Строгановы

Часть I. Промышленники и купцы. Сольвычегодск. Пермь Великая. Новая Земля. XV–XVI века

Документальных сведений о происхождении первых Строгановых – Спиридоне, Кузьме, Луке и Федоре, упоминавшимися соответственно под 1395, 1381, 1424, 1461 – почти не сохранилось. Новгородское и московское происхождение Строгановской фамилии не имеет достаточных доказательств [Прим. 1]. Вероятнее всего, Строгановы происходили из крестьян, с древних времен живших на северных русских землях [Прим. 2] – землях Великого Устюга [Прим. 3], с XIII века практически входивших в состав Суздальского, а с XIV века – Великого княжества Московского [Прим. 4], сделавшего Великий Устюг форпостом в борьбе с Новгородом [Прим. 5]. В состав устюжских земель входил и весь Сольвычегодский уезд – будущая родовая резиденция и центр управления строгановских вотчин.

Северные области России в XV веке носили название «Поморья», так как примыкали к Белому морю и к Северному Ледовитому Океану, соединенными с русскими территориями реками Онегой, Северной Двиной и Печерой. Территория Поморья состояла из земель Вятки, Великой Перми, двинских, карельских, онежских, каргопольских, важских, устюжских, вычегодских и печорских земель. Центральный район Поморья составляли земли по рекам Сухоне и Северной Двине, реке Ваге и низовья Вычегды – Двинский край. Западнее центрального Поморья располагалось Заонежье – территории по реке Онеге и по западным берегам Белого моря. К востоку от Двины находился обширный Печерский край и Пермская земля. Морская торговля с Западной Европой и морские промыслы определяли торговую и ремесленную деятельность населения Поморских городов. Основным занятием населения были рыболовство, охота и солеварение.

Впервые исторические источники свидетельствуют о жизни и деятельности Строгановых с 1515 года, со времени, когда праправнук Спиридона и один из младших сыновей Федора Лукича семнадцатилетний Аника продолжил в Сольвычегодске [Прим. 6] начатые в 1472 году его дедом Лукой «торговые и промысловые предприятия», а главное основал производство соли, поощряемое Московским правительством (первые купчие Аники Строганова на соляные варницы датированы 1526 годом), а через некоторое время и торговлю мехами – «пушным товаром» – с жителями Урала [Прим. 7], а позднее и сибирскими «инородцами».

К середине XVI века Аника Федорович контролировал большую часть сольвычегодских соляных промыслов, скупив большое количество варниц конкурентов, а также организовал добычу пушнины, желозодутное и кузнечное производство (получив 12 апреля 1556 года разрешение Ивана Грозного «искать медные и железные руды на Устюге, в Перми и в других местах»), поставки своего и купленного хлеба в Астрахань, оптовую и розничную торговую сеть и ярмарочную торговлю в Поморье и Москве. Склады и дворы Аники были в Москве, Коломне, Калуге (через которую шла строгановская торговля с Литвой), Рязани, Переяславле-Залесском, Великом Устюге, Коле. К тому времени отцу помогали дети Яков, Григорий и Семен. К 1577 году им принадлежало уже 10 соляных варниц «на полном ходу» и почти все земли вокруг Сольвычегодска. В составленной в 1627 году по «государевому указу» в Разрядном приказе практическом руководстве для «государевой службы посылок» описании всех русских земель по главным рекам – Книге Большого чертежу – так написано об этом районе:

«А от верху реки Велва, из озера, потекла река Вычегда, протоку Вычегда 415 верст, до усть реки Сысолы; а Сысола река с левые стороны пала в реку Вычегду.

А от усть реки Сысолы до усть реки Вычегды 220 верст; Вычегда пала в Двину ниже Тулупьева острова. А по реке по Вычегде сверху с правыя стороны город Старая Пермь, от усть Вычегды 140 верст.

А ниже Перми 70 верст, на Вычегде, город Еренеск. А ниже Еренска 60 верст город Соль Вычегодская, а от усть реки Вычегда Соль Вычегодская верст с 15.

А до верху Двины реки от усть реки Вычегды 50 верст, ниже города Устюга Великого река Сухона до реки Юг сошлись вместе и те обе реки с тех мест и до моря потекла Двина река.

А от Устюга Великого до Колмогор рекою Двиною 400 верст.

