Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны

Вторая встреча со шпионажем

Затем наступила стажировка, и все произошло так, как предполагали чекисты: я стал замкомандира группы АЗА, близко познакомился с Сушко и затем с его Леной; носил письма от него и наоборот, их контролировали чекисты. Как я понял, в письмах ничего предосудительного не было.

Я рад был, что Сушко оказался честным человеком, но заявить на Лену не смог – он ее боготворил. Лена же вела двойной, даже тройной образ жизни. Она принимала у себя в маленькой смежной комнатке и Сушко, и француза, и англичанина. Сушко не ведал, какие разговоры проходили в этой комнате в его отсутствие. Чекисты контролировали ее связь с французом и англичанином. Они задокументировали ее расспросы о флоте пьяных военных моряков. Было установлено, что она записывала разговоры и кассеты передавала иностранцам. Когда дело дошло до моментальных встреч с ее друзьями из дипкорпуса, француз и англичанин были взяты с поличным.

Чекисты помогли разработать план по явке Сушко с заявлением о сомнительном поведении Лены, и он стал свидетелем по ее делу. А подозрения его строились на тех вопросах, которые она задавала. Они касались служебной тайны, и в них содержалась определенная техническая подготовка Лены для таких бесед.

Мне было жаль Сушко, этого отличного офицера, который дал слабину в сетях красивой, но коварной женщины. Эта его связь с ней стоила Сушко карьеры и пребывания во флоте. В чем-то было жаль и Лену, в общем-то не пустую девушку, но вставшую на путь стяжательства и фактического предательства. Ее судили, но проявили снисходительность ввиду ее помощи органам. Она была взята с французом с поличным, а с англичанином – в тот же день уже под контролем органов.

О причастности моем к этому делу Сушко так и не догадался или не захотел меня ввязывать. На допросах обо мне он ничего не сказал. А это устраивало всех: особенно органы, которые не хотели меня светить.

С началом нового учебного года я побывал у адмирала в Большом доме. Он поблагодарил меня за работу, весьма полезную для госбезопасности, и просил подумать о переходе на работу в военную контрразведку. Я обещал подумать, хотя не испытывал большого желания, ибо работал над дипломом и в моем будущем выстраивался НИИ в Москве как ведущий мой дипломный проект.

Но мысли нет-нет да и возвращались к работе над спецзаданием органов. Оно согревало мою душу необычностью событий и прикосновением к чему-то недоступному многим. Видимо, во мне заговорила та черта будущего чекиста, который гордится своим профессионализмом и связью своей профессии с поколениями чекистов.

Встречая в стенах училища «моего» особиста, я всегда почтительно здоровался с ним. Однако, по его совету, нашего близкого знакомства не демонстрировал.

С осени пятьдесят седьмого я завершил работать над дипломом – проектом инженерной работы по зенитной установке для крейсеров с использованием активно-реактивного снаряда и радиолокационного взрывателя к нему. Где-то месяца за два до окончания училища я встретил «моего» контрразведчика, который вместо обычного приветствия бросил короткое: «зайди». И назначил время. Конечно, я пришел в кабинет особого отдела.

– Ты наш разговор помнишь? Ну тот, после поимки шпионов? Ну и как, пойдешь к нам? Передаю тебе официальное приглашение на работу от адмирала…

– Да я уже начал забывать о том разговоре… Меня уже назначили на флот. Я попросился на Северный…

– Северный флот от тебя не уйдет. А сейчас нужно думать о собственном будущем: идет серьезное сокращение, в том числе и на флоте. Как-то сложится твоя судьба? У нас набирают в школу военных контрразведчиков, причем ребят из военно-морских училищ. Подумай и решайся. А пока захвати-ка это… – Он протянул анкеты. – Заполни их и еще напиши биографию. Пойдешь к нам или нет, а всё же заполни. Принеси мне через два дня.

Вот так, к моменту защиты диплома, в середине декабря я уже знал, что еду в столицу Грузии Тбилиси, где буду учиться в специальной школе контрразведчиков.

Конец пятьдесят седьмого года был богат для меня событиями: в ноябре я встретил девушку, с которой зарегистрировал брак за десять дней до выпуска. Знал я ее менее месяца, а живу уже сорок лет. Она подарила мне троих детей, семейный уют, взяла все семейные заботы по дому на себя. Она стала постоянным моим спутником, а временами – и помощником в оперативных делах разведчика.

