Неудачники во вселенной

– А главным событием сегодняшнего дня является шахматный матч вселенского значения, который состоится в городе Кинос на планете Эллас, в парке синего ветра. И мы собираемся посетить это мегасобытие.

– Мы – это кто?

– Ты да я.

– Да? – Изумился я, – А кто играет? – Как будто мне было интересно и это имело какое-либо значение.

– Матч состоится между двумя лучшими гроссмейстерами содружества галактик: Офесием с планеты Гролис и Ресотой с планеты Кент.

– Вообще-то в моих планах на сегодня было как раз посещение храма, – Я попытался избежать своего присутствия на без сомнения скучном матче. Мне не очень удавалось понимать шахматы, но Майкл изо всех сил пытался привить любовь и понимание к этой игре. Видимо, мне нужно больше времени или, что скорее вероятно, мозгов.

– Послушай, твой кусок космического говна никуда не денется, – заводился Майк, – на Эллас мы будем заходить очень часто, так что у тебя еще будет шанс поклониться реликвии и не один раз, даже губами можешь приложиться. А вот игра такого уровня происходит не часто и грех, большой смертный грех, имея уникальную возможность, не воспользоваться ею и не посетить сие действо.

– Ладно, я пойду, – в конце концов, пришлось сдаться мне, – во сколько выходим?

– Я тебя найду, – обрадовался Майк и, ткнув в мою сторону пальцем, сказал, – будь на корабле.

Вот так чужое вмешательство разрушило все мои планы. Я был расстроен, но не из-за камня, нет. На самом деле мое расстройство было связано с тем, что меня пригласили пойти с ними туда девушки, стюардессы. Я надеюсь, вы понимаете мое состояние. Мне, молодому пацану, в данный период жизни важнее всего было находиться в женском обществе. Но подвести друга, променять его на девок мне не позволяла совесть. С подпорченным настроением я пошел искать подруг, чтобы сообщить им о том, что меня с ними сегодня не будет, и что мне очень-очень жаль.

Изабель сделала вид, что сильно расстроилась, и сказала: «раз нельзя подводить друга, значит нельзя», а затем так улыбнулась мне на прощание, что земля начала уходить из-под моих ног. О! Эта Изабель – лакомый кусочек. Все во внешности этой девчонки было идеально, и, судя по всему, я ей видимо чем-то приглянулся. Она явно проявляла ко мне повышенный интерес. Но при общении с красивыми девочками, понимая, что что-то назревает, я очень теряюсь и робею. В общем, мне слишком тяжело переступить черту между флиртом и шуточками и перейти к решительным действиям. Наверное, боюсь облажаться, впрочем, как всегда. Хорошо, что об этом не знает Майк, а то не избежать мне очередной промывки мозгов.

Этот короткий разговор испортил мое настроение окончательно. Я дулся всю дорогу, мне казалось, что пойди я с Изабель, подвернулся бы отличный случай, чтобы сказать ей, что у меня на душе и предложить встречаться. А когда я увидел парк синего ветра, то расстроился еще больше. Хорошо, если бы этот разговор случился здесь, настолько необычным и неописуемо красивым оказалось это место. Парк был просто чудесен, засаженный деревьями и кустами с листвой всех оттенков синего, голубого, фиолетового и лилового цветов, собранными в разных концах вселенной. Он казался мне нереальным, сказочным. Бирюзовое небо, темно-синие кроны деревьев и белоснежные мраморные лавочки, столики, беседки и скульптурные композиции в наиболее живописных уголках парка. Повсюду в синей аккуратно подстриженной траве вились узенькие дорожки, посыпанные белым гравием. Когда мы ступали по ним, нас сопровождал успокаивающий хруст. Парк был наполнен звонким щебетанием птиц, и даже в жаркий день здесь было свежо и прохладно.

Мы с Майком молча прогуливались по дорожке, наслаждаясь пением птиц, шуршанием ветерка в листве деревьев, разглядывали замысловатые скульптуры классиков и современных ваятелей. Незаметно мое отвратительное настроение улетучилось, растворилось в окружающем покое и красоте. Спустя некоторое время перед нами предстала такая же ослепительно белая, как и все здешние постройки, беседка под широкой фиолетовой кроной огромного дерева на берегу небольшого озерка. Вокруг нее расположились мелкими группами по три, пять персон люди и гуманоиды, тихо общаясь между собой.

– Пришли, – сказал Майк, – шоу состоится здесь, – указав на беседку широким взмахом руки.

– Что-то маловато народу для события такого масштаба, – высказал я свои сомнения.

– Послушай, не каждый сорвется на другую планету только ради того, чтобы посмотреть игру в шахматы. Даже ты упирался, находясь совсем рядом, не хотел насладиться игрой века. Здесь собрались только те, кто был по близости и вездесущая пресса. А также, не стоит забывать, что этот матч носит неофициальный характер.

– Как это, – не понял я.

