S-T-I-K-S. Ганслер
Ещё через три недели вокруг моей избы кипела жизнь. Появились деревенские сортиры, рукомойник, бар, а соседние пустующие хаты получили новых хозяев. Наш жилой комплекс обзавёлся закрытой территорией. Я совсем не шучу. От серьёзных тварей можно было укрыться в подвалах, мелочёвка натыкалась на новенький забор или щедро натянутую колючую проволоку, а дальше по обстоятельствам, в зависимости от размера нелегалов, рвущихся к нам во двор.
За это время было два удара по орде заражённых, после которых стиксяне визжали от восторга, наковыряв целое состояние. Жизнь налаживалась. Посреди стаба постоянно достраивался и рос навес, превратившийся в солидный бар пляжного типа. Народ натаскал барных стульев и соорудил вполне себе ресторан под открытым небом, натянув маскировочную сеть, защищавшую от солнца, а под ней разместив столы. К первым трём девицам добавилось ещё несколько дам, которые жили под этим самым навесом, а ночевали по месту работы. Одна из изб была отдана под лавку торговцу, за которого лично попросил хозяин кабака, где меня ограбили в первый день. Для приходящих рейдеров, кто жил здесь временно, как тут говорили: «Припёрся на пару залпов», ставили палатки. Мы превращались в настоящий цивилизованный город.
Как обычно, я носился по территории и раздавал поручения. Раз они прибыли ко мне на стаб, то пусть живут по правилам. Список моих законодательных инициатив был небольшим и не выходил за рамки разумного. Никого не убивать, даже если подрались, ничего не портить из общественного имущества, убирать за собой мусор. Специального пункта про мою долю в добыче я не вводил, но Борода настоял и на этом. Теперь мне совсем не надо было ничего делать, а просто получать свой гешефт за открытие клондайка. Все полученные суммы я отправлял в казну города, как называл коробку из-под обуви, куда ссыпал спораны и горошины, полученные в виде налога. Если что-то надо было заказать для общественных нужд или купить кому-то снаряжение в долг, то любой постоянный житель мог прийти ко мне и получить необходимую сумму из этой самой коробки.
Ко мне бежала растрёпанная девчонка-подросток – дочка одного из трейсеров – и орала во всю глотку:
– Господин мэр! Господин мэр!
Я сначала даже не понял, что обращаются ко мне. Вот, оказывается, я до мэра дослужился. Наверное, меня тут давно за глаза так погоняют, а у малой что на уме, то и на языке.
Девчонка продолжала орать:
– Они самолёт сбили! Ведьмак и Калебас самолёт сбили!
Маринку здесь называли «сыниха полка». Звать её в женском роде ни у кого язык не поворачивался. Она была отъявленная пацанка. Пришла с одним из мужиков-трейсеров. Девчонка родилась в Стиксе и оказалась иммунной, что было невероятной редкостью. Она могла броситься с кулаками за малейший косой взгляд, таскала оружие, ходила с отцом за добычей на весьма крупных тварей, была шустрой и любопытной особой.
Разумеется, я предполагал, что рано или поздно какой-нибудь имбецил начнёт охотиться на беспилотники, но мы тут и месяца не живём. Местные долго дружить с головой не будут, на это и был расчёт, а тут совсем быстро управились. Артудар за сбитый летательный аппарат был у меня номером два. Номером один я предполагал нападение пьяных стронгов, решивших пострелять по базе внешников, раз она совсем близко.
Второй вариант предполагал ответный артобстрел стаба с возможными трупами и последующим захоронением, где подальше. Мне наши яйцеголовые рассказывали, что типов лекарства добывается много, и даже если труп полгода гнил, то всё равно есть что добыть. Главное условие, чтобы человек как можно дольше прожил в Стиксе.
С основания поселения прошёл всего месяц. Долго же они держались, чтобы не напиться и не пойти пострелять по самолётикам. Я подавил рвущуюся улыбку и сделал невероятно озабоченное и серьёзное лицо:
– Давно?
– Минут десять назад, – ответила мне запыхавшаяся особа. Бежала она отчаянно, судя по сбитому дыханию.
Я поискал глазами кого-то из своих парней. За стойкой, под навесом, выполнявшим роль бара, столовой и места совещаний, сидел Борода. Я заорал:
– Борода! Всех в подвалы! Срочно! Всех в подвалы!
