Богдан Хмельницкий. Искушение

Вместо предисловия

Системы, в которых все можно рассчитать и предвидеть, существуют. Но они всегда являются частью таких систем, которые невозможно точно просчитать из-за банальной невозможности учесть все субъективные факторы.

Может быть, поэтому социальные эксперименты, проводимые в истории человечества, в частности в России в 17-м году, в Китае в 50-е, в Кампучии в конце прошлого века, сталкивались со множеством проблем, которые решить не могли, и благая социальная цель так и не была достигнута. Но вопреки всему мысли о социальной справедливости, высказанные Томасом Мором и Томмазо Кампанеллой, годами, столетиями продолжают будоражить умы и побуждать к активным действиям.

В истории многое зависит от случайностей. Что было бы, если бы Мстислав Удатный не перебил монголо-татарское посольство? Может быть, монголо-татарская орда и не двинулась бы на запад, а пошла на завоевание Японии или Индии. Что было бы, если бы Богдан Хмельницкий остался сотником реестрового войска на службе у польского короля или после битвы под Пилявцами двинул свои полки на Варшаву? Или если бы Сталин первым начал войну с Германией? А вот не встретилась бы Биллу Клинтону Моника Левински в Овальном кабинете, кто знает, смогла бы его супруга Хиллари реализовать свои амбиции и стать столь успешным американским политиком?

Но величайшая мудрость мира давно сформулирована: история не терпит сослагательного наклонения. Эта мысль верна, и с этим, конечно, нужно согласиться, если нет возможности изменить ход истории. А если такая возможность есть?

Автор

Раннее майское утро 1648 года

Богдан Хмельницкий любил эту пору года. Было уже достаточно тепло, чтобы разбить лагерь и остановиться на ночлег прямо в поле. Однако жара и изнуряющая духота еще не тяготили, воздух был насыщен чистотой и свежестью. В степи уже зацвел ковыль, делая бескрайнюю ниву похожей на бурлящую морскую стихию. Свежая роса, словно слезы, умыла поле брани, окропив следы вчерашней кровавой бойни. Со стороны Ингульца веяло прохладой. Казаки перед дальним походом купали своих коней. Слышались довольное фырканье лошадей и громкая казацкая брань в адрес клятых ляхов.

Но гетман не обращал на это внимания, пусть хлопцы выпустят пар. Вчера они славно потрудились, устроив хитрую заслонку и отрезав побежавшим полякам все пути к отступлению. А после того как в честном бою был смертельно ранен Стефан Потоцкий, все остальные командиры Войска польского покорились судьбе и сдались на милость победителя.

Оседлав коня, Богдан поднялся на самый высокий холм, чтобы оттуда наблюдать за тем, как его хлопцы управляются с остатками разгромленного войска. Уже погрузили на возы захваченные трофеи. Недалеко от лагеря выстроились неровными шеренгами пленные ляхи, готовые принять свою судьбу и с позором отправиться в Чигирин. Вслед за ними пристроились подводы с ранеными и убитыми.

Глядя на результаты своего ратного труда, Богдан Хмельницкий, с виду совершенно спокойный, внутренне ликовал. Радость переполняла его душу. Он чувствовал, что ему удалось собрать воедино силу своего народа и направить ее к победе, чего давно не случалось.

И еще он почувствовал, что достойно отомстил за попранную честь и погибшего сына! Пока оба эти мотива совпадали, он не задумывался, который из них ведет его сильнее…

Но в то же время где-то в глубине своей души Хмельницкий осознавал, что вчерашний бой – только начало долгого пути, который им уже выбран и с которого ему уже не свернуть. Богдан отдавал себе отчет и в том, что ему предстоит пойти до конца, на Варшаву. И внутренне принял это выбор.

Украина. Лугань. Наши дни

Предстояли традиционные «каникулы» по случаю майских праздников. Если в детстве Ивана Черепанова, в бытность СССР, основу этих выходных составляли Международный день солидарности трудящихся и День Победы, то сейчас старт выходным давала Пасха. Но суть того, что майские праздники – они и есть майские, осталась. Первый островок отдыха после долгой зимы, когда можно куда-то вырваться на недельку-другую. Только в мае листва бывает такой чистой, и цвет у нее особенный – насыщенный и по-настоящему зеленый.

