Мои непридуманные рассказы
Из-за плотного снегопада ни один из огней маяков и других светящих навигационных знаков на острове и на берегу не просматривался. А остальные наличествующие на корабле навигационные средства, очевидно, не обеспечивали безопасного движения корабля по восточному проходу Кильдинского пролива, ширина которого примерно полторы морских мили, и, тем более, постановку на якорь на довольно стесненном рейде Кильдин Могильный. Ситуация сложилась настолько серьезной, что командир корабля приказал мне, командиру носовой зенитной ракетной батареи ЗРК «Оса-М» попробовать замерить пеленги и дистанции до наиболее характерных точек береговой черты самого острова и суши с помощью станции обнаружения целей, входящей в состав ЗРК. Но предназначенная для обнаружения воздушных целей при всех моих стараниях она оказалась тоже совершенно бесполезной. Поэтому, командир корабля по предложению очень опытного и грамотного командира БЧ-1 Владимира Васильевича Сентюрина, который незыблемо исповедовал главный штурманский принцип «Всегда сомневайся в местоположении корабля» принял решение: при движении корабля по счислению, стать на якорь при достижении глубины дна в сто метров, замеренной по эхолоту НЭЛ-4.
Наконец, корабль стал на якорь, а высокий рельеф острова Кильдин обеспечил какую-никакую защиту от ураганного западного ветра. На корабле все вахты неслись по-походному, а сам корабль был готов к немедленной дачи хода.
Примерное место вынужденной якорной стоянки корабля на входе в Кильдинский пролив.
Между тем, подошло время ужина, но корабельные коки из-за сильной качки корабля не имели возможности его приготовить. Поэтому, командир распорядился выдать на бачки ужин сухим пайком и организовать прием пищи по кубрикам. Нужно отметить, что моряки, половина которых осталась без обеда, приняли это решение с большим удовлетворением, наконец-то увидев от нашего скуповатого помощника по снабжению, у которого каждая ежемесячная проверка выявляла солидный излишек натурных остатков продовольствия, тушенку, сгущенку и другие скромные радости матросского желудка.
После постановки корабля на якорь, я прошел в кубрик посмотреть, как там живы-здоровы мои моряки. Столовая команды и центральный коридор представляли собой весьма жалкое зрелище. Наряду с валяющимися на скользкой от остатков обеденной пищи палубе столами и банками больше всего впечатлили разбросанные повсюду тушки селедки вперемешку с черными сухарями. Ну, с черными сухарями все ясно. На выход в море в столовой команды у двери хлеборезки всегда стоял мешок из многослойной бумаги с черными сухарями как наиболее кардинальным средством борьбы с укачиванием. А вот откуда взялась селедка, было весьма удивительно: неужели наш помощник по снабжению на обед морякам расщедрился? По кораблю, как в таких случаях после штормового плавания, была объявлена большая приборка, и я прошел на объект своего заведывания – на ют. Сразу же бросилось в глаза, что в кормовой части некоторые леера правого борта сильно помяты, и их крепления к палубе поломаны, а настил минного ската на правом борту отсутствовал. Оказалось, что волной, что гуляла по юту, на правом борту был сорван со своего крепления излучатель быстроходного акустического охранителя корабля БОКА-ДУ, эдакий металлический «поросенок» внушительного веса, который хорошо «похулиганил» прежде, чем вывалиться за борт и поврежденное леерное ограждение было именно его «рук дело».
На следующий день после восстановления работоспособности НРЛС «Волга» специалистами РТС под руководством начальника РТС Александра Ивановича Белова, корабль перешел на рейд Кильдин Могильный, где пришлось простоять на якоре в ожидании хорошей погоды и полигонного времени по плану БП флота трое суток. Этот рейд интересен тем, что недалеко от уреза воды находится одно из пяти подобных в Мире и единственное в нашей стране реликтовое озеро Могильное, возраст которого, как утверждают ученые, более трех тысяч лет. Природа устроила его таким образом, что вода в нем состоит из четырех слоев разной степени солености от почти пресной до солености более 30 промилле у самого дна. И во всех этих слоях обитают свои присущие такой солености представители водной фауны.
