Страсти по криминальному наследству

Реальные события, на которых основана эта книга, произошли в московской коммунальной квартире. В результате случившегося один из обитателей коммуналки стал сказочно богат. Совпадения имен и фамилий персонажей с именами и фамилиями нынешних жильцов коммунальных квартир случайны.

Вместо предисловия

Все началось с того, что закончилось бренное существование Алевтины Ивановны Воробьевой. Девяностопятилетняя старушка приказала долго жить. Ее кончина была бы тихой и спокойной, если бы не одно обстоятельство: последние силы Алевтина Ивановна потратила на взмах костлявой руки, который принес уйму волнений и разочарований ее соседям. Не ожидая никакого подвоха со стороны сморщенной пожелтевшей особы, соседи собрались у смертного одра и мирно переговаривались.

– Какого рожна ей приспичило помирать именно сегодня?! – возмущался писатель Звягинцев. – Мне как раз сейчас нужно бежать подписывать договор на книгу!

– А ко мне должна прийти приятельница, она вернулась с курорта, – вздохнула Матильда Кошкина. – И вместо того чтобы слушать о ее приключениях, я должна выслушивать эти стоны?!

– У меня экзамен, – поделился с присутствующими студент Кулемин, – а профессор такой гад!

– Я тоже занят, – заявил соседям Матвей Васин, – мне Люсю нужно встречать с работы.

– Так что, – подвел итог Звягинцев, – получается, что свободна у нас одна Василиса, ей и досиживать до самого конца.

Василиса никак не отреагировала на его слова. Слезы текли по ее опущенному симпатичному личику и собирались в огромную каплю на носу. Она ее автоматически смахивала и продолжала накапливать следующую. Плакала она совершенно искренне, за последние пять лет Васюня, как ласково называла ее Алевтина Ивановна, очень привязалась к старушке и всегда помогала той, чем могла.

– Значит, так! – прокричал ей на ухо Звягинцев. – Василиса, ты должна вызвать «скорую помощь», участкового и представителей домоуправления. Кого там еще нужно вызывать в таких случаях? – Он повернулся к соседям.

– Труповозку, – предположил Кулемин и направился к выходу.

– Да, – согласился Звягинцев, – можно и ее.

– Вызови на всякий случай какое-нибудь юридическое лицо, – посоветовала Матильда, направляясь следом за студентом к двери.

– К чему?! – изрек Звягинцев. – Старушка бедна как церковная мышь!

– И так народу припрется черте сколько, а платить нечем, – недовольно буркнул Матвей, вставая со стула. – Прощевайте, Алевтина Ивановна.

– Заплатите моими брильянтами, – прошамкала беззубым ртом умирающая.

– Она бредит, – почесал затылок Матвей. – Ну, вы идите, – он подтолкнул соседей к выходу, – я тут посижу еще немного.

– «Бредит»? – недоверчиво переспросила Матильда, останавливаясь. – А до этого она была в здравом уме и светлой памяти. Даже припомнила мне свою сгоревшую кастрюлю!

– Что она сказала про брильянты?! – заинтересовался Звягинцев.

– Я все слышал. – Студент Кулемин резко развернулся и направился к одру. – Она простонала что-то невразумительное.

– Ничего подобного! – возразил Матвей. – Я отлично понял, что она предложила заплатить своими брильянтами. Бабуся, – он наклонился над умирающей, – а где мне их взять?!

– Какие брильянты? – прошептал Звягинцев, возвращаясь обратно. – Откуда они у нее?

– От революции, – простонала Алевтина Ивановна, – я экспроприировала их вместе с Дзержинским. Старинные кольца, серьги с чистейшими брильянтами французской огранки…

– Интересно получается, – пробурчал Звягинцев и наклонился к Воробьевой. – Расскажите-ка поподробнее, облегчите свою душу. Кстати, – он недовольно поглядел на окружающих, – сбегайте, позовите священника!

– Сейчас всё бросили и побежали! – язвительно улыбнулась Матильда. – Бабуля, говорите громче! А то на галерке не слышно.

– Я вместе с Дзержинским… – продолжала та, – но потом меня чуть не расстреляли… Я одна… Оставляю их Васюне…

– Нет! Она точно бредит! – заявил Звягинцев. – Какие сокровища?! Да еще Василисе! Зачем ей сокровище? Она выскочит замуж за одинокого миллионера и станет богатой. Миллионеры падки на тупых блондинок.