– Есть, шеф! – проорал он и начал бодрить тех, кто оказался поблизости, помогая пинками и не заботясь о способах выражения своих мыслей.
Рядом со мной материализовался один из его парней:
– Шеф, вам тоже надо. – Боец показал направление к моему дому, вежливо, но настойчиво пресекая мою попытку начать геройствовать.
– Сами справитесь? – задал я риторический вопрос, на который получил риторический кивок.
Пока моё тело бежало к укрытию, я видел, как сообразительные окружающие, помогая друг другу, спешили к избам, а непонятливых тащили или гнали пинками. Запрыгнул в подвал первым, затем заскочила Маринка, а дальше, через дырку в полу, посыпался народ. Последними, утрамбовав набившуюся публику, на тела расползающихся жителей плюхнулись двое парней из моей группы поддержки.
– Борода в соседнем доме, – отчитались мне.
– Хорошо. Всех собрали?
– Так точно!
В каждом доме имелся внушительный подвал. Деревенька была древняя, а сельчане невероятно хозяйственные и запасливые. Если выкинуть превратившиеся в прах запасы продуктов и всякий хлам, то подземное помещение было весьма просторным, по меркам того времени, разумеется.
Всё погрузилось в тишину. Мы сидели, слушая ветер, гуляющий по опустевшему стабу. Напряжённое ожидание переполняло пространство. Вовремя. Даже раньше управились. Когда обсуждали с Вомбатом, сколько надо дать времени с момента обстрела беспилотника до артудара, мой начальник сказал, что ему надо три минуты, чтобы прозвучал первый выстрел. Каким способом погиб беспилотник, на базе внешников тоже знали с почти стопроцентной точностью.
В обычных дронах такая технология не использовалась, ведь и так понятно, что противник сбил, а в Стиксе надо было знать, как именно он потерян. Все летательные аппараты Вомбата оснащались крохотным электронным модулем с кучей экранирования в титановом корпусе, который с трудом можно повредить из снайперской винтовки в упор. Когда терялся аппарат, то электронный малютка орал на всю вселенную, что его обидели хулиганы. Уничтожить мгновенно такое устройство практически невозможно.
Причины потери дрона в этом мире чрезвычайно важны. Возможно, появилась новая аномалия, или сигнал потерялся, или завелись партизаны. Я прекрасно помнил, как по мне стрелял вражеский беспилотник, потерявший связь с оператором и летавший на автопилоте.
Трёх минут до ответного удара было маловато. Мы с Вомбатом искали компромисс между подозрительно долгим ответом на наглость и тем, сколько реально надо времени, чтобы о сбитом беспилотнике стало известно в стабе и народ успел хоть как-то попрятаться. Решили, что восемнадцать минут.
Почти угадал. Через две минуты засвистели снаряды, и землю тряхнуло. Первые три легли с недолётом и правее стаба, глубоко войдя в землю и швырнув в воздух тонны грунта. Казалось, что комья земли падают на крышу из космоса. Как объясняли на базе, фугасы летят со свистом, предупреждая о приближении, и должны упасть чуть в стороне. Выглядит страшно, но установленные на подрыв с задержкой, настроенные для уничтожения бетонных бункеров, при небольшом удалении почти безопасны.
Первый залп – это наша подстраховка. Вдруг не будет быстроногой Маринки, и на моём стабе узнают о сбитом дроне по факту первых разрывов? Потом встал вопрос, как воткнуть паузу хотя бы минут на пять перед основным ударом и не вызвать подозрение? Это нужно, чтобы как можно больше народа сбежало в укрытия перед настоящим обстрелом. На базе мы провели целый мозговой штурм, привлекая к решению вопроса всех наших пушкарей и десантников, а решение нашла Камишка, походя брякнув: «А как вы узнаете, что попали, они ведь первый самолётик сбили?»
С неба перестали падать комья земли, а затем над нашими домами минуты три летал дрон. Это и есть те самые беспалевные пять минут между первыми прилётами и основным ударом. Обычное дело. Корректировка. Как только глазастый разведчик покинул нашу территорию, снова послышался свист. На территорию стаба ещё минут двадцать падали небольшие снаряды. Это были уже не бетонобойные фугасы, но зато много. После небольшой паузы в полминуты послышался резкий, невероятно громкий и неприятный визг. Смотря кино про войну, я много раз слышал свист снарядов, но чтобы так? Звук приблизился, и над нашими головами вначале слегка бумкнуло, через долю секунды бахнуло сотней небольших хлопков, а затем послышался звук, как будто на пол с силой швырнули горсть крупы.
