Книга зелёного камня

Изредка какой погонщик или торговец, направлявшийся в столицу, улыбался и махал рукой, завидев двух мужчин, скачущих через поля в развевающихся походных плащах. Это было забавное, хотя и несколько привычное зрелище для этих мест.

У них ушёл целый день на путешествие к ближайшей деревушке, до которой они добрались около полуночи. Деревенька была небольшая, всего около десяти домов, во мраке сложно было сказать наверняка. И только в двух из них мерцал свет.

– Нам надо потребовать ночлег у тех, кто ещё не спит. А если спят, разбудить и потребовать, – Мелик решительно зашагал к крыльцу ближайшего дома из тех двух, что источали свет свечи. Сапоги уже были сняты, а на ногах вновь обуты привычные магам сандалии.

– Постой, Мелик! – Тода успел схватить старшего товарища за руку. – Мы не можем требовать крова у простых людей среди ночи…

– Мы маги от Академии, конечно же, можем, – казалось, он был даже немного озадачен словами своего спутника.

– Именно поэтому мы и не будем требовать, – крякнув пару раз, Тода сбросил свои сапоги и убрал их к себе в рюкзак. Резво надев сандалии, он направился к крыльцу, – Слышал что-нибудь о вежливости?

– Хм, я пресмыкаться перед грязными смердами не намерен.

– А я – тоже, просто попрошу.

Юноша постучал в дверь. Легонько. За его спиной явственно хмыкнул Мелик.

Тода постучал ещё раз, чуть сильнее. Где-то за дверью послышалось шарканье, скрип половиц и невнятное бормотание.

– Простите нас, – обратился Тода к тем, кто был за дверью, – мы путешественники, следуем в Кхарназ. Впереди у нас долгий путь, нам не хотелось бы проводить ночь под открытым небом… – тут на его плечо упала рука Мелика и его отстранила от двери.

– Мы маги Академии, открывайте! – не успел он сказать последнее слово, дверь открылась и на них уставились две пары глаз. Это была пожилая семейная пара, судя по всему. Лица выражали беспокойство.

– Вот так-то лучше! – Мелик презрительно глянул на своего спутника, но тут хозяин дома протянул руку и ухватился за ткань его робы.

– Вам лучше не идти в Кхарназ, господин маг.

– Что? – Мелик с неприязнью стряхнул руку старика. – Это нам решать, куда идти или не идти, виллан.

Старик испуганно одёрнул руку.

– Господин, – женщина потеснила мужа, – прошу, не гневайтесь, заходите, пожалуйста! – и локтем ткнула супруга в рёбра.

– Да, да, милости просим! – старик раскланялся и показал руками куда-то назад.

– Ещё бы… – еле слышно процедил Мелик и уверенно прошагал внутрь мимо них.

Тода вежливо поклонился в ответ и мужчине, и женщине.

– Дарует Единый вам хороших лет и защитит от невзгод, – сказал он.

В Едином мире люди и банемиды верили в разных богов и духов, но все верования сводились к одной непреложной истине – у Единого мира должен быть Единый бог, его сотворивший. В древних манускриптах говорилось, что когда-то очень давно мир состоял из нескольких больших островов, называемых материками. И из-за этого его постоянно сотрясали войны. Жителям одного материка всегда казалось, что на другом чересчур благоприятные условия для жизни. Однажды Единый не выдержал и решил изменить существующий порядок, разорвав цепь постоянных войн. Своей божественной силой он объединил разрозненные земли, сотворив тот мир, который теперь носил его имя.

Сам Тода, конечно же, считал это абсурдом, однако он никогда не жил в таких условиях, когда надо бороться за своё благосостояние, как эта пожилая пара. В их одеждах, мозолистых руках, изнурённых лицах и согнутых спинах он видел те трудности, которые они преодолевали каждый новый день.

Глядя на них, Тода ощутил себя немощным.

Не стоило удивляться тому, что обычные вилланы чаще всего являлись верующими, ведь суровая жизнь побуждала их верить в нечто большее, чем кирка, лопата и грабли.

– Да благословит вас Единый в делах и мыслях, господин маг! – почти одновременно ответили старик с женой.

Тода прошёл внутрь дома.

***

Их путь продолжался. Они вновь направлялись в Кхарназ, однако Тода чувствовал куда большую тревогу, чем до этого.

