Война после войны. Пропавшие без вести

Во как внимают, приятно посмотреть.

– Несите воду и свечи. Еще прихватите королевскую бумагу с печатью – нынешние обитатели замка жуткие бюрократы. И самый большой окорок, который у нас найдется. Как там, кстати, Даллап?

– Сидит. Печальный, – супруга страдающего ветерана тяжко вздохнула.

– А ты как? – спросила Катрин у Энгуса.

Энгус пожал плечами и что-то глухо каркнул. Членораздельной речью он так и не овладел.

– Пройдет, – утешила товарищей Катрин, – пару дней, не больше. По крайней мере, так обещает старый хозяин.

– А? Кто? Зачем ему… – встревожилась любознательная служанка, но Катрин торопилась.

– Тащите все сюда. Мне еще долго дипломатию разводить, спешка в таком деле неуместна. Супругу передай его вооружение, – предводительница сунула в руки Ингерн злосчастное копье. – Вперед, а то там его, одинокого и несчастного, барсуки враз затопчут.

Ингерн и Энгус ускоренным шагом отправились в лагерь, а Катрин села рядом с суккубом. Блоод протянула подруге флягу с водой. Кажется, и свежая вода в дорогом трофейном серебре отдавала тем мерзопакостным «ароматом», что пропитал всю компанию. Интересно, есть ли в замке прачечная?

– Рука? Сильно? – прошептала суккуб.

– Ерунда. Недоразумение. Вот перчатку зашивать придется.

– Он. Ненавидит меня?

– Тебя? Вряд ли. Скорее, он всех подряд не любит. Наверное, есть за что, – Катрин блаженно вытянулась на траве. – Хорошо-то как на солнышке.

– Хорошо. Когда не слепит. Не рвет. Не пахнет.

– Так что с колодцем? – спросила Катрин.

– Не знаю, – равнодушно сказал Фир Болг. – Вода меня не волнует.

– А ваш друг, кажется, не прочь промочить горло.

– Моде Лу лишен человеческих слабостей. Да, иногда он выходит к реке. Но ему ничего не нужно.

Сомнительно. Псина вылакала практически всю воду, принесенную Катрин, и теперь неторопливо расправлялась с окороком. Девушке пришлось нарезать мясо на узкие ломти и сложить на блюдо. Вероятно, четвероногий эстет предпочел бы усесться за сервированный стол, но пока обстановка в замке к подобным изыскам не располагала, посему Моде Лу ужинал на сундуке. Возможно, пес был способен обходиться без пищи телесной, но особого удовольствия подобный аскетизм животному явно не доставлял. Ишь, чавкает…

Катрин смотрела, как осторожно перемалывают стершиеся зубы мягкую свинину. Да, в преклонном возрасте все-таки есть свое благородство. Иначе сидеть бы гостье сейчас однорукой.

– Я склонен доверять вам, Катрин, – скачущий голос старика звучал теперь ровнее, но все равно приходилось прилагать усилия, чтобы его понять. – Но ваши спутники… Они ведь обычные селяне. Я знаю этих неблагодарных и пустоголовых людишек.

– Ну, мои товарищи не такие уж забытые богами неандертальцы. Кое-что повидали, сносно умеют читать и писать, и не склонны мгновенно доверяться бабьим сплетням. Уверена – они предпочтут честно выполнять условия договора.

– Никогда не слышал о подобных договорах. Вы говорите «они предпочтут выполнять». А вы не входите в «их» число?

– Я? – удивилась Катрин. – Помилуйте, Фир Болг, ваше присутствие кажется мне вполне естественным. Замок достаточно просторен, чтобы в нем поместились мы все. Честно говоря, вы нам нужны. Вам многое ведомо, вы здешний старожил, ваш опыт и знания неоценимы. Нет, никто не станет вам надоедать. Но если «Двум лапам» будет угрожать опасность извне… Мы ведь можем рассчитывать на вашу поддержку?

– Пока замок остается моим домом, я сделаю все возможное для его защиты. Но… Мои возможности скромны. – Морщинистое лицо древнего жильца замка помрачнело. – Годы идут, я слабею. Мой друг тоже дряхлеет.