Минуту, набившись в подвал словно селёдки, мы тихо сидели, слушая наступившую тишину. На правах новоиспечённого мэра, расталкивая всех локтями, я высунулся из подполья первым. Наверху пахло шпротами, спиртным, газировкой и дымом разрывов. Многочисленные ручейки из виски, растительного масла и маринадов заполняли лужицы на полу. Радостно брызгала газировка, пытающаяся сбежать из дырявой тары. Я стоял и смотрел на потолок, сделанный из массивных досок. Вылезший вторым и вставший рядом со мной боец Бороды искренне и удивлённо прошептал:
– У ё-ё-ё…
– Прямо как звёздочки! – восторженно вскликнула Маринка, тоже поспешившая вылезти из подвала.
Все поднимались снизу и смотрели на потолок дома. Комната наполнилась дополнительным освещением. Я бы тоже назвал это звёздным небом. Вся крыша была истыкана маленькими, в несколько миллиметров, дырочками, через которые проходили лучики света. Их было отлично видно в пыльной обстановке моего жилища. Тысячи крошечных дырочек от прилетевших шариков боевых элементов. Все бутылки, консервы, одежда и мебель испещрены дырками.
Я пошёл к столу и взял коробку со столовыми приборами. Это был алюминиевый туристический набор на восемь персон, с тарелками, кружками, ложками и вилками. Он отлично сделан и служил ничуть не хуже той посуды, которую мы обычно используем в хозяйстве. Я его давно притащил и полюбил за лёгкость и практичность. Вышел на улицу и пошёл к нашему навесу.
Из соседних домов выползал народ. Земля стаба была в крапинку, крыша навеса тоже представляла собой сплошное сито. Поставил коробку с посудой на стойку и начал не спеша раскладывать столовые приборы. Все выходили из укрытий и, молча столпившись за моей спиной, через плечо наблюдали за моим занятием. Я аккуратно сервировал для восьми человек на одном конце барной стойки, и только у одного сета не хватало ложки. Придирчиво изучив эту самую ложку, я перетащил столовый прибор на другой край стойки и оставил в гордом одиночестве.
Всё было разложено по принципу наличия дырок. Все кружки, тарелки, вилки, ложки и даже ножи имели крошечные отверстия от боевых элементов, и только одна гордая и чудом уцелевшая ложка каким-то невероятным образом оказалась невредимой. Она и разместилась на другом конце стойки, с презрением поглядывая на дырявых товарок.
Завершив с посудой и не сказав ни слова, я направился к себе в дом убирать протекающие консервы и вытирать разбрызганную газировку. Народ, столпившийся за моей спиной, расступался в полном молчании.
Глава 4
Рената, я тебя съем
Это был тот редкий случай, когда я решил навестить свою родимую базу внешников. Вернее, покопаться в снаряжении, прихватить чего ценного, узнать, до какого очередного звания дослужился. Меня просто подмывало попутешествовать. Взять одного товарища, побольше споранов и отправиться в рейд по бабам и достопримечательностям Стикса.
Склад и кабинет Вомбата располагались под одной крышей и соседствовали дверями. Иммунных на базе находилось немного, и они постоянно двигались. Так получилось, что самым стабильным человеком был Вомбат. Оказалось проще перенести кабинет начальника к складу, чем выделить отдельного человека. С тех пор все, кто решали заняться перемещением казённого имущества, обязательно попадали в поле видимости командира, который являлся не только командующим, но и главным каптёром.
Размер хранилища тоже был начальственный. Сразу за кабинетом располагалась широкая бронированная дверь с коридором для заезда небольшого грузовика и ангар, закопанный под землю. Это сооружение строили на базе одним из первых и не заморачивались. Техникой слегка углубили площадку, поставили металлический каркас, обварили металлом, залили бетоном, а сверху накатали бульдозерами небольшой курган. Вся остальная база строилась по уму. Для неиммунных делали шлюзы с применением самых развитых медицинских технологий, дезактивационные камеры, карантинные блоки, а эта зона так и осталась дикой, в стиле бомбоубежища для главарей тоталитарного режима.
Начальник сидел в кабинете, задумчиво крутя в руках флешку. Я зашёл и отдал честь.