А от Колмогор до города Архангельска 60 верст, а от города Архангельска до моря до усть реки Двины 50 верст» (46).

Аника постоянно оказывал содействие московским властям, выполняя многочисленные царские поручения по покупке различных товаров для московского двора и получая за это благодарственные грамоты от Ивана Грозного, ставшего в 1547 году «царем и великим князем всея Руси» (царские грамоты 1552, 1555, 1560,1574 годов. – А.А.) [Прим. 8]. Царь считался со Строгановыми – в 1566 году Сольвычегодск и все остальные земли Строгановых (по их просьбе) были присоединены к опричнине, а в 1570 году Строгановы получили правительственное поручение следить за работой английских предпринимателей, по привилегии 1569 года имевших право искать в Поморье руду и производить железо на собственных заводах (англичане не имели права розничной торговли. – А.А.) – царская грамота от 8 августа 1570 года сделала Строгановых государственными контролерами [Прим. 9]. «Благоволение Ивана Грозного к Строгановым объясняется не только уменьем последних лучше других купцов давать нужные двору товары, но и услугами политического характера. Известно, например, что Строгановы в трудный для Грозного момент набега крымских татар на Москву послали к границе, к Серпухову, на государеву службу свой отряд в тысячу казаков с пищальми и всем необходимым припасом за свой счет» (знаменитая Молодинская битва 1572 года. – А.А.) (7).

После разгрома Казанского и Астраханского ханства в 1552 и 1556 годах [Прим. 10] появилась возможность населению Московского царства через Поволжье начать освоение Урала и Сибири, значительно расширить торговые связи со странами Азии и Кавказа. Во второй половине XVI века на новых землях были построены новые города – Самара, Саратов, Царицынка, Уфа, Чебоксары, Цивильск, Козьмодемьянск, Кокшайск, Сунгурск, Лаишев, Тетюшев, а немного позднее – Симбирск, Сызрань, Пенза, Тамбов.

В 1558 году Строгановы, получив царскую жалованную грамоту на земли по реке Каме, двинулись на уральские земли и начали освоение верхнего Прикамья – земель Великой Перми, еще в начале XVI века представлявшей собой особое удельное княжество со столицей, бывшей резиденцией великопермских князей городом Чердынью на Каме, ликвидированное в 1505 году [Прим. 11]. Строгановы начали со знакомого дела – новые пермские соляные варницы стали давать вдвое-втрое больше соли в сутки, чем истощенные сольвычегодские.

Исследователь истории Урала А.А. Савич писал: «Росту русской колонизации Урала в значительной степени мешало существование Казанского царства. В 1552 году это препятствие было устранено. Для русских колонистов стал открытым Камский путь в Сибирь (через Каму-Чусовую), значительно сокращавший прежний неудобный, которым некогда продвигались московские воеводы в Югру. Русский капитал стремительно продвигался к центру Урала, а затем и в Сибирь. Инициатива в этом отношении принадлежала частному капиталу. Традиционное представление о русской колонизации Урала связывает этот процесс с именем Строгановых.

В 1558 году 4 апреля Григорий Аникиев Строганов получил от Ивана Грозного жалованную грамоту на земли по обеим сторонам реки Камы, от устья речки Лысьвы и вниз до реки Чусовой. Строгановы довольно быстро колонизировали отведенный им грамотою 1558 года район Камы и Чусовой. К 1579 году у них был уже здесь 1 городок, 39 деревень и починков и 203 двора; в начале XVII века во владениях Строгановых было уже 4 слободы, 51 деревня и починок, 291 двор и 343 человека мужского пола.

В 1558 году вниз по Каме (15 верст от Соликамска к югу) был построен городок Канкор, несколько спустя Яйвенский городок, защищавший со стороны Яйвы (притока Камы. – А.А.) подступы к Соликамску, позднее ставшему второй после Сольвычегодска резиденцией Строгановых. Чусовской путь на Сибирь охранял выстроенный в 1568 году Нижне-Чусовской городок, Сылвенский городок преграждал другой сибирский путь по Сылве»(76).

