Считалочка для бомбы

–1-

Яркое солнце отчаянно щипало глаза – не помогало даже темное, почти черное стеклышко от старой сварочной маски. Но уж очень хотелось посмотреть на самое настоящее солнечное затмение.

И хотелось этого не одному только Теме.

– Все, отдай! – нетерпеливо потребовал толстый Боря, годом постарше Темы.

Он жил с родителями-неандертальцами в страшноватой на вид пятиэтажной пещере, которую все почему-то называли «хрущевкой». Наверное, из-за того, что вокруг нее везде валялись обглоданные хрущи… Или хрящи? Вообще-то, он был не злой, но в компании с Кирей…

– Нет, мне! – заявил Киря, драчливый и наглый мальчишка из соседнего двора, того самого, где девятиэтажка покрылась лианами и большими зелеными листьями, а на крыше жили орлы, и лежали вечные снега.

Теме ничего не оставалось делать, как отдать с таким трудом добытое стеклышко сильнейшим. А ведь дядя Архи учил его: нельзя показывать другим свою слабость. Надо отстаивать свою правоту до конца, даже если это будет стоить лишнего синяка.

Но эти двое были старше, сильнее, и где-то внутри появлялось неприятное чувство – будто все тело становится ватным, перестает починяться тебе, и руки сами отдают то, что требуют более от тебя сильные. Дядя Архи говорил, что это самое постыдное в мире чувство. И оно называется страх.

Тема и сам чувствовал стыд вперемешку с мелким, отвратительным страхом, страхом того, что стеклышко могут забрать силой, да еще дать тумаков в придачу; да еще того, что при этом надо будет обязательно дать сдачи – а на это тоже не хватит смелости; страхом того, что в конце всего этого с новой силой придет стыд собственного страха.

И теперь эти двое, по очереди выхватывая друг у друга из рук темное стекло, прищурившись, пялились на небо.

– Ну, и где? Где оно? – недовольно говорил Боря. – Наврал, небось, все…

– Ничего я не наврал, – обиженно возражал Тема. – Мне дядя сказал. А он никогда не ошибается.

Боря и Киря расхохотались.

– А кто он у тебя, что такой умный? – грубо спросил Киря.

– Архивариус, – гордо ответил Тема.

– Чего? – шмыгнув носом, переспросил Киря. – Дурацкое имя какое-то.

– Точно, дурацкое, – подтвердил Боря.

– Сами вы!.. – сжав маленькие кулаки крикнул Тема и обмер от собственных слов.

Старшие мальчишки некоторое время выжидательно смотрели на него, словно надеясь на то, что этот сопляк полезет в драку. Но на большее, чем этот внезапный выкрик, Тема не решился. Наверное, Киря, все-таки, врезал бы ему – просто так, для острастки. Но тут Боря, глядя на солнце в стеклышко, воскликнул:

– Ух, ты… Ползет!

– Кто ползет? – встрепенулся Киря.

– Тень ползет, – зачарованно глядя вверх, сказал Боря.

– А, ну, дай! – потребовал Киря, и отобрал стеклышко у толстяка.

– А мне посмотреть? – робко попросил Тема.

Но его даже не удостоили ответом.

– А давайте посчитаемся! – осенило вдруг Тему. – Кому выпадет – тому и смотреть первому, а? Это будет по-честному! Давайте – я много считалочек знаю!

Ребята лишь презрительно фыркнули в ответ. Так они поочередно смотрели и смотрели на небо, а у Темы от обиды наворачивались на глаза слезы.

Быстро потемнело, завыли вдруг собаки и прочие твари, даже думать о которых было страшно, и наступила странный-престранный полуночь-полудень. Еще минута – и лунная тень начнет сползать с солнца, и все вернется на круги своя.

А Теме так и не доведется понаблюдать в стеклышко за этим редким зрелищем, которое столь красочно ему описывал дядя Архи. И потому Тема стал мрачен и зол.

– Ну? – произнес, наконец, Боря, которому надоело пялиться в стеклышко. – И когда же оно назад начнет вылазить?

– Да сейчас, вроде, и начнет, – неуверенно сказал Киря и снова мельком взглянул на спрятавшееся солнце.

Прошло несколько минут. На небесах ничего не изменилось.

Боря зевнул. Киря рассеянно – небрежно кинул стеклышко на асфальт.