– Здравия желаю, товарищ Вомбат! Стикс-капитан Ганслер за барахлом прибыл! – поприветствовал я, больше ёрничая, чем формально соблюдая уставы.
Я был на базе в официальном штате, мне шли звания, и я действительно был стикс-капитан. Мне его присвоили согласно наличию высшего образования, окончанию военной кафедры и трудовому стажу. Как говорил мой начальник: «Приставка Стикс – это чтобы знали, что надо сразу в голову стрелять, если попытаешься сунуться куда не следует». Выдача званий иммунным и начисление жалования на карточку были предметом нескончаемых шуток и приколов.
– Здравия желаю! К забранию барахла приступить разрешаю, – ответили мне в шутливо-задумчивой интонации.
Я некоторое время копался в имуществе. Помимо оборудования с большой земли, как тут говорили про поставки через пробой, я взял несколько чёрных жемчужин, горошин и споранов. Возле автоматических турелей на защитном периметре постоянно валялась куча дохлых заражённых, и местного бабла на базе скопилось просто эпическое количество. Главное, не лениться и почаще выползать деньги из голов ковырять, пока местные шустрики трупы в лес не уволокли.
– Ганслер, а куда ты собираешься? – прокричал мне начальник из кабинета.
– Почему собираюсь? – удивился я.
– Так я уже который год тут сижу. По звуку определяю, кто, где и в каких ящиках роется, – ответил мне из комнаты начальник.
– В дальний рейд хочу прогуляться. Засиделся. Пора отпуск согласно трудовому кодексу брать, – сообщил я, стараясь говорить погромче из дальнего угла склада.
– Подойдёшь? – позвал начальник.
Я, бросив увлекательное хомячество, вернулся в офисную часть бункера. Шеф моему появлению был рад, но что-то темнил. Я это ещё при первом «здрасьте» определил.
– Ганслер, ты тут человек новый и ещё не оброс этим хитрожопым говном. Домой вернуться не можем, каждый день под пулями ходим, но всё равно срём друг другу на головы.
– Как-то вы не очень оптимистичны.
– Тут всегда так. Мне информацию притащили, вот только зашифровали, а шифровальщиков предусмотрительно перестреляли. Ты, случайно, с компьютерами не того?
– Я могу бухгалтерию на налоговые оптимизации взломать, да в экселе почти гуру, а так нет. А если кого-то из наших попросить?
– Да в том-то и дело, что у нас через одного все на кого-то подвязаны, а эту штуку из таких мест получил… Ну давай! Ты же наркоту вагонами продавал, неужели не организуешь? Тебе же тоже интересно глянуть? Мне, старику, расскажешь.
У меня рождалась идея, а в присутствии этого человека я чувствовал себя спокойно и уютно. Глядя на мою улыбающуюся рожу, шеф встал в стойку, словно сторожевая собака.
– А знаете, есть у меня идея. Насколько быстро надо? За одну перезагрузку можно не успеть, а может и совсем не получиться. Тут хайтек, а это такое дело…
– Время есть. Она полгода на трупе пролежала. Главное только, чтобы твой хакер болтать не стал и смог открыть.
Он отдал мне флешку, которую всё время вертел в руках.
Сегодня мой город перезагружался днём. Пока придут твари и люди начнут терять разум, у меня есть часов шесть. Как только сошёл туман, я отправился к своему офису, в качестве маскировки надев костюм, который был моим деловым стилем и повседневной одеждой все эти годы. Приходить в камуфляже означало создать лишние вопросы и испортить планы. Перед посещением офиса следовало произвести небольшую разведку.
Я въехал на территорию своего города на приготовленном для этого обычном внедорожнике. Брать броневик не стал в целях конспирации. Остановил своё транспортное средство около группки молодёжи со всеми признаками гопоты, сидевшей на корточках и распивавшей традиционное утреннее пиво. При моём появлении спортивные костюмчики слегка оживились и привстали. Я улыбнулся:
– Стоять, бояться, трубы достаём. – И вытащил пистолет-пулемёт с глушителем, а затем короткой очередью пристрелил мусорный жбан, около которого разместилась компания.
Смартфоны спешно доставались и предъявлялись, но вопросы у пацанчиков появились:
– Это, мужик… Трубы давно никто не отжимает, они же смартфоны, все закодированы.
– Вот ты и раскодируешь, – пояснил я свою придумку.