Бег за тенью

В последних числах января пятьдесят восьмого года скорым поездом «Москва – Тбилиси» я и моя юная жена (ей было всего двадцать лет) приехали в столицу солнечной Грузии.

День только начинался, и город утопал в дымке, пронизанной лучами встающего из-за гор солнца. Ярко блестела река Кура, одетая в каменные берега, на одном из которых на высокой скале возвышалась древняя крепость.

Все наши вещи мы везли с собой. Легкий чемодан вмещал наши нехитрые пожитки: единственный мой летний костюм и два комплекта морской формы, одеяло из искусственной шерсти, про которое в училище острили, что оно на «рыбьем меху». Не богаче было и у Нины: несколько летних платьев, простенькая обувь, пара подушек – приданое к свадьбе. Жена была модельером женского платья, правда самоучкой, и свой гардероб могла легко восполнить – были бы только деньги на материал. А вот с ними-то, деньгами, могли возникнуть затруднения: хотя я и был офицер, но не на службе, а на учебе. Это означало, что мое денежное обеспечение составляло два «полтинника» – 500 за звание и 500 в виде стипендии. И это в Тбилиси?!

Вот так, только начав совместную семейную жизнь, мы прибыли на учебу в контрразведывательную школу, следуя заветам древнего философа: все мое ношу с собой.

В момент приезда я был лейтенантом в форме морского офицера. От носильщика мы отказались, от такси также: денег было в обрез. После двухдневной дороги нужно было хорошо перекусить и затем искать по адресу свою школу.

Мы зашли в ресторанчик на привокзальной площади и попросили подать нам знаменитое грузинское харчо – национальный суп из баранины и риса, крепко приправленный луком и чесноком. Но нам в этом отказали, что сильно меня удивило.

– Слушай, друг, – обратился я к официанту, – ведь ты другим подаешь это блюдо? В чем дело? Или в Грузии уже нет прежнего гостеприимства?

– Зачем, дорогой, обижаешь? Где ты видишь харчо? Это – не харчо. Это – уже не харчо… – сказал с типичным восточным акцентом официант и добавил: – Потому и не предлагаю, что вижу перед собой гостя, моряка, офицера. Подожди, дорогой, и будет свежее, еще более ароматное харчо… А пока – гостю от меня Саперави, в честь приезда в наш город. Прими, дорогой…

И на столе перед нами появилась бутылка красного вина. А харчо было действительно замечательным. Позднее я всегда сравнивал любое харчо в моей жизни с тем, что отведал в первый день нашего приезда в солнечный Тбилиси.

Трамваем мы доехали до парка Вакэ, не так давно устроенного тбилисцами в новом предгорном районе города. Здесь, напротив входа в парк с двумя прильнувшими к земле каменными пантерами, стояло трехэтажное здание, облицованное по цоколю красным гранитом. Это была школа госбезопасности, готовившая военных контрразведчиков. В ней мне предстояло провести два года.

В школе военных контрразведчиков нас с женой поместили в просторном, рассчитанном человек на двадцать, помещении. Пару дней мы жили одни, а затем стали прибывать другие слушатели школы – моряки, окончившие различные военно-морские училища Ленинграда и Калининграда на Балтике, Севастополя на Черном море и Владивостока на Тихом океане. Около ста моряков представляли различные морские профессии: артиллеристов и минеров, штурманов и парасиловиков, электриков и радиоспециалистов – в общем всех, кто мог бы обслужить корабль на воде и под водой.

Моряки – народ дружный и решительный. Мы быстро разобрались в школьной учебной программе и начали требовать от руководства школы сокращения учебы на один год. Дело в том, что каждый из нас в военно-морском училище в течение четырех лет или даже пяти проходил курсы общественных дисциплин: по марксизму-ленинизму, истории компартии, философии. Ведь мы были профессиональные военные. Причем львиная доля приходилась на марксистскую философию, которой мы сыты были по горло еще в училище. Выбранные коллективом моряков представители провели переговоры, в результате которых из штаб-квартиры госбезопасности на площади Дзержинского в Москве пришло указание: «…завершить подготовку военных моряков по сокращенной программе и выпустить в качестве военных контрразведчиков в феврале 1959 года».

