Эра Водолея, или Как жить летая

Две подруги сидели на кухне и пили чай.

– Ой, Верочка, какая ты счастливая – через два дня будешь купаться в море, а мне еще месяц торчать в пыльной и жаркой Москве… – говорила, вздыхая, Елена.

– Ты же знаешь, по какому печальному поводу я туда еду, – чуть с укоризной покачала головой Вера. – Скоро двадцать лет с того трагичного дня.

– Да, да, Верочка, я помню. Но все равно… ведь жизнь продолжается, – мечтательно улыбаясь, возразила Елена. – Может, встретишь, наконец, там свою большую любовь?

Вера с усмешкой посмотрела на подругу:

– С чего это вдруг?.. На старости лет?..

– Да ладно… какая ты старая, ты – молодая, красивая женщина. Небось все мужики будут пялиться на тебя на пляже.

– Пусть пялятся, – безразлично ответила Вера. – Надоели все! И хватит болтать, поехали, а то на поезд опоздаем.

Она встала и начала убирать со стола, но подруга поймала ее за руку:

– Нет… Я вымою посуду и уберусь, а ты еще раз все проверь: билеты, деньги, вещи.

Вера пошла в комнату, а Елена, хозяйским взглядом окинув кухню, принялась за дело.

Вскоре они уже сидели в белоснежной «Киа», и Елена, уверенно крутя руль, ловко выехала из ряда плотно стоявших около дома машин.

– Как устроишься – позвони, чтобы я не волновалась, – сказала она.

– Непременно, – улыбнулась ее материнской заботе Вера. – А ты не забудь поливать цветы.

Елена включила магнитолу, и остаток пути они проехали под музыку Love Radio…

«На втором пути продолжается посадка на скорый поезд № 25 «Москва—Сочи», – раздалось в громкоговорителе, как только они вошли в здание Казанского вокзала.

– Нам туда, – махнула рукой Вера, быстро сориентировавшись в указателях.

Они нашли свой поезд. Вера протянула проводнице билет, и подруги вошли в вагон. В купе уже сидела семья: мама, папа и маленький мальчик.

– Все, Верунчик, хорошо отдыхай, ни о чем не беспокойся и чтоб нашла жениха на мою долю, если тебе не надо, – скороговоркой проговорила Елена. – Ну, а я побежала, а то в театр опоздаю. – И она чмокнула Веру в щеку.

– Беги, беги, – улыбнулась Вера и вышла из купе проводить подругу.

Поезд медленно тронулся, а Вера еще долго стояла в коридоре, задумчиво глядя на мелькавшие за окном московские пейзажи.

Глава 1

Над морем ярко светило солнце. Легкий ветерок нагонял небольшие волны с белыми барашками на гребне: они то накатывались на берег, то с завораживающим шумом перекатывающихся камешков отходили назад.

Игорь Сергеевич сидел в кресле-качалке на балконе номера и с высоты второго этажа созерцал берег моря. Вдруг он видел, как женщина, словно божественная Афродита, вышла из морской волны, и сердце его екнуло и затрепетало.

Сердце, это коварное сердце уже три дня билось, как ему вздумается. Три дня Игорь Сергеевич не выходил к морю и даже не смотрел на него из окна. Только сегодня врач разрешил ему встать и немного посидеть на балконе. Сердце, едва утихомиренное таблетками, все еще было неспокойно. Он ощущал его сбивающийся ритм. Время от времени в груди что-то сильно начинало давить.

«Вот тебе, батенька, и на! Жил, жил и дожился. Как говорится, здравствуйте, пожалуйста: «мерцательная аритмия», и уже хроническая, – размышлял он, усаживаясь в кресло-качалку на балконе. – Словом, призраком становлюсь, мерцаю… Не человек, а фантом какой-то».

