Христианская гармония духа. В 2-х кн. Кн. 2

Посмотрим, как относится интеллигентное человечество к удовлетворению этой насущной физической потребности. Насущная физическая потребность воплощенного духа есть то, без чего он не может существовать в теле. Такую потребность необходимо удовлетворять беспрепятственно, государство обязано заботиться о том, чтобы народ не терпел нужды в этом отношении; общество должно смотреть на удовлетворение этой потребности как на нормальное, нимало не предосудительное явление и на тех, кто доставляет возможность другим удовлетворять эту потребность, как на достойных глубокого уважения филантропов, и на их деятельность как на самоотверженное служение общественному благу.

Насущная физическая потребность не может быть удовлетворена или не удовлетворена по произволу человека; она должна быть удовлетворена во что бы то ни стало. Если можно прожить всю жизнь, не удовлетворяя ее, она не имеет никакого основания называться насущною и признать ее таковою в жизни есть наивное невежество или условная ложь, а в науке – научное недомыслие или гнусный обман под покровом науки. Если признать, что нормальному человеку присуща половая потребность на степени насущной физической потребности, нельзя отрицать его естественное право удовлетворять ее во всякое время и со всяким живым существом, которое добровольно согласится на это. Такое свободное удовлетворение этой потребности с первым встречным, наравне с свободою купить съестные припасы и платье у всякого купца, принять приглашение на обед от всякого знакомого и нанять квартиру во всяком доме, еще не признано ни одним законодательством и всеми народами, на всех языках, называется развратом.

Может быть, что грешное человечество путем эволюции и дойдет до официального апофеоза разврата, в настоящее время оно только подготовляет этот новый подвиг человеческого ума научною санкциею разврата, возводимого в почетное звание насущной физической потребности, и широкою терпимостью с оттенком добродушного юмора к его разнообразным проявлениям в жизни.

На наших глазах происходит следующее.

Громадное, подавляющее большинство человечества считает разврат за насущную физическую потребность и вполне естественное нормальное явление. Оно создало себе на этом твердом основании самый излюбленный из всех увеселительных, пестрых калейдоскопов ощущений и увлекается им до полной потери самосознания, самодовольно уверяя себя, что этот калейдоскоп – вполне естественное, нормальное явление жизни, основанное на естественной, насущной, физической потребности, и распаляя этим самым калейдоскопом свое воображение до мании сладострастия на уровне половой психопатии, причем разврат становится действительно если не естественною физическою потребностью, то нормальным проявлением патологического состояния несчастного маньяка.

Человечество хорошо знает, что были и есть тысячи вполне нормальных людей, которые по разным причинам подолгу, а иногда и во всю жизнь, отказывали себе в удовлетворении этой quasiнасущной, физической потребности без всякого ущерба для физического здоровья, хорошо знает и то, каким образом организм человека нормально функционирует при полном воздержании, при неблагоприятных условиях, при невольном воздержании по невозможности удовлетворить определенную любовную страсть или неопределенную похотливость, вызванную горячечным бредом распаленного воображения, когда воздержание имело трагический исход, то было всегда психическое расстройство, душевная болезнь, под влиянием которой и происходили болезненные изменения в организме, а не наоборот; не тело влияло на дух, а дух на тело, что само по себе может служить достаточным доказательством того, что мы не только не имеем дела с насущною физическою потребностью, но и с потребностью тела вообще, что эта потребность основана не на свойстве духа ощущать, и ощущение есть только сопутствующее явление, а не первопричина.

Человечество хорошо знает все это, но не желает останавливаться на этих живых доказательствах физической возможности воздержания, не желая ни расстаться со своею любимою утехою, ни признать тяжелую ответственность свободы злой воли.

Итак, общепризнанно, что разврат есть насущная физическая потребность, и человечество убежденно развратничает.

Казалось бы, удовлетворение насущной потребности не может вызывать ни восторженного одобрения, ни строгого порицания. На самом деле оказывается, что для мужчины разврат – подвиг и победа, для женщины – позор и поражение, и что вся эта пресловутая насущная потребность – простая игра, в которой и подвиг, и позор – простые условия игры, на которые ставятся крупные ставки. В действительности, в глубине души все человечество убеждено, что самая суть этой потребности – постыдная скверна и, несмотря на все свои умствования, глубоко презирает развратников и не может заставить себя не уважать высокую добродетель воздержания, хотя и считает за доблестное молодечество глумиться над нею на словах.