Но в этот раз Черепанов вынужден был смириться с тем, что вместо яркого отдыха придется использовать эти праздники, чтобы просто побыть в одиночестве и разобраться в непростой для себя ситуации. Отключив телефоны и оставив дома все гаджеты, связанные с Интернетом, он отправился в Святоозерье – заповедный лесной уголок на границе с соседней областью, где природа так не похожа на современный степной пейзаж с его шахтами, карьерами, многочисленными промышленными предприятиями.

Как не уговаривала Ольга провести по традиции выходные вместе, Иван вынужден был отказаться:

– Ну не рви душу, думаешь, мне самому не хочется, чтобы мы все вместе махнули в путешествие, как в прошлом году? Мы бы с Лешкой по утрам удили рыбу, а вечером гоняли бы на базе мяч с ребятами, ты бы походила в бассейн и на массаж…

– Так в чем же дело? – Ольга, подавшись вперед, исподлобья пристально посмотрела на Ивана и, перехватив слегка виноватый, но отчаянно упрямый взгляд его чуть опущенных глаз, улыбнулась: – Ладно, не сочиняй уж ничего, раз очень надо, а сказать не можешь, сама что-то придумаю…

Иван облегченно вздохнул. За несколько лет Ольга научилась идеально чувствовать его, что очень упрощало жизнь. Она оставляла ему ту необходимую степень свободы, которая нужна мужчине для успешного ведения его дел, а он благодарно не злоупотреблял этим и старался делать все возможное для семьи. Они обсудили план Лешкиных тренировок и занятий на выходные. Иван обнял ее, поцеловал и, ловким движением забросив на спину рюкзак, быстро побежал вниз по лестнице, экономя ЖЭКу средства на амортизации лифта.

Черепанов мечтал поскорее избавиться от всех прелестей технического и научного прогресса, запершись на даче возле тихого озера. Ему срочно нужно было побыть одному, чтобы хорошенько пораскинуть мозгами, взвесить все «за» и «против», прежде чем принять решение.

А подумать было над чем. Неделю назад, возвращаясь после очередного позднего эфира, Иван, как обычно, собирался припарковать у подъезда машину. Но законное место его работяги-фольца нагло занял незнакомый припыленный внедорожник. «Это кто ж такой дерзкий?» – промелькнуло в голове у Черепанова. Проезжая мимо джипа в поисках свободного места, он попробовал разглядеть силуэт водителя, благо, окна машины оказались не затонированы. Что-то знакомое было в этом сухощавом, подтянутом мужчине с густой седой шевелюрой, одетом в неприметную серую куртку. «Да нет, показалось, – подумал Черепанов. – Столько лет прошло, его, поди, и в живых уже нет».

– Иван Сергеевич! Что ж это вы не желаете признавать старых друзей, нехорошо! – раздался из окна автомобиля знакомый до боли голос. – Поздновато домой возвращаетесь, молодой человек. Я уже тут заждался. Жажда мучит, и не только… Так что, позовете давнего друга в гости или будем на радость вашим соседям во дворе беседовать?

Вопрос был задан скорее для приличия. Потому что водитель серого внедорожника уже успел выбраться из своего «танка», пикнуть сигнализацией и протянуть Черепанову руку для пожатия. Иван сглотнул поднявшийся к горлу ком. По спине невольно пробежал холодок. «Гнатенко! Жив-таки, курилка. Интересно, зачем я ему опять понадобился, спустя почти десять лет?» – стал прикидывать Черепанов.

– Глазам не верю, неужто вы, Игорь Алексеевич?!

– Что, так сильно состарился? Знаю, знаю… Ну, а ты по дружбе скажи, что это не так, хоть какое-то утешение. Тебе не трудно, а мне будет приятно, – Гнатенко всегда с легкостью подшучивал над собой.

– Ну уж нет, без комплиментов: выглядите на 55 с плюсом. Просто не ожидал вас увидеть, вот и растерялся. Конечно же, пойдемте ко мне. Правда, разносолов не обещаю, а вот ароматного кофейку сварю. Тем более что обсуждать будем не вчерашний футбол, как я понимаю, – приветливо улыбаясь, произнес Черепанов и решительно распахнул перед поздним гостем двери своего дома.