– Эти игроки не состоят ни в какой федерации шахмат. По их мнению, любая федерация ограничивает свободу игрока. Они, как древние воины, всю жизнь тренируются, а затем начинают путешествовать, оттачивая и совершенствуя свое мастерство в беспощадных схватках между собой на шахматной доске.

– На что же они живут?

– Ну, ты знаешь, эти ребята никогда не играют просто так, во всех играх всегда присутствует какая-то ставка, эдакий стимул, это придает схватке больший азарт и, поверь мне, чем крупнее игра, тем выше ставка. Да и спонсоры, со своей рекламой.

– А какая ставка в этой игре?

– А это знают только сами игроки и их менеджеры, и никто другой. Правда, иногда участники специально оглашают условия игры, чтобы подогреть интерес зрителей, согласись, так следить за схваткой более азартно. А еще круто, когда ты тоже что-нибудь ставишь на кон.

– Ты что, что-то поставил? – Удивился я.

– Да так, немного.

– На кого? – Спросил я. Мне стало очень интересно, никогда еще не замечал таких поступков за Майком. Он был азартен, но как-то по-другому, а тут ставка! Ничего себе!

– Я поставил на опыт.

– А-а-а, понятно, – протянул я, хотя понятно мне ничего не было. – А сколько?

– Да так, половину того, что имею.

– Надеюсь, это не сильно много, – сказал я, а сам подумал, что не догадывался, что Майкл игроман, – и часто ты так «веселишься»? – Не унимался я.

– Да нет, честно говоря, это в первый раз.

– Вот так дела! А на что рассчитываешь? Нет, нет, подожди, не так. Что тебя побудило?

– Это очень просто. Во-первых, так я буду непосредственным участником этой игры, то есть нервы слегка себе пощекочу. Во-вторых, выиграв, стану чуть богаче, это хорошо, лишних денег, как ты знаешь, не бывает никогда.

– А если проиграешь?

– Расстроюсь, лишних денег опять же не бывает, да и будет повод слегка напиться.

– Ага, только уже на средства друзей.

Наш разговор был бесцеремонно прерван.

– Господа! Время! Пора! – Прозвучал голос главного судьи встречи, – Прошу всех подходить ближе и устраиваться поудобнее. Присутствующие медленно потянулись к беседке и начали располагаться вокруг, выбирая такое место, откуда будет лучше всего видно игру века. Скоро воцарилась полная тишина, все были очень сосредоточены, включая и самих игроков, которые уже сидели за столиком в центре беседки, готовые начать сражение.

– Люди?! – Развел я руками в недоумении. Я ожидал кого угодно, но только не людей. Майк с удивлением посмотрел на меня.

– Конечно, люди, – прошептал он.

– Да, но даже я знаю, что существует более ста форм жизни, которые в несколько раз превосходят человека по развитию интеллекта.

– Бесспорно, – согласился Майкл, – но назови мне хоть одну, как ты выражаешься, форму жизни, обнаруженную во всех знакомых нам галактиках, в которой сочетались бы помимо ума и интеллекта, такие вещи, как: тщеславие, хитрость, коварство, страх, жажда победы, азарт, одержимость, терпение и талант, в конце концов, а? Только сосуд под названием человек, способен содержать такую взрывоопасную смесь. И еще тот факт, что мы, люди, изобрели эту игру. Знаешь, давным-давно на старушке Земле помимо шахмат была еще такая игра, как «Шашки го» или «Вэйци» (еще одно название этой игры было «Пиньинь» или «Беседа рук»). Изобретена она была где-то в Китае, и играли в нее, в основном, в Китае, Корее и Японии, короче, в странах одного региона, затем она стала популярна на всей Земле. Но непобедимыми чемпионами всегда были те же азиаты.

– Ладно, с этим разобрались, теперь скажи мне, кто из них кто?

– А, ну да. Тот, что справа, помоложе – Офесий, соответственно тот, что слева – Ресота.

Я внимательней присмотрелся к игрокам. Офесий оказался улыбчивым молодым человеком лет тридцати, высокий лоб, прямой нос, волевой подбородок, в глазах еще детский задор. Одет он был в мешковатую клетчатую рубаху с коротким рукавом, такие же мешковатые штаны, на его ногах красовались поношенные кеды красного цвета. Ресота, несмотря на свой преклонный возраст, был подтянут, седые волосы аккуратно уложены на крупной голове, очки в тонкой золотой оправе покоились на орлином носу. Элегантный костюм черного цвета, трость, сигара, гордая осанка, взгляд полон достоинства и неприкрытого презрения к противнику.

Вопрос первого хода решили бросанием костей. Офесий выбросил семь, а Ресота два. Поэтому белыми играл более молодой и, наверное, менее опытный Офесий.

– Майки, почему костями? – Спросил я.

– Потому что так честнее, – ответил он, – смотри, если угадывать пешку в руке судьи, то один угадывает, а другой должен покориться судьбе. То же самое с монетой. А в выбрасывании костей принимают участие оба, и очередность бросания в данном случае не имеет никакого значения.