Тот провёл пальцем по экрану и протянул мне разблокированный телефон, косясь на оружие, которое подходило больше для шпионов или спецназа, чем для уличных шмонов.
– Сейчас я наберу номер. Спросишь Мадлена Исматовича. Скажи, что ты из «Пчхи-Будбьздорова». Если нет на месте, узнай, когда будет.
– Кого? – вылупился гопник.
– Читай, – протянул я бумажку со своим именем.
Я часто сталкивался с тем, что его сразу не запоминают, поэтому озаботился шпаргалкой, а не потому, что предполагал отжимать мобилу у недоразвитой гопоты. Мне плевать, у кого я буду трубу забирать, просто эти оказались первыми попавшимися и в тихом месте.
Трубку подняла Рената. Она отвечала за кадры и исполняла обязанности секретаря-референта отдела:
– Добрый день, меня зовут Рената, отдел продаж, слушаю, – раздалось в динамике.
Я ещё сильнее заулыбался и подбадривающе кивнул парню.
– Э-э-э, мне Мадлена Исматовича, того, надо. Я из апчху будь здорова.
Звучало, конечно, так себе, но нам и не такие звонки регулярно приходили.
– Мадлен Исматович на региональном совещании. Что-то передать?
Я отрицательно покачал головой и показал, чтобы завершал.
– Э-э-э, нет, я перезвоню. – Парень отключил связь.
Региональное совещание – это посиделки с менеджерами, собравшимися со всей округи, и раньше позднего вечера, а скорее и ночи, никогда не завершались. По крайней мере, на моей памяти такого ни разу не было. Так что до вечера я совершенно свободен.
Я скинул с плеча сумку, порылся и достал книжку «Краткое наставление новичка Стикса».
– Эй, чувак, а телефон? – как-то неопределённо уточнил мой помощник, крутя в руках смартфон. – Сейчас же не отжимают.
Похоже, этот вопрос очень сильно интересовал парня.
– Олдскул, старая школа. Я трубы отжимал, когда ты ещё не родился. У меня папа телефоны из будок воровал и дедушка воровал. Но у деда тогда телефонистка соединяла, приходилось сразу вместе с ней забирать, а иначе не работало. Вот он мастер был, не то что нынешнее поколение.
Главная цель шутки – веселить шутящего, недоумённые рожи гопоты шли бонусом. Я протянул книжку новичков Стикса:
– Держи. Хорошее чтение в тяжёлых жизненных ситуациях помогает. Тут скоро такое начнётся… Может, в живых останешься, если повезёт. Наверное. Бывает такая штука, когда книжка жизни помогает, только сразу прочитайте.
Оставив не врубающуюся компанию при телефонах и с тонкой брошюркой в руках, я отправился в свой офис.
Увидев меня, сидящая за ресепшен Рената замахала:
– Мадлен Исматович, вас какой-то утырок из «Апчху-будьздорова» искал, – сообщила девушка, абсолютно точно скопировав интонацию гопника, которого я попросил совершить звонок.
Эта контора была своеобразная, и от неё поступали и не такие звонки, что служило целой темой для передразниваний и шуток. Народ начинал в девяностые с торговли наркотой, а потом открыл сеть аптек, надел костюмы, но старые привычки и принцип подбора персонала остались.
– Спасибо большое! Рената, я для всех на региональном совещании. Они со мной уже связались. До конца дня я буду занят с Алексеем. Есть изменения в программе. Меня ни для кого нет.
Рената коротко кивнула и вернулась к своим делам, а я направился в серверную. Мой сисадмин сидел и зло клацал по клавишам, пытаясь восстановить интернет.
– Лёша, интернета и телефона пока не будет.
– Здравствуйте, Мадлен Исматович! Это почему? – удивился главный по ИТ.
– Мне из администрации города звонили. Там большой обрыв. Всё плохо, как минимум сутки, но это секретная информация. Лучше вот эту штуку посмотри, пока тебе нечем заняться, – хитро улыбнулся я и протянул флешку.
Алексей не был дураком и прекрасно понимал, что у меня масса как формальных, так и неформальных отношений с сильными мира сего, и я часто знал о происходящем раньше других, на что уходило немало гешефтов. Мой админ прекратил бороться с мировым злом и начал ковырялся с флешкой. Он что-то бубнил про очень странную кодировку:
– Мадлен Исматович, такое ощущение, что какие-то военные шифровали, причём не столько зашифровать хотели, чтобы вообще не открыли, а так, чтобы возни побольше, время потянуть. Можно на перебор паролей поставить, и через месяц само откроется. Как быстрое сообщение, что танки стоят там. Можно просто в интернете выкладывать. Пока расшифруют, танки уже уедут. Странная кодировка. Дурацкая, – бурчал мой сисадмин и тёр щёку.