– Правильно, Иван Сергеевич, понимаешь. Кофейку, да покрепче, мне и себе свари. Есть о чем потолковать.

Пока Черепанов размалывал зерна арабики и варил в прокопченной турке ароматный напиток (ну не признавал он растворимый кофе!), ему подумалось, что время не властно над старым воякой. «Интересно, сколько же ему на самом деле лет: шестьдесят, шестьдесят пять или семьдесят? Человек без возраста, без лица, без особых примет. Зато с железной хваткой», – размышлял Иван, вспоминая, как впервые встретил Гнатенко в Чернобыле накануне трагедии.

Вторая встреча, в 2004 году, происходила в не менее экстремальных условиях. Тогда, пытаясь предотвратить взрыв на Запорожской АЭС, Иван чудом остался жив, чего не скажешь о его товарищах[1].

Было ясно, что ничего хорошего визит позднего гостя ему не предвещает.

– Давайте начистоту, Игорь Алексеевич. Я понимаю, что люди вашей профессии просто так в гости не ходят. Стало быть, я вам сильно понадобился. Кстати, внесите ясность, вы какую организацию нынче представляете?

– Организацию я, Иван Сергеевич, представляю нашу, отечественную, обладающую неограниченными полномочиями и широкими связями с коллегами из ближнего зарубежья. Этой информации для тебя вполне достаточно. Теперь по существу. Ты все правильно понял, ради чашки кофе и обсуждения вчерашнего футбола я бы тебя не стал тревожить. Нужна твоя помощь, Иван.

Россия. Москва. Кремль

Российский президент проводил очередное совещание с руководителями силовых структур.

– Сегодня у меня был телефонный разговор с моим американским коллегой. Он согласился, что продолжение боевых действий на Ближнем Востоке невыгодно нашим странам. Более детально обсудить этот вопрос мы условились при личной встрече. Я подтвердил президенту США приглашение посетить Российскую Федерацию в ближайшее время. Уверен, что такая встреча на нашей территории позволит согласовать и другие нюансы взаимоотношений наших государств, касающиеся не только дальних, но и ближних соседей. Прошу присутствующих высказаться о тех проблемах, которые имели бы существенное значение при подготовке нашей встречи.

– В связи с обострением геополитической ситуации разрешите напомнить опыт афганской операции, которая предшествовала ослаблению и распаду Союза, – неожиданно взял слово руководитель Главного разведывательного управления Федор Масленников.

Обычно на таких мероприятиях он вел себя сдержанно и, как опытный разведчик, умел держаться в тени, качественно выполнял задачи и не раздражал начальство инициативами, а потому присутствующие наблюдали за его выступлением с осторожным любопытством.

– Тогда наши службы были умело и тонко спровоцированы, – продолжил Масленников. – Нас, как вы помните, «убедили», что эта операция приведет к росту цен на нефть, что было в интересах СССР, но вышло все наоборот. Мы увязли, нас ослабили, и появился повод сделать из СССР страну-изгоя… Автор аналитической записки, обосновавшей наш заход в Афганистан, полковник Самсоненко погиб как-то странно, а его источники были зачищены…

– К чему это вы, Федор Степанович, клоните? – вмешался молодой амбициозный советник президента.

– Сегодня у нас нет ясности в политических моментах: как поведут себя Франция и Германия при ухудшении наших отношений с США, какую позицию займет Китай и можем ли мы до конца рассчитывать на поддержку ряда восточноевропейских стран? Как нет ясности и в некоторых экономических вопросах. И прежде всего может ли упасть цена на нефть, если Соединенные Штаты пообещают арабским странам поддержать Палестину? Есть много рисков, влияние которых нам оценить сложно, – ответил Масленников.

– Не пойму я вас, Федор Степанович, – не унимался советник. – Американцы имеют целые коммерческие армии для достижения нужных им результатов в ситуациях, когда законными методами добиться ничего нельзя. Революции и восстания устраивают, где хотят. Мы долго изучали их опыт и теперь готовы посоревноваться с ними, используя их же методы. Не нужно бояться и вечно отступать. Чтобы научиться побеждать, необходимо пробовать. У нас уже есть успешный опыт, и его нужно развивать.