Местные жители – остяки (ханты) и вогуличи (манси) [Прим. 12] часто совершали набеги на строгановские вотчины – новые земли требовалось защищать. Исследователь Сибири С.В. Бахрушин писал:

«Строгановы своих людей посылали «соболей и куниц и бобров и всякого зверя ловити». Меха приобретались и путем мены от инородцев, которые съезжались для торга в Строгановские городки даже из-за Урала. Строгановым приходилось каждый шаг свой на восток закреплять постройкой укрепленных острожков, снабжать их артиллерией и содержать в них на свой счет гарнизоны.

Построенный в 1558 году в 15 верстах к югу от Соли Камской городок Канкор защищал восточную границу Московского государства от набегов со стороны сибирских татар. С постройкой в 1564 году нового городка Кергедана или Орла, верстах в 15 выше его, Канкор утратил свое первоначальное стратегическое значение и был вскоре пожертвован Строгановыми основанному ими (в 1560 году. – А.А.) Пыскорскому монастырю [Прим. 13].

Со стороны Яйвы (притока Камы. – А.А.) подступы к Соли Камской защищал Яйвенский городок. Выстроенный в 1568 году Нижне-Чусовский городок охранял Чусовский путь на Сибирь, а Сылвенский городок преграждал другой сибирский путь по Сылве. В целом все эти городки образовали на путях в Сибирь законченную укрепленную черту: об которую неоднократно разбивались набеги зауральских инородцев» (25).

К этому времени Строгановым уже принадлежали речные суда, ходившие по Каме и Волге. «Строгановы были уже довольно крупными землевладельцами: за каждым значились земли, пожни, деревни. Но основные богатства Строгановых складывались за счет крупной оптовой торговли солью. Они продавали соль в Нижнем, Казани, в Вологде, Архангельске и на юг от Москвы – в Калуге и Муроме» (39). Тогда же начались строгановские хлебные поставки – так, в 1578 году Строгановы поставили в Астрахань овса, круп и толокна на 2000 рублей. «В первой половине XVI века, как и во второй половине этого века, когда еще отсутствовала система государевой хлебной монополии, государство в нужных случаях обращалось к частным поставщикам хлеба, в числе которых фирма Аники Строганова занимала не последнее место» (7).

М.В. Фехнер писала в своей работе «Торговля Русского государства со странами Востока в XVI веке»:

«Известно еще, что во второй половине XVI века крупные торговые операции в Средней Азии производили братья Строгановы; они вывозили в узбекские ханства, по-видимому, меха, а импортировали текстильные изделия, которыми снабжали русский рынок, в частности, царский двор. Так, в грамоте царя Ивана Васильевича к братьям Строгановым от 1574 года говорится о получении ширинок (полотенец. – А.А.), приобретенных последними для царя, и дается поручение на дальнейшую их покупку.

Большое количество ширинок из бязи, миткаля, обьяри, расшитых золотом, серебром и разноцветными шелками «положения» (пожертвования) купцов Строгановых, значится в описи имущества Благовещенского собора в Сольвычегодске.

В лице Якова и Григория Строгановых появился новый тип «гостя», соединявший торговлю с промысловыми предприятиями.

Разрабатывая железную руду и устраивая соляные варницы, Строгановы вместе с тем вели крупную торговлю на внутреннем и внешнем рынках Русского государства. Они уже не предпринимали лично, подобно Юрию Греку, торговые поездки на Восток, а направляли туда своих приказчиков. В царской грамоте 1574 года к астраханским воеводам указано, что 4 приказчика Строгановых присоединились с товарами к посольскому каравану Захария Богданова, направлявшемуся в Бухарию» (88) [Прим. 14].