– Надоело что-то, – сказал он. – Ерунда какая-то. Сколько можно зырить на это дурацкое пятно? Пойдем, погуляем, Борь…

– Пойдем, – снова зевнув, сказал толстяк. – Малой, ты с нами?

Тема ничего не ответил. Только отрицательно покачал головой и поднял с асфальта свое стеклышко.

– Как хочешь, – равнодушно бросил Киря, и приятели удалились куда-то в сторону старой заброшенной стройки.

Тема поднял стеклышко и принялся смотреть через него на удивительное темное пятно, окаймленное по краям яркой солнечной короной. Теперь он мог любоваться этим, сколько угодно.

Но на душе от того уже не становилось веселее.

– Зачем ты это сделал? – строго спросил Архивариус и тут же вздохнул.

Действительно, такой тон в данной ситуации неуместен. Ведь мальчик и вправду не ведал, что творит…

Сам Тема стоял напротив, понурив голову с самым виноватым видом. Архивариус усмехнулся: он не питал иллюзий по поводу раскаяния этого шельмеца. Он-то прекрасно знал, что ни в чем тот не раскаивается, и совершенно уверен в собственной правоте. Да и как можно его упрекать в этом? Каждый из нас был когда-то беззащитным, но своенравным шестилетним мальцом.

Конечно, он не может дать сдачи старшим мальчишкам. Зато может многое другое. К счастью, совершенно от него не зависящее. Пока.

– Я не нарочно, – пробубнил Тема. – Так само получилось. Просто я не успел посмотреть и захотел, чтобы оно было подольше…

«Подольше!». Просто замечательно! Малышу захотелось просто растянуть удовольствие в рассматривании замечательного астрономического явления. И на свою беду он, Архивариус, сам этому содействовал! И вот они – плоды просвещения: совершенно непонятным, противоестественным образом солнечное затмение растянулось на самый неопределенный срок. И ладно, если бы это шло только на радость Теме, да кучке астрономов, что пялятся сейчас в небо полнейшем недоумении и трансе.

Но есть еще одна сторона медали. Все знают, что солнечное затмение – это редкий момент, когда силы зла многократно увеличивают свою мощь. И обычно они терпеливо и с трепетом ожидают этих коротких мгновений, чтобы побыстрее провернуть свои темные делишки – сколько успеют за этот непродолжительный срок.

Но теперь… Теперь у зла времени предостаточно.

Архивариус поежился. У него появилось очень нехорошее предчувствие. Он с тревогой посмотрел на этого мальчишку, который, в общем-то, далеко не просто шестилетний сорванец.

Он – Магистр.

Конечно, он ничего толком не знает об этом. И упаси бог ему узнать о собственной силе раньше положенного срока!

И без того мальчонка уже начал догадываться, что во многом отличается от сверстников. Неудивительно, что его тянет к тем, кто постарше. Хотя, конечно, ничего хорошего из такой «дружбы» не может получиться. Ведь вряд ли у его приятелей есть такие наставники, как он, Архивариус Волшебной Москвы собственной персоной! И, конечно, же, можно задать себе вопрос: не слишком ли много внимания уделяется этому сопливому мальчишке? Но сегодняшнее происшествие – это последний аргумент в пользу того, что и ему, Архивариусу, уже не справиться с воспитанием будущего (а, по сути – уже и настоящего) Магистра.

Если и раньше случались разные удивительные вещи, невольно вызванные его дремлющей силой, то теперь все стало слишком серьезно…

– Тимофей, ты можешь… сделать, как было? – тихо спросил Архивариус.

– Что сделать? – не понял Тема.

– Ну, чтобы снова показалось солнце…

Тема беспомощно заморгал. Лицо его покрылось краской.

– Я… Я не знаю… Я не виноват… – захныкал мальчик. – Я не знаю, как так получилось…

– А как так получилось? – продолжал Архивариус. – Ну, расскажи, что ты сделал?

– Я ничего не делал! – уже вовсю рыдал Тема. – Я просто захотел посмотреть, чтобы и я успел, это чтобы подольше было…

– Ну, так захоти, чтобы «это» закончилось, – настаивал Архивариус, хотя понимал, что дело это – совершенно безнадежное.

Сам по себе усилием воли маленький Магистр ничего сверхъестественного совершить не мог. Таинственная сила дремала в нем, просыпаясь изредка под воздействием сильных эмоций и совершенно бессознательных проявлений.

