Выбор сердца
В ординаторскую вошла медсестра Анжела, поздоровалась и быстро подошла к шкафу с документами. С виду миловидная, спокойная девушка, но Ивана пугало ее увлечение панк-роком и периодические выездные встречи с обилием выпивки. Хотя Анжела говорила, что не пьет, но Иван не понимал, какой интерес трезвой тусоваться со здоровыми мужиками, какими были ее друзья – панки. Проверить это он так и не решился, на приглашения девушки отвечал отказом.
Месяц назад здесь работала медсестрой Карина, простая девушка. Она вполне нравилась Ивану. Он даже сходил с ней один раз на свидание и подарил герберу. Но потом Карина деликатно призналась, что её позвали замуж и она согласилась. Через месяц у нее была свадьба в Праге, где она собиралась остаться жить и работать с мужем. Иван не сильно расстроился, он уже привык, что с девушками у него не получается долгих, серьезных отношений. Так было и в институте. На первом курсе они с ребятами ходили на студенческие дискотеки, даже в общаге одно время жили, чтобы к девушкам поближе. В итоге, его одногруппники переженились к пятому курсу, а он даже ни с кем нормально не встречался. Ответственность из-за не выученных уроков брала верх. В то время, пока ребята засыпали с девушками, Иван засыпал с книжками, что позволило ему стать лучшим студентом выпуска.
Мама хотела его женить и сильно переживала по этому поводу, но он только разводил руками и говорил: «Прости, не сейчас» или «это не мое». На что мама отвечала: «А где же твое? Когда твое будет? Я хочу от тебя внуков, наконец!» – Эта сцена всегда заканчивалась одинаково: Иван обнимал мать, успокаивал ее и, признаваясь в любви, целовал в голову.
Вторая половина дня прошла спокойно, тяжелых и срочных операций не было. Иван достал телефон, открыл вкладку календаря. Сентябрь, двадцать четвертое число. Тут его осенило: «у Нины завтра день рождения! Совсем заработался!»
Нина – семилетняя дочь Дарьи Николаевны, старшей сестры Ивана. Девочка очень любила своего дядю и давно его не видела. Разлуку более трех дней Нина называла долгой. Больше всего она любила, когда у дяди Ивана был отпуск, который они с бабушкой или дедушкой проводили в деревне, а иногда всей семьей выбирались на море.
У Нины была старшая пятнадцатилетняя сестра Вера, с которой они жили вполне дружно, правда старшая иногда показывала свое превосходство над младшей. Но до крупных ссор дело не доходило. Нине нравился рассказ Веры о том, как в детстве, когда она была еще совсем маленькой и сильно разболелась, с ней сидел дядя Иван. Мама тогда уехала на защиту докторской диссертации, а любимый дядюшка получил необходимые знания и отлично защитил диплом. Он чувствовал себя настоящим врачом, поэтому на полном серьезе лечил Веру, слушал через трубку, выписывал лекарства и сам ходил за ними в аптеку. А по пути заходил в магазин, покупал фруктов и маленькую шоколадку, чтобы поднять настроение девочке, но не испортить лечение…
Собираясь домой, Иван Николаевич переоделся, взял сумку и вышел на улицу. Предстояло выбрать подарок, но такой, чтобы обязательно понравился и пригодился. «Что же подарить моей дорогой девочке?» – думал Иван, сворачивая к детскому магазину. Вдруг он увидел, как по другой стороне улицы шли Руслан с женой под ручку и о чем-то улыбаясь, беседовали. Он не видел всего, что было вчера, но сама мысль о возможности измены вызывала отвращение. «Измены по взаимному согласию…» – это что-то из ряда вон выходящее. Пример отца с матерью, сестры с мужем, их любовь и верность друг другу, взаимопомощь, поддержка, все это не давало Ивану сильно расстраиваться по поводу окружающей действительности. «Наверняка, есть где-то люди, которые верны друг другу, молодые, счастливые и верные» – думал Иван. По крайней мере, в это хотелось верить!
В детском магазине выбор подарков оказался невелик. Иван купил современную молодежную игру «Дженга». В ней были деревянные брусья, из которых сначала нужно построить башню, а затем, вынимая поочередно по одному брусу из низа класть их наверх. Игрок, после которого башня падала, считался проигравшим.
Глава 3 Родные люди
– И никаких возражений! – решительно заявила Нина, когда дядя Иван начал отказываться оставаться на ночь у нее в гостях, – ты сегодня мой гость и обещал поиграть со мной в игру и посмотреть мультфильм про Ивана Царевича. Снова будешь откладывать на неопределенный срок? Я так тебя никогда не дождусь, ты же обещал!