– И все же мы не успеваем качественно просчитывать все последствия, – возразил Федор Степанович.

Казалось, он волновался, что было и вовсе не типично, ведь собравшиеся за столом люди давно относились к политике как к работе – порой тяжелой, порой приятной, но кропотливой и опасной, ведь, сделав две-три ошибки, можно все потерять.

– Значит, так нужно. На данном этапе. Не переживайте, Федор Степанович. Вы ведь помните, что партию можно проиграть не только из-за неправильного хода, но и если слишком долго над ним думать. Страх ошибиться приведет к тому, что не будет времени этот ход сделать, – на лице советника появилась загадочная улыбочка.

Желающих продолжить обсуждение проблемы больше не было. На повестке дня оставался один вопрос в разделе «Разное».

– Александр Васильевич, мне доложили, что вы хотели сообщить что-то чрезвычайно важное? – президент посмотрел на директора Федеральной службы безопасности.

Александр Шортников поправил очки, он все еще мысленно анализировал выступление Масленникова. Кому оно было адресовано? Записи здесь не ведутся, и не та трибуне, чтобы перед прессой покрасоваться, а вот риски от того, что на рожон полезешь, известны. Если коллега хотел намекнуть на что-то ему, Шортникову, лично, то лично мог бы встретиться и сказать. Впрочем, тогда бы это можно было представить как попытку заговора и отклонения от линии… Зачем он вылез с позицией, которая никому не близка и не выгодна, да еще и выбрал такой формат? Не идиот же он и не враг себе?! Странно… Нужно будет об этом потом подумать.

Шортников собрался с мыслями и, закончив перебирать листы с пометками, тихим, ровным голосом начал доклад:

– Я как раз о наших соседях из ближайшего западного зарубежья хочу доложить. Ситуация там, как известно, неспокойная. И сейчас наша седьмая лаборатория предложила провести уникальный эксперимент по перемещению испытателя из нашего времени в параллельный мир, находящийся в 1647 году, то есть за полгода до восстания запорожских казаков во главе с Богданом Хмельницким.

– А какая польза современной России от перемещения нашего испытателя в Дикое поле? – поинтересовался президент.

– Прямую, непосредственную пользу от этого эксперимента трудно точно рассчитать. Перемещение происходит в параллельный мир, и те изменения, которые должны там произойти, на наши реалии могут повлиять по-разному, в том числе и косвенно.

– Александр Васильевич, еще раз уточните, зачем тогда нам это нужно?

– Существует научная теория, согласно которой имеется целый ряд параллельных миров. И если мы проявим политическую волю и дадим старт эксперименту в наших реалиях, то в параллельных мирах, которых коснутся изменения, возникнет большая вероятность перемен, которые укрепят положение России в нашем мире.

При проведении эксперимента появляется уникальная возможность осуществить комбинацию, при которой Украина не будет разъединена на Левобережную и Правобережную. Она станет более цельной идеологически и исторически. То есть настроения, которые преобладают сегодня в ее восточных областях, распространятся на центр и запад.

– Значит, тогда исчезнет почва для конфликта? – тихо спросил президент.

– Конечно, – подтвердил Шортников, – ведь в этом случае на Переяславской раде Украина будет целиком присоединена к России. Это сможет изменить политическую расстановку сил в нашу пользу. Риски при этом минимальны, поэтому отказываться от проведения перемещения, считаю, не стоит. Затраты также символичны. Но обращаю ваше внимание, господин президент, что по времени мы зажаты в тиски. Благоприятные условия, при которых биогравитационная составляющая позволяет открыть портал в иной мир, будут устойчиво сохраняться только в течение двух недель в конце июня. Поэтому необходимо оперативно утвердить кандидатуру посланника и за оставшееся время провести с ним подготовительную работу.

– Хорошо, Александр Васильевич, готовьте эксперимент, – коротко резюмировал подуставший президент и покинул зал заседаний.

Час спустя. Лубянка. Кабинет директора ФСБ

Шортников срочно вызвал руководителя проекта «Переяславская рада» Николая Китаева.

– Присаживайся, Николай Семенович. Президент дал добро на проведение эксперимента по перемещению в Дикое поле нашего испытателя. Вы уже подобрали подходящую кандидатуру?