Вилланы, у которых они провели предшествующую ночь, рассказывали страшные вещи об этом городе. Мелик, конечно же, не воспринял «бредни неучей» всерьёз, чего нельзя было сказать о куда более впечатлительном Тоде. К тому же он полагал, что в их пути любая информация будет полезна.

Старик, которого звали Брон, рассказал, что неделю назад к ним в деревню приезжал торговец, чей маршрут пролегал через Кхарназ. Торговец не был похож на шутника. Когда речь зашла о городе, тот очень рассердился, сказал, что «тамошние фанатики» отобрали у него всё мало-мальски магическое, безделушки и инструменты, объявив о «выполнении воли Единого отца», да ещё добавили, чтобы, мол, благодарен был за сохранение собственной шкуры в целости.

Но тревожнее всего были слова торговца об увиденном у окраины города, прямо под северными воротами. Будто бы собственными глазами он видел кресты-мучители.

Тода представить себе не мог, что кто-то способен был казнить преступников этим древним и варварским способом, ведь маги Кхарназа могли бы, как и прочие маги-экзегуторы, просто стирать разум совсем заблудшим злодеям, превращая их в трунов – неразумных рабов для физического труда (кладка стен, выкапывание траншей, очистка стоков и прочее, не требующее большого ума).

Но кресты-мучители…

Должно быть, торговец всё-таки приукрасил свою историю, чтобы вызвать переживания среди крестьян, может быть, ему было это на руку.

«А если это правда?» – мысль укоренилась в голове юноши, но он всё же сумел её отодвинуть подальше, ведь и без того уже заметно отстал от своего спутника.

Вот уж кого «нелепые рассказы вилланов» никак не заинтересовали. Мелик бывал уже в Кхарназе несколько раз и запросто поверить в то, что город кардинально изменился, не мог.

Города не меняются вдруг, как и жители в них. А если бы и менялись, то об этом было бы известно не только кучке крестьян, но и Совету в столице.

С редкими остановками путники преодолели уже немалую часть пути. Тода подсчитал и пришёл к выводу, что с таким темпом они доберутся до пригородов Кхарназа за сорок дней.

В итоге он не досчитался одного дня. И чем ближе они были к городу, тем мрачнее становились. Даже Мелик был вынужден принять во внимание слухи. Игнорировать одну и ту же информацию из разных уст было бы уже глупостью. А этот седовласый маг дураком не был, хотя подобного гордеца нужно было постараться поискать.

Идти прямо в город они не стали, а решили обойти окольной дорогой через лес со стороны южной стены.

В пригородных деревеньках мага поразила мрачность и даже враждебность местных жителей.

Мелик ещё две повозки назад решил не называться магами, чтобы не накликать беду.

Местные изучали их с нездоровым интересом, задавали наводящие вопросы, сами отвечали с неохотой. Но встреченных ими вилланов, солдат и торговцев устраивала легенда, что путешественники являлись картографами и направлялись в Кхарназ по особому распоряжению Совета столицы.

Однако стражу у ворот подобная история вряд ли устроила бы.

И оба мага прекрасно понимали, что в городе действительно происходило нечто крупное, что-то заставляло людей нервничать.

Когда маги вышли из леса, то встали как вкопанные.

Прямо напротив них, под самой городской стеной, высились кресты-мучители. Но не эти перекрещенные буквой «х» столбы заставили мага покрыться гусиной кожей. Около дюжины этих страшных орудий пыток было кем-то установлено. И на каждом было по телу.

Молодой человек почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Мужчины, женщины, даже несколько совсем юных тел, нагие и изуродованные, некоторые пожелтевшие, другие уже раздувшиеся, несколько засохших, но страшнее всего было то, что на некоторых виделось слабое движение.

Не успев подумать, юноша ринулся вперёд. К своему удивлению, весьма приятному, он обнаружил, что его спутник шагает вместе с ним, не предпринимая попыток остановить его.

Ему хотелось побежать, но в том не было нужды. Его сапоги помогли ему добраться до первого несчастного за несколько шагов.

– Потерпите немного, мы поможем вам! – Тода принялся лихорадочно копаться в своей сумке, пытаясь отыскать кинжал. У каждого мага был с собой кинжал. Это и средство самообороны (в тех редких случаях, когда магии было недостаточно), и полезный в магическом ремесле инструмент.

