Сумасшедшая парадигма делает СССР газовой супердержавой

18. Подводное сальто-мортале.

Утром я уже был в экспедиции. В.Т. встретил меня спокойно. Он уже был в курсе ЧП и занимался организацией спас. работ по вытаскиванию трактора-утопленника. Спас. работы начались на следующее утро. Я не был задействован в этих работах, а присутствовал только формально. А вот В.Т. и вовсе не присутствовал. На своем веку он, наверное, столько насмотрелся на таких утопленников… Но для меня это было захватывающее зрелище. На берегу выстроилась кавалькада из четырех сцепленных С-100 с грохочущими дизелями, а в огромной полынье одиноко торчал кончик выхлопной трубы утопленного трактора. Недалеко собрались, невесть откуда-то взявшиеся зеваки и зрители. А двое трактористов стояли по обоим сторонам полыньи и безуспешно пытались на длинных веревочных растяжках надеть петлю из негнущегося стального 25-ти миллиметрового троса на крюк расположенный под днищем утопленного трактора. Шло время и скоро всем стало ясно, что эту задачу смогут решить только водолазы из ДОКа. Это стало ясно и мне. Но я понимал, что в экспедиции меня будут полоскать до тех пор, пока этот трактор торчит в этой полынье Я останавливаю работы и прошу приготовить мне трос. Я сам буду накидывать петлю на крюк.                                           Это был отчаянное решение – залезть в ледяную воду на глубину почти в три метра и попытаться накинуть голыми руками на крюк под днищем огромную петлю из 25-ти миллиметрового стального негнущегося троса. Я понимал, что если я допущу малейшую оплошность, то я из спасателя трактора-утопленника превращусь в его напарники. Я был ещё молод… Но я уже умел рисковать в жизни, и я уже умел побеждать, и здесь я был старшим, и за себя отвечал я сам. Первое погружение было рекогносцировочным. Нужно было освоиться с подводной топографией днища трактора. И нужно было приноровиться к тросу и оценить его вес в воде. Наконец, нужно было оценить свои физические возможности. Во второй попытке я уже попробовал накинуть петлю, но мне выдали слишком большую слабину, и петля не легла на крюк. Я отогрелся в балке и начал готовиться к третьей попытке. Я понимал, что это будет моя последняя попытка – на большее у меня просто не хватит сил. Я собираюсь. Я собран. Я весь – пружина Я должен накинуть этот трос. Я раздеваюсь догола, прыгаю в ледяную воду и подплываю к утопленнику, где для меня на весу на растяжках с обеих сторон полыньи держат стальную 25-ти миллиметровую петлю. Я контролирую каждое свое движение, каждый свой вдох, выдох Счет идет на секунды. Ледяная вода буквально высасывает из меня всё тепло и энергию. Я осторожно, чтобы не пораниться берусь левой рукой за трос, ногами нащупываю радиатор трактора и фиксирую с помощью трактористов на растяжках положение петли в пространстве относительно кромки радиатора. Далее я слегка погружаюсь вниз, нащупываю правой рукой радиатор, переворачиваю свое тело головой вниз и цепляясь правой рукой за ячейки радиатора, а левой рукой держа петлю, медленно, медленно погружаюсь вниз. Всем моим маневрам мешают растяжки с обеих сторон. Я продолжаю идти вниз, и вот моя голова уже на уровне днища трактора. Здесь я обратно переворачиваюсь и принимаю вертикальное положение. Я в воде уже около минуты, а под водой – секунд 15, тело мое начинает коченеть, уходят силы и уходит воздух из моих легких, а главное всё впереди. Теперь я слегка просовываю голову под днище, правой рукой нащупываю крюк и начинаю левой рукой подтягивать петлю и заводить её на крюк. Вот петля троса уже над крюком. Наступает самый ответственный момент – фиксация петли на шейку крюка. Прошло уже порядка 30 секунд под водой и у меня остались считанные секунды. Я работаю в полной темноте и восстанавливаю топографию днища с крюком только на ощупь с помощью правой руки. Теперь я медленно с трудом завожу петлю, фиксирую её на шейке крюка и даю ей немножко слабины, чтобы она хоть немного повисла на крюке. Петля 25-ти миллиметрового несгибаемого стального троса отчаянно сопротивляется моим усилиям, а я отчаянно сопротивляюсь инстинкту самосохранения. Сознание слабеет. Но в голове только одна железная мысль – подцепить петлю. Идут последние секунды. Я сдаю назад. Вытаскиваю голову из-под днища трактора. Разворачиваюсь на 180 от трактора. Руками нащупываю положение растяжек и троса и рвусь наверх. Наверх к жизни! И к выглянувшему из-за облаков зимнему сибирскому солнцу.       Как же прекрасен этот мир и как же прекрасна Ты – жизнь!            Прошло ещё пару дней нашего трудового отпуска, и мы уже снова едем на профиль – достреливать оставшиеся зимние проектные профиля. А в экспедиции на доске приказов и объявлений уже красуется длиннющий приказ с многократным упоминанием моей фамилии в неприглядном свете и с коротким резюме в виде объявления мне строгого выговора за подписью начальника экспедиции – Евгения Сутормина. “Ну что ж! “ – подумал я -” За одного битого двух небитых дают!». И пошёл дальше по своим рабочим делам. А Сутормин через год сгорает в самолёте при посадке в Хантах. Сгорает в самолете, в котором он, был, как и я, пассажиром транспортного средства…