Тем временем игроки пожали друг другу руки и сели за игровой стол. Офесий широко улыбнулся, показав ряд крупных белых зубов, и сделал первый ход d2-d4, на что Ресота, не задумываясь, ответил Kg8-f6.

Передвижения фигур громко озвучивались секундантом, чтобы те, кому не было видно, слышали.

На пятом ходу мой сосед справа прошептал своему компаньону:

– Защита Нимцовича. Позже Майк рассказал мне, что особенностью данного дебюта является цель по сдваиванию белых пешек. Как бы начинается борьба черных за центральное поле, но развитие собственной пешечной структуры, зависит от действий белых.

Игра продолжалась, белые фигуры наступали, имея преимущество в темпе, черные старались агрессивно обороняться. После обоюдных рокировок Офесию удалось создать массивный пешечный центр, но в их лагере образовалась слабая пешка, которая незамедлительно стала объектом атаки. Таким образом, Ресота смог затормозить пешечное наступление на королевском фланге. С каждым ходом игра становилась все более напряженной, здесь в миттельшпиле любая незначительная ошибка вела к поражению, поэтому нервы игроков были напряжены до предела. Майк сидел, как на иголках, периодически прерывисто дул себе в кулак, или тихо говорил «Охо-хо», сдерживая те свои эмоции, которые не мог выплеснуть громко. Не на стадионе все-таки.

На четырнадцатом ходу, не считаясь с потерями и не смотря на приостановленное наступление, белые все-таки бросаются в атаку на королевском фланге.

– Смотри, – сказал Майки дрожащим шепотом, – совершенно очевидно, что Офесий хочет перебросить ладью и ферзя на линию «h».

Мне оставалось с умным видом только кивать в ответ, если это очевидно для Майка, то это очевидно для всех включая противника, странновато.

Угрозы фигур Офесия выглядели опасными, но умудренный опытом Ресота хладнокровно парировал все выпады белых и сам переходил в опасную контратаку. Удивительно, в какие бы положения по ходу игры он ни попадал, на его лице не проявилось ни одной эмоции. Такое впечатление, что он играл не в шахматы, а в карты. Однако, более эмоциональный, но от этого ничуть не худший игрок Офесий, несмотря на молодость и горячий характер, так же умело уводил угрозу и энергично включался в следующую атаку, завязывая очередную комбинацию. На двадцать втором ходу фигуры белых заняли удачную позицию, которая дала им возможность нападать одна за другой так, что казалось, им уже никак и ни чем невозможно противостоять. Мат в несколько ходов стал очевиден…

Вдруг неожиданный, но давно намеченный контрудар! Черные жертвуют ладью, чтобы на мгновение задержать наступающие силы белых и перейти в свою контратаку.

Народ вокруг меня от напряжения привстал на своих местах, впившись взглядами в маленький квадратик шахматной доски. У многих на лбу появилась влажная испарина, но они не могли вытереть его, боясь хоть на секунду потерять нить игры. Течение времени остановилось, всякое событие потеряло свою важность. Сердца всех в этом месте начали биться в унисон. В этот момент существовала только одна жизнь. Только события, развертывающиеся на маленьком деревянном участке пространства, имели значение, остальной мир не существовал.

После неожиданного выпада черных обстановка резко переменилась. Белые растерялись, с этого момента игра должна была закончиться немедленно. Офесий еще мог сдержать нападение Ресоты, но его королю уже негде было скрыться от многочисленных угроз. На двадцать шестом ходу Офесий кладет своего короля на бок, встает и с грустной улыбкой протягивает руку Ресоте для рукопожатия. Ресота холодно жмет его руку, затем, прикурив толстую сигару, выходит к зрителям и все с тем же достоинством принимает похвалы и поздравления от поклонников его игры.

Майк с улыбкой свернул клочок бумаги, на котором карандашом записывал ходы, и посмотрел на часы.

– Ого! – Округлил он глаза, – Алан, нам надо поторопиться, если мы хотим успеть на корабль до отлета. Мы, не мешкая, поспешили в порт. Всю дорогу Майки восхищался игрой, он прожужжал мне все уши. Поэтому, когда мы вернулись на корабль, и он сказал, что от волнения проголодался, и побежал в столовую, я вздохнул с огромным облегчением.

– Хватит с меня на сегодня, – сказал я сам себе и направился в каюту в надежде поспать перед вечерней сменой.

Но в этот день свой приз получил не только Ресота и Майк, поставивший на него. Придя в свою каюту, я никак не ожидал встретить там Изабель. Увидев меня, она грациозно встала со стула, на котором сидела и листала журнал в ожидании моего появления, соблазнительно виляя бедрами, подошла ко мне, нежно обвила мою шею руками и, прижавшись всем своим роскошным телом, страстно поцеловала в губы. Моему удивлению не было предела. Слишком много эмоций, причем из крайности в крайность. То мне загоняют выговор, потом срывается свидание, затем волшебство игры и о-о-о! Такой прелестный приз! Поспать, как вы понимаете, мне так и не удалось.