Корпус, в котором поселили Игоря Сергеевича, стоял на самом берегу моря. Окна выходили на море, так что ему со второго этажа было хорошо видно все, что происходило на берегу. И когда он увидел эту женщину – обомлел. «Да, – подумал он, глядя на нее, – природа тут хорошо потрудилась». Что-что, а женскую красоту он, старый ловелас, мог оценить по достоинству. «Надо поближе посмотреть на это чудо», – подумал он, встал с кресла, совершенно забыв про все, и на ходу поправляя футболку, медленно спустился вниз.

Было послеобеденное время. Уставшие от солнца люди прятались в тени и прохладе зимнего сада на первом этаже. Он остановился в нерешительности, огляделся: на кожаном диване сидела молодая пара и разглядывала красочные журналы, они тихо смеялись, все время показывая что-то друг другу. А рядом с ними двое загорелых мужчин средних лет за небольшим столиком играли в шахматы. Игорь Сергеевич очень любил эту древнюю игру, поэтому ноги непроизвольно привели его к ним. Он машинально провел рукой по небритому лицу, ощутил густую, жесткую щетину и вдруг почувствовал себя неопрятным.

Он смутился и решил отойти вглубь холла. «А чего это я вдруг испугался? Ведь еще вчера, почувствовав себя лучше, я решил, что не буду бриться, а отпущу чеховскую бородку», – подумал Игорь Сергеевич, как бы оправдываясь перед самим собой. Всегда чисто брившийся, он чувствовал себя неловко, но потом решил не поддаваться минутной слабости. «Уж коли решил, надо держаться. На работу не надо – ну и буду теперь дедом».

Однако смущение не покидало его. Он мысленно ругал себя за мальчишескую выходку – после трех дней постели сойти со второго этажа. Но ему так хотелось увидеть поближе эту женщину.

Игорь Сергеевич увлекся на минуту шахматной игрой и не сразу заметил, как она вошла. Она была в легком развевающемся голубом халатике, большой соломенной шляпе и в шлепанцах. Ее изящные руки были покрыты легким золотистым загаром. Казалось, что и сама она вся светилась, такая от нее исходила энергия. Ее быстрый взгляд неожиданно, на какую-то долю секунды, задержался на нем, и женщина, грациозно помахивая сумкой, пошла вверх по лестнице. Игорь Сергеевич просто остолбенел, и пока она не скрылась, еще долго смотрел ей вслед.

Служительница санатория, случайно наблюдавшая за ним, пробормотала себе под нос: «Черт! Старый, небритый, а туда же».

Игорь Сергеевич наконец опомнился, сглотнул пересохшим горлом слюну и медленно опустился на диван рядом с молодой парой. Рука непроизвольно потянулась к сердцу.

– Вам плохо? – обратился к нему парень.

– Мне хорошо, – тихо ответил Игорь Сергеевич.

Служительница хмыкнула, покачав головой.

Немного погодя, Игорь Сергеевич осторожно встал и медленно пошел к лестнице. Он, не останавливаясь, поднялся на второй этаж, вошел в комнату и лег.

– Ух, – тяжело вздохнул он, как после изнурительной работы. – Вот это женщина!

Только теперь он заметил, что напрочь забыл про мерцающее сердце. Потом закрыл глаза и задремал. В голове кружили образы каких-то неземных созданий, бестелесных и потому прозрачных. В какой-то момент он ощутил необыкновенную легкость всего тела, ему показалось, что он стремительно взмыл вверх, высоко-высоко, а потом медленно опустился на землю. Он ощутил теплые потоки энергии, растекающиеся по всему телу, особенно в сердце.

Сколько так пролежал, он не помнил. Время будто остановилось. Очнувшись, он почувствовал, будто огромный груз свалился с него. А сердце… оно билось ровно и спокойно: казалось, какая-то сверхъестественная сила остановила этот натруженный механизм, смазала его и запустила снова. Давно он не чувствовал себя так хорошо.

