Закономерности и метаморфозы этногенеза. Пять очерков о закономерностях взросления народов

1. Независящий от нашего сознания процесс взросления народов

Любые, значительные и не очень, события текущей политической (военно-политической, хозяйственно-политической, этнополитической и т. д. и т. п.) истории, трактуемые современными политологами с восхитительной лёгкостью и исчерпывающей аргументированностью, тем не менее, в большинстве своём, анализируются недостаточно глубоко. Почему? Да в силу непонимания (а, следовательно, и отрицания) таких важных закономерностей общественного развития как закономерности этногенеза.

Возьму на себя смелость заметить, что способность к диалектическому мышлению свойственна очень немногим аналитикам, пусть даже все они и изучали в былые времена преимущества этого метода исследования перед остальными. И, даже будучи знакомы с известным суждением великого Гегеля о том, что ИСТИНА – НИЧТО БЕЗ ВСЕГО ПУТИ, ПРИВЕДШЕГО К НЕЙ («не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением» [8, с.2]), они часто не задумываются над тем, что за этим суждением стоит. Проникнуть же в первозданную сущность исторических (если речь идёт о далёком прошлом) и политических (если речь идёт о ближайшем прошлом, настоящем и будущем) процессов можно только через понимание закономерностей этногенеза. Только тогда проницательный исследователь получит возможность сделать сравнительно верные выводы и прийти к неложным обобщениям. Это особенно важно, когда мы говорим об этносоциальном развитии, где без знания общих закономерностей этого развития, равно приложимых к каждому отдельно взятому народу, невозможно понять сущность взаимодействия различных этносов между собой (как и взаимодействие внутренних составляющих каждого этноса) на фоне конкретных технологических достижений человечества. В этом смысле огромное спасибо мы должны сказать выдающемуся учёному-этнологу Л. Н. Гумилёву, открывшему всеобщие закономерности взросления народов. Он создал теорию, позволяющую думающему исследователю-этнологу заполнить лакуны в истории древних этносов, в значительной степени предвосхитить те или иные события в процессе развития современных народов, аргументировано объяснить сущность событий, разворачивающихся в данный момент, на данной территории, в среде данного народа. Без знания закономерностей этногенеза, без осознания того, что события, связанные с тем или иным этносом сегодня – всего лишь малая часть протяжённого во времени и в рамках определённого географического пространства процесса, невозможно уяснить, почему происходят именно эти события, и почему они развиваются именно так, а не иначе.

Я уже сейчас акцентирую внимание возможного читателя на том, что этногенез – это естественный процесс взросления различных народов. Этот процесс начинается со своеобразного момента зачатия, последующего рождения, младенчества, детства, отрочества, юности, возмужания, зрелости, старения, одряхления и, наконец, умирания каждого народа. Этот процесс во все времена протекает под знаком неких общих и неизменных закономерностей. Сегодня этот процесс ничем не отличается от такого же, но происходившего тысячу, две тысячи, или пять тысяч лет тому назад. Меняется только фон, на котором этот процесс протекает. Сегодня таким фоном является постиндустриальное информационное общество. То есть, меняется лишь «сумма технологий». Всё остальное – неизменно. И так же, как нельзя упрекать дерево в том, что оно растёт, занимая всё большее пространство, невозможно упрекать, а тем более обвинять, этнос в том, что он развивается, взрослеет и, становясь больше, стремится освоить новые ресурсы, новую территорию. Таким образом, я ещё раз хочу подчеркнуть, что этногенез – это процесс развития живого природного организма, каковым и является каждый в отдельности взятый народ.

Ни один из когда-либо появившихся на свет этносов не вечен. Зародившись в какой-то момент, любой этнос проходит сквозь перипетии уготованной ему судьбы и, как любой живой организм, умирает (или гибнет, если не доживёт до естественной старости). Л. Н. Гумилёв, изучивший жизнь огромного количества этносов, существовавших в разные эпохи, пришел к выводу, что максимальный возраст этноса, благополучно дожившего до своей естественной кончины в результате старости, – 1200—1500 лет. Любому, кто, так или иначе, знаком со всемирной историей, с этим трудно не согласиться.