Девочка скривила лицо. Празднование дня рождения Нины было семейным. Бабушка с дедушкой подарили куклу и самокат, чему Нина была очень рада. В разговор вмешалась бабушка.
– Да, сынок, – сказала Татьяна Андреевна, – раз уж обещал – выполняй!
– Хорошо, – согласился Иван.
– А нам с отцом уже пора, – кивнула она Николаю Петровичу, сидевшему в гостиной в мягком кожаном кресле на колесах.
Когда они ушли, Даша стала убирать со стола.
Нина была довольна праздником, подарками и встречей с дядей Иваном. Они около часа играли в новую игру, затем полтора часа смотрели современный мультфильм про Ивана Царевича, так что под конец Нина уснула.
– Пойдем, посидим на кухне, чаю попьем, – предложила Даша, выключая телевизор.
Она была старше брата на шесть лет, работала заведующей клинико-диагностической лабораторией. Ее муж, Анатолий Сергеевич Пестряков, сорокапятилетний бизнесмен, был директором небольшой строительной фирмы.
В комнату вошел Анатолий, взял дочку на руки и отнес в комнату. Было начало первого. Даша с Иваном прошли на кухню.
– Можешь не рассказывать, как прошел день рождения, уже вся больница знает, что ты ушел раньше, чем подавали торт, – начала Даша, разливая чай в красивые фарфоровые чашечки.
– Из него случайно голая девушка не выпрыгивала? – спросил Иван.
– Как ты угадал? – подтвердила догадку Даша, – только она была в купальнике. Говорят, ты ушел слишком рано…
– Были причины, – заметил Иван, – а ты откуда об этом узнала?
– Глупо получилось, – ответила Даша, – на крыльце случайно слышала, как разговаривали Вера с Наташей. Они говорили громко, словно были там одни. Называли тебя «Иванушкой-дурачком», – Даша сделала паузу, потом продолжила, – прости. Неприятно это говорить, просто хочу, чтобы ты знал, с кем работаешь. Будь осторожен, я не хочу, чтобы кто-то разбил тебе сердце.
– Я многое для себя понял…, – начал Иван, – спасибо, сестра. Если вы с мамой заботитесь о моем сердце, то я в надежных руках.
– Послушай, – серьезно начала Даша, – я понимаю мамины переживания, она просто хочет, чтобы ты был счастлив, я тоже этого хочу, но с нормальной девушкой… – Даша вздохнула и, немного помедлив, продолжила, – если такая вообще есть на свете. Мне порой кажется, что мир сошел с ума, особенно после парадов по телевизору…
Возникла пауза. Иван продолжил.
– На свете еще много девушек, с которыми я не имел чести познакомиться, – ободрительно начал он, – среди них должны быть простые, понятные, заботливые, как наша баба Маня.
Даша вскинула брови и улыбнулась.
– Ты чего ее вспомнил? Тебе нравятся девушки постарше?
– Ага, намного постарше, – подыграл Иван.
И он рассказал, как баба Маня заботливо накормила его.
– Я ведь только когда есть стал, понял, насколько был голоден, до сих пор помню вкус тех двух котлет, – признался Иван. – Это ж надо иметь такое чуткое сердце! Я ведь ее в тот день даже не видел, пока она ко мне в ординаторскую не зашла.
– Баба Маня и меня много раз выручала, – призналась Даша, – то деньги на телефон положит, то листы с анализами принесет, а ведь ноги у нее болят. Шестьдесят пять лет уже. А молодые медсестры у нас как специалисты грамотные, но в нравственном плане сильно подпорченные. Ты уже знаешь про Руслана и их свободные семейные отношения?
– На вечере было для меня откровением, – серьезно ответил Иван, – я шел к нему, думал как бы помягче про жену сказать, а он с медсестрой…
– Не удивляйся, сейчас время такое, надо держаться самим, не сдаваться, не прогибаться под испорченный мир, – сказала Даша.
– Я даже про Содом и Гоморру вспомнил. Огня и пепла вчера не хватало, чтобы прекратить весь этот разврат.
– А мама переживает, что ты Библию не читаешь, – обрадовалась Даша.
– Такой яркий сюжет я не мог не запомнить, – ответил Иван, – да только где Он, Этот Бог, когда такое происходит вокруг?