Строгановы доходили даже до Арктики – на Новой Земле сохранились географические названия, имеющие отношения к сольвычегодским хозяевам. «Строгановы в XVI веке, при Анике Федоровиче или при его сыновьях Якове, Григории и Семене Аникиевичах, организовали на Новой земле промысловую колонию из своих дворовых или специально нанятых людей для добычи моржей, нерп, китов-касаток и рыбы. Здесь строгановские люди занимались вываркой сала, ворвани, а также и добычей драгоценной пушнины. Самый факт существования промысла строгановских крестьян на Новой Земле совершенно бесспорен, так как подтверждается наличием кладбища с крестами. На крестах «самовидцы», мезенский лоцман Рахманов и другие мезенские морепроходцы и «грамотные мезенские старожилы», еще во второй половине XVIII века читали имена и фамилии погребенных здесь строгановских промысловых людей. О бесспорности существования строгановской промысловой фактории свидетельствует и наименование Строгановской губы («близ Мутного носа, от южной стороны две губы небольшие, разделяемые узким перешейком: Васильева, Строганова; устье Строгановской губы на 6 верст, длина залива на 4 версты»), оставшееся в географической номенклатуре Новой Земли до сих пор. В XVIII веке еще были целы и «остатки жилищ, видимы даже до днесь на берегах сея губы», а именно различались две избы: в длину и ширину по 8 метров одна, а другая в длину 8 метров и в ширину 6. Новая Земля изобиловала моржами по 15 и 18 пудов (более 3 центнеров. – А.А.), нерпами, китами-касатками, морскими зайцами. По островам Новой Земли бродили бесчисленные стада оленей, множество было песцов, волков, медведей, птиц-гагар, лебедей, гусей, гаг. Анализ изустной традиции, записанной Клингстедтом и В.В. Крестиныным, приводит к выводам о том, что в середине или во второй половине XVI века на Новой Земле в районе Костина шара по побережью Строгановской губы Строгановы основывают промысловое предприятие по добыче ворвани, сала и ловле рыбы трудом здесь поселенных своих работных людей. Сюда завозились мука и соль и вывозились ворвань, сало и рыба. Колония строгановских работных людей к концу XVI века либо погибла от цинги, либо пострадала от нападения «шарашутов», под которыми следует понимать ненцев» (7).

Аника Строганов первый из купцов организовал крупную пушную торговлю с «сибирскими инородцами», жившими между Обской губой и низовьями Енисея – эту местность русские называли Мангазеей.

«В ней не существовало никакой власти: дикие инородцы, «югра» и «самоядь», бродили по тундре и вели меновый торг с проникавшими туда русскими людьми. Обилие мехов ценнейших сортов делало эту местность «золотым дном, своего рода Калифорнией», куда жадно стремились за добычей драгоценного пушного зверя русские люди, истощившие к XVI веку зоологические богатства Беломорских побережий. От удачно поездки в Мангазею можно было сразу разбогатеть. Вот что, например, вывез оттуда московский ревизор, посланный по службе в Иангазею в 1625 году и тайно захвативший с собою для собственного оборота 4 бочки вина и снаряд для «самогонки»: он привез 15 сороков соболей, 25 «недособолей», 724 выимка собольих, более 900 пупков (ремней из шкурок, с брюшка), более 100 белых песцов, 6 голубых песцов, 15 бобров, 162 заечины, несколько меховых одеял, кафтанов и шуб, 16 пластин собольих и много «всякого лоскута» и более дешевых мехов.

В Мангазею вели многие пути. Один из них шел с реки Печоры в реку Усу, «а по Усе-реке вверх до устья Соби-реки, а из Соби-реки в Ель-реку до Камени (Уральского хребта) до волоку, а через Волок через Камень в Собь в другую реку, а Собью реку вниз до Оби Великой». Это был Северный путь, на котором с течением времени возник городок Обдорск на Оби против Собского устья. Второй путь шел южнее: с реки Вычегды «на реку Вымь, с Выми на реку Турью, а с Турьи на Печору, а с Печоры через Камень», вероятно, по реке Щугуру и реке Сосьве в Обь. На этом пути около 1594 года стал город Березов. Еще южнее наметилась третья дорога – с реки Камы по реке Тавде или Туре и реке Тобол и по Тоболу в Иртыш и Обью до Обской губы. Все эти дороги были трудны; на них были многие «злые места». Южный путь был наиболее удобен, но и наиболее долог; в кроме того, на нем расположилось «Сибирское царство», сквозь которое не всегда можно было пройти от татарских насилий. Неудобства этих «сухих дорог» заставляли русских промышленников, идущих в Мангазею, выбирать морской путь. В «большое море окиян» выходили из Северной Двины, из Холмогор, или из «Кулойского устья» (из реки Кулоя): или из «Пуста-озера» (из Печеры), и «бежали парусом» в Карскую губу. В эту губу впадала речка Мутная, которая верховьями своими, через озера, сближалась с речкой Зеленой, текшей в Обскую губу. Между Мутной и Зеленой был «сухой волок», «а сухого волоку от озера до озера с полверсты и больши, а место ровное, земля песчана». Перебравшись через волок, выходили Зеленой рекой в Обскую губу, не огибая полуострова Ямала, и шли в Тазовкую губу, где уже была Мангазея. Путь этот был тоже нелегок, и здесь встречались всякого рода трудности и «морем непроходимые злые места». Но морской ход давал возможность перебросить сравнительно большие грузы в относительно короткий срок, «поспевают морем в Карскую губу от города Архангельска в две недели»; и столько же надобно времени на остальной путь: в итоге «поспеть от Архангельского города в Мангазею недели в полпяты мочно». Конечно, четыре с половиною недели немного сравнительно с тем, что с Камы в Мангазею надо было идти два с половиной месяца. Так как на всех путях идущих ожидали всякого рода опасности и трудности и от природы, и от лихих людей, то морской путь с его льдами, штормами и противными ветрами не казался хуже других, и промышленники предпочитали пользоваться именно им.