Озеро Могильное. На дальнем плане виднеется западная часть Кильдинского пролива. Фото из интернета.
На корабле были объявлены авральные работы. Занятие нашлось всем: в столовой команды ремонтировали сорванные качкой столы и банки, в офицерских каютах и жилых помещениях корабля возвращали на свои места разбросанные вещи и предметы, на верхней палубе кипела работа по удалению ржавчины. Нам нашлось тоже, чем заниматься: рихтовали и заваривали покореженные и поломанные стойки леерного ограждения, зачищали от ржавчины дельные вещи и оттирали от нее же порыжевшую верхнюю палубу.
Наконец, ураган ушел дальше на северо-восток, и вот мы снова в точке рандеву с подводной лодкой, заняли свое уже привычное место корабля контролера на ее левых кормовых курсовых углах. Погода значительно улучшилась. При северном ветре и чистом небе с ярким солнцем, сверкавшем своими бликами на потрясающих своей синевой волнах при такой погоде Баренцева моря, после той жуткой болтанки настроение у всего экипажа было приподнятым. Все идет по уже отработанной схеме. Те же курс и скорость корабля и те же утробные завывания звукоподводной связи. На подводной лодке шли предстартовые приготовления, а я и некоторые мои сослуживцы, с молчаливого согласия командира находились на правом крыле сигнального мостика в предвкушении увидеть завораживающее зрелище подводного старта баллистической ракеты, приготовили свои фотоаппараты для съемки этого момента. Тем более, что никто из нас до этого подводного старта ракеты никогда не видел. Вот на корабле объявлена учебная боевая тревога и до старта остается минута-другая. И вдруг с северной стороны горизонта на сияющем чистейшей голубизной небе появилось мощное темное облако снежного заряда. И через минуту вокруг нас заплясали в своем бесчисленном хороводе огромные хлопья снега. В мгновение ока все вокруг нас потемнело, а снежный заряд оказался настолько плотным, что и носа корабля почти не было видно. И в этот момент справа от нас раздался грохот и рев уходящей в небо ракеты. Но мы ее так и не увидели. А не более чем через полминуты свежим северным ветром снежный заряд унесло и яркое Солнце, словно подсмеиваясь над нами, засияло вновь с новой силой.
Фото с курсантами-стажерами моего родного Черноморского ВВМУ имени П.С.Нахимова на память об этом обеспечении ракетной стрельбы подводной лодки «К-19».
Надо же! Такое разочарование! Столько натерпелись из-за этой подлодки три дня назад и вот теперь не получили никакой моральной компенсации. Мне довелось впоследствии неоднократно наблюдать с борта корабля подводный старт баллистической ракеты.
Потрясающее своей неукротимой мощью и красотой зрелище! Однако отложились в моей памяти именно сопутствующие такому мероприятию события, связанные с обеспечением именно атомной ракетной подводной лодки «К-19».
Вспоминая дальние походы на Кубу
Во время службы в Военно-Морском флоте мне довелось принять участие в двух дальних походах советских кораблей на Остров Свободы – Кубу. В июле 1969 года, будучи курсантом 4 курса ЧВВМУ им. П.С.Нахимова – на гвардейском большом противолодочном корабле «Сообразительный» во время летней практики на кораблях Черноморского флота. И в декабре 1970 года, когда я начал свою офицерскую службу – на большом противолодочном корабле «Огневой» Северного флота. Всего, по данным открытых источников, корабли нашего ВМФ посетили Кубу 32 раза, из них 29 раз в советское время. Но нам, еще, будучи курсантами, выпала удача принять участие именно в первом дружественном визите советских кораблей по приглашению Революционного правительства Республики Куба, не считая событий Кубинского кризиса 1962 года. В отряд кораблей-визитеров вошли от Черноморского флота – ракетный крейсер «Грозный», на котором тоже были наши курсанты, мои однокашники; гвардейский большой противолодочный корабль «Сообразительный» и большой ракетный корабль «Бедовый». Северный флот представляли две дизель-электрических подводных лодки и плавбаза подводных лодок «Тобол». От Балтийского флота в визите участвовал танкер «Лена». Командовал отрядом кораблей командир 30 дивизии противолодочных кораблей Черноморского флота контр-адмирал С.С.Соколан.