19. Групповуха

Сибирская холодная весна в полном разгаре. Но солнце светит всё сильнее. Снег теряет свою первозданную белизну. Постепенно оседают снежные сугробы. Я со своим отрядом достреливаем последние километры профилей и возвращаемся на базу в Ханты на межсезонье до летних работ. Но проходит пару дней и мне предлагают срочно выехать в удаленный второй отряд, который покинул заболевший В.Т., работавший там последнее время оператором и оставивший вместо себя малоопытного оператора-практика – Ваню Плахина. Выехать, чтобы курировать работы и оказывать ему методическую помощь.            Проходит пять дней работы отряда и нашего операторского тандема. Но вот, наступает резкое потепление и по неизвестной причине обрывается связь с базой, а до Хантов 50 км. и все по зимним болотам. В отряде много женщин и в отряде начинается настоящая паника. Отрядные паникеры непрерывно твердят:” Нас бросили! О нас забыли! Нам не выбраться отсюда!” Безвольный и малоопытный Плахин не слушает мои отчаянные убеждения и сам подается панике, а я здесь – всего лишь консультант. И вот уже отряд сворачивает работы и стартует в Ханты. Я еду вместе с Плахиным в балке сейсмостанции не в самом лучшем своем настроении. Я понимаю, что в Хантах я буду крайним во всей этой истории. Конечно, я могу остановить отряд. Вернее попробовать. Надо просто встать на пути головного трактора. Но я понимаю, что есть только fifty-fifty, что трактор, за рычагами которого сидит тракторист, разгоряченный невесть откуда взявшимся в отряде горячительным, затормозит свой путь. А мне… А мне, только что подаренная жизнь еще не настолько опостылела, чтобы её вот так бездумно, не за понюшку табака, бросить под широкополосные гусеницы болотного трактора.                   Балок неожиданно останавливается. Я неохотно вылезаю из теплого балка, и мои глаза лезут на лоб. Дорогу нашему отряду преграждает встречный трактор, и из него вылезает до боли знакомая мне фигура В.Т… Он передает нам письма, новые батареи для радиостанции и прочее, а затем в наступающих сумерках прямо здесь на болоте устраивает импровизированный митинг о геологической важности последних оставшихся километров профилей. Митинг заканчивается. Трактор В.Т. скрывается в ближайшем мелколесье. А мы, сломленные и растерянные, уже глубокой ночью возвращаемся на профиль, с которого сбежали всего лишь несколько часов назад. Но работы уже нет никакой. Отряд полностью деморализован. Кое-как мы отстреливаем еще с десяток км. Потепление продолжается. И вот уже по рации приходит столь желанное сообщение о прекращении работ и выезде на базу.                                                       А вот, и итоговое собрание партии, посвященное окончанию сезона. В общем, – необязательный формат полевых партий. Нет представителей экспедиции и присутствуют только рабочие из второго отряда. Начинается собрание и В.Т. сообщает, что партия выполнила свое проектное задание. А потом – а потом начинается моя групповая прилюдная порка. Похоже, В.Т. серьезно решил показать, кто в доме, вернее, в партии – хозяин. Меня обвиняют во всех смертных грехах, сотворенных мною в обоих отрядах. Ну, разве только, не в изнасиловании поочередно всех девочек из обоих сейсмоотрядов. Пока речь шла о моем утоплении трактора я по наивности полагал, что это просто необходимый ритуал итогового собрания. Но когда речь зашла о втором отряде, я понял, что меня здесь просто опускают. Вставали рабочие второго отряда и во всеуслышание и мне в глаза заявляли, что это я вывез их с профиля, что это я отдал приказ о выезде. Конечно, я их понимал – все они были навеселе. Но иначе здесь и не могло быть. Это были настоящие работяги-сибиряки, и только градусы могли превратить их в Цицеронов. И так никто и не поднялся, и не сказал: “ Ребята! Побойтесь Бога. Ну, зачем Вы его так?” Нет вру. У меня нашелся защитник. За меня заступился Аркадий Краев, мой ровесник, выпускник Свердловского Горного, только что назначенный в нашу партию интерпретатором и сидевший за моей спиной. Правда, заступился он… сорок лет спустя, уже став культовой фигурой Ямала, обладателем Лен-премии и прочих титулов и наград. Заступился он в своих интернет мемуарах “К сокровищам стылой земли”. Возможно, тогда он был ещё просто молод и осторожен, чтобы рисковать и плыть против течения.