Признавая разврат одновременно и чем-то постыдным, и насущною физическою потребностью, человечество обрекает себя на неизбежное унижение сознавать постыдными и себя, и свою жизнь. Нельзя признать постыдным какой-либо орган своего тела, не теряя уважения к себе, нельзя признать постыдным какое-либо действие, не признавая позорною жизнь того, который это действие совершает. Оказывается, что признается насущною потребностью человека то, что удовлетворять он не может без чувства жгучего стыда, и что стыд, эта естественная помеха беспрепятственному удовлетворению этой насущной потребности, всеми признается за явление нормальное, что нужна долгая практика разврата, чтобы отделаться от чувства стыдливости, что человек, и тем более женщина, потерявшие это чувство, внушают не уважение, а презрение и даже отвращение.

Что бы вы сказали о человеке, который стыдился бы сознаться, что он хочет есть, пить, купить такое-то платье или нанять такую-то квартиру; очевидно, это было бы болезненное явление и опасная мания, при которой легко можно было бы умереть голодною смертью. Если признать разврат за насущную физическую потребность, необходимо признать стыд за ненормальное, болезненное явление и обратить серьезное внимание на то, чтобы человечество возможно скоро и радикально было излечено от опасной мании стыдливости; необходимо признать проституцию за почетный и полезный промысел, а даровой разврат – за общественную заслугу и примерную филантропическую деятельность.

И вот, на этой постыдной, насущной, физической потребности, которую одновременно считают и подвигом, и позором, и радостью, и стыдом, человечество и основало свои излюбленные утехи, те роскошные в своей пестроте калейдоскопы ощущений, о которых с юношеских лет упорно и упоительно мечтают. Действительно, роскошные калейдоскопы этого рода очень дороги и встречаются разве в гаремах Востока. Интеллигентное человечество довольствуется калейдоскопами низшего разбора и, стыдясь мизерной пошлости своих мальчишеских шалостей, развратничает по темным уголкам, беспощадно хвастаясь своими постыдными подвигами.

Такие люди, так понимая жизнь, свои насущные потребности и любимые утехи, не могут иметь ни чувства собственного достоинства, ни сознания разумности жизни, ни любви, ни уважения к тем, которые под разными названиями являются законными или незаконными пособниками их постыдного разврата.

Многие, я знаю, не согласятся со мною на том основании, будто признание половой потребности за насущную физическую потребность не совпадает с признанием необходимости разврата и что развратом называются излишества, а не разумное, умеренное удовлетворение потребности; но и это пустая уловка злой воли. Излишества так и называются излишествами, а не развратом. Разврат совсем и не предполагает роковой необходимости излишеств. Человека, который вообразив, что плотское общение – безразличная насущная физическая потребность, будет вступать в такие интимные отношения со всяким встречным человеческим существом, которое изъявит на то свое согласие, нельзя не называть развратником, хотя бы он не только не впадал в излишества, но даже соблюдал с физиологической точки зрения строгую умеренность.

Со стороны тех, кто умеренно развратничает, то вступая в так называемые любовные интрижки, то покупая продажные ласки, не считать себя при этом развратником – наивное недомыслие того, кто совсем забыл научную истину правды Божией и веровал живою верою в научные сказочки, чтобы жить по обычаю мира сего, беспрепятственно творя свои похоти.

Говорить подробно о том, как учит нас понимать плотские вожделения Божественное Откровение, в настоящей главе неуместно; скажу только, что, по учению Христа Спасителя и Его апостолов, никакой насущной физической, половой потребности не существует, всякий взгляд вожделения на первую встречную женщину – разврат[9], вырвать и отбросить далеко от себя всякую причину соблазна – разумная обязанность христианина, и девство не только лучше разврата, но даже и лучше законного, честного супружества[10].