– Да, Александр Васильевич, есть у нас человек на Украине, преданный России, проверенный временем. Это политолог Владимир Сергеев. Первоначальную подготовку с нашими сотрудниками он уже прошел. Ему объяснили суть метода по перемещению в параллельный мир, информировали о возможных рисках. Он готов все риски, связанные с последствиями участия в эксперименте, принять на себя. Правда, некоторые опасения у него все же остались. Поэтому мы подготовили для него еще одну встречу, о которой я доложу вам немного позже.

Теперь о задачах, которые стоят перед нашим посланником. Переместившись в 1647 год, то есть за полгода до начала смуты на Украине, ему необходимо сблизиться с Богданом Хмельницким и убедить его после битвы под Желтыми Водами пойти со своим казацким войском на Варшаву.

– Задачка, прямо скажем, не из легких. И в каком же образе политолог Сергеев предстанет перед будущим гетманом Запорожской Сечи, чтобы тот проникся к нему доверием?

– Самый подходящий – образ богомольца, странника из земли обетованной. Зная слабость Богдана к людям просвещенным, много повидавшим на своем веку, думаю, существует большая вероятность, что Хмельницкий прислушается к речам божьего человека. К тому же этот образ не предполагает участия самого Сергеева в боевых действиях, что позволит ему рисковать своей жизнью в меньшей степени.

– Но пока наш испытатель доберется до Хмельницкого, ему необходимо как-то существовать, и желательно не бедствовать. Можем ли мы обеспечить ему нормальное материальное положение в параллельном мире?

– Да, Александр Васильевич, мы располагаем сведениями о местонахождении кладов, которые найдены в наше время, но заложены до 1647 года. Имея эту информацию, Сергеев сможет найти их и использовать как для достойного существования, так и для убеждения Богдана.

– Хорошо. Теперь поговорим о деталях эксперимента. На каком опыте основывается данный проект? Где планируется произвести перемещение нашего испытателя?

– Подобные эксперименты успешно проводились на Украине группой ученых более 20 лет назад. Документы по осуществлению перемещений переданы нам агентом, проходящим под псевдонимом «Седой». Одним из участников данных экспериментов был тележурналист из Лугани Иван Черепанов. Это и есть наш второй положительный фактор в подготовке Сергеева, о котором я вам ранее докладывал. Дело в том, что Черепанов и Сергеев в молодости были приятелями. Это позволит во время неформальной дружеской беседы еще более укрепить уверенность нашего испытателя в своих силах. Сами понимаете, Александр Васильевич, в таком деле поддержка старого товарища многое значит.

Седой уже вышел на связь с журналистом и изложил наше предложение принять активное участие в подготовке перемещения. Правда, пока Черепанов не дал положительного ответа, попросив несколько дней на размышление. Но вы же знаете Седого, он умеет уговаривать людей.

Что касается места проведения эксперимента, то считаю необходимым повторить переход там же, то есть на Украине. Мы рассматривали возможность перенесения эксперимента на территорию Российской Федерации или, например, на Байконур. Однако, учитывая геологические особенности поверхности земной коры, решили не рисковать. Да и зачем? Имеется место, которое позволяет сконцентрировать биоэнергетические, гравитационные, временные и геомагнитные составляющие максимально благоприятно для перемещения. К тому же у нас попросту нет времени заниматься поисками другой, настолько же удачной местности.

Кроме того, расчеты наших специалистов дают основания для уверенности, что из этой точки посланник попадет в тот временной промежуток, который нам необходим. А именно в 1647 год, за полгода до того, как Богдан Хмельницкий поднял запорожских казаков на смуту. И если нам удастся повлиять на дальнейшее развитие событий, ход истории можно будет повернуть в нужное нам русло, – почти торжественно закончил подполковник Китаев.

– Ну что ж, Николай, информация по проекту «Переяславская рада» достаточно подробная. Оставь мне свои записи, необходимо уточнить некоторые детали. Лично проконтролируй ход встречи Седого с Черепановым и доложи мне о решении, которое примет журналист. Детально проинструктируйте нашего агента о том, как Черепанову следует провести беседу с Владимиром Сергеевым. У нас не будет другого такого шанса, поэтому исход этих двух встреч, как и самого перемещения, должен быть однозначно положительным.