– Моде Лу нужно больше гулять. В моих краях придают большое значение моциону и иным способам поддержания физического тонуса. Мне кажется, ваш друг просто хандрит. Конечно, это мое первое, сугубо поверхностное впечатление, – поспешила добавить Катрин, поскольку пес взглянул на нее с очевидным презрением.

Старый дарк молчал. К яркому пламени свечи он уже привык и теперь смотрел на огненного мотылька не отрываясь.

Катрин подумала, не срезать ли с кости окорока немного мяса? И о себе подумать ведь не грех. Пока еще свининка остается. За стенами замка уже давно царила ночь. Пустой желудок напоминал о себе, но достаточно робко, организм еще помнил утренние катаклизмы. Нет, пока воздержимся от жирного.

– Катрин, за что король даровал вам эти земли? Вы кого-то обманули? Соблазнили?

– Вы же видели патент. Там довольно подробно все изложено.

– Пространность пустословия часто покрывает ложь. Я видел оружие в ваших руках, но участие в резне, наравне с тысячами воинов совсем иное дело. Уж поверьте мне, я видел истинные сражения.

– Ну, нынешние масштабы смертоубийств поскромнее. Хотя по существу оправдаться нечем. Очевидно, большим умом и сообразительностью я не отличаюсь, раз мне приходится чаще держать в руках сталь, чем серебро. Гордиться нечем.

– Мы нечасто выбираем дороги, по которым нам суждено идти. Вы знаете мою историю. Мне тоже нечем гордиться.

Катрин вздохнула. История упадка «Двух лап» была печальна. И Фир Болг сыграл заглавную роль в той давней трагедии. Но кто имел право его судить? Катрин судить вообще не умела, прирезать сгоряча – иное дело.

– Печальная история, но стоит ли ее ковырять через столько лет? Понять вас вполне можно. Мне случалось лишать людей жизни и по менее значительным поводам. Каждый из нас ответит перед своей совестью. Ну, или на том свете, перед богами и предками. Мальчик ведь был вам не чужой?

– Нет, – старик не отрывал взгляда от пламени свечи. Пес перестал жевать, посмотрел на старого друга.

Катрин была рада, что никогда не узнает подробности. Много лет назад, в один чудесный вечер, эта странная парочка, старик и псевдопес, действительно стала проклятием «Двух лап».

Гнусно все-таки устроен мир. Ни с того ни с сего могут растянуть девушку на столе и побаловаться с беспомощной плотью. Собственно, это довольно банальная и распространенная пакость. Бывают тоньше и изощреннее. Да, всякое бывает. Например, могут издеваться над твоим праправнуком, которого ты вслух не можешь признать «своей кровью». Тебя с легкостью могут предать твои старинные друзья и знакомые…

С другой стороны, где сейчас все эти любители брутального секса и утонченных измывательств? Сгнили уже давно.

– Да ну его на фиг, не будем о прошлом, – решительно сказала Катрин. – Давайте подумаем о насущных вещах. Проза жизни, но как без нее обойтись…

Холодный рассветный воздух пьянил. Катрин, запрокинув голову, взглянула на башню. Восходящее над лесом солнце раскрасило зубцы донжона бледно-розовой акварелью. А в глубокой коробке двора еще плавала ночная тьма. Девушка поежилась и резво направилась к воротам. Надо было куртку захватить. От ворот «Двух лап» открывался великолепный вид на речную долину, на леса и рощи, темными языками подбирающиеся к реке. Солнечный свет озарял вершины далеких гор, и, казалось, до золоченых шапок ледников рукой подать. Катрин на ходу полюбовалась чудесным пейзажем и нашла глазами заброшенную деревню, о которой говорил старик. Вросшие в землю домишки, на многих соломенные крыши уже провалились. В зелени кустов с трудом угадывались покосившиеся частоколы. Да уж, любой колхоз-неудачник даст сто очков этому запустению. Неужели дуре-леди и садоводством-земледелием придется заниматься? Катрин судорожно зевнула. По крайней мере сегодня, ничего аграрного не грозило.

Когда латифундистка спустилась к броду, в кустах уже вовсю гомонили птицы.