– Это флешка моего брата. Он писатель и сейчас в экспедиции. С целой бандой словоделов на Северный полюс на ледоколе плывут.
Алексей на меня восхищённо глянул:
– Ух ты! Там сорок две тысячи баксов билет стоит.
– Он не сам платит. У них целое задание и государственная программа. Много чего пишет, только ты его так не знаешь, он под разными псевдонимами. Там всё заморочено, хотя наверняка читал. Я тебе потом расскажу. На флешке всё что угодно может быть от иллюстраций, бухгалтерской книги звездолёта до пусковых кодов к ракетам империи шести звёздных систем. Братишка такие вещи придумывает, сам удивляюсь.
– Мадлен Исматович, я тут кое-что расшифровал. Это фотография. Я проверил. Вот смотрите. Это настоящая фотография, без редактуры. Дата стоит из будущего, через двенадцать лет, но это на устройстве могли сместить, а снимок точно не редактировали. Как сняли, так и есть.
Я сделал сосредоточенное лицо и немного погонял изображение мышкой по экрану, увеличивая и рассматривая подробности. На снимке был броневик-черепашка на базе «Лэнд Крузера», а около него лежал дохлый элитник. Парень, потрошаший споровый мешок монстра, показывал на руке две красные жемчужины. Одна была совсем тёмная, почти чёрная, а другая светло-розового, почти белого цвета. Боец сиял от счастья, лыбясь во всю рожу, за ним стояли ещё двое курящих парней, а ещё чуть поодаль фоном расположился четырёхосный грузовик, покрытый бронелистами. Обычное дело для Стикса.
Алёша рыл фотографию, пытаясь найти подвох, но все даты изменений и контрольные суммы были девственно нетронуты, и только дата, смещённая на двенадцать лет, вводила в сомнения.
– Фотография настоящая. Я всё проверил. На камере просто дата сбилась, но как? – продолжать терзать фотку мой админ.
Я пожал плечами:
– Алёша, тут не постапокалипсис – это как у тебя реконструкторство. Только у братика на тему другого мира. Он мне в общих чертах о таких вещах рассказывал. Секретами никогда сильно не делится, но я немного в теме. На фотке броневик-черепашка. В тот мир куски пространства из других миров кидает. Каждый месяц куски городов заменяются, а там и автостоянки, и автосалоны прилетают. Почти все люди в зомби превращаются, и на них охотятся, из голов выковыривают шарики, чтобы лекарство потом делать. Это надо, чтобы самим в зомби не превратиться. Местный народ приспособился. Два десятка листов брони прикрутили на «крузак» или «гелик» саморезами и катаются среди зомби, а когда время технического обслуживания пришло, открутил шурупы, снял бронелисты, выкинул старый «гелендваген» и поставил броню на новый. Вещи цены совсем не имеют, только патроны и шарики для лекарства. А на заднем фоне они, наверное, что-то боевое притащили. Думаю, фанаты из вояк для съёмок одолжили. И где только урвали?
– Ух ты! Какой хороший мир! Вот бы в него попасть. – Мой админ, интеллектуал и реконструктор, мечтательно закатил глаза.
– Может, и попадёшь когда-нибудь. Но там не всё так хорошо. Если повезло в зомбака не превратиться, то очень даже интересно.
Пока говорили, расшифровали ещё кучу фотографий в подобном стиле. Имелись таблицы, карты и расчёты. Альбом было действительно забавно глянуть. По большей части на фото находилась всё та же группа как в рейдах, так и в кабаках, в компании совсем не одетых и сильно пьяных девиц. Имелись видео под стать фотографиям, тоже про рейды и развлекательные заведения с девками. Я нашёл и несколько видео красивых перезагрузок, когда из грязно-серого тумана появлялись облака ослепительно-белого цвета, которые, развеиваясь, открывали огромные территории. Часть видео снималась для души, с упором на кабаки и девок, но была папка с несколькими файлами, снятыми в стиле документального кино, с сухими объяснениями и сделанная явно для работы.