Прежде чем он нашёл-таки свой кинжал, Мелик произнёс заклятие, использовав что-то из своих вещей. Раздался лёгкий треск, и верёвки, которыми был привязан человек по рукам и ногам к кресту, лопнули, истлев.

– Тебе ещё учиться и учиться, юнец… – пропыхтел он, поддерживая еле живого мужчину. Казалось, что все силы того уходили, чтобы просто дышать.

Мелик внимательно осмотрел его и покачал головой.

– Плохо дело, тут и нарушение кровообращения, и тепловой удар, и обезвоживание, а ещё посмотри на эти язвы у него на голове… Явно мясоедка отложила выводок.

На лбу и макушке страдальца были гниющие шишки, и Тода осознал необратимость ситуации. Дело дрянь. Даже если они смогли бы помочь несчастному по первым трём пунктам, то с последней проблемой – с личинками мясоедки – в полевых условиях точно не справиться.

Это страшное насекомое являлось одним из самых живучих, и большую часть своего существования она проводила именно в личиночной стадии, прогрызаясь всё глубже и глубже в ткани своего носителя. Чем больше шишка на теле, тем глубже засело насекомое внутри. Кости её не останавливали, даже кости черепа.

– Что же нам делать, как ему помочь? – Тода испытывал такой сумбур эмоций, о каком и предположить не мог: страх, гнев, растерянность, жалость. Всё это грозило истерикой.

– Пойди посмотри, кто ещё жив, и спусти их с крестов. Только аккуратно.

– А он?

– Иди, не продлевай их мучения, коли взялся им помогать! – Мелик бросил на него гневный взгляд. Правда, было в том взгляде ещё что-то.

Юноша повернулся к следующему кресту.

На этом кресте висела женщина, судя по виду, довольно давно. Во всяком случае, много дольше того мужчины, которому они бросились помогать первому. Её раздувшиеся ноги, почерневшие кисти и стопы, вспученный живот, свисавший мешком книзу, пустые глазницы, голова, в агонии закинутая к небу… Эта картина заставила его отвернуться и выплеснуть свой скудный завтрак себе под ноги.

Справившись с новым приступом тошноты, Тода поднял затуманенный слезами взгляд, вытирая рукавом губы. Он увидел, как его старший товарищ, аккуратно прижимая голову страдальца к своей груди, молниеносным и уверенным движением вонзил свой кинжал тому под рёбра в области сердца.

Тода понимал, что другого пути решить проблему не было. Снятого ими с креста человека ждала только бесконечная агония, полная беспамятства от нестерпимой боли.

– Чего стоишь? Они сами с крестов не сойдут.

Мелик прошагал мимо него, вытирая кинжал о полу походного плаща.

Собрав свою волю в кулак, Тода вновь повернулся к крестам. Безглазая женщина так и была обращена к небу с застывшим криком. Молила ли она? Проклинала, умирая? Или всё сразу?… Видели ли всё это её родные? Или они на соседних крестах?!

Неверными шагами он поковылял к Мелику, который уже снимал едва живую женщину-банемида. Занятие не из лёгких, потому он потрусил к нему быстрее, успев вовремя подхватить двухметровое тело.

– У тебя есть розовый лист? – спросил Мелик, порывшись в своём рюкзаке.

Розовый лист являлся чрезвычайно мощным средством со множеством положительных свойств. И только маги Академии имели к нему доступ, так как розовое дерево выращивалось только в столице под присмотром старших магов. Процесс этот кропотливый, долгий и трудоёмкий, однако результат того стоил. Розовый лист и обеззараживал раны, и снимал боль любой интенсивности, а настойка из него могла даже обратить заражение крови на определённых стадиях.

Тода извлёк бумажный конверт с целебным растением из своей сумы.

– Держи.

– Отлично, нам понадобятся и мой, и твой.

Мелик вовсю корпел над измученной банемидкой. Её широкая нагая грудь поднималась и опадала с пугающей задержкой. На ней видны были рубцы и порезы, синяки и ссадины, но не было и следа мясоедки. Это уже было достаточно хорошо. Как и то, что жизнь не оставляла эту женщину. Пока ещё не оставляла.

– Займись делом, посмотри других. Поищи тех, кто ещё дышит.

Юноша поспешил выполнять поручение.

***

Из всех распятых на крестах-мучителях шанс выжить имела только женщина-банемид. Трое остальных, кто ещё продолжал дышать, стали жертвами смертельных паразитов.