Увы, взаимодействие народов, наряду смирным, знает бессчётное число жесточайших войн, в ходе которых совершается немало бессмысленных преступлений на этнической почве. Извечное и ужасающее противоречие состоит в том, что оправдать эти преступления с точки зрения человеческой морали или уголовного права невозможно, а парадоксальная истина есть то, что, как справедливо утверждает Л. Н. Гумилёв, любые этнические процессы не могут быть, в целом, связаны с категориями вины или невиновности того или иного народах [11 с.240]. Остаётся утешать себя тем, что за жестокими столкновениями этносов, также нередко, следуют периоды их мирного взаимодействия на очередной стадии взросления. И в том и в другом случае каждый этнос обретает новые качества вместе с окружающими его соседями. Будем всегда помнить, что и то и другое – и война, и мир – в руках Господа.

Чем бы мне ещё хотелось предварить дальнейшие рассуждения: попросить читателя избегать болезненных комплексов по поводу конкретных фактов или событий, которые в моём изложении могут показаться не совсем адекватными его собственным представлениям. Комплексов же таких существует немало, и все они связаны с процессом взросления (развития) этноса. Любого этноса, даже такого, который давно пережил свой пассионарный подъём. Возьмём, например, такие вечные занозы этнического сознания, как комплекс нарочитого удревнения национальной истории и комплекс ареала обитания.

2. Комплекс удревнения собственной истории

Этот комплекс выражается в перенесении признаков более поздних общественных формаций в патриархальные времена: старейшины родов объявляются феодалами, частный способ землевладения объявляется превалирующим и т. д. Данный комплекс вызывается чувством подсознательного неприятия того факта, что какие-то другие этносы по уровню социально-политического развития могут опережать твой собственный. Этот комплекс – всё тот же признак этнического роста. И чем стремительнее взросление этноса, тем явственнее проступает этот признак. Таким образом, момент бурного роста провоцирует появление этого комплекса, а затем уже сам этот комплекс вызывает стремление этноса к росту, а, следовательно, и к действительному, а не надуманному обретению новых черт, характерных для более зрелых народов. Комплекс этот, возникающий на определённом этапе взросления этноса, а именно, на завершающей стадии формирования государственности, естественен, продуктивен и… безоснователен. Часто его не в состоянии избежать даже наиболее передовые и образованные представители того или иного молодого этноса. В то же время надо хорошо осознавать, что у молодого здорового этноса, как у всякого молодого здорового организма, есть свои бесспорные преимущества, которыми не обладает этнос более старый и, нередко, больной. Потому что, если молодой этнос научится преодолевать те препятствия, которые возникают на его пути, и избежит, благодаря мудрости своих лидеров, тех катастрофических сдвигов, которые могут затормозить или вовсе прервать его развитие, то он обеспечит себе длительную и полноценную жизнь на столетия и столетия. И уже ему самому придётся «наблюдать» на протяжении 800—1000 лет (которые он, будучи весьма общественно развитым, при благоприятных условиях проживёт) умирание более зрелых, окончательно одряхлевших этносов. Тех, которые некогда были его сильными и энергичными соседями, в прошлом стоящими на более высокой ступени общественного развития. А также быть свидетелем появления на свет этносов-младенцев. Тех, которые придут на смену ему самому.