Зачем же, изменники Христу, вы, продолжая называться христианами, в жизни так нагло издеваетесь над вечною истиною правды Божией, которую не знать вам постыдно, когда вы грамотны и можете прочесть святую Библию. Но вы бежите от света, возлюбив тьму, чтобы не обнаружились язвы ваши, потому что вы не хотите исправить жизнь вашу и восстановить нарушенную гармонию духа. В глубине души вы трепещете и глубоко собою недовольны; чтобы не покаяться смиренно и не принять святое иго, которое благо и легко есть[11], вы притворяетесь верующими в услужливую науку, которая готова всякую самую гнусную похоть вашу признать за насущную физическую потребность, и в столь же услужливую медицину, которая, на все смотря исключительно с точки зрения тела и правильности его отправлений, часто дает изумительно наивные по своей узости и односторонности советы, становясь для воплощенного духа опаснее врага.

И внутреннее сознание, и ежедневный опыт жизни неизменно доказывает вам недомыслие и лживость вашей науки и вашей медицины, когда они расходятся с вечною истиной правды Божией. Разве сознание стыда не указывает вам ясно, что вы имеете дело не с насущною физическою потребностью, а с нравственною потребностью любить и быть любимым, причем физические ощущения только сопутствующие условия, при которых дух испытывает высокое счастье наслаждаться наслаждением любимого существа.

Разве вы не понимаете, что это не будет развратом только в том случае, если любовь так велика, что превышает чувство стыда, не теряя ни на минуту уважения и готовности пожертвовать радостью ощущений, если это необходимо для блага любимого существа. Разве вы не понимаете, что и в этом случае, как и всегда, гармония духа состоит в том, чтобы любовь подчиняла себе и разум, и ощущение; что, если любовь действительно первенствует, разум оградит любимое существо от всякого зла и заставить молчать жажду ощущений, когда это нужно для блага воплощенного духа, горячо и свято любимого! Разве вы не понимаете, что, когда правда этой святой гармонии духа нарушена и законное место любви занимает, как самозваный узурпатор, сознание или ощущение, вместо чистой, святой, невинной радости, мы имеем дело с гнусным развратом, который неизменно гнусен, сознателен он или бессознателен, является он результатом разумного удовлетворения половой потребности или непреодолимого влечения горячего темперамента! Разве вы не знаете, что в том же человеке, сообразно настроению духа, не только изменяется темперамент, но именно под влиянием высокого вдохновения и даже глубокой личной любви, когда эта любовь восстановила святую гармонию духа, самый горячий темперамент способен на бессрочное воздержание! Разве вы не знаете, что высшее страдание в подвиге воздержания состоит не в физической боли, не в тяжелых ощущениях и не болезненных явлениях, а в страшном сознании холодного одиночества среди всех этих миллионов душ живых, из которых ни одной не любишь или не можешь любить до радостного единения в плоть едину; в страшном сознании, что ни для кого не нужно это тело, к которому так крепко прикован дух, и никому не доставит высшую радость земных ощущений?! Разве вы не знаете, что именно эти побуждения нравственного порядка делают из воздержания трудный подвиг для тех, у кого воздержание добровольно, а не физические страдания тела, отправления которого могут быть совершенно нормальны?! Разве вы не понимаете, что девство лучше супружества именно потому, что среди грешных детей земли, живущих по обычаю мира сего, так трудно найти человеческое существо, которое можно было бы любить святою любовью, не изменяя при том любви к Богу и ближнему, так трудно на святую любовь найти ответную святую любовь, так трудно любить и быть любимым, не нарушая святую гармонию духа?! Разве вы не понимаете, что, признавая в человеке насущную половую потребность, вы на место святой любви узакониваете гнусный разврат со всеми его логическими последствиями? Разве вы не понимаете, что, признавая половую потребность, вы отнимаете у человека всякий разумный повод воздерживаться от приятных ощущений и распалять свое воображение, что вы таким образом искусственно создаете воображаемую потребность, хорошо зная, как трудно ее удовлетворить, не унижая себя и других до уровня скотоподобных двуногих, у которых ощущение первенствует над разумом и любовью?! Разве вы не понимаете, что надо выбрать между Христом, отрицающим половую потребность, и вашею наукою, ее создающею?! Разве и сознание, и жизнь не говорят вам громко, что наука ошибается или лжет, а Спаситель мира говорил вечную правду, когда он предрекал, что тот, кто не удаляет причину соблазна, обрекает все тело свое быть ввержену в геенну огненную; разве вы не видите, что даже тут, на земле, вы и ваши дети ввержены в геенну половой психопатии?!