20. Ханты… Любовь моя

… Прости меня… Прощай!

Вот опять мой Иртыш грохочет и сбрасывает свой ледяной панцирь. К нам с юга летит всякая пернатая живность. А я улетаю на Север. Вернее уплываю. Нет, не на том пароходе, который чавкал: чап-чап-чап, а на “Ленинском Комсомоле”, красавце лайнере, ГДР производства, в двухместной комфортабельной каюте с горячим душем и прочим набором атрибутов цивилизации. Еще прошлым летом Вадим Бованенко, главный геофизик ЯНКГРЭ – Ямало-Ненецкой комплексной экспедиции, будучи постояльцем гостиничной комнаты в нашей многофункциональной камералке, предложил мне место оператора в заполярной сейсмопартии. Пару дней назад я сообщил ему о своем согласии и вот уже есть приказ об откомандировании меня в ЯНКГРЭ. Конечно, итоговое собрание было несомненным аргументом в этом решении, но не только оно. Я просто с детских лет подружился с отважными и мужественными героями Джека Лондона, мчавшихся на собачьих упряжках по бескрайним просторам заполярной тундры, и я тоже хотел мчаться по тундре как они, и вот, расставание с моей хозяйкой, хозяйкой камералки и моего закутка с занавесками вместо дверей. Она сует мне пирожки на дорогу как будто я, как и мои любимые герои – Амундсен и Нансен, собираюсь штурмовать СП. У нее на глазах слезы. Нет – мир не без добрых людей. И у меня потеплело на сердце. А впереди меня ждал Ямал. А Ханты?! – Любовь моя… Прости меня… Прощай!

Повесть вторая. Я – оператор Тазовской с/п 3/59-60.

Открытие в 1962 г. Тазовского месторождения газа на Крайнем Севере России положило начало ряду открытий крупных запасов углеводородов в арктическом регионе. Вслед за ним в 1967 г. в США, штат Аляска, было обнаружено газонефтяное месторождение Прудо-Бей (Prudhoe Bay).

Ю. Карогодин

Я давно собирался написать об этом открытии. С Тазовского месторождения началось открытие супергигантов Открытие 40 лет т назад Тазовского месторождения газа, первого в заполярье Западной Сибири, явилось эпохальным событием. Этим месторождением в полный голос заявила о себе уникальная нефтегазоносная провинция с гигантскими запасами и супергигантскими, крупнейшими в мире месторождениями. ,

профессор, Лауреат Государственной премии РФ 1999 года

за «Прогноз, освоение и разработку газовых месторождений севера Сибири»: Уренгойского, Ямбургского, других крупнейших месторождений северных и арктических областей Западной Сибири Несколько раз начинал, но так и не закончил. Прошедший год – год 40-летия получения первого управляемого фонтана газа на Тазовском месторождении. Немаловажная дата, вполне сравнимая с 50-летием открытия Березовского месторождения, первенца газовой отрасли в Западной Сибири. Официально годом открытия Тазовского месторождения считается выброс аварийного фонтана в 1962 г. Но известно, что немало фонтанов подобного типа еще не означали открытия месторождения. Иногда спешили после первого фонтана (и даже не аварийного) давать будущему месторождению громкие имена (например, Ленинское), а потом выяснялось, что месторождения-то и нет. Определенную роль сыграло и то, что редколлегия книги «Энергия Ямала» (2001 г.), где собраны воспоминания геологов и геофизиков об освоении Севера Западной Сибири, призывала помочь второму изданию материалами, документами, письмами и фотографиями…

Ташкент 2014

1.Сопливый мальчишка.