Осторожно переместив тело спасённой ими подальше от места казни, в подлесок, из которого они вышли, маги принялись ждать, придёт ли несчастная в сознание.

Оба молчали. Ни одному из них не хотелось говорить. Тода переваривал всё увиденное и испытанное. Его слегка знобило.

– Что ты об этом думаешь, малец? – юноша вздрогнул – так глубоко он ушёл в свои переживания.

– У меня полно мыслей… И ни одной конкретно…

– Понимаю, – Мелик выглядел сосредоточенным и мрачным. Так он соответствовал своему возрасту и сединам, – знаешь, очевидно же, что эта женщина из банемидов, – он кивнул на укрытое его походным плащом тело, – и, конечно же, ты должен знать, что банемиды – маги от рождения, в отличие от нас, людей.

Тода знал, как и любой нормальный человек, что высокорослые, худые, с лишними рёбрами (по человеческим меркам), да ещё с короткими кожистыми хвостами банемиды – исходные маги. Им не требуется особых навыков концентрации и вороха ингредиентов для заклинаний, ведь их магия была не компонентной, а изначальной, что происходила из их собственного энергетического поля. Вследствие этого банемиды в редких исключениях не могли использовать стихийную магию. Зато, просто приложив руки, они могли отправить энергетический импульс, заставив кровь бежать быстрее, металл сливаться с другим металлом, камень обращаться в песок и наоборот. Юный маг вдруг понял, к чему вёл Мелик.

– Банемид мог освободить себя из пут самостоятельно… – проговорил он вслух.

– Именно. Но она этого не сделала. Я изучил её руки, они не сломаны, сухожилия не перерезаны. Но даже если бы так и было, это не явилось бы проблемой для неё.

– И всё же она здесь, спасённая нами…

– Да… Что могло заставить её не оказывать сопротивления, не принимать смерть менее жестокую?!

Немного помолчав, он добавил:

– И вообще, какого Единого здесь происходит? Почему в столице об этом ни слова? Без поддержки в Совете невозможно утаивать дела целого города.

Тода смутился.

– Ты хочешь сказать, что это…

– Заговор, да, – закончил за него Мелик.

Интриги для столицы когда-то были делом обыкновенным, но с тех пор, как правление королевской династии сменилось властью Совета, они сошли на нет. Маги понимали друг друга и поддерживали. Если где и кипели страсти, так незначительные. Но чтобы мятеж целого города, сокрытие об этом в верхах… Это было уже чересчур для восприятия юноши, в силу возраста привыкшего верить в незыблемость реалий, его окружавших.

И судя по выражению лица его старшего товарища, не только он не был готов к такому.

– Мелик, а ты можешь передать сообщение моему отцу?

Тот лишь покачал головой.

– Я во многом хорош, но не во всём. Тем более в передаче посланий на расстоянии. К тому же сорок повозок – весьма солидное расстояние. Только старейшины и верховные смогли бы такое осилить.

«Значит, мы одни… Что же нам делать?!»

– Подождём, может, узнаем у этой несчастной что-нибудь важное и полезное, – в передаче мыслей на расстоянии он не был силён, а вот мысли читал прекрасно.

И тут Тода задумался: сколько мыслей Мелик выловил из его головы во время их путешествия? Как много оскорблений в свой адрес?

– Не беспокойся. Эта способность, как и прочие магические, требует концентрации. А тратить силы на ковыряние в голове влюблённого подростка – Единый сохрани!

Юноша почувствовал облегчение. Правда, он весь залился краской, ничего не смог поделать. Он ведь ещё до конца себе не признался в собственных чувствах к Рамилле. О, как же было прекрасно вспомнить о ней сейчас, когда хаос бушевал внутри и вокруг него. Его сознание как будто растворялось в образе этой обворожительной девушки, чей томный взгляд, густые ресницы, длинные волосы цвета вороньего крыла – всё в ней заставляло его сердце плясать и задыхаться. А этот силуэт барнийской фигурки, которых девочки в столице скупали в лавках игрушек, её походка, будто парящей над землёй снежинки…

Внезапно раздался хриплый стон. Оба мага тут же подскочили к пришедшей в сознание женщине. Мелик дал ей немного воды и поинтересовался, может ли он сделать для неё что-то ещё.

– Д-да… У… Кхм… Прости, маг… Убей меня, – её лицо было маской боли, глаз она не открывала.