Такое начало нас всех окрылило, и мы с хорошо известным нам упорством принялись за изучение спецдисциплин: особенностей оперативной обстановки, вербовочной работы среди военных и гражданских лиц. Теперь из наших уст частенько можно было слышать профессиональные термины: «конспирация», «явка», «наружное наблюдение»… Курс практики вёл наш руководитель потока – бывший боевой сотрудник знаменитой и зловещей фронтовой контрразведки «Смерш» (смерть шпионам).

Фигура крепкого подполковника с мощным басом и уверенным поведением уже всем своим видом вселяла в нас правильность преподавания контрразведывательных премудростей. Он был прост в общении и почему-то особенно привязался к нашей семье; позднее и я, и жена поняли, в чем дело: он подкармливал Нину. Да-да, именно подкармливал, и в этом не было ничего удивительного: денег, которые я получал, после вычетов и оплаты квартиры хватало на десять-двенадцать дней. И если я-то хоть получал обед, то Нина жила впроголодь – Тбилиси того времени слыл весьма дорогим городом. Через полгода у Нины развилась дистрофия, и она вынуждена была уехать в Москву к моим родителям.

Однако у меня хватало сил и на самбо, и на кроссы по горам, и на стрельбу изо всех видов оружия, которое нам предоставляли во время занятий по военной подготовке. Невдалеке от школы находилось старое немецкое кладбище военнопленных. На склоне гор мы устраивали стрельбы из немецкого и японского оружия – пистолетов и автоматов, из американского и французского. Стреляли сколько хотели – патронов для нас не жалели, и наша душа ликовала от мальчишеского восторга.

В школе увлечение уголовным правом было всеобщим. Мы наизусть цитировали статьи из уголовного кодекса, спорили на правовые темы, решали задачи с казусными ситуациями. Нам внушалось, что в основе правовой подготовки лежит «правило врача» – не нанеси вреда невинным людям, а это могло произойти из-за незнания законов, в частности уголовного кодекса.

Предмет по уголовному праву вел капитан госбезопасности Джаридзе, причем так, что не оставлял никого равнодушным к этому замечательному занятию. Судьба вывела его на правоохранительный Олимп – со временем он стал весьма влиятельной фигурой в прокуратуре Грузии.

А пока он был подвижным и веселым, небольшого роста человеком, с плотной фигурой и тапкой лохматых, непокорных, вьющихся волос, конечно, как у всякого грузина, черных. Его вечно смеющиеся глаза, казалось, так и выискивали юмористическую сторону в нашей жизни и в учебном процессе. Да и в нас самих.

Однажды веселый капитан ворвался в наш класс и закричал еще с порога:

– Нам доверили настоящее дело: произошло убийство, и, по оперативным данным, тело укрыто где-то в районе парка Вакэ, за одним из горных холмов…

И он призвал помочь тбилисским оперативникам:

– Криминалистику мы почти закончили и теперь поможем осмотреть участок города, который доверили нам оперативники. Но… – Капитан сделал паузу. – Каждый должен сделать нужные записи: осмотр места происшествия, следы, опрос свидетелей…

Мы молча внимали шумному капитану и рвались к делу. Захватив все нужное для работы, мы гурьбой вышли из здания, пересекали улицу и цепочкой растянулись в парке. Ночью прошел дождь, и скоро трое из нас обнаружили на влажном грунте следы не только от ног, но и от чего-то тяжелого, которое тащили по земле. Мы пошли по следу. С высоты холма мы увидели под кустами какой-то предмет – это был портфель с бумагами погибшего со следами крови. Один из нас остался работать с портфелем.

Двигались дальше, и наш поиск увенчался успехом: мы нашли тело убитого, вернее имитацию тела, то есть куклу в натуральный рост, даже с пятнами крови на одежде и лице. Однако энтузиазм работы не пропал – наш капитан был мастером на розыгрыши, и мы не обиделись. Ибо сами страдали способностью на всевозможные затеи. Мы завершили операцию по работе в горах, назвав ее «бросок по горам». Этот термин «бросок по горам» вошел в наш обиход как символ полезной работы, но не настоящей, а учебной. Теперь, встречая капитана, мы приветствовали его возгласом: «Даешь бросок по горам!» Это была веселая подначка, ибо от практического занятия в горах у нас остался светлый след в наших сердцах и благодарность к его организатору, который столь оригинально обеспечил его проведение.

Так операция «бpocoк по горам» стала зачетом по одному из самых занимательных предметов – криминалистике.