Игорь Сергеевич посмотрел на часы. Было без четверти семь. В семь начинался ужин, есть не хотелось, но он решил спуститься в ресторан, тайно надеясь увидеть ее там.

Он занял место напротив входа за небольшим столиком у окна, которое выходило на море – шумное и, казалось, чем-то недовольное.

Он увидел ее сразу: не останавливаясь в дверях, она прошла в зал, оглядываясь вокруг, поймала его взгляд и, так же как днем, задержалась на нем.

Игорь Сергеевич встал, не отрывая взгляда и словно руководя ее движением, а когда она подошла, отодвинул второй стул и сказал:

– Прошу, если вы не против.

– Спасибо, – не слишком удивленно ответила она и села.

– Меня зовут Игорь Сергеевич.

– А меня Вера Дмитриевна, – ответила она с мягкой улыбкой.– Можно просто Вера.

Игорь Сергеевич сел на свое место. Они пристально смотрели друг на друга и молчали. Ваза с фруктами стояла на столе. Вера машинально оторвала виноградинку и не спеша положила в рот.

– Настоящий? – спросил Игорь Сергеевич с улыбкой, зачарованно наблюдая за ее движениями.

– Кажется, да, – рассмеялась Вера. – Я здесь четвертый день, но вас вижу впервые. Вы только приехали?

Она неотрывно смотрела в его большие серо-голубые глаза под густыми длинными и седыми бровями: какой-то магнетизм исходил от них.

– Нет, я тоже здесь четвертый день, но со мной случилась небольшая неприятность, – также смотря ей в глаза, медленно ответил он.

Наступила пауза. Казалось, они изучали друг друга.

– Какая неприятность? Если не секрет?

– Не секрет – сердце, – коротко бросил он и тотчас спохватился.– Ерунда, в общем: перегрелся малость на солнышке.

– Обидно начинать отдых с болезни, – посочувствовала ему Вера. – А как сейчас? Сейчас-то как себя чувствуете?

– После того как увидел вас на берегу, я себя вообще не чувствую,– улыбнулся Игорь Сергеевич.

Вера рассмеялась.

Подошел официант.

– Что будете? – спросил он равнодушно, как спрашивал это у всех.

– Шампанское! Под эти фрукты, – весело сказал Игорь Сергеевич. – И хорошо бы нам еще коробочку шоколадных конфет.

Официант, молодой парень в белом легком костюме, с интересом посмотрел на Игоря Сергеевича.

– У нас сегодня очень необычный день, – сказал Игорь Сергеевич, весело посмотрев на Веру. На ее лице была тихая и спокойная улыбка.

Парень еще постоял и, наконец поняв ситуацию, пошел выполнять заказ.

«Ей не дашь больше двадцати восьми», – подумал Игорь Сергеевич. Но, присмотревшись получше, по ее серьезному и спокойному взгляду много пережившего человека решил, что, может, тридцать три, тридцать пять лет от силы. «Не очень ли она молода?.. для меня! – с ужасом подумал он. – Что я буду с ней делать?»

А Вера тоже спокойно разглядывала его. Она повидала мужчин: красавцев и не очень, высоких и средних, чрезмерно веселых и зануд, прилипал и безразличных ко всем и всему. Но этот не был похож ни на одного из них. Небритый, бледный, усталый – он резко выделялся на фоне других курортников, которые с семьями и поодиночке приехали в самый горячий сезон в Сочи. Но глаза, эти необыкновенные глаза – они завораживали. Его широкие, все еще гордо расправленные плечи выдавали в нем хорошего в прошлом спортсмена. Вере показалось, что если прислониться к такому плечу, оно не отпрянет, не отодвинется и может быть хорошей опорой в жизни.

Они молчали. Но молчание это было легким и естественным. Из открытого окна долетали крики чаек и звуки неспокойного моря.

– Не обижайтесь, пожалуйста, – осторожно сказала Вера, – но вам бы надо побриться.