– Бог ненавидит грех и беззаконие, но долго терпит, ждет, не исправятся ли грешники, – спокойно сказала Даша, – истинно сказано в пятом псалме Псалтири: «возненавидел Ты всех, делающих беззаконие. Ты погубишь всех, говорящих ложь; кровожадным и коварным гнушается Господь».
– Вот вы с мамой каждое воскресенье в церковь ходите, молитвы читаете, а что вам это дает? – с неподдельным интересом спрашивал Иван. – Мир как лежал во зле, так и погружается в него все глубже и глубже.
– Нам Бог дает силы жить! – утвердительно сказала Даша. – Жить среди этого мира, который хоть и идет в погибель, но еще как-то держится. Не все же сплошь развратники и прелюбодеи. Приходи к нам в храм, я познакомлю тебя с другими людьми, светлее и добрее. Нас объединяет одна цель – стать истинными христианами, а не просто умными, начитанными людьми.
– Это ты сейчас обо мне говоришь?
– Родной мой, – ласково сказала Даша, – я раньше сомневалась, как и ты, искала отговорки, чтобы не ходить в храм. Взвешивала «за» и «против». Но потом поняла, что если я хочу обрести спасение души, увидеть Бога и жить с Ним в Его Царстве после смерти, надо решительно менять свою жизнь. Я стала узнавать веру православную, в которой была крещена с детства, но не знала совсем. Тогда ведь вера была запретной темой. Мы с мамой вместе ходили на занятия, где нам рассказали много удивительного, интересного и важного о Боге и жизни по заповедям Его.
– Но при чем тут храм? – не унимался Иван.
– А как же без него, – решительно ответила Даша, – храм – это дом Божий, Сам Иисус Христос об этом говорил. В храме тебя и меня крестили, и другие Таинства совершаются там, чтобы через них преподать нам благодать Божию и силы жить. «Кому Церковь не Мать, тому Бог не Отец» – верно говорила баба Поля. Иисус Христос создал Свою Единственную Церковь, которую не одолеют врата ада и мы, православные христиане, идем к целебным водам Её Таинств, чтобы спастись!
– И что дальше? – подозрительно спросил Иван.
– А дальше все зависит от нас, – Даша развела руки в стороны, – я не знаю, какая у тебя цель жизни и насколько она простирается за ее пределами, но со смертью тела жизнь не заканчивается. Ты, вероятно, слышал о случаях возвращения к жизни после клинической смерти?
Она посмотрела на Ивана, тот молча сидел и слушал.
– Тебе знакомо то чувство, когда сделал все возможное, а человека не спас? – продолжала Даша. – Или думал, что не жилец, а он выкарабкивается из сложнейших болезней? Пару месяцев назад говорили в больнице про одну женщину с третьей стадией рака, которая после паломнической поездки в Почаев к чудотворной иконе Божией Матери полностью исцелилась. – Иван пытался вспомнить, но он тогда был занят работой и не вникал о чем шли разговоры «по углам». Даша продолжила, – в медицинском заключении написали, что первоначальный диагноз был поставлен ошибочно, пациентка была здорова. Но это не так. Я сама видела результаты ее анализов. Просто врачи испугались перед чудом Божиим. Не нашли в себе силы поверить и признать.
– А что было бы, если бы они поверили? Что бы им это дало? – парировал Иван.
– Чудом Бог нам напоминает о Себе, о Своем всемогуществе, – нашла, что ответить Даша, – Он – наш Создатель и Творец, а мы забыли Его и не слушаем. Отсюда все эти беды, болезни, пороки нашего общества.
– Заметь, современные священники тоже ими болеют, – чувствуя свою правоту, заявил Иван, – взять, к примеру, тот случай, который недавно в новостях показывали. Пьяный священник сбил человека…
– Они тоже люди, а дьявол умен и коварен, – спокойно ответила Даша. – Уважаемый тобой Достоевский показал механизм воздействия темных сил на человека в «Бесах». Это они научают противным и гнусным грехам. Кто-то их не слушает, а кто-то идет на поводу, как верный пес. Но выбор делает сам человек. Только он в глубине своего сердца решает, кого слушать – Бога или дьявола. Должность или ученость не дают преимущества человеку. Ошибиться может каждый, если с ним не будет Бога.
– Значит, с тем священником Бога не было? – интересовался Иван.
– Бог не творит греха и не одобряет его совершение, но может попустить случиться, если знает, как из него извлечь пользу.
– Какая польза человеку лежать с переломами в больнице? – не понимал Иван.