По мнению хорошо знавшего русскую жизнь XVI века голландца Исаака Массы, именно от торга с самоедами на низовьях Оби и пошло богатство Аники Строганова, ибо он сумел ранее других людей пробраться на Обь и наладить там обмен драгоценных мехов на дешевые «немецкие» безделушки и иной русский товар. Так выясняется значение для строгановского хозяйства далекой Мангазея, и становится понятным обращение Грозного именно к Строгановым за наиболее ценными сортами пушнины, «за дорогими соболями одинцами». Сидя на Вычегде в своем Сольвычегодском хозяйстве, Строгановы для сношений с Мангазеей должны были пользоваться как «сухими дорогами», шедшими туда через Печору и «Камень», так и морским путем. Когда же они завели хозяйство в Пермском крае, на Каме и Чусовой для них с 1560–1570 годов получил значение и тот южный путь, который выводил на Иртыш и Обь по рекам, близким к их новой вотчине, скорее всего – по Туре» (69).

Торговля мехами была значительно увеличена. Склады пушнины находились во всех строгановских вотчинах, ставшими с 1573 года постоянными поставщиками мехов для царского двора.

«Вооруженные ватаги повольницы новгородской не всегда мирно, чаще с угрозой и прямым примучиванием, производили односторонне выгодный для себя промен пушнины. Аника в первой половине XVI века был одним из первых купцов, применивших новые методы в такой хищнической торговле, привычной, а потому и обычной. Аника постарался перейти в своих сношениях с инородцами от вооруженного насилия к добровольным сговорам, создавших видимою выгоду для постоянно притесняемого прежде контрагента сделки [Прим. 15]. Смелая предприимчивость, неустанная жажда барышей, уменье организовать сложную экспедицию в далекую Сибирь [Прим. 16], наличность в составе дворни Аники инородцев и даже иноземцев, владевших туземными и русскими языками, готовность рисковать и в то же время решительность, осмотрительность и осторожность в действиях, и, наконец, необходимый для налаживания большого торгового предприятия капитал – все эти характерные черты хорошего хозяина у Аники были налицо. Проложив себе дорогу в Сибирь, познакомившись с нею через своих агентов, Аника, через некоторое время, часть своих хозяйственных расчетов начинает строить и в других территориальных областях. Разумеем здесь заведение им Пермских вотчин, земли для которых, заранее осмотренные и оцененные, в большом количестве Аника получает пожалованными от царя Ивана Грозного на имя своих сыновей с 1558 года. С этого года внимание Аники начинает двоиться: почасту живя в Пермских вотчинах со своими сыновьями Яковом и Григорием и налаживая здесь хозяйство сразу с широким размахом, заводя ряд соляных и железоделательных промыслов и устраивая пашню и новоприбылое население, Аника на время своих отлучек, оставляет в своем родовом гнезде третьего своего сына Семена и тем не менее не упускает из виду налаженные дела в Соли Вычегодской, постоянно заботясь о их улучшении и расширении» (3).

Строгановы постоянно выполняли поручения Ивана Грозного о поставках для царского двора – царские дьяки писали Якову и Григорию 1 октября 1574 года: «Чтоб есте купили часа того пуху гусина доброго, мелкого, нового, чистого – пуд с пять или больше, а денег послали есми к вам 20 рублев, и вы бы однолично нового пуху купили и прислали тот пух к нам с Шестаком с Васильевым наборзо» (7).