3. Комплекс ареала обитания

Теперь позволю себе сделать несколько замечаний по поводу комплекса ареала обитания. Все этносы (особенно переживающие пассионарный подъём) находятся в состоянии непрерывного движения. Это движение непосредственно связано с взрослением этноса и предполагает освоение этносом новых территорий. (Также и одряхление этноса связано с утратой им каких-то территорий.) Освоение это может осуществляться в различных формах, и я называю этот процесс территориально-хозяйственной экспансией. Без такой формы движения, как территориально-хозяйственная экспансия, немыслимо нормальное развитие этноса. Бездвижный, ни на что не реагирующий этнос – это этнос-изолят, этнос-реликт, этнос-персистент. Он подобен живому, часто вполне здоровому семени, которое, тем не менее, не может развиваться, и не развивается, пока не будут созданы соответствующие условия. Но начало роста знаменует и стремление этноса к освоению новых хозяйственных пространств, а это, в свою очередь, есть свидетельство его здоровья и силы. И комплексовать по поводу того, что твой этнос, живший на весьма ограниченном пространстве в далёкие исторические времена, затем освоил (в том числе и с помощью оружия) новую территорию, доказывать, что это не так, и что твой родной этнос миролюбиво проживал на ныне освоенном пространстве вечно – по меньшей мере, некорректно, тем более в свете современных научных знаний. Все без исключения развивающиеся, взрослеющие этносы расширяли, по мере сил, ареал своего обитания. Эта пульсация, по существу, непрерывна. Молодые этносы теснят старые. Старые – дряхлеют, теряют занимаемые ими пространства и умирают, успев, нередко, дать потомство в виде новых этнических образований, которые, в свою очередь, взрослеют, развиваются и вновь начинают теснить своих постаревших соседей. В этом непрерывном взаимодействии этносы и рождаются, и умирают. Без этого существование этносов вообще немыслимо. Таким образом, факт территориально-хозяйственной экспансии – естественный и неотъемлемый признак здорового, молодого развивающегося этноса, способного бороться за своё существование. Кому-то эти мысли могут показаться негуманными и даже кощунственными. Но таковыми они могут показаться только человеку, живущему в мире ложных представлений о процессе развития этнических общностей, как о процессе, не имеющем отношения к развитию живой природы.

4. Роль сознательного в этногенезе

И всё же, сегодня роль сознательного в этногенезе как будто значительно важнее, чем когда бы то ни было. Во-первых, потому, что понимание закономерностей этногенеза позволяет предвидеть последствия этого процесса на определённых его этапах и, следовательно, во-вторых, регулировать, насколько это возможно, его ход, избегая наиболее ужасающих сценариев. Хотелось бы, чтобы такое понимание было присуще каждому этническому лидеру. Увы, практика редко оправдывает подобные надежды.

До последнего времени, то есть, до появления науки об этногенезе, писаная история, предоставляющая нам многочисленные факты из жизни народов в разные времена и в разных географических условиях, почти никогда не удосуживалась в калейдоскопе инициируемых человеком событий обнаружить в себе некие закономерности, по которым развивается вся остальная природа. Почему? Думается, что именно в момент, когда появилось первое описание человеком определённого события, появилось и ощущение надприродности человека. Человек абстрагировал себя от природы, оставаясь на самом деле, её неотъемлемой частью. И только сейчас, когда человек основательно разбил свой лоб о непреодолимую стену космического пространства, осознал всю свою слабость и, наконец, полную зависимость от природы, он заметил, что законы развития человеческих сообществ суть те же, что и законы развития любого другого вида животного и растительного мира. Исходя из этого, можно ли согласиться с Л. Н. Гумилёвым, когда он не связывает процесс социально-экономического развития с процессом этногенеза, говорит, что этногенез не зависит от уровня развития производительных сил и не связан с общественно-экономическими отношениями? Он утверждает, что «пассионарные подъёмы и спады не влияют на социальное развитие человечества, если понимать под этим смену общественно-экономических формаций» [11, с.288]. Здесь он совершает ту же ошибку, что и множество его оппонентов, которых он критикует, – только с противоположным знаком. И если они низводили биологическую компоненту в общем процессе развития человечества до ничтожно малой величины и возвеличивали социальную составляющую этого процесса, которую отделяли от явлений природы, то он делает всё наоборот. Он низводит социальные процессы с пьедестала, отделяя их от процесса естественного развития этносов, то есть исключает социальную составляющую из череды природных явлений и фактически представляет её также чем-то надприродным. На самом же деле, любые социальные процессы совершенно естественны и являются частью общеприродных процессов развития. Это обычные элементы естественного развития этносов, органически вплетённые в ткань этногенеза и активно влияющие на его ход. Таким образом, уровень развития (естественного взросления) этносов напрямую зависит от уровня усваиваемых и усвоенных этносом хозяйственных отношений. Поэтому я смею утверждать, что пассионарные подъёмы (и спады) связаны с социально-хозяйственной деятельностью этносов, а, в случае благоприятного этноразвития, целиком и полностью зависят от этой деятельности. Вне природы, сотворённой Господом, никто и ничто не существует; всё, и даже то, что находится за пределами нашего понимания – БОЖИЙ МИР, в канву которого вплетена нескончаемая совокупность процессов и явлений, а те, которые связаны с человеком и человечеством, а значит с любым этносом, не более и не менее, чем те, которые связаны с какой-нибудь полевой ромашкой (да простят меня возгордившиеся дети рода человеческого). Этногенез немыслим без его социальной составляющей. Без этой составляющей нет фактора развития этноса вообще. Отделять же одно от другого можно только с методологической целью, используя анализ частей как метод исследования целого.