– Как же, выскочит, – возразила Матильда, поправляя роскошную гриву рыжих волос, – как будто одинокие миллионеры встречаются в коммуналках на каждом шагу. Если здесь и попадется залетный, он обратит внимание прежде всего на более интересную женщину!

– Матильда! – оборвал ее монолог Звягинцев. – Вы мешаете слушать. Мы так и не узнали самого главного. Где, дорогая Алевтина Ивановна, вы заныкали драгоценности? В подушку? Под матрас? В гамбсовские стулья? Закопали их на лужайке в Александровском саду или перед Кремлевской стеной? Ну, не в могиле же Дзержинского они, в самом деле?! – Он начинал терять терпение.

– Они здесь, – вздохнула старушка, и ее сморщенная рука, описав в спертом воздухе странную окружность, ударилась о стену, после чего безжизненно упала вниз.

– Глупости какие-то, – разочарованно произнес Звягинцев, – в стене?!

– Бред, определенно бред воспаленного сознания, – поддакнула Матильда.

– Старческий маразм, – согласился с ними студент.

– Нет, ну как же, она же сказала, что брильянты здесь, – попытался возразить Матвей и получил свою порцию презрительных взглядов.

Василиса разрыдалась.

Глава 1

Для обнаружения металлов детектор должен постоянно находиться в движении

Коммунальная квартира в доме, находящемся практически в центре столицы, была лакомым куском для риелторов, предлагающих расселить соседей и обустроить из их комнат стоящее пристанище для состоятельных людей. Не было ни дня, чтобы кто-нибудь из агентов не забегал в квартиру проведать жильцов и получить их согласие на переселение. В принципе, за исключением старушки Воробьевой, писателя Звягинцева и Василисы, все были согласны на переезд. Держаться было не за что, только за район. Сами комнаты представляли собой небольшие замызганные помещения, давно ждущие капитального ремонта. Народ же, их населяющий, был более привлекательным, хотя бы чисто внешне. Этот диссонанс выпячивался особенно явно на общей кухне, когда Матильда Кошкина в японском шелковом кимоно варила ароматный кофе или Людмила Васина, ее яростная противница, размешивая в немецкой никелированной кастрюльке зеленую жижу, занималась приготовлением отвара для укрепления сил у верных мужей. Поговаривали, что Люся занималась колдовством, с помощью которого и окрутила своего нынешнего супруга. Писатель Александр Сергеевич Звягинцев появлялся на кухне редко, но метко. Раз в полгода, после того, как сдавал свой очередной опус в печать, в пожелтевшей раковине появлялась бутылка дорогого коньяка и под завистливые взгляды домочадцев охлаждалась под струей проточной воды. Отлично вписывался в простор с осыпающейся побелкой и темным от копоти потолком студент Кондратий Кулемин. Его вечно голодный вид гармонировал с кухней, полной контрастов. Василиса забегала в обшарпанное помещение пищеблока чаще всего по утрам, для того чтобы отварить себе покупных пельменей и заварить геркулес для старушки Воробьевой. Но сегодня она не думала о диссонансах, только горько вздыхала, глядя на пачку начатых овсяных хлопьев.

На девушку после смерти подопечной свалилось сразу столько хлопот, что рыдать ей было некогда. На похороны пошли все ее сбережения, денег не хватило, и Василисе пришлось занять, чтобы добрая старая женщина могла упокоиться с миром и достоинством. Мирным ее погребение можно было назвать с натяжкой, как ни странно, на кладбище явились все соседи. Они внимательно приглядывались к маленькой процессии, пытались услышать хоть что-то о сокровищах, но вели себя вполне пристойно. Кроме студента Кулемина, который неожиданно для всех принялся водить по гробу металлоискателем, взятым у приятеля – черного копателя. Его еле оттащили по– еле того, как прибор отобрал Федор Кошкин, – тот им чрезвычайно заинтересовался.

В принципе Федор всегда любил технику, этим объяснялось то обстоятельство, что он занимался продажей подержанных автомобилей, на которые у него не было документов. Если бы не взятки определенным должностным лицам, бизнес приносил бы немалые доходы и позволил бы купить более приличное жилье. Но пока навара хватало только на то, чтобы обеспечить сносное существование супруги, обладающей четвертым размером бюста и приличным аппетитом. Подмигнув Матильде, Федор сунул ей ручной металлодетектор в сумку.