– Не скажи, – возразила Даша, – может он задумается о смысле жизни? К Богу придет, в грехах покается…
– А если человек не делает страшных грехов, но и в церковь не ходит1…, – возражал Иван. – Вот вам с мамой там нравится, а мне ничего не понятно. Да и смысла в выстаивании служб я не вижу.
– А выстаивать и не надо, – Даша одобрительно поддержала брата, – богослужением надо жить. Его нужно понимать, любить и участвовать как полноценный член Церкви Христовой. Только тогда будет польза душе. Наша вера живая. А живая вера – это общение с живым Богом, а не просто сумма знаний о Нем. В храме мы вместе молимся, ощущаем единство в вере, так мы сильнее.
– Если уж так нужно, можно и дома молиться, – заметил Иван.
– Конечно, нужно и дома, и на улице и в храме – всегда молиться. Так учит Церковь, потому что так повелевает Бог! – радостно подхватила Даша. – Молитва от зла охраняет, силу Божию привлекает, а с Богом нам никакой враг не страшен.
– К такому пониманию еще нужно прийти.
– Правильно, но нужно идти, а не сидеть, сложа руки, – улыбаясь, ответила Даша, – пора уже крещеному человеку познакомиться с Богом, во Имя Которого он крещен. – Даша смотрела на Ивана как нежно любящая мать, ее голос звучал мягко, заботливо. – Все просто. Сначала нужно узнать основные и главные понятия о Боге и вере, например в книге Филарета Дроздова «Православный Катехизис». Я тебе дам, если хочешь. Потом приучать себя к памяти о Боге. Ходить перед лицом Его всегда. Нужно стать своими Богу, тогда Господь своих не оставит. Не мне тебе объяснять, что есть знакомые, есть хорошие знакомые, а есть лучшие друзья. С кем проще и быстрее договориться?
– Ты знаешь ответ, – быстро ответил Иван, а Даша продолжила.
– Православные христиане – это дети Божии, а детям подобает любить родителей, ну или как минимум их слушаться.
Еще час просидели на кухне брат с сестрой, вспоминая юность, учебу, жизнь. Они с Иваном жили дружно, в детстве, да и в юности, не было причин для ссор или соперничества. Может, повлияло грамотное воспитание родителей, которые воспитывали каждого в соответствии с будущим предназначением. Даша росла маминой помощницей и заботу матери к отцу копировала на брате, так сказать, готовилась к семейной жизни. А брату нравилось приходить из школы, чтобы сестра его кормила, на тарелочке подавала еду. Он без напоминаний после себя мыл посуду, выражая искреннюю благодарность сестре.
Однажды, у мамы был день рождения, но она в этот день работала и должна была прийти домой поздно. Папа тоже был занят. Тогда они сами решили сделать маме в подарок торт. Нашли рецепт в книге, сделали тесто, взбили яйца с сахаром, добавили муку. Все делали, как написано. Вылили в форму и поставили в духовку. Прошло минут пять, и Ваня решил посмотреть, как там печется торт. Он приоткрыл духовку и увидел пышный бисквит, который на его глазах, почему то быстро осел. Стал низким, почти как блин. Ваня подумал, что он потом снова поднимется, но чуда не произошло. Когда пришло время вынимать бисквит из духовки, он так и остался низким, оседлым. Сестра расстроилась, но Ваня предложил сделать много украшений сверху, чтобы было не так заметно. В итоге, сделали его с печеньем. На корж намазали крем, положили два ряда печенья, промазанного тем же кремом, и украсили сверху кусочками ягод и листьями мяты. Мама, конечно, была рада и оценила поступок детей. Но за чаем смеялись все, когда мама говорила, что нужно было дочитать рецепт до конца, где было написано: «не открывать духовку хотя бы первые 10—15 минут, чтобы бисквит не осел».
Когда Ивану было 12 лет, кто-то посоветовал ему прочитать «Подросток» Ф. М. Достоевского. С тех пор он полюбил этого писателя и с наслаждением и интересом читал его книги. Иван не просто читал, он подолгу думал, размышлял над прочитанными словами в ночной тишине…
Глава 4 «Девочка со сломанной флейтой»
Утро началось в девять часов. Нина выспалась и пришла рассказать дяде Ване, что солнце встало. Громким голосом в дверях она произнесла сочиненные Верой и прочитанные ей вчерашние строчки:
Доброе утро, родной человёк,
Солнце проснулось и светит в окно.