Так, однажды ни с того, ни с сего, у него вдруг ожили и обрели душу игрушки. И не всякие – а только самые любимые. Это было здорово, потрясающе, хотя и не так уж удивительно в волшебном городе Москва. А тогда дети толпой ходили за Темой, прося повторить этот же трюк со своими любимыми куклами и машинками. Но у Темы ничего не получилось. И дети решили, что все это дело рук каких-то посторонних «волшебников», а Тема – просто выдумщик и обманщик. И это был лишь один из моментов, ведущих малыша к отчуждению от нормального общения с другими детьми. А таких событий было множество…

Вот и сейчас заплаканный Тема смотрел в окно на страшное черное солнце и лишь бессильно хлопал глазами. Он ничего не мог поделать с тем, что совершил совершенно случайно, в порыве каких-то смешных детских желаний… И глядя на это зловещее, скрытое лунной тенью, солнце, он тихо бормотал:

Позади мальчика, в центре большой комнаты, стены которой были сложены из толстых потемневших бревен, стоял сутулый и седой пожилой мужчина. Тема называл его дядей, но на самом деле Архивариус был только лишь воспитателем, временным наставником и хранителем этого ребенка. Самого важного ребенка в городе. А точнее – в постоянно разрастающейся загадочной Волшебной стране – той, что когда-то была просто столичным мегаполисом.

С того момента, как малыша передали ему, только он отвечал за то, чтобы местонахождение юного Магистра не стало известно никому, кроме его матери и отца. И еще он считал своим долгом воспитать в меру своих сил этого маленького человека, научить его тем знаниям, что были доступны ему, как единственному Архивариусу магического мегаполиса… сейчас заплаканный Тема смотрел в окно на черное солнце и лишь бессильно хлопал глазами. детьми. гистра. и трансе. ороной.

В комнату вошла высокая, сухая, как старое дерево, женщина. Вид ее был строг, что еще больше подчеркивалось большими квадратными очками и собранными в тугой пучок черными волосами. Своим холодным жестким взглядом она немедленно наградила Архивариуса, отчего тот невольно отвел глаза в сторону. Но едва она увидала Тему, взгляд ее тут же стал мягче, а тонкие губы тронула вымученная улыбка.

– Ты чего это ребенка мучаешь? – не вполне доброжелательно поинтересовалась женщина.

– Никто его не мучает, Полина, – стараясь говорить мягче, ответил Архивариус. – Он просто пытается исправить свою ошибку….

– Жаль, что я не могу исправить свою, – с неожиданным упреком заявила Полина и, подойдя к Теме, принялась гладить того по густой шевелюре, что-то шепча на ухо.

Архивариус закатил глаза и в сердцах безмолвно выругался.

Полина была его наказанием. Карой, ниспосланной Игрой за какие-то прошлые, давно позабытые уже грехи.

Как известно, Игра вывернула привычный мир наизнанку, поставив все с ног на голову, сделав белое черным, а черное – белым. Ну, а точнее – сделав все тем, чем оно и было на самом деле, без прикрас и иллюзий. И Москва, как ей было положено, стала Волшебной, и люди получили разные, порою странные, порою смешные, а иногда и не очень приятные личины – те, которые полагались им за собственные поступки и образ мысли.

Игра вызвала наружу многое из запрятанных в глубины души человеческих тайн. И теперь эти тайны вполне явственно отражались на человеческих лицах, в их новых обликах, а у некоторых – маячили перед глазами, не давая душе успокоиться.

Надо полагать, Полине было не легче. Особенно, если учесть, что в ТОЙ жизни она была настоящее красавицей и привычно купалась в волнах мужского внимания.

А теперь лишь этот малыш счастливым образом скрашивал их серое существование с ярком и насыщенной магией городе. Правда, у Архивариуса был еще и его Архив…

Но теперь, видимо, пришел конец и этому маленькому иллюзорному счастью. Мальчик стал слишком большим, для того, чтобы и дальше оставаться в неведении относительно своего истинного «я». А, значит, ему придется покинуть эту милую пыльную окраину и отправиться туда, где самое место Магистру Правил.

В самую гущу Игры.

Архивариус поежился.

Он прекрасно понимал, что все, что происходит сейчас в этом городе, имеет определенный смысл, и никакое событие не происходит случайно, просто так, по чьему-то произволу или глупой ошибке. Случайностей, как известно, вообще не бывает – но в Волшебной Москве это стало просто еще более очевидным.

И застывшее в небе черное солнце – еще одно тому подтверждение.