Кулемин затеял ссору, потребовал прибор назад, и Матильде пришлось пообещать ему плошку супа и тарелку плова, после чего студент успокоился и даже пустил слезу по почившей старушке. Плакал студент редко, последний раз в пятом классе, когда соседка по парте предпочла ему друга, с которым поцеловалась у всех на глазах. После школы влюбленные поженились, через пару лет со скандалом развелись. Но у Кулемина затаилась обида на весь женский род, который он искренне ненавидел. Больше всего почему-то он не любил Людмилу Васину.

Высокая брюнетка пользовалась заслуженным успехом у противоположного пола. Она говорила с придыханием, внимательно слушала собеседника, особенно если это был спортивного телосложения блондин, призывно вздыхала, глядя ему в глаза. Ее супруг Матвей Васин, далеко не спортивный блондин, до встречи с ней благополучно воспитывал детей с другой, менее внимательной женщиной. Этим и воспользовалась роковая брюнетка, окрутившая доверчивого Васина за один вечер. Злословили, что Людмила подлила ему в напиток одурманивающего зелья, после которого он очнулся и пришел в себя, но было уже поздно. Жена не перенесла измены и выгнала Васина из дома прямо в руки довольной соперницы. К слову сказать, Васин был начальником у Людмилы, работали они в частном охранном агентстве, занимающемся разнообразной деятельностью. Но эта деятельность, к великому сожалению супругов, приносила большие деньги только владельцу, им же доставались жалкие крохи. Людмила проводила прибор в сумке Матильды завистливым взглядом и сузила злые глаза.

Матильда тем временем делала вид, что слушала священника, читающего заунывную молитву по пятому разу, и раздумывала о том, что в ее руках, а точнее в сумке, находится то, что сделает ее счастливой. Она нисколько не сомневалась, что старуха сказала перед смертью правду. С чего ей было врать, указывая на стенку? Самое приличное место для клада, ведь недаром сейфы делают именно там. А стена, на которую указала костлявая рука покойницы, как раз была общей с их комнатой! Ей, как домохозяйке, ничего не стоило шарить по ней целый день напролет и искать сокровище.

«Да, – думал писатель Звягинцев, глядя на сумку Матильды, – этой стерве очень повезло. У них со старухой общая стена! Но если предположить тот вариант, что рука не полностью описала то, что хотела, и просто не дотянулась до противоположной стены…» Звягинцев захихикал и попытался воспроизвести жест наяву, но поймал на себе осуждающий взгляд Василисы. Ничего, у него еще будет время порассуждать о противоположной стене, которая была общей у него и старухи! Эта белокурая пигалица, судя по всему, ничему не поверила и ничего искать не собирается, только косит налево и направо, осуждая нормальных людей.

Василисе было некогда, даже если бы она захотела искать клад. На работе (она занимала должность администратора зала) ее завалили делами. Приближалось лето, с ним шла очередная пора свадеб, маленькое кафе получило столько заказов, сколько ему никогда и не снилось. Обеспечивать их и поддерживать связь с родственниками молодоженов должна была Василиса. В чем-то кончина соседки облегчала ее жизнь, и Василиса пыталась смириться с происшедшим, килограммами поедая любимые конфеты «Москвичка».

– Не забудь забрать ее документы, – нервно трясла головой толстая начальница домоуправления, страдающая от повышенного давления. – Тебе придется съездить в пенсионный фонд и написать заявление, – она наморщила лоб, – перед этим забери свидетельство о смерти. Еще что-то, я сейчас и не припомню, скажу позже. Алевтина была одинокой, придется тебе, дочка, заниматься ее делами.

Они с участковым позволили Василисе взять ободранный альбом с пожелтевшими фотографиями и шкатулку-сундучок с документами покойницы. Окинув последним взглядом комнату, Василиса вышла. Дверь тут же опечатали пластилиновой печатью.

– Теперь начнутся разборки, кому комната достанется, – вздохнула домоуправительница и направилась к выходу.

– Как это кому?! – выдал себя Звягинцев, подслушивающий под дверью. – Мне, кому же еще?! Я, как писатель, давно имею право на отдельный кабинет!

– Одна уже получила отдельный деревянный кабинет, – грубо пошутил представитель правоохранительных органов и наступил Звягинцеву на «больной мозоль», – смотрите, чтобы и вам не пришлось менять прописку. – И громко захохотал.