Мне хорошо запомнилось, как на проводы черноморских кораблей в дальний поход прибыл Главнокомандующий ВМФ СССР Адмирал Флота Советского Союза С.Г.Горшков. На кораблях уже заканчивалось приготовление к бою и походу, а часть не стоящих на вахте у действующих механизмов экипажей всех трех черноморских кораблей была построена на Минной стенке. Мы были первыми, кто примерил на себя вновь введенную тропическую форму одежды голубого цвета, которую впоследствии носили многие тысячи советских военных моряков на кораблях боевой службы в тропических широтах. Главком ВМФ поздоровался с нами, и, называя нас богатырями, произнес напутственные слова с пожеланием счастливого плавания и уверенности, что с ответственной правительственной задачей мы справимся, и достойно пронесем Флаг Советского Военно-Морского флота.
Итак, поход начался. Вместе с нашим классом на гвардейском БПК «Сообразительный» оказались еще и курсанты 4 курса ВВМУ им. М.В.Фрунзе штурманской специальности. Отличные парни с крепкой курсантской спайкой! Для нас же помимо штурманской практики и участия в повседневной корабельной жизни было еще и освоение корабельного ракетного оружия по нашей основной специальности. Нас разместили в одном из носовых кубриков корабля, а свою штурманскую ходовую вахту мы несли посменно на запасном командном пункте корабля, размещенного в кормовой надстройке и оборудованном всем необходимым для нашей работы.
До этого похода мы уже были в Средиземном море на крейсере «Слава» в 1967 году во время практики после второго курса, но все равно было интересно еще раз увидеть экзотику турецких проливов Босфор и Дарданеллы, красоту греческих островов Эгейского моря и невероятную синеву Средиземного моря под жарким солнцем.
Наша практика оказалась очень насыщенной корабельными учениями и повседневной походной жизнью. А еще и интересной, поскольку она уже в значительной степени соответствовала нашей специальности – корабельного ракетного оружия, когда мы «вживую» с ней тесно соприкоснулись на боевой технике. Правда, через неделю-полторы с начала похода на корабле выявилась бытовая неприятность. По какой-то причине интендантами корабля перед выходом в море не были получены дрожжи в необходимом количестве. Взятый в базе хлеб закончился, и на корабле была организована выпечка свежего хлеба в штатной корабельной хлебопекарне. Только хлеб почти без дрожжей вместо безумно вкусной ароматной мягкой буханки с аппетитной корочкой, а если на нее, еще горячую, намазать сливочное масло, так и вообще «язык проглотишь», представлял собой полностью обгоревший до черного цвета кирпич без единой дырочки в мякише. У некоторых моряков начали случаться воспаление аппендицита, и тогда выбирался курс корабля с минимальной качкой, а в малой кают-компании, оборудованной по-штатному под операционное помещение, шла хирургическая операция. Попал под скальпель и один из моих однокашников Володя Михайлов.
Гибралтарский пролив встретил нас огромными стадами дельфинов внушительного размера, которые постоянно выпрыгивали из воды и с фонтаном сверкавших на солнце брызг плюхались обратно в море. Удивительное зрелище! Увидев наши корабли, они буквально бросались наперерез нашего курса, а потом неслись на небольшой глубине, как говорится, «нос в нос» прямо рядом с форштевнем корабля. Очевидно, это доставляло им большое удовольствие участвовать в такой гонке, а нам – наблюдать за ними с борта корабля.