Пробираясь к кровати, медленно продолжала Нина с выражением:
Мне бы позавтракать надо давно,
Но без тебя не начну я денёк.
Она покачала головой из стороны в сторону, заинтересованно глядя на дядю.
– С добрым утром, моя хорошая, уже как птичка щебечешь, – Иван слегка потянулся.
– Этими словами меня вчера будила Вера, – Нина, улыбаясь, продолжала, – она держала в руках шарики и когда я открыла глаза, протянула их мне. Так началось утро моего вчерашнего дня рождения.
– Заряд радости на целый день, – улыбался Иван.
– Да, – улыбалась Нина, – обещай, что ты мне почитаешь книжку, – настойчиво говорила она, устраиваясь возле Ивана на разобранном диване, большом как «футбольное поле».
– Хорошо, давай после завтрака, – быстро согласился Иван.
Книги в семье любили читать все. Это был своеобразный обычай. На хороших книжках выросло не одно поколение. И в семье Ивана любили собираться вместе и читать. Герои рассказов словно оживали. Слушатели переносились туда, где происходили события. Один читал вслух, остальные в это время могли просто сидеть, или заниматься рукоделием или прочими делами, которые можно было совместить. Из книжек узнавали, что делать нужно, а что нельзя ни при каких обстоятельствах. В семье Ивана любили размышлять над прочитанным, чтобы применять к собственной жизни. Поэтому, когда пятнадцатилетняя Вера говорила маме «давай почитаем книжку», это означало, что ей хочется с мамой поговорить о серьезном, подумать о важном, а порой посмеяться с героями рассказов. Что-то читали в одиночку, но некоторые книжки читали вместе и не по одному разу. Такое совместное чтение и размышление очень сплачивало семью, обозначало путь развития личности, путь становления индивидуальности.
После завтрака, Нина увела дядю в комнату, усадила на диван и дала ему в руки небольшого формата красочную книгу. Страниц в ней было не больше ста. Местами встречались страницы с картинками, что помогало более живо воспринимать описанные в рассказе события. Нине это очень нравилось.
– «Девочка со сломанной флейтой», – произнес вслух Иван название книги, – ты уверена, что хочешь почитать именно ее?
Нина молча кивнула и села рядом с дядей на диване.
– Какое-то грустное название…, – смутился Иван.
– Дядюшка, – ласково сказала Нина, – ты сам говорил, что не внешность красит человека, а человек внешность.
– Так и есть!
– Так и не название красит книгу, а ее содержание, – просто ответила Нина.
– Какая ты у меня умная стала, моими же словами отвечаешь, – улыбнулся Иван и начал читать.
«Эта история произошла в одном маленьком провинциальном городе, где росли липы, и цвела по весне сирень. Весь город наполнялся ее ароматом и люди становились либо ворчунами, либо невероятно счастливыми. Это зависело от того, нравилась им сирень или нет. Ведь если тебе нравится запах сирени, выйдя на улицу, ты будешь радоваться, ощущая его вокруг. Но если нет, то можно легко превратиться в ворчуна.
Арина, казалось, любила все, что ее окружает. Никто не видел ее грустной или расстроенной. В тот год Пасха была ранней и сирень еще не начинала цвести. Похороны пришлись на среду Светлой седмицы. Все были поражены, что пятнадцатилетняя Арина умерла внезапно, совершенно не болев перед этим. Поговаривали, что она знала о дне своей смерти, потому что за три дня раздала все скудное имущество и ходила подозрительно счастливая и радостная. Она словно чего-то ждала. Поздно вечером в Великую Субботу, когда народ стал собираться на светлую заутреню, кланялась в ноги всем и просила прощения. «Даст Бог, увидимся! Даст Бог, увидимся!» – повторяла она. Люди тогда не поняли, что Арина прощалась со всеми.
Когда началась служба, она стояла у самых входных дверей и тихо, затаив дыхание слушала все, что происходило за богослужением. Когда люди начинали ворчать друг на друга, ругаться из-за лучшего места, она говорила: «Бог мира да будет между нами». Так и повторяла, пока люди не успокаивались. Когда наступило время причастия, Арина, сложив руки крестообразно, благоговейно подошла к Чаше, затем к столику запить и снова встала у входных дверей. Когда все уходили, она каждому с улыбкой говорила: «Христос Воскрес!» И люди ей отвечали: «Воистину Воскрес Христос!»
Никто не знает, во сколько часов это произошло, но утром сторож храма нашел Арину, лежащую в белом платье мертвой возле одной из могил у алтарной части храма. Лицо ее было спокойным, руки сложены на груди. Раньше при храмах часто устраивали кладбища…»
Иван сделал паузу.