– К чему это он клонит? – возмутилась Матильда, когда за участковым захлопнулась дверь.

– Он намекает на то, что я теперь единственный, кто противится переезду! Они убили старушенцию потому, что она тоже была против! Так вот в чем дело, – Звягинцев нахмурился, – они ее убили. Василиса, – внезапно он остановил девушку, шедшую к себе, – ты переезжаешь?!

– Теперь мне все равно, – она пожала плечами, – я из-за Алевтины Ивановны не хотела съезжать.

– Вот видите! – взвизгнул Звягинцев. – Я один как перст! – И ушел, громко хлопнув дверью.

– А к старухе действительно накануне приходил агент из «Корпорации коммунальных квартир», – подумала вслух Матильда, – он мог забрать брильянты, а чтобы все было шито– крыто…

– Дорогая, – позвал ее Кошкин, – у нас еще есть дела. И он помахал ей издали металлоискателем.

Матильда сорвалась с места и побежала, в ее глазах все еще теплилась надежда.

– Чем они там занимаются? – Людмила Васина приложила ухо к соседской двери, из-за которой доносились чувственные стоны.

– Любовью, – пожал плечами ее супруг, державший кастрюльку с отваром.

– Не может быть, – процедила сквозь зубы Людмила, – в таком-то экстазе – и с Федором?! А если там не Федор?! – Она мстительно улыбнулась и толкнула дверь, собираясь войти без стука.

Картина, которая предстала ее взгляду, была довольно странной. Кошкин, держа в одной руке непонятный прибор, стоял у стенки, от которой была отодвинута вся мебель, в позе распятого грешника, только задом наперед. Его супруга расположилась под его рукой и чутко прислушивалась.

– Звенит, – стонала она, – не звенит. Нет, снова звенит! И ее грудь возбужденно вздымалась.

– А что это вы делаете? – поинтересовался Матвей Васин.

– А вы-то что здесь делаете?! – возмутился Федор, с неохотой отрываясь от странного занятия.

– Там телефон звонил, – соврала Людмила, – спрашивали Матильду.

– Скажите, что ее нет дома, и закройте дверь с обратной стороны! – рявкнул Федор на бесцеремонных соседей.

– Да, – поддержала Матильда, – между прочим, неприлично врываться в комнаты без стука!

– Ах так! – подбоченилась Людмила. – Неприлично искать сокровища тайком от соседей!

– Мы ничего не ищем, – встала напротив нее Матильда в точно такой же позе. – Мы собираемся делать ремонт. Вот!

– Да, – менее уверенно заявил Федор, – и проверяем крепость стены. – Для достоверности он стукнул кулаком.

– Звенит, – прислушалась Матильда и тяжело задышала, – там точно что-то звенит.

– Неужели, – изумился Матвей, подавшись к ним, – старуха не обманула?!

– Глупости все это, – заявил Федор, отодвигая жену в сторону, – нашли чему верить. Старческий маразм и бред умирающей.

– Нет, ну как же, – возразил Матвей, – я же сам слышал, как она сказала про брильянты в стене.

– А с чего вы взяли, что она сказала про стену? – В проеме появилась голова студента Кулемина. – Она сказала: «Они здесь», то есть в ее комнате. – Он раздвинул в стороны чету Васиных и прошел вперед. – Старуха взмахнула рукой, – он повторил ее жест, описывающий окружность, – о чем это говорит?

– О чем?! – хором переспросили соседи.

– О том, что брильянты могут быть где угодно, – заявил Кулемин. – В потолке, в стенах, в полу. Давайте мой металлоискатель и плов.

– Логично, – раздался голос писателя Звягинцева, следом за которым все увидели и его самого. – Логично, молодой человек. Только вы не учли одного.

– Чего? – переспросил дружный хор.

– Того, что она нас всех обманула, – заявил писатель и забрал ручной металлоискатель из рук Федора. – Вы же ничего не нашли в этой стене? Не нашли. А если бы там что-то было… – Звягинцев подошел к Матильде, увешанной драгоценностями, и прибор сразу тонко и противно запищал. – Старуха нам отомстила, сказав про брильянты, а мы повелись, как малые дети. – Он вернул прибор студенту. – Бред сумасшедшей, ее зловредные козни. Подумать только, она и Дзержинский! Анекдот.