После прохождения Гибралтарского пролива, курс кораблей вдруг изменился с западного направления на северо-западное. Мы шли явно не на Кубу. Нам это было малопонятно, но разъяснений по новому курсу отряда кораблей мы ни от кого не получили. Вскоре отряд кораблей вошел в зону крепкого шторма, через которую мы шли трое или четверо суток. Запомнилось и его красивое женское имя – «Анна». Потрепало нас тогда изрядно! Примерно через неделю корабли отряда подошли к району Большой Ньюфаундлендской банки. Холодно и туманно. И огромное, насколько хватало глаз, количество рыболовецких судов, большинство из которых оказались нашими, советскими. В те времена этот район Атлантического океана буквально кишел рыбой, особенно треской.
Но уже к началу двадцать первого века, благодаря неограниченному вылову современными рыболовными средствами, морские биоресурсы этого района оказались сильно истощенными.
Несколько советских сейнеров по согласованию с командованием отряда подходили к нашим кораблям. Одно такое судно подошло и пришвартовалось к «Сообразительному». Как помню, мы выручили рыбаков некоторым количеством дизельного топлива, а они щедро отблагодарили нас большим количеством только что выловленной трески внушительных размеров. Эх, и хороша же свежая жаренная тресочка! Пару-тройку дней мы ей полакомились.
Та самая треска!
После Большой Ньюфаундлендской банки отряд кораблей начал движение вдоль восточного побережья Северной Америки, где за нами постоянно осуществлял слежение корвет Канадских Королевских ВМС. Корабль не велик по водоизмещению, да и вооружен не шибко сильно, но зато с вертолетом на борту. Хотя, не помню, чтобы он хоть раз поднимался в воздух.
На фоне назойливого канадского корвета.
Кроме того, нас периодически облетали канадские самолеты базовой патрульной авиации типа «Аргус», оглашая воздушное пространство вокруг кораблей ревом четырех поршневых моторов. А на широте северной границы США приступили к постоянному воздушному патрулированию самолеты типа «Нептун» базовой патрульной авиации ВМС США. Самолет с характерным гулом проходил довольно близко на малой высоте вдоль борта корабля, его летчики двумя-тремя галсами определяли элементы нашего движения, фотографировали и улетали. А через некоторое время прилетал следующий самолет, и все свои действия повторял в той же последовательности.
Самолет БПА ВМС США «Нептун» за своей работой.
Сутки шли за сутками, ходовые вахты за вахтами. Помимо участия в корабельных мероприятиях, мы нашли для себя какие-никакие развлечения в свободное от служебных обязанностей время. Кто-то сделал из тетрадных листов бумаги самодельные карты и тайком от руководителя практики капитана 2 ранга В. Задуева резался на спички в покер; кто-то часами отсыпался в кубрике по старой курсантской привычке делать это при любом удобном случае и в любом удобном месте; кто-то развлекал себя игрой в шахматы на щелбаны.
Играю в шахматы с Ильей Гором (на фото справа)
Или устраивали пробежку по верхней палубе вокруг надстроек корабля и занимались силовой гимнастикой на турнике, который был установлен на левом шкафуте. А еще группа наших самых активных товарищей, помню, что это были Вадим Коптев и Лев Хорычев, при поддержке замполита корабля гвардии капитана 3 ранга Барботько организовали регулярные вечерние передачи по корабельной трансляции на темы текущего дня.
Иногда, время от времени, ловили на длинной толстой леске с большим крючком с любой, лишь бы не срывавшейся с него наживкой, рыб-прилипал. Эти рыбины вырастают длиной до одного метра и имеют на спине сразу позади головы своеобразный присосок овальной формы, с помощью которого прикрепляются к крупным морским обитателям, и кормятся всем, что достанется с их «барского стола». Некоторые из нас шутки ради прикрепляли рыб с помощью присоски на свое тело и фотографировались в таком столь экзотичном виде. Я же ограничился только экспериментами по их «прилипанию» к надстройке корабля.
Экспериментирую с рыбой-прилипалой.