Малыш должен отправляться в путь – под созданным им самим черным знаком, не сулящим ему же ничего хорошего. Так уж заведено в этой Игре – испытании в ней всегда становятся частью пути человека. А если ты Магистр Правил – то и возраст твой не имеет никакого значения…

Итак, пришла пора возвращать Тему в большой мир. Точнее впускать его в это мир впервые, так как мир этот был нарочно от него спрятан до поры до времени. Ведь Магистр мал и несмышлен – а сила его велика и продолжает расти день ото дня…

У Архивариуса не было ни малейших сомнений в том, что ребенка надо отправлять к матери – в огромную разбойничью крепость, которая, по странным условиям этой игры была заодно и цитаделью научного знания. Знания – вот, что понадобится Теме для того, чтобы сделать правильное решение, когда придет срок.

Долгожданный срок создания Правил.

Правил, без которых эта Игра никогда не закончится, и жизнь не вернется в нормальное, привычное людям русло.

Когда закончится эта утомительная чехарда зловещих чудес, и начнется рутинная, но такая спокойная и понятная жизнь…

Ведь именно ради этого мать и отец надолго отказались от права общения с собственным сыном. Еще бы – они у всех на виду и даже тайная встреча с ребенком не останется в секрете для сильных и злых претендентов на опеку над этим «золотым» ребенком. Ведь Магистр – это все еще глина, из которой можно вылепить все, что угодно. И получить в результате те Правила, которые будут устраивать удачливого опекуна.

Это был бы весьма печальный исход, и Архивариус не должен был совершить ошибки.

…Он подошел к ряду полок, выполненных из довольно грубо обтесанных досок. Полки были уставлены вовсе не книгами, а разномастными ноутбуками, все – подписанными от руки корешками наружу.

Здесь хранился Архив чудесных и ужасных событий, которые имели, имеют или когда-либо будут иметь место в этом странном городе. Довольно странной особенностью этого самого Архива было то, что настоящее, прошлое и будущее имели свойство меняться в нем, нарушая, казалось, главное назначение любого архива – хранить факты. Но ведь и Архив это был непростой, да и кто из живущих в Волшебной Москве смог бы дать определение «факта»? Факты – это то, что имеет значение лишь во внешнем мире, искусственно пронизанным полем материализма. Реальный же мир, как ни странно – это здешний мир Духа, мечты, магии…

На этот раз Архивариус избрал для изучения небольшой толстенький ноутбук, на корешке которого, на куске белого лейкопластыря была сделана авторучкой корявая надпись:

Архивариус давно не открывал этот материал. Ведь по негласному соглашению с родителями было принято считать, что Тема – это просто ребенок, которого надо спрятать от потенциальной угрозы со стороны недоброжелательных сил. Как-то не было принято говорить о нем, как о будущем Магистре. Ведь, как известно, изложенная здесь история прежнего Магистра была не столь уж радужной и веселой. А тут – малолетний ребенок…

Однако же теперь в этом ребенке проявились свойства, совсем не характерные для лица дошкольного возраста. Ребенок быстро превращался в довольно опасную бомбу. И бомбу эту следовало было переправить в надежное бомбохранилище, где ее доведут до ума сведущие люди.

Архивариус и сам толком не знал, что он хотел бы сейчас найти в Архиве. Совет? Пожалуй. Только ведь Архив – это больше собрание справочных материалов, чем дельный советчик.

А дельный совет и впрямь требовался. Казалось бы, простой вопрос – кто поведет мальчишку через весь город к Университету – туда, где будет ждать его мать?

Но простым он был в далекой уже суетливой столичной Москве, когда единственной проблемой перемещения были уличные пробки. Сейчас же город был мало похож на старую столицу. Изменился пейзаж, изменились расстояния. Магия играла с измерениями и представлениями людей о времени и расстоянии.

И огромные просторы Волшебной Москвы таили теперь бесчисленные опасности, предусмотреть которые не в силах был даже Архив – оттого он и вынужден был постоянно меняться, с трудом поспевая за живой, текучей московской жизнью…

Кто-то должен был доставить малыша к Университету. И этого «кого-то» следовало найти самому. И вызвать на помощь друзей тоже не удастся. Потому что пользоваться какой бы то ни было связью никак нельзя: все каналы контролируют враждебные и агрессивные силы главы Княжества Госбезопасности – Доминатора. Не говоря уж о многочисленных негодяях рангом пониже, да таинственных телефонных духах.