– Ты действительно хочешь это слушать? – спросил он пристально глядя на Нину.
– Мне девочка из Воскресной школы сказала, что книга интересная, – ответила она, утвердительно кивая головой.
– Вас заставляют такое читать в Воскресной школе? – неподдельно удивился Иван.
– Нет, что ты. Просто у нее мама работает в храмовой библиотеке и следит за новым поступлением книг, – начала объяснять Нина. – Она прочитала эту книгу и ей очень понравилось. Потом рассказала другим, а я не знала, потому что болела. Вот теперь надо наверстывать.
– Чем могла понравиться книга, которая началась со столь мрачного события, как смерть пятнадцатилетней девочки?! – на полном серьезе возмущался Иван, – ну, ладно, – уступил он, – посмотрим, что будет дальше.
Иван снова принялся читать.
«Хоронили всем приходом. У самого гроба стояла невысокая худощавая девчушка, лет пяти и внимательно наблюдала за происходящим. Арина лежала в небольшом белом гробу в белом платье, а лицо ее сияло каким-то пасхально-радостным светом. «Разве такое бывает?» – думала маленькая Полина, глядя на Арину, красиво лежащую в белоснежных облаках платья и фаты. Казалось, что она улыбалась. Пять нежных розочек, будто живые, украшали воротник платья. Сложно было представить, что такие цветы можно сделать из тонкого разноцветного шелка.
Погода стояла особенно теплая и солнечная. На душе было спокойно и радостно, словно не умерла Арина, но уснула, или правильнее сказать ушла ненадолго, но обязательно вернется.
– Бабушка, расскажи мне про Арину. Ты ее знала дольше меня, – обратилась Полина к бабушке, Рае Степановне, после того, как похороны и поминки закончились, и все стали расходиться по домам.
– Ну, хорошо, слушай историю про девочку со сломанной флейтой.
– Почему сломанной? У нее не было денег, чтобы купить себе новую? – интересовалась Полина.
– Деньги у нее были, вернее у отца…, – начала рассказывать Рая Степановна. – Пять лет назад, когда Арине было девять с половиной лет, у нее умерла мама. С отцом они очень сильно горевали и плакали. Мама была очень добрая, словно ангел. Отец Арины начал сильно пить, так что девочка часто бродила по улицам одна и днями могла ничего не есть. Люди смотрели на нее по-разному: кто-то давал хлеба, кто-то прогонял палкой, считая ее за карманного воришку. Дворовые мальчишки часто издевались над ней, то грязью обливали, то из рогатки пуляли, то просто обзывали ее. Арина убегала от них и горько плакала.
Как-то раз она нашла в маминых вещах флейту, на которой та играла ей в детстве. Арина не умела играть, но хорошо помнила, как мама это делала. С тех пор флейта была всегда с ней, словно мамино благословение. Так прошло несколько недель. Улица стала ей как родная сестра. Однажды Арина услышала, как зазвонили колокола перед вечерней службой и, сунув флейту в карман, побежала на звук. Она и раньше слышала их звон, но именно сейчас захотелось откликнуться на этот призыв.
Кроме отца у нее никого не было. Смерть матери была полной неожиданностью для всех. Горе словно штормовая волна застигло отца девочки, Василия Степановича, врасплох. Он так горевал, что совершенно забыл про дочку, так что той приходилось заботиться о себе самой. Она стала приходить к храму, когда звонили колокола, возвещая о начале богослужения, и просила милостыню. Люди подавали деньги, продукты, одежду. Могла так простоять весь день. А чтобы скоротать время пыталась что-то наигрывать на флейте. Кто-то из прихожан показал ей как правильно надо играть, и она стала учиться. Среди прохожих находились и те, кто ворчал на нее, обзывал «попрошайкой», «шпаной» или «грязнулей». Дворовые мальчишки и здесь нашли ее и снова начали издеваться. Несколько раз побивали палками, так что Арина могла укрыться от них только в храме. Вся в слезах, она садилась на скамейке и плакала. Так наплакавшись, вытерев слезы, она подолгу могла бродить среди икон, с интересом разглядывая их. Этот храм был не таким, как тот, куда они ездили с мамой на Пасху, когда она еще была жива. Тот храм был маленьким, деревянным, а этот большой, белокаменный, просторный. Несмотря на наличие строительных лесов вдоль стен, храм поражал своим величием и красотой.