– Я хотел отрастить бородку – небольшую, как у Чехова.

– Чехов не дожил, кажется, до седых волос… А вам не идет борода.

– Однако… – смутился Игорь Сергеевич. – Я подумаю.

Пришел официант. Поставил на стол в серебряном ведерке со льдом бутылку шампанского, два фужера на тонкой ножке, положил коробку конфет.

Игорь Сергеевич взял шампанское, ловко открыл пробку, не дав вину вылиться на скатерть, разлил по бокалам.

– За встречу!

– А вам это не повредит? – озабоченно спросила Вера.

– Что наша жизнь? – весело сказал Игорь Сергеевич.– А кстати, знаете, почему она дорожает?

Вера отрицательно покачала головой.

– Потому что не предмет первой необходимости, – рассмеялся он и поднял бокал.

Они чокнулись и немного отпили.

Потом он открыл коробку конфет, протянул ее Вере и сам взял одну конфету, отломил от нее кусочек и бросил в фужер с шампанским. Шоколад утонул, но потом, облепленный пузырьками, поднялся на поверхность. Лишившись пузырьков, он опять утонул, и снова выделившийся из шампанского газ подхватил его и поднял на поверхность. Игорь Сергеевич поднял бокал с поднимающимся и опускающимся кусочком шоколада и показал его Вере.

– Смотрите, все как в жизни: вверх – вниз, вверх – вниз, и так бесконечно. В жизни есть моменты взлета и падений, вдохновения и серой скуки и много всего, – сказал немного грустно Игорь Сергеевич и замолчал. Потом предложил:– Давайте выпьем за то, чтобы мы всегда слушали свое сердце, и чтобы сердце болело только от любви…

– Прекрасный тост! – подняла бокал Вера. – А вы всегда слушаетесь свое сердце?

– Нет, а зря… Один мудрец сказал: «Разум может подсказать, чего следует избегать, и только сердце говорит, что следует делать».

За разговором время летело незаметно. Уже все отдыхающие разошлись, и только они одни сидели за столиком около окна. Официант деликатно не тревожил их.

– Как вы относитесь к тому, чтобы немного погулять? – сказал Игорь Сергеевич, внезапно обнаружив, что они остались одни.

– С удовольствием, – ответила Вера.

Они встали и пошли к выходу и лицом к лицу столкнулись с врачом Иваном Петровичем. Тот удивленно посмотрел на них и воскликнул:

– Игорь Сергеевич! Как? Вы уже на ногах?

Иван Петрович всю жизнь проработал в одной из московских клиник и, выйдя на пенсию, из-за болезни жены вынужден был уехать из столицы в более теплый климат. Опытный, любящий свое дело, врач старой закалки, он был очень внимателен к своим пациентам и помнил всех по именам.

– Как видите, – весело ответил Игорь Сергеевич.

– Вижу, – сказал доктор, многозначительно посмотрев на Веру. – По-моему у вас появился врач получше меня.

– Закрепите, пожалуйста, за мной этого врача, – смеясь, сказал Игорь Сергеевич.

– Только помните: при лечении очень важно знать меру. Так что не очень усердствуйте. – Иван Петрович погрозил ему пальцем. – Утром после завтрака сразу ко мне.

Потом они гуляли по парку и говорили обо всем: о том, у кого и что видно из окна номера, какая будет погода на следующий день, что любят на завтрак, просыпаются рано, как жаворонки, или спят, как сурки…

Ночью, лежа в постели, Игорь Сергеевич слушал, как за окном шумело море, смотрел, как в темноте южного неба перемигиваются звезды. Ему было странно и дивно сознавать, что где-то совсем рядом находится женщина, которой он вряд ли достоин. Он вспоминал ее очаровательную улыбку и спрашивал себя, почему она, такая красивая и молодая, так легко и просто отозвалась на его ухаживания… «Может быть, – робко подумал он, – это судьба?» И сам испугался этой мысли: «Какая к черту судьба? Просто играет со мной, со старым дураком, пока не подвернется кто помоложе… Ну да ладно: и на том спасибо!»