– Бред, – кивнул Федор.

– Нет, отчего же, – Матвей наморщил лоб, – по годам как раз получается…

– Бред, – одернула его супруга, – бред чистой воды. У Кошкиных в стене ничего нет. – Последнее умозаключение доставило ей полное удовлетворение.

– Интересно, – почесал затылок студент, – а кто живет над нами и под нами?

– Забудьте о сокровище, как о страшном сне, – посоветовал Звягинцев. – Кстати, – он указал на прибор, – занимательная штука. Одолжите мне его на выходные. Хочу покопаться на даче, но боюсь. В Великую Отечественную там шли бои, в земле осталась масса снарядов.

– Да, штука замечательная, – обрадовался Кулемин, – если старуха все-таки что-то спрятала, с ним я обязательно найду. Отдам только на воскресенье, – сказал он Звягинцеву.

– Отлично, – ухмыльнулся тот, – да мне и часа достаточно.

– Так я не понял, – развел руками Матвей, – что делать-то? Сокровище не искать?

– Я тебе позже все объясню, – зашипела на него Людмила, улыбаясь. – Глупости все это. К тому же такой мелкой технике нельзя доверять.

– Кто спорит, – вздохнул Кулемин, – арочные многозонные металлодетекторы гораздо надежнее. Как только мой приятель приобретет, я у него возьму.

Когда соседи вышли из их комнаты, Федор закрыл дверь на ключ и сел на диван. Он выглядел расстроенным, даже его стриженый ежик, до этого разговора торчавший иголками, поник. Матильда, наоборот, не потеряла присутствия духа, решила приободрить супруга и наставить его на истинный путь.

– Мы не сдадимся на милость судьбе, – говорила она, любовно гладя кирпичную кладку с отодранными от нее обоями. – Мы найдем брильянты. Пусть они не в этой стене, но у комнаты старухи есть еще три стены, потолок и пол!

– Но комната опечатана, – задумался на мгновение Федор, который привык играть с законом в поддавки. – Нужно купить свой прибор, чтобы эти идиоты ничего не подумали, и залезть в комнату раньше их. – Он вскочил и бросился к двери. Я за мелкой техникой. Жди меня, дорогая! Сегодня ночью нам предстоит разбогатеть.

Матильда послала ему вслед воздушный поцелуй.

– Полезная штуковина этот металлоискатель, – мечтательно произнесла Людмила, разливая отвар, повышающий работоспособность, по чашкам. – Если в стене Кошкиных ничего нет, значит, брильянты лежат в одной из других трех стен. – Она скосила глаза на удивленного супруга. – Да, мы будем искать сокровище. Только не станем кричать об этом на каждом углу! Понял, Пусик? – Тот молча кивнул. – Хорошо. Тогда собирайся и беги за прибором. Тянуть резину нельзя. У писателя общая стена с бабкой, и нет никакой гарантии, что сейчас он ее не ковыряет гвоздиком. Ты понял, что тебе нужно купить?

– Ручной металлоискатель, – повторил Матвей, делая глоток мутной жижи.

– Не обязательно ручной, можно и промышленный, – сказала ему Людмила. – Только пронеси его в дом по частям. Как стемнеет, мы пойдем на дело. А я пока займусь сон-травой.

Студент Кулемин возился возле двери старухи Воробьевой и разглядывал печать, когда двери Кошкиных и Васиных распахнулись одновременно и на порогах возникли мужские фигуры. Соседи пронеслись мимо него с бешеной скоростью и исчезли на выходе. Кулемин пожал плечами и приложил к стене, выходившей в коридор, свой металлоискатель. Тяжело вздыхая, так и не дождавшись вожделенного писка, он переместился дальше.

– Ничего здесь нет, – прошептал тихо. – Осталось две стены, пол и потолок. Тра-та-та– тра-та-та, я несу с собой крота, – запел он громко, заметив, что приоткрылась дверь Звягинцева, и сделал несколько шагов ему навстречу.

– А! – обрадовался писатель. – Кондрат, да ты с прибором! Ты бы дал мне его на часик, – сосед хитро улыбнулся, – сам понимаешь, нужно же приловчиться, изучить характеристики…

Застуканный в коридоре студент не нашел ничего лучшего, чем протянуть металлоискатель Звягинцеву, тем самым избавив себя от подозрений этого проныры.