Неужели вы, интеллигентные люди, гордые своею наукою, своим самосознанием, блестящими подвигами своего ума, не понимаете всего этого?! Или и вы сомкнули глаза свои и закрыли уши, чтобы не уразуметь огрубелым сердцем, что Христос умнее вас и что свет вашей науки – тьма перед Светом от Света Небесного?!

И человечество пребывает во тьме; считая разврат своим естественным, неотъемлемым правом и насущною, физическою потребностью, оно созидает на нем свои гнусные утехи, свои позорные калейдоскопы ощущений, распаляя ими воображение, искусственно прививая себе воображаемую насущную потребность и наивно изучая проявления ими же созданного явления в жизни с научной точки зрения; успокаивая свою совесть научными выводами из наблюдений над собственными похотями, они храбро бросаются и детей своих бросают в омут жизни, весело купаясь в волнах порнографии, пока болезненно распаленное воображение не затянет их окончательно в пучину половой психопатии; там будет плач и скрежет зубов, но это не пугает тех, кто верует в науку живою верою и готов стать гордым мучеником науки и жизни по обычаю мира сего, лишь бы не взять крест свой и не идти смиренно за Христом.

Других многочисленных утех, основанных на развлечении духа пестротою ощущений, я перечислять не буду, скажу только несколько слов о самой изумительной, бессмысленной и в то же время распространенной из всех утех современного человечества.

В погоне за пестрыми игрушками человечество, находя, вероятно, что утех, основанных на приятных ощущениях, все еще недостаточно и что утехи эти нельзя иметь при себе в каждую минуту, причем все же есть опасность для духа сознать реальность скорби мировой и, может быть, задуматься над ее таинственным смыслом, грешное и грехолюбивое человечество придумало себе такую игрушку, которую оно всегда может иметь при себе, нося ее в кармане и развлекаясь ею ежеминутно; эта игрушка основана на неприятном ощущении и вредна для организма, но и это не останавливает желающих развлекаться во что бы то ни стало; при доброй воле неприятное ощущение превращается привычкою в приятное, и человечество готово признать и эту скверную похоть за насущную физическую потребность. Эту вредную, бессмысленную и неприятную для других похоть называют курением табака.

И наука и здравый смысл говорят, что человеку полезно дышать чистым воздухом без вредной примеси дыма; теперь многие врачи признают, что табак особенно способствует развитию рака и что с распространением вредной привычки курения махорки крестьяне все чаще заболевают раком на губах, языке и в гортани, присовокупляя, что самые дорогие сорта «Гавана» не уступают во вредности дешевой махорке. Жизнь на каждом шагу убеждает нас, что под влиянием этой дурной привычки люди проводят большую часть жизни в клубах дыма, вдыхая в себя вредную копоть, что особенно ухудшает гигиенические условия тесных помещений людей бедных; убеждает нас и в том, что, привив себе эту новую, грязную, глупую и вредную потребность, человек делается ее рабом и испытывает реальные страдания, когда лишен возможности удовлетворять эту фантастическую похоть; что под ее влиянием люди не особенно грубые теряют способность понимать, насколько неделикатно предаваться удовлетворению этой гадкой потребности, не стесняясь присутствием тех, которые любят дышать чистым воздухом, как разумно и естественно нормальному существу, не извратившему своей природы, а люди не особенно глупые – теряют способность мыслить без возбуждения мозга непрерывным курением и, даже, сознавая это, теряют способность понимать, что это порок, а не достоинство курения.

Несмотря на все это, люди взрослые, солидные и вполне уверенные в своем благоразумии платят деньги за игрушки, сделанные из сушеных листьев вонючей травы, не гнушаются брать эти вонючие игрушки в рот, зажигают их с одного конца и вдыхают смрадный дым от тлеющей травы с другого, глотают этот дым и затем выпускают его из ноздрей и рта, наполняя этим дымом жилые помещения; и этою глупою, комическою, ребяческою игрою не стыдятся тешить себя публично под тем предлогом, что она стала для них непреодолимою манией, которую они любовно обзывают приятною потребностью.

Если присовокупить к тому, что по большей части привыкают курить юноши из желания вкусить запретного плода, а взрослые люди, сознавая, что поступают глупо, не имеют достаточно силы воли