Я гуляю в полном одиночестве по палубам белоснежного красавца речного лайнера “Ленинский Комсомол”. Наш лайнер стремительно поднимается в Высокие Широты. Мы идём, прижимаясь к правому берегу. Совсем рядом с нами на крутом 20-ти метровом обрывистом песчаном берегу стоит сплошная зеленая стена из величественных и неприступных в своей красе корабельных сосен, кедров и раскидистых елей. Но время от времени из этого ряда кто-то прямо на наших глазах вдруг срывается вниз по обрыву и вот уже этот таёжный красавец или красавица беспомощно болтается как щепка и несётся в мутных водах величественной и безжалостной Оби.      А на берегу стоит и дожидается своей печальной участи очередная жертва. Она ещё стоит в своей таёжной красе. По её блестящей коре ещё струится янтарная смола, её ещё венчает пышная вечнозелёная крона, в которых скрываются полновесные чешуйчатые шишки, готовые дать жизнь следующему поколений таёжного чуда. Но нет! Её час уже пробил, её уже ждет внизу ненасытная Обь. Идёт безжалостная и бескомпромиссная борьба двух стихий – стихии водной и таёжной, в которой повинны силы Кориолиса, отклоняющие вправо все реки северного полушария, текущие на Север и влево все реки южного полушария, текущие на Юг. Вот уже позади остался посёлок Берёзово, где в 200 лет назад доживал свою блестящую жизнь опальный царедворец Петра и Екатерины 1 – князь Меньшиков, и где совсем недавно в 1953 году нежданный газовый фонтан газа из опорной скважины сообщил стране о неизведанных ещё богатствах недр Западной Сибири. А мы днём и ночью несёмся дальше к Полярному кругу, за которым лежит неизведанная и таинственная Арктика, и сам его Величество Ледовитый Океан. И сейчас именно здесь страна собирается открыть и прочитать первую страницу своих Арктических нефтяных и газовых богатств – но по силам ли мне стать полноправным участником этих событий?      Мы продвинулись на Север ещё выше. На палубах – холодно и по ним временами гуляет позёмка. В лицо дует пронизывающий ветер, наполненный колючими снежинкам. Картина на берегу разительно переменилась. Мимо уже проносится стена из белоствольных берез. Листьев на них ещё нет, и они стоят ещё нагие в своей первозданной белоснежной красе. Но вот и берёзы постепенно сменяются приземистыми чахлыми деревцами, окруженные северным колючим кустарником.       Обь раздалась. Но её левого берега за бортом как не было, так и нет. Где-то там, вдали с трудом можно разглядеть залитую пойму с протоками, старицами, озерцами и островками с чахлыми деревцами, и пышным кустарником, а ещё дальше поднималась такая же не приглядная голая первая надпойменная терраса. Это всё, что оставила Обь от некогда царившего здесь таёжного чуда.                                                            Шёл третий день нашего плавания. Раннее утро. Пасмурно. Сыро. Моросит мелкий июньский дождик. И вот уже последний поворот. Наше судно, на сбавляя хода, закладывает правый вираж и входит в устье Полуя. Ещё пару часов и мы на траверсе Салехарда – столицы Ямало-Ненецкого нац. округа. Все спускаются с верхней палубы и начинают готовиться к высадке на долгожданный берег. На теплоходе царит радостная суета, связанная с окончанием надоевшего уже всем плавания. Вот показывается причальный дебаркадер пристани с огромной вывеской – “Салехард”. Мы – за Полярным кругом. Вернее, точно на Полярной параллели. За дебаркадером, чуть выше на берегу виднеется стандартное голубоватое здание самой пристани, где находятся билетные кассы, буфет, комната матери и ребёнка, туалет, администрация и прочие портовые службы. Следует привычный обмен приветственными гудками и начинается процедура швартовки лайнера к дебаркадеру пристани. Теплоход на малых оборотах ложится в дрейф напротив дебаркадера и начинает подрабатывать к нему к нему боковым трендом. Матрос на носу бросает чалку на дебаркадер. Там её ловят, вытягивают с теплохода причальный канат