю жизнь только и делал, что бродил по лесам в предрассветных сумерках, думал о вечном и старался ни с кем не встречаться. Бабы перед ним чуть ли не стелились, а он в итоге выбрал чужеземку. Наш приличный Эрфиан, который, скорее, спустился бы на землю окончательно, чем бросил мимолетный взгляд на женские прелести, пялился из-за кустов на купающуюся Охотницу, как заправский вуайерист. Знаешь, что? Я думаю, что его следовало бы сделать богом вуайеризма. А вот…
– Это оборотень, – прервал Ливиан. – Точнее, не совсем оборотень. Долго объяснять. Думаю, мне следует вас познакомить, сам все поймешь. Даже если к тому времени голос не вернется. Только дурак не почувствовал бы это.
– Ты типа пропустил мимо ушей все, что я тебе только что сказал? Я не хочу встречаться с Эрфианом. А с его бабой – так тем более. У меня мурашки по коже, когда я ее вижу, хотя сам знаешь – я не из робкого десятка.
– Может, она тебе приглянулась, но духу не хватило ковать железо, пока горячо?
– Это дурацкая мысль, – отрубил Деон.
– Да, ты прав. – Брат наконец-то сделал глоток пива и, поморщившись, вернул бутылку на деревянную подставку. – Черт, ну и гадость. Ненавижу светлое пиво. Похоже на лимонад, в который добавили бензин.
– Так, значит, к Эрфиану мы не поедем?
– Я говорил не про Эрфиана, а про тебя и Охотницу. Ты был слишком увлечен страданиями по Царсине. Впрочем, какая теперь разница. Эрфиан свое отхватил. Как по мне, его наказание было намного серьезнее нашего. Нас хотя бы не прогоняли из семьи, обрекая на вечные скитания и жажду крови.
– Жажда крови. Тоже мне, вампир нашелся. Любишь ты драматизировать, братец. Нравилось мужику приходить на рассвете и забирать у темных существ души. Каждый развлекается, как может. Что до семьи – да, нас никто не выгонял. Ведь в тот момент, когда все это случилось, семья перестала существовать.
Ливиан поднял руку и, дождавшись взгляда официантки, потер между пальцами невидимую купюру.
– Семьи больше нет, но кровная связь никуда не делась. Мы – братья, Деон, нравится тебе это или нет. Мы объединимся и сделаем то, что нам предназначено.
– А если мы ее не найдем, и пророчество так и останется глупой легендой, которую рассказывают малолетним эльфятам и вампирятам?
– Значит, так суждено. Но пока этого не случилось, мы будем бороться. Ты ведь еще не забыл, каково это – бороться, Деон? Когда-то все мы были воинами, хотя до Царсины и Анигара не дотянули бы даже при большом желании.
– Воинами так воинами. – Он глянул на часы. – Начало одиннадцатого. Тебе не пора на работу в твой распрекрасный бар?
– Пора. Ты пойдешь со мной.
– А, Летисия. Оборотень, но не совсем. – Деон взял лежавший на столе бумажник и достал из него пару купюр. – Держи, красотка, – сказал он официантке. – Сдача – твоя.
Глава 4. Летисия
Новая половина Треверберга, Ночной квартал, бар «Обратная сторона»
Наши дни
«Дорогая мамочка!
Помню, что обещала писать тебе не реже раза в месяц, но ничего нового или интересного не происходит, а отвлекать тебя от важных дел глупыми мелочами я не хочу. Надеюсь, что дома все хорошо, воздух в вашей деревеньке до сих пор чистый, на зеленых холмах пасутся овцы и козы, а природа начинает оживать после затянувшейся зимы. В Треверберге весну можно и не заметить, и это неудивительно: огромный европейский мегаполис, небоскребы из стекла и бетона, все сплошь и рядом застроено если не многоквартирными домами, то зданиями под офисы. Нет, «зеленые легкие» тут есть, и красивые парки тоже, но их разбивают не так уж чтобы активно, а если и разбивают, то зелени там мало: в основном, дорожки для бегунов или детские площадки. Весной я стараюсь почаще выбираться в пригород. Я долго гуляю по лесу, дохожу до старых усадеб и болот…».