– Значит, так, – неразборчиво прочавкала Катрин. Есть очень хотелось, но личный состав жаждал знать, что его ждет. С помощью глотка пива командирша пропихнула в себя кус колбасы. – Обитатели замка согласились разделить с нами кров. Общая установка: мы не мешаем им – они не мешают нам. Думаю, тесно нам не будет. Условие первое: не соваться без приглашения в их покои. Вообще-то еще благоразумнее туда не соваться. Они переселятся в угловую комнатку, пересекаться будем редко. Условие второе: никакого сквернословия в стенах замка. Вежливость всем нам пойдет на пользу. А то распустились. Особенно я. И условие третье: мы их подкармливаем. Для нас не очень обременительно – их всего двое и кушают они символически. Да, и самое главное условие – мы их уважаем.

– А тошнота? Мы же не можем вот так… – Ингерн ткнула рукой в бледного супруга.

– Тошноты нет. Забыто, – Катрин демонстративно взмахнула куском колбасы и лепешкой. – Никаких физиологических неприятностей. Иное дело, если ты полезешь со своими непрошеными советами или вздумаешь наводить порядок в их конуре. Мы должны вести себя тактично. Если, конечно, кто-нибудь помнит, что это такое. Иначе одной блевотой не отделаемся. Вопросы?

Энгус что-то курлыкнул. Ингерн с опаской поинтересовалась:

– Да кто же там живет, госпожа? Мы о таких мерзких заклятиях в жизни не слышали.

– Там живет старый Фир Болг. Со своим песиком. Полагаю, мы можем оказаться полезны друг другу…

– Фир Болг? – ужаснулась Ингерн. – Полезен?!

Мужчины теперь курлыкали наперебой, а Блоод как-то сжалась.

– Что за паника? Старик, понятно, не сахар, но вполне вменяемый.

– Фир Болги от начала времен лютые враги людские! Хорошо, что давным-давно передохли все. Да с древних времен, еще с битвы при Маг Туир, каждый ребенок знает, что не было врагов злобнее и коварнее! Они же ненавидели все живое! Люди никогда не жили с ними в мире. Все сказки и саги об этом говорят. Так не бывает. Где это видано – жить с живым Фир Болгом?! – разорялась Ингерн.

– Про битву не знаю, не присутствовала. Тебе виднее. А насчет врагов… Посмотри налево… Не боишься?

Слева от служанки сидела молчаливая желтоглазая ланон-ши.

– Леди Блоод – иное дело, – возмутилась Ингерн. – Мы ее знаем. Как сравнивать можно?! Фир Болги – самые злобные существа на свете. Куда злобнее вег-дича. С ними жить никак нельзя. Он и вас-то отпустил, чтобы нас всех заманить. Они же все живое сразу губят…

Безголосые мужчины энергично кивали, подтверждая ужасную репутацию древних злодеев. Одна Блоод хранила нейтралитет, но, судя по всему, в замок ей тоже не хотелось.

– Перестаньте чушь тиражировать. Собака живет со стариком долгие годы, и пока он ее не удушил. Сказки и мифы – есть вольное народное творчество, и при всем уважении к фольклору, я не стану этому самому творчеству верить беспрекословно. Этот Фир Болг не глупее нас с вами, и не думаю, что он скучал здесь тридцать лет, дожидаясь, когда именно нас можно будет погубить. Собственно, чего вы ожидали? Что замок покинут, оттого что давешним обитателям опротивел вид из окна? Надеялись, что здесь нас ждет одинокая бабулька, которая чудно печет пирожки с грибами? Никого не собираюсь заставлять. Каждый может поискать местечко поуютнее.

– Госпожа, но это же Фир Болг! – возопила Ингерн. Муж ухватил ее за плечо, яростно жестикулируя свободной рукой, отпихивал мычащего-возражающего Энгуса. Спор получался живописным, но малопонятным. По крайней мере для Катрин. Она с удивлением увидела, как Блоод уцепилась за плечи парня, что-то зашипела тому в ухо.

– Ну вы тут пока подискутируйте, проголосуйте. Обдумайте альтернативные варианты, поторгуйтесь, посчитайте, составьте бизнес-план… – Катрин взяла с телеги плащ.

Командирша была весьма зла, но стоило лечь и закрыть глаза, как нечленораздельный гвалт сообщества взбудораженных полунемых и им сочувствующих отдалился и угас…

Узкая ладонь погладила ее по щеке, Катрин открыла глаза и увидела перечеркнутое черным лицо Блоод. Солнце висело высоко, и под плащом было ужасно жарко. Катрин села.

– Чего? Куда?