– Я его нес вам, – сказал он, страдая. «Сволочь, – подумал студент, когда за писателем, вооруженным металлоискателем, закрылась дверь, – если он ничего не найдет, останется только одна стена, пол и потолок. И одна ночь, чтобы найти брильянты!»

Существование в коммунальной квартире было мирным по праздникам, когда домочадцы собирались на общей кухне и по давно заведенной традиции поднимали фужеры с шампанским в честь наступающего Нового года или Дня Победы. После этого они расходились кто куда, но уже с чувством выполненного долга по отношению к окружающим. В обычные дни чувство долга затмевалось мелкими обидами по отношению к этим самым окружающим, поэтому совместное распитие спиртных напитков на общей кухне было невозможным. Александр Сергеевич Звягинцев понимал, что рискует, выставляя в раковину бутылку «Хеннесси» в обычный повседневный вечер. Коньяк был куплен им после получения гонорара за книгу. Обычно он распивал всю бутылку сам, закусывал деликатесами и заваливался спать. На этот раз он решил изменить своим принципам.

– Дамы и господа! – кричал он на общей кухне. – Я приглашаю всех отметить мой юбилей!

– Вам уже стукнуло пятьдесят? – заглянула к нему на зов Матильда. – А вы кажетесь совсем не старым, еще даже очень ничего. – Она игриво улыбнулась, скользя вызывающим взглядом по стройной фигуре.

– Что вы говорите? – Звягинцев выпятил грудь и соврал. – До пятидесяти мне далеко.

– И что же мы будем отмечать? – хмуро поинтересовался притащившийся следом за женой Федор. – Взятие Бастилии?

– А ее взяли силой, – продолжала кокетничать с писателем Матильда, – или она отдалась ему по доброй воле?

– Кто кому отдался? – заинтересовалась Людмила и разочарованно протянула: – Я-то думала…

– Вот здорово, – обрадовался, увидев коньяк, зашедший за ней Матвей. – Они напьются и уснут.

Людмила наступила супругу на ногу шпилькой, он взвыл.

– Кто кричал? – На кухню, куда его всегда приводило чувство голода, заглянул студент.

Я не кричал, молодой человек, – поправил его Звягинцев, – я приглашал всех соседей отметить со мной скромный юбилей. Сегодня я заключил договор на свою двадцать пятую книгу.

– Вот дает! – изумился Кулемин и принюхался к ароматам. – Плов?!

– Минуточку внимания! – неожиданно заявила Людмила. – Кондрат прав, к коньяку нужны закуски. Сейчас я все организую. У нас есть чудесная ветчина. А вы пока пригласите Василису, в последнее время она так мало бывает дома. – И она побежала в свою комнату.

Матильда пожала плечами. Странная, если не сказать, из ряда вон выходящая щедрость соседки удивила ее. «Придется поделиться колбасой», – с тоской подумала она и направилась к себе. Проходя мимо комнаты Васиных, мельком увидела, как Людмила посыпает нарезку ветчины какой-то травой. «Обойдутся без специй», – решила она, предполагая насыпать в тарелку с колбасой зеленого горошка.

– Василисы нет, – доложил студент после того, как постучал в ее дверь.

– У нее много дел, – заметил собравшимся Звягинцев, – после смерти старухи она взяла на себя оформление документов, возню с родственниками… – Он потянулся за бутылкой.

– У старухи не было родственников, – напомнил студент.

– Молодой человек, – снисходительно улыбнулся ему Звягинцев, – стоит только кому-то умереть или разбогатеть, откуда ни возьмись, они сразу находятся. Сегодня утром звонил какой-то мужчина, представившийся мне господином Воробьевым.

– И кто же это был?! – заинтересовались соседи.

– Он не уточнил, – признался Звягинцев, – но ему непременно хотелось поговорить с Василисой.

– Он поговорил с ней?! – испугался студент. Звягинцев пожал плечами. Кулемин поднес к близоруким глазам свои часы и вытер пот со лба.

– А вот и закуска! – На кухню зашла Людмила с ветчиной.

– И колбаса с горошком!

– И коньяк! – Только бутылка оказалась предварительно открытой.

Никто не придал этому моменту особого значения. Все дружно выпили за известного в определенных кругах писателя Звягинцева, пожелали ему дальнейших успехов, здоровья, личного счастья и богатства. На последнем слове запнулись.