Запомнилось и Саргассово море своим обилием саргассы – плавучих водорослей бурого цвета шарообразной формы на вид до двух-трех метров в диаметре. Как-то необычно смотрелось: по всей толщи прозрачной морской воды эти странные растительные шары на расстоянии 5-10 метров друг от друга. У побережья Флориды в районе Бермудского треугольника нас все чаще стали навещать не только самолеты базовой патрульной авиации, но и гражданские самолеты с телевизионщиками, снимавшими нас с воздуха для своих новостных выпусков, и небольшие частные самолетики, прилетавшие поглазеть на нас ради любопытства.
В столовой команды работал телевизор, правда, без звука, и мы имели возможность видеть свои корабли с воздуха в сводках новостей под заголовками: «Русские корабли у берегов Америки!» Довольно часто эти телевизионные картинки комментировал замполит корабля гвардии капитан 3 ранга Барботько. Совсем по другому, как мы выяснили после возвращения в училище от своих однокашников, происходило на ракетном крейсере «Грозный». Там в столовой команды телевизор совсем не работал, так как замполит корабля, ничто же сумняшеся, просто снял с него «фишку» переключения входных напряжений, что расположена на задней стенке наших советских телевизорах тех времен. А нам, по правде говоря, сначала было интересно, но потом это занятие бросили, так как американское телевидение штата Флорида со своими постоянными вставками рекламы, как мы посчитали, всякой ерунды, нам показалось скучным, нудным и малопонятным.
Нас все чаще стали навещать и рыбаки на своих небольших, но хорошо оборудованных суденышках, занимавшихся любительской ловлей тунца. Помню, одно из таких подошло близко к борту, и его судоводитель что-то крича нам, очевидно хвастаясь, продемонстрировал огромную рыбину, приподняв ее над планширем борта двумя руками за серповидный хвостовой плавник. И вот в один прекрасный день мы увидели торчавшие из-за горизонта, как будто из воды, верхушки небоскребов города Майами. Кто-то из нас вспомнил, что есть такая американская песенка «Под солнцем Майами» и было бы не худо под этим самым солнцем и нам позагорать, а, заодно и пофотографироваться.
Загораем «под солнцем Майами». На фото справа Евгений Петраков, сзади меня в пилотке Михаил Моисеев, у носового клюза Александр Котов, ухаживает за своим телом Петр Киреев.
Командование корабля нам в приеме таких солнечных ванн совершенно не препятствовало, да и погода для этого мероприятия была идеальной. Хотя, эта идеальная погода была весьма условной – жара, палящее солнце, духота во внутренних помещениях. Отдых от нее наступал в ночное время, когда на корабль опускалась океанская прохлада. Многие из нас после отбоя брали свой пробковый матрас с постельными принадлежностями, и мостились для сна где-нибудь в подходящем месте на надстройках корабля. Наиболее популярными местами ночевки были площадки пусковых установок ЗИФ-101 ЗРК «Волна». Все бы хорошо – лежать и рассматривать перед сном мерно раскачивающуюся над тобой усыпанную яркими звездами на совершенно черном фоне небесную сферу с ее созвездиями какого-нибудь Льва или Орла, проверяя свои знания по мореходной астрономии. Сплошная экзотика! Если бы не одно «но» – во сне внезапно попасть под тропический ливень. И тогда хватаешь свои манатки и стремглав бежишь в какой-нибудь ближайший тамбур во внутренние помещения, правда, уже совершенно промокшим. Впрочем, в дневное время эти тропические ливни были божьей благодатью. Когда корабль входил в зону такого ливня, по всем линиям трансляции громкоговорящей связи подавалась команда: «Команде мыться под дождем!». И тогда все свободные от вахты голышом стремглав выскакивали на верхнюю палубу и по-настоящему, словно в душе, мылись под прохладным плотным потоком крупных капель воды прямо с неба. Правда, такой «душ» уже минут через пять заканчивался. А некоторые моряки БЧ-2 на площадке кормовой пусковой установки ЗИФ-101, имеющей по периметру своеобразный бортик, заткнув все шпигаты, устраивали себе бассейн с дождевой водой глубиной сантиметров тридцать, в котором с удовольствием и барахтались. Вообще, с пресной водой на корабле особенно не забалуешь. Пресная вода в море – это же непозволительная роскошь, что очень хорошо известно всем морякам! Конечно, на верхней палубе корабля был устроен постоянно действующий душ с забортной водой. Но она была настолько соленой, что, высыхая на разгоряченном теле, не добавляла никакого комфорта а, наоборот, только стягивала кожу, от которой становилось еще жарче. Во время приемки топлива и пресной воды от сопровождавшего наш отряд танкера «Карл Маркс» всегда устраивалась помывка в корабельной бане. Под жестким контролем командиров боевых частей за порядком, надо было успеть помыться примерно минут всего за пять-семь. Да еще и прихватить с собой пресную воду в какой-нибудь небьющейся емкости. В чайнике, например. Ведь она на корабле в море лишней никогда не бывает!