Глава 2

Утром он проснулся поздно. Встряска вчерашнего дня утомила его, но дала глубокий и спокойный сон. Он чувствовал себя вполне отдохнувшим и легко и быстро спустился вниз.

– Как вы себя чувствуете? – неожиданно услышал он у себя за спиной.

Игорь Сергеевич обернулся. Перед ним стояла Вера. Она глубоко дышала, волосы ее были мокры.

– Спасибо. Чудесно. А вы уже успели искупаться?

– Да, я люблю с утра взбодриться холодной водой.

– А я бодр вчерашней прогулкой, – весело сказал Игорь Сергеевич. – После завтрака вы опять на пляж?

– Да, – просто сказала Вера.

– На то же самое место?

– Откуда вы знаете? – удивилась она.

– Я увидел вас из окна и чуть не свалился с балкона, – рассмеялся Игорь Сергеевич.

Вера улыбнулась:

– До встречи! – и быстрым шагом пошла к себе в номер.

«Как ей идет улыбаться», – подумал он, провожая ее взглядом. Позавтракав, он отправился к Ивану Петровичу, испытывая внутреннее беспокойство.

– Ну, голубчик, давайте я вас послушаю, – сказал врач после приветствия. – Ничего… Ничего… Лучше… Гораздо лучше, – изрекал он, прослушивая его сердце. – Но не обольщайтесь. Продолжайте принимать лекарства. На солнышко пока не ходите, сидите в тени, в море тоже не спешите… И за молодыми женщинами не шибко бегайте, – улыбнулся Иван Петрович.

– А для чего тогда я пью всю эту гадость? – удивленно посмотрел на него Игорь Сергеевич.

Иван Петрович рассмеялся и похлопал его по плечу:

– «Любовь дорого обходится старикам» – так, кажется, называется один из романов Бальзака?

– Спасибо доктор, но, похоже, вы опоздали с предупреждением, – сказал Игорь Сергеевич, вставая и пожимая руку врачу.

Он вышел из кабинета и, немного пошатываясь от какого-то дурмана в голове, вышел на улицу. Яркие солнечные лучи ударили ему в глаза, и он зажмурился.

«Куда пойти?» – подумал он. «Как куда? На пляж»,– сам себе ответил он и не спеша пошел по дорожке, ведущей к морю.

Там он сразу увидел Веру. Она лежала на прежнем месте и что-то читала.

– Что читаем? – спросил он, подойдя поближе и усаживаясь под навесом.

Вера подняла глаза.

– Цвейга. «Летняя новелла».

– Припоминаю, – сказал Игорь Сергеевич. – Кажется, там пожилой мужчина, жалея молодую одинокую девушку, пишет ей анонимные любовные письма?

– Совершенно верно, – тихо сказала Вера.– А потом действительно влюбляется в нее и страдает. Вы верите, что такое может быть?

– Что? – переспросил Игорь Сергеевич.

– Придумать себе любовь, а потом вжиться в нее и влюбиться на самом деле?

– Да, пожалуй… Но лучше, если она не придуманная.

Он сидел перед ней, осунувшийся после болезни, седой и, похоже, уставший от жизни.

– Что-то жарко сегодня, как никогда. Не хотите искупаться? – спросила Вера, отводя глаза.

Она была смущена словами Игоря Сергеевича, потому что чувствовала в них неподдельную грусть и тоску, потребность в душевно близком человеке. Она женским чутьем угадала в нем огромный неизрасходованный запас любви, которой у него, возможно, и не было.

– Милый Иван Петрович лишил меня пока этого удовольствия, – грустно сказал Игорь Сергеевич.