с петлёй на конце и надевают её на кнехты дебаркадера. Теперь начинаются причальные па нашего теплохода. Он то отрабатывает, то подрабатывать к дебаркадеру и. одновременно наши матросы выбирают швартовые на носу и на корме пока они не натягиваются как струны. Но вот швартовка закончена. Наш теплоход намертво припаркован к отбегавшим свой век причальным ЗИЛовским покрышкам, сплошь опоясывающими борт дебаркадера. Мы уже все толпимся на нижней палубе. Матросы открывают состыкованные причальные проходы в бортах дебаркадера и теплохода. В проходы ложится широкий трап с поперечинами. И вот старшой уже даёт отмашку на выход. И все бросаются на трап в проход на дебаркадер, работая локтями, оттаптывая друг другу ноги как будто позади остаётся не трёхпалубный комфортабельный “Ленинский комсомол”, а тонущий и гибнущий “Титаник”. Я поддаюсь общему порыву и тоже бросаюсь в проход на дебаркадер, чтобы скорей выбраться на берег, чтобы, наконец, почувствовать под ногами твердую землю, которая уже начала ускользать у меня из-под ног в Хантах. Но твёрдой земли, как таковой, под ногами не оказалось. Под ногами оказались полуразрушенные, полусгнившие мостки, проложенные через чёрно-бурую пузырящуюся жижу, и казалось – ступи в неё нечаянно ногой – то так и останешься в ней навечно. По этим мосткам я дошёл до центра Салехарда, где без труда узнал местоположение экспедиции с координатами, которые у меня сразу же вызвали морские ассоциации – Ангальский мыс                                                        Я иду по мосткам, проложенным справа от дороги, ведущей в сторону Ангальского мыса. Сама дорога представляла собой последовательность луж различных размеров и различной глубины, сообщающихся и не сообщающихся между собой, и трудно было понять, какой же вид транспорта обеспечивает экспедиции надёжную связь с остальным миром? И можно было предположить, что – это только экспедиционные трактора и вездеходы. По обеим сторонам дороги стояли аккуратные серо-голубые домики частных владельцев из щитовых панелей и с резными наличниками. Перед каждым таким домиком был палисадник, огороженный штакетником. В палисадниках виднелись чахлые деревца и кустарник, а за домами виднелись огороды, без всяких признаков зелени, а за ними с обеих сторон были пустыри. Я бодро шагаю по серым мосткам под серым пасмурным небом. Мне – 24. За спиной болтается рюкзак. Я полон сил, надежд и молодости. И мне сам чёрт – не брат. Серо-голубые домики с резными наличниками исчезают. Начинают появляться непонятные вытянутые строения, выстроившиеся в шеренги, друг за другом и похожие на конюшни с маленькими оконцами наверху. Это были остатки “ЗОНЫ”, а непонятные строения – бывшие бараки полит ЗЕКОВ Страны Советов. В одном из таких переоборудованном и переустроенном бараке и расположилась Ямало-Ненецкая комплексная геологоразведочная экспедиция или ЯНКГРЭ.            Через обязательный здесь для всех жилых помещений зимний тамбур я вхожу в экспедицию. В приёмной мне сообщают, что всё начальство в разъезде и вернётся не ранее 3-х дней. Огорчённый я пошёл выяснять свою судьбу в отдел кадров. В отделе кадров я было начал, что я – оператор из Ханты-Мансийска, но Бован…” Так Вы – Шарафутдинов Марлен Салихович”, перебила тотчас меня женщина – начальник кадров – “А мы Вас ждем! – Меня ждут?!”. У меня перехватывает горло. Доселе в жизни неизведанное чувство охватывает меня. “Меня ждут?! Меня – вчерашнего сопливого мальчишку из далёкого Ташкента ждут здесь в Заполярной экспедиции, чтобы начать разведку недр Арктики”. Я написал свою короткую немудреную биографию и начал заполнять листок учёта кадров с его многочисленными дурацкими вопросами. В графе – “Есть ли у Вас родственники заграницей?”, я ответил – “Нет.” И это была правда. А в графе – “Были ли Вы заграницей?” Я тоже ответил – “Нет”. А это была уже неправда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.