Тода был в смятении.

– Госпожа, мы хотим помочь вам, а не убить вас!

Она едва приподняла веки и ненадолго посмотрела на юношу.

– Понятно… Совсем… Незрелый… – с трудом сглотнув, она продолжила, – тебе есть зачем жить, мне – нет…

Тода хотел ей возразить, но Мелик знаком остановил его, указав на женщину. Она провалилась в сон. На этот раз её дыхание было ровным.

Отойдя от неё, маги снова уселись друг напротив друга.

– Средняя продолжительность жизни банемидов меньше человеческой, ты знал, Тода?

– Да, но…

– Может, это связано с тяжестью их скелета, может, из-за магии внутри них. Толком никто не знает, да и мало кому это настолько уж интересно, – Мелик зевнул, – поэтому банемиды ценят жизнь куда больше нашего…

– Но ведь она просит убить её!

– …Но куда больше собственной жизни они ценят свои кланы, семьи, свободу, что делает их сильнее людей. И опаснее, – Мелик не обращал внимания на попытки своего юного спутника вставить свою мысль, – Кхарназ означает «железный камень», если перевести название на людское наречие. Он был основан банемидами. Поколения их сменялись в нём веками… Ты видел на крестах других банемидов, кроме неё?

Тода понял, к чему тот вёл.

– А теперь, если добавить те слухи, что мы слышали, о запрете любой магии в городе, об агрессивно настроенных стражниках по отношению к магам… Банемиды – магический народ. Гордый народ. Их гордость должна служить примером нам, людям. Представь, что им запретили вдруг использовать магию, которой они живут, которая течёт в них, как кровь в наших и их венах, запретили в родном городе, с самого основания принадлежавшем их расе?

– Но не может же быть, что эта женщина…

– Увы, но похоже на то. Видимо, она последний банемид Кхарназа.

***

Женщина больше не пришла в себя. По крайней мере, её смерть была менее ужасной, чем могла бы быть. Это было слабым утешением, конечно. Однако они сделали всё, что могли.

Теперь перед магами стоял иной вопрос – что делать дальше? Возвращаться назад не имело никакого смысла. Во всяком случае, необходимой информации они не получили. Им до сих пор было неведомо, ради кого они шли из столицы. Если одного из Восьми сгубили в Кхарназе, то Мелик с Тодой должны узнать это наверняка, прежде чем окажутся в Ллорндере.

Ситуация оказалась куда серьёзнее, чем казалось ранее. Они рискуют и сами попасть на кресты-мучители, если открыто войдут в город.

Теперь Тода понимал, почему именно он был отправлен с Меликом. Ввиду возраста, он может сойти за слугу, ученика или пажа своего более видного и статного товарища в сединах, во внешнем виде которого и манере держаться с лёгкостью читалось многое.

Мелик молча смотрел на город. На поверку он оказался отнюдь неплохим человеком. Юноша почувствовал что-то, напоминающее детскую радость и благодарность, от мысли, что рядом с ним такой товарищ. А ещё Тода был рад тому, что кроме него было кому искать выход из сложившейся ситуации.

– Ты пойдёшь в город как маг-неофит, – проговорил Мелик.

Замешательству юноши не было предела. Он ожидал иного плана – притвориться торговцами, путешественниками, картографами, в конце концов. Но войти в город, где убивают магов, назвавшись таковым, пусть и неофитом, было бы явным самоубийством.

– Нет, если они и вправду прикрывают свои чёрные дела поклонением Единому.

– Опять читаешь мысли?!

– Так быстрее, только и всего, – Мелик поднялся и потянулся вверх, обратив лицо к нависавшей над ним ветви дерева. На мгновение он стал похож на ребёнка, пытающегося достать небо руками. Тода решил, что его разум устал.

– Когда-то давно, ещё до того, как я попал в Академию, мой покойный дядюшка рассказывал одну занимательную историю. В ней восемь магов победили зло и запечатали его на каждой из сторон света. По прошествии многих лет простые люди позабыли подробности этой истории, сохранив в памяти лишь суть. Восемь победили, мир был спасён, зло заперто. Много позже появились фанатики, объявившие, что легендарные маги на самом деле сами учудили куда большее зло, чем побеждённое ими. Мол, во всём повинна их магия. Эти убеждения быстро захватили умы простых и недалёких вилланов! – он буквально выплюнул это слово. У него явно был на них зуб.