– А я, пожалуй, окунусь, – сказала она, поднимаясь. Ее загорелое подтянутое тело было в самом соку «зрелой молодости».

«Молодость – время для приключений тела; старость – для свершений ума», – всплыло в голове у него прочитанное когда-то высказывание. Он смотрел, как Вера неспешной легкой походкой шла к морю, и испытывал удовольствие от одного созерцания ее фигуры в открытом купальнике. «Любви все возрасты покорны»,– вспомнил он хрестоматийные слова Пушкина, а затем своего любимого Плещеева: «Блажен, кто в старческие годы/ Всю свежесть чувства сохранил,/ В ком испытанья и невзгоды/ Не умертвили духа сил…»

«Так что не я первый, – подумал Игорь Сергеевич, не спуская глаз с маленькой головки, уплывавшей от берега, – и не я последний!»

Вера не спеша плыла, наслаждаясь прохладой, которую дарила морская вода, и думала о происходящем. Несмотря на относительную молодость, она тоже изрядно устала от жизни, от ее неустроенности… устала привязываться к мужчинам, а потом, по живому, резать… Почему резать? Да так уж получалось. Она не могла по-другому. Познакомившись с кем-то, поверив в искренность чувств, она отдавалась ему вся – душой и телом.

– Ты – ведьма! – сказал ей года два назад ее друг.– Во все времена существовали женщины с неукротимой сексуальной энергией. И знаешь, что с ними делали?

– Что? – улыбаясь, спрашивала Вера.

– Их сжигали на костре!

– За что? – искренне удивлялась она.

– За что? Да за то, что сам не ам и другим не дам, – пояснял всезнающий друг.

– Почему?

– Да потому, маленькая моя девочка, что вершили суд в средние века монахи и импотенты: одним – нельзя, а другие – не могут. Вот они таких, как ты, женщин называли ведьмами и отправляли на костер… На костер тебя, на костер! – кричал он, в экстазе целуя ее.

– Но ты, кажется, не монах и не импотент, – входила она в игру.– Ты же спасешь меня, не отдашь на костер?!

– Не отдам… не отдам!.. – и он жадно обнимал ее.

И все-таки они расстались. В один прекрасный день она поняла, что ее друг не хочет ничего менять в своей жизни, что его вполне устраивает такая греховная связь, а Веру она уже не устраивала.

– Чего же ты хочешь? – сказал он ей.– Ведь ты связалась с женатым.

– Это ты связался со мной. Ты забыл? – спокойно и отстраненно ответила она.

– Вот если бы меня жена бросила, я б на тебе женился, – как ни в чем ни бывало продолжал он.

– Вот как! Спасибо, мне не нужны остатки с чужого стола.

Она всю ночь проплакала в подушку-подружку – и порвала с ним окончательно и бесповоротно.

Но судьба не давала ей возможности отдохнуть от мужчин, от их обольстительных слов, которых жаждет женское ухо. Верно говорят: мужчина – не последний троллейбус, один ушел, другой пришел. Только она успокаивалась, оставшись одна, как на нее, точно шмель на мед, уже летел следующий мужчина и жужжал на ухо сладкие слова.

– О такой женщине можно только мечтать. Ты не женщина, ты – сказка! – говорил ее последний сердечный друг, который также не спешил разводиться с женой.

Два месяца назад она порвала и с этим другом и теперь наслаждалась свободой, тем, что не нужно ждать звонков, утаенных от жены, встреч, сокрытых ее одинокой квартирой…

Вера плавала уже с полчаса, а ей все не хотелось выходить. «Что нужно от меня этому уже весьма немолодому, не очень здоровому мужчине? На что он надеется?» – думала она. Сердце ее было словно зажато тисками разума, который пытался уберечь ее от новых разочарований. «Но надо все-таки выходить», – с сожалением подумала она и поплыла к берегу.

– Ну как водичка, освежает? – спросил Игорь Сергеевич, который терпеливо ждал ее на прежнем месте.