Девятая статья нового уголовного кодекса трактовала действительные государственные преступления, а не мнимые, как это было в политической пятьдесят восьмой статье старого кодекса.

Наш капитан особенно яростно втолковывал нам, будущим контрразведчикам новой формации, что главная опасность в преступных действиях заключается в халатном отношении к работе, а не в умышленных действиях.

– Вам, контрразведчикам, тем более военным, которые будут иметь дело с военной техникой или на заводах с производственным процессом, нужно упреждать ситуации. Ситуации, когда создаются условия для аварии или утечки секретной информации, например из-за болтливости сотрудников. Инструментом анализа оперативной обстановки является предвидение событий на объекте защиты, среди его военнослужащих и гражданских лиц…

В такие минуты мы молча внимали эмоциональной речи капитана. Изучали мы новый уголовный кодекс по газетам, где он был только что опубликован. Экзамен по этому предмету был не за горами. А капитан продолжал:

– Предвидеть – это можно только тогда, если вы хорошо знаете свое «рабочее место», то есть оперативную обстановку на охраняемом объекте. Ваша задача не ловить нарушителей и шпионов, а создавать условия, когда не будет безответственного отношения к делу и не будет лазеек для шпионов. Другой ваш эффективный «инструмент» – агентура на объекте охраны.

Сколько раз я вспоминал добрым словом моего наставника по правоохранительной дисциплине. Он был моим незримым советчиком в работе на флоте и позднее, в разведке.

Тбилисская «встреча» с Борисом

Однажды, ближе к весне, я спускался по Кабулетской улице к университету и вдруг почувствовал некоторое беспокойство. Подсознательно я обратил внимание на фигуру человека, идущего чуть впереди по другой стороне улицы. Фигура кого-то мне напоминала.

Ближе к проспекту фигура ускорила шаг, а когда послышался грохот трамвая, припустила мелкой рысью к остановке.

Меня как током пронизало: Борис. Это он: его узкоплечая фигура, его походка и бег. Как бы не отстать от него? Припустился за ним, приближаясь к остановке. Был я в форме, и это в определенной степени меня маскировало. И еще я надеялся, что тогда, возле училища, он меня не узнал.

Борис прыгнул на площадку первого вагона, а я успел попасть во второй. Сквозь стекла его фигура просматривалась хорошо. Но с момента слежки за ним он так ни разу не повернулся ко мне лицом. И все же уверенность не покидала меня.

Трамвай шел в сторону центра города и должен был свернуть на мост через Куру. Где-то выйдет он? Я помнил наставления ленинградских контрразведчиков: только проследить и не более того.

Борис сошел у цирка, и на мгновение я увидел его лицо. Да, это был он. Куда он двинется теперь? Лучше, если по проспекту Руставели – там легче следить за ним, все же больше народу. Тем временем Борис шел походкой человека, знающего свою конечную цель. Не оглядывался по сторонам, не пытался проверяться. А я пока думал, что хорошо бы, если б он зашел в жилой дом – это дало бы возможность установить круг его знакомых, а может быть и место его временного проживания. Но в дом он не заходил, а двигался к центру. Хотя нет, вот он чуточку замедлил шаг и вошел в крохотный павильон «Воды» – гордость тбилисцев. Здесь грузинская семья уже не одно поколение угощала жителей города чудесными сиропами, секреты производства которых они никому не раскрывали. Боясь привлечь к себе внимание, в павильон я не вошел.

Минуты через две-три Борис вышел из павильона и двинулся в обратную сторону, то есть прямо на меня. Я в это время наблюдал за ним из-за телефонной будки и вынужден был пойти назад, чуть впереди Бориса. Шел я так всего несколько секунд, прежде чем юркнул в книжный магазин.

Сквозь стекла мне было видно, как Борис сел в подошедший троллейбус. И я его упустил. Теперь быстрее нагнать, но на чем? Разве что на такси… Где же оно? Троллейбус я нагнал, но Бориса там уже не было – через две или три остановки он сошел, чего я не видел.

И все же: что я имею? Борис в городе, и явно не случайно, конечно, по делу, вернее всего по шпионскому. Он был на Кобулетской улице, шел по правой стороне – возможно, был в одном из домов или даже живет там? На Руставели дома огромные – тут легко исчезнуть. Итак, нужно что-то предпринимать? Что?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.