– Поехали, – суккуб протянула кружку с яблочным компотом.

– Куда?

– Знакомиться.

…Взмокшие от возни с воротами мужчины, наконец завели лошадей во двор. С конюшней было легче – последние десятилетия она простояла настежь распахнутой.

Катрин хотелось поторопить товарищей. Фир Болг ждал официального представления в «тронном», в смысле, каминном зале. Похоже, он нервничал не меньше, чем новоселы. Насторожившийся замок, казалось, дышал отголосками давешнего ужаса. Тридцать лет прошло, а как-то именно сейчас ощущается. Ингерн потерянно торчала посреди двора, тиская древко копья. Даже Блоод сейчас жалась поближе к подруге.

– Ты-то что? Тоже сказок в детстве наслушалась? Он старенький, приставать не будет. Или тебя это и смущает?

– Не смущает. Они не терпят. Таких. Как я.

– И всего-то? – проворчала Катрин. – Кто ж вас терпит? Только я да Энгус…

Катрин несла свечу, и неверный свет выхватывал из темноты то перевернутую скамью, то стопку почерневших тарелок.

– Пыли-то, пыли, – бормотала бредущая следом Ингерн. – За век не убраться. Зачем мы сюда пошли? Здесь сто лопат нужно какашки мышиные выгребать…

– Молчи! – шикнула Катрин, но откуда-то спереди уже донеслось утробное угрожающее рычание.

Ингерн едва слышно охнула. Мужчины вскинули оружие.

– Что это? Он?!

– Нет. Собачка. Осуждает твое сквернословие по поводу мышиного помета.

– Собачка?!

– Да. Я предупреждала. Собачка, звать ее Моде Лу, – ругательств категорически не терпит.

– Моде Лу не собачка!!!

Судя по возне сзади, мужчины тоже думали, что Моде Лу не так однозначно относится к четвероногим друзьям человека. Слава богам, вслух храбрые путешественники своих подозрений высказать не могли.

– Собака. Четыре ноги, нос, уши, все такое. Типа ньюфаундленд. Я таких уже видела. Идите вперед.

Катрин осторожно поставила свечу на сундук. Неподвижно сидящая фигура проявилась из тьмы. Кто-то из пришельцев судорожно и громко вздохнул. Девушке и самой стало жутко: узкое, исчерченное морщинами, одновременно и человеческое, и нечеловеческое лицо казалось мертвым. Фир Болг открыл ослепленные светом глаза и с надменной прямотой взглянул на людей.

Катрин с трудом выдавила:

– Милорд, вы знаете о «Двух лапах» все. Это ваш дом. Мы просим заранее извинить нас за невольное беспокойство, которое доставим. Мы уважаем ваш опыт и вашу мудрость. Обещаем не мешать вашим размышлениям, дать покой вам и вашему другу…

Тьма в углу шевельнулась. Ингерн придушенно пискнула. Лохматый зверь неторопливо подошел к креслу.

Сухие губы старика разомкнулись:

– Пусть молодая женщина не боится. Моде Лу мудр и справедлив. Любой может довериться его беспристрастному суду.

– Зачем же сразу «суду»? Молодую женщину зовут Ингерн. Она ничего не боится, кроме нечистоплотных грызунов. Ее супруга, достойнейшего из воинов, участника бесчисленных сражений, величают мастером Даллапом. Молодой воин, которого вы видите рядом, зовут Энгус. Его главные битвы впереди. А это моя верная подруга Блоод…

– О, верность ланон-ши известна с начала времен, – без выражения сказал Фир Болг.

– Да. Времена проходят. Ланон-ши остаются, – прошипела Блоод.

– Наши и ваши племена временами враждовали друг с другом. Но племен здесь нет, – четко выговорила Катрин в мгновенно ставшей угрожающей тишине. – Нас здесь немного. Каждый из нас может говорить, что считает нужным, решать и направлять свою собственную судьбу. Но не мешать жить другим! И по возможности головой думать, а не иным местом. Очень может быть, я ошибаюсь, но размышлять – не последнее развлечение для истинно разумных существ. Временно или навсегда – «Две лапы» наш общий дом…

Иногда прямота все упрощает. Бывает, очень опытным людям и нелюдям нечего возразить словам юной наглой девчонки. Главное, после лаконичного и правильного лозунга, какую-нибудь глупость не брякнуть.