5. Единая модель взросления народов

Процессы развития самых различных этносов идентичны, как бы далеко во времени и пространстве эти этносы не находились друг от друга. Наряду со множеством частных особенностей такого развития, существует фундаментальная, единая для всех этносов, последовательность этих процессов, повторяющих единые черты и фазы этого развития из раза в раз в любое время и на любой почве.

«…В их основе лежит только одна модель этногенеза, проявляющаяся в последовательности фаз» [9, с.29] – подчёркивает Л. Н. Гумилёв.

В конечном счёте, модель эта есть не что иное, как процесс естественного взросления этноса. Достаточно описать ряд таких процессов, наобум извлечённых из потока времени, чтобы это понять.

И снова повторю слова Л. Н. Гумилёва: «все этносы оригинальны и неповторимы, хотя процессы этногенеза по характеру и направлению сходны» [11, с.325]

6. О последовательности этапов этнического взросления

Каждый отдельный народ, как и каждый отдельный человек, рождается, развивается и умирает по единому Богом установленному закону. И так же, как отдельный человек, каждый народ, подчиняясь общим закономерностям взросления, может отличаться от другого темпами этого взросления, полнотой развития, а, следовательно, и сроками своего существования на едином гео-этно-историческом поле. Естественно, что народы различаются и особенностями своей духовной и материальной культуры. Есть народы долгожители, есть народы, гибнущие, едва народившись, есть народы, исчезающие в период своего расцвета. И так же, как и у отдельных людей, у народов для подобных последствий есть множество причин. Как совершенно справедливо замечает Л. Н. Гумилёв, «лишь счастливые этносы доживают до естественного конца. В истории мы постоянно наблюдаем обрывы этногенезов в самых ранних возрастах» [11, с.385].

Но как ни один человек не может повлиять на последовательность фаз своего развития, так ни один народ не может повлиять на последовательность фаз своего, то есть, зрелость поставить впереди детства, или старость впереди отрочества. Причём одна и та же фаза может быть по длительности различной у разных народов. Так «детство» одного народа может длиться дольше «детства» другого народа и т. д. Это в значительной степени зависит от географической среды, в которой проживает этнос и вытекающей отсюда степени взаимодействия данного народа с окружающими его этносами. Мы знаем многие народы, которые, не имея возможности взаимодействия с другими народами, вплоть до настоящего времени находились (а иные до сих пор находятся) в состоянии «детства». И только при соприкосновении с другой средой, с другими более зрелыми народами, высекалась та искра, которая вызывала пожар страстей, приводящий к смене общественных отношений и переходу в следующую, более зрелую фазу развития. Например, переходу этноса из состояния, в котором превалируют родоплеменные отношения, в состояние, где господство обретают отношения государственные, где общинное управление сменяется какой-либо формой государственного правления, где институты, регламентирующие жизнь родовой общины, заменяются институтами государства. Когда отдельный рядовой член этноса, избавляясь от пут родовой зависимости с помощью нарождающегося государства с его иерархическим, сословным делением, попадает, увы, в иную зависимость – личную (в разных вариациях) – и на жизнь своего общества, своего этноса, влияет теперь сугубо опосредованно.

7. От детства к зрелости