Тогда же в Сольвычегодске стал формироваться и фамильный строгановский архив [Прим. 17]. Аника, умерший 2 сентября 1570 года монахом Иосафом, оставил библиотеку, в которой было 206 книг – летописи и хронографы, духовная литература – евангелии, псалтыри, часовниками, книги Ветхого завета, жития святых [Прим. 18]. Библиотека постоянно пополнялась его потомками и хранилась в Сольвычегодске. Там же находилось собрание икон – «в иконы он вкладывал значительные капиталы, серебряные и золотые оклады, венчики из драгоценных камней и жемчуга, который добывался на реке Иксе, близ Сольвычегодска, дорогие киоты и божницы, частицы мощей, приобретавшиеся на Москве от заезжих гречан, – все это требовало расходов и на это не скупился обычно не расточительный хозяин»(3).

Аника постригся в основанном им в своих пермских вотчинах Благовещенском Пыскорском монастыре, строившемся с 1560 по 1584 год. Монастырю во владение в 1570 году был передан городок Конкор с землями. Это была личная инициатива Строгановых, желавших иметь собственный патрональный монастырь, который был подчинен непосредственно московским митрополитам. Именно во время строительства монастыря были созданы строгановские иконописные мастерские и начато создание икон знаменитого «строгановского письма» [Прим. 19].

«Братья Яков, Григорий и Семен Аникиевичи, а позже Семен Аникиевич с своими молодыми племянниками – Максимом и Никитой деятельно строят величественный и монументальный Благовещенский собор с его сложной системой «подпапертных мест» и тайников в толщах стен с секретными лестничными переходами. Занимает их внимание и растянувшаяся стройка с 1565 года Введенского монастыря, когда Яков, Григорий и Семен Строгановы срубили первую в монастыре деревянную церковь, а монастырь обнесли оградой. В 90-х годах XVI века Никита Григорьевич Строганов в ограде Введенского монастыря рубит несколько храмов, над вратами строит надвратную церковь «Во имя всех святых», под колокольней ставит Богоявленскую церковь и соединяет переходами с надвратной. Ставит и третью церковь «во имя Грузинской Божией матери». Все эти деревянные храмы, впрочем, сгорели во второй половине XVII века. Главный собор строился восемь лет и был внутри украшен множеством резных деревянных статуй святых, сохранившихся доныне в Сольвычегодском музее и в Пермском художественном музее. Среди этих деревянных статуй, иждивением Никиты Григорьевича Строганова резанных местными резчиками, особенной художественной выразительностью выделяются в Сольвычегодском музее «Спаситель в темнице», «Господь Саваоф», «Жены Мироносицы», «Святой Николай Можайский» (7).

Биограф Строгановых А.А. Введенский писал о родоначальнике династии:

«Аника Федорович, родившийся в 1498 году и умерший монахом Иосафом в 1570 году, был любопытной фигурой в рядах купечества своего времени. Расчетливый делец и благочестивый человек, он одинаково ревностно строит храмы и соляные варницы на далекой Коле, Вычегде и Каме; инстинкты крупного капиталиста-предпринимателя, умело использующего промах конкурента и слабость зависимого от него человека, сочетаются в нем с дальновидным расчетом на постоянное содействие и церкви и центральной власти, для чего он умеет оказать услуги двору и Московскому митрополиту; неприхотливый в своих потребностях, носящий кафтаны и шубы своих предков, он обнаруживает выдающийся интерес к рукописной и печатной книге и оставляет после себя большую библиотеку. Вечно деятельный, приумножающий свои богатства, любитель книжного чтения, образцовый церковник, а под конец своей жизни и монах – таков внешний облик родоначальника Сольвычегодской ветви рода Строгановых. Аника сумел передать своим трем сыновьям Якову, Григорию и Семену и сильные и слабые черты своей личности, рано привлекши их к своим делам (Яков родился в 1529 году, следом за ним Григорий и Семен. – А.А.) и заставляя их работать самостоятельно, когда они постигали сущность работы и методы ведения торговых и промысловых дел под непосредственным его руководством. И мы знаем, что отцовская выучка пошла впрок и дала отличные результаты. В сыновьях Аники и в их потомстве мы постоянно видим характерную для этого рода черту неустанной, кипучей, практической деятельности людей, энергично увеличивающих отцовские капиталы и в то же время остающихся любителями, а иногда и активными деятелями просвещения и культуры.