– Разрешите выполнять! – козырнул Николай Китаев и вышел из кабинета Шортникова.

Выбравшись из довольно прохладных коридоров Лубянки на улицу, Николай и тут не ощутил, что весна в самом разгаре. Опять зарядил мелкий затяжной дождь. Вот уже третий день небо над Москвой было затянуто тучами, и перспективы просвета не наблюдалось. «Ничего, – подумал Китаев, усаживаясь в служебный автомобиль, – сегодня вечером буду на Украине, в Лугани. Там, по нашим меркам, уже почти лето. Вот где отогреюсь на солнышке».

Украина. Лугань. Святоозерье

Приехав на дачу своих друзей, Иван первым делом растопил баньку. Он любил этот ритуал и не понимал, зачем некоторые его знакомые ходят в сауну под пиво с воблой, да еще и отягощают процедуру барышнями определенного поведения. По мнению Черепанова, это являлось не просто глупостью, но и оскорблением традиций предков, которые веками создавали культуру очищения тела и души. В баню надо идти, обязательно настроившись на очищение, говаривала его бабушка Маруся. «Если приболел или на душе тяжко, иди париться. Пар – он всю хворь и дурь из тебя выдавит и пустые думы прогонит. Выйдешь из баньки чистым как младенец», – учила она.

Поэтому Иван готовился к банному ритуалу без суеты, степенно и неторопливо. Особо важным, по его мнению, был выбор веничка. Иван уважал и дубовый, и березовый, но особенно любил душистый хвойный, желательно можжевеловый, чтобы пробирало до последней клеточки и косточки. Хвойный веничек перед банной процедурой он хорошенько томил в горячей воде, чтобы потом не хлестать, а как будто бы гладить кожу. И когда уже совсем невмоготу было в парилке сидеть, доставал распаренные хвойные ветки и от души хлестал свое мокрое, разомлевшее тело. А после того как вся хворь и глупые мысли выйдут, Черепанов любил окунуться в прорубь зимой или вылить на себя ушат холодной воды летом. Затем следовало закрепить эффект травяным душистым чаем с медом и только после этого отнести свое бренное, измученное тело в постель и, приняв горизонтальное положение, хорошенько выспаться…

На следующий день Иван проснулся с рассветом и почувствовал, что будто заново на свет появился. Все же права была его мудрая бабушка, никакой алкоголь, кофе или энергетик не смогут так снять стресс и привести мысли в порядок. Чтобы разобраться с проблемой, тем более такой, надо рассуждать трезво и принимать решение только на свежую голову.

Черепанов еще раз прокрутил в уме разговор с Гнатенко.

– Нужна твоя помощь, Иван, – мягко, словно отец родной, произнес старый знакомый, отпивая горячий кофе, но взгляд его прищуренных глаз пронизывал насквозь.

– Интересно, Игорь Алексеевич, чем же я могу помочь столь влиятельной структуре? – с сарказмом спросил Черепанов.

– А ты не ерничай, Ваня, лучше послушай, что тебе скажу. Ты же человек продвинутый, сам видишь, как накалились отношения с нашим восточным соседом. Причем противостояние идет и политическое, и экономическое. Снять напряженность важно для каждого жителя Украины. Ты посмотри, как душат нас и с востока, и с запада. И те, и другие рассказывают, какие сказочные условия создадут, если мы примем чью-либо сторону. Сейчас Украина, как чужая невеста, всем хороша, но стоит только Киеву под кого-то пойти, как гайки прикрутят, и будем, как нелюбимая невестка, крошки со стола собирать. Но есть очень интересный, я бы даже сказал, нестандартный способ повлиять на ситуацию через параллельный мир.

– Э нет, Игорь Алексеевич, еще один переход в параллельные миры я не выдержу! – от неожиданности Иван чуть не поперхнулся.

– Не кипятись, как раз тебе никуда перемещаться не придется. Для нового эксперимента уже подобрана и согласована кандидатура, нужно просто проинструктировать нашего испытателя. Ведь, кроме тебя, ТАМ никто из нас не был. А кто был – те далече. Одним словом, нужна твоя помощь как консультанта. Тем более что испытатель – твой хороший знакомый. Это Владимир Сергеев, – спокойным, как бы равнодушным голосом резюмировал Гнатенко.