После помывки в корабельной бане ракетного крейсера «Грозный». Мои однокашники Николай Селеменев (на фото слева) и Николай Буточников с «добычей» пресной воды.
А еще после приемки пресной воды можно было набрать ее остатки из пожарного рукава, по которому она подавалась на корабль, в трехлитровую банку из-под сока, выдававшегося нам ежедневно грамм по сто после «адмиральского часа». И некоторые из наших ухарей, не без риска разбить эту банку в скользких руках, умудрялись потом этим трехлитровым запасом воды вполне зачетно помыться.
Но вот, после месячного перехода через Атлантику и демонстративного прохождения вдоль восточного побережья Канады и США, корабли отряда стали на якорь в Карибском море на небольшом удалении от побережья Кубы. Корабли приводились в относительный порядок: подкрашивались их корпуса, а раскаленные под южным солнцем верхние палубы с помощью пенообразователя, вообще-то предназначенного для тушения пожара, надраивались, как говорится, до зеркального блеска. Ну, и большая приборка во внутренних помещениях – это само собой.
20 июля отряд кораблей в кильватерном строю начал движение в Гавану для постановки к причалу. На подходе к гаванской бухте нас встретили и, после чего, сопровождали почетным эскортом на параллельном курсе кубинские ракетные катера.
Почетный эскорт ракетных катеров кубинских ВМС.
Гавана все ближе, уже хорошо видна ее протяженная городская набережная с возвышающимися над ней высотными домами.
Вот она, Гавана с моря!
И вскоре, уже находясь на курсе входа в гаванскую бухту, мы увидели что вся, насколько хватает глаз, городская набережная Малекон плотно забита людьми, вышедшим нас встречать. Как нам потом рассказали работники советского посольства, на встречу с нашими кораблями вышло порядка одного миллиона человек. Это при общем населении Кубы на то время девяти миллионов! Зрелище было незабываемым! К слову, Малекон – это не название, а просто слово «набережная» по-испански.
Набережная Гаваны во время нашей встречи. На фото из училищного выпускного альбома – мои однокашники, тоже участники похода на Кубу.
Отряд кораблей начал втягиваться в узкий пролив гаванской бухты. С головного флагманского корабля ракетного крейсера «Грозный» и со стороны старинной крепости Эль-Морро, расположенной на восточном берегу у входа в саму бухту, раздались залпы церемониала обмена артиллерийскими салютами по старинной международной морской традиции. Мы же в это время приветствовали кубинцев, стоя в строю по правому борту корабля и размахивая над головой своими бескозырками и фуражками.
Лично для меня, как и всех нас, это был очень торжественный и не забываемый момент!
Вот, наконец, наш отряд кораблей один за другим ошвартовались у причальной стенки напротив здания Главного штаба ВМС Республики Куба, украшенного большим транспарантом «Добро пожаловать, советские моряки!» Вслед за нашим отрядом ошвартовались и другие корабли визита. Вскоре начался торжественный митинг при стечении огромного количества кубинцев.