– Замечательная водичка. Может, скоро Иван Петрович разрешит и вам поплавать? – оживленно сказала она, вытирая волосы полотенцем.

– Надеюсь,– ответил он, любуясь, как она вытирала волосы, глубоко дыша.

– Однако скоро обед, – сказала Вера, посмотрев на часы, и стала собирать вещи.

Она взяла в руки книгу, и взгляд ее зацепился за верхнюю строчку страницы: «…Меня увлекло бы в этой любви то, что делает страсть пожилого человека столь похожей на страсть мальчика…» На миг она задумалась: «Страсть пожилого человека!.. Что должен чувствовать мужчина, понимая, что это у него, возможно, в последний раз. Интересно, на что он пойдет, чтобы завоевать любовь молодой женщины? Уж ему-то незачем оставлять чувства на потом, он будет их тратить все без остатка». Она чувствовала, как в ней неудержимо начала просыпаться женщина, и не просто женщина – ведьмака. «Но смогу ли я полюбить этого мужчину? Проверить, что ли, вымыслы этого классика?» Она захлопнула книгу, и они не спеша направились в корпус. Они пообедали вместе и, договорившись встретиться вечером, расстались, чтобы немного отдохнуть.

Глава 3

Комната Веры выходила на север, и поэтому в ней всегда было прохладно. Она с удовольствием села в шезлонг, который стоял на балконе, и открыла книгу. Она еще раз не спеша перечитала «Летнюю новеллу», стараясь понять мир переживаний главного героя, скрытый автором, который хотел, чтобы люди подумали о нем сами…

А Игорь Сергеевич пришел в комнату, плотно задернул штору, чтобы укрыться от яркого солнца, и включил кондиционер. Скоро стало прохладно. Он прилег на кровать прямо поверх одеяла, не раздеваясь, поднял повыше подушку и заложил правую руку под голову – это была его любимая поза, которая всегда вводила его в состояние философствования во время небольшой дремы. Небольшая усталость еще слабого после сердечного приступа организма, мерный звук кондиционера и с каждой минутой усиливающаяся прохлада расслабили его.

«Что же это за женщина? – задал он себе вопрос, который подсознательно мучил его уже второй день.– Молода, красива, кажется, довольно умна. Но не это,– чувствовал он,– не это создавало ее необыкновенный магнетизм, который с каждой встречей все сильнее притягивал его, зрелого… да что там, – усмехнулся Игорь Сергеевич, – уже перезрелого мужчину к этому очаровательному созданию». За долгую и насыщенную жизнь сначала корреспондента, много ездившего по стране и за ее пределами, потом заведующего отделом культуры столичной газеты, а в последнее время искусствоведа, работающего в Сергиево-Посадском музее-заповеднике, он многое видел и перечувствовал, и ему казалось, что уже ничто не может его удивить и зацепить… или «вышибить из седла», как говорил он друзьям. И от всей этой насыщенной жизни он порядком устал.

«А ведь сколько было женщин! – вдруг засмеялся про себя Игорь Сергеевич. – Куда уж Пушкину с его донжуанским списком». У него на душе потеплело, и он невольно стал вспоминать долгую холостяцкую молодость.

Родился и вырос он в Рыбинске – городе вольном, просторном, как великая русская река Волга, на которой он стоит, и рыбном. Вид только что пойманной рыбы, еще бьющейся в садке, встал перед его глазами, вкус только что изжаренного судака вспомнился ему, и он сглотнул набежавшую слюну. Его большая и дружная семья, в которой было пятеро детей – три сына и две дочери, дед с бабкой, да отец с матерью, жила в большом деревянном доме на окраине города. До революции дед держал рыболовецкую артель и двух сыновей рано привлек к делу. Но старший уехал в Москву учиться, а младший был его надеждой, которому он со временем собирался передать то, что осталось от артели. Это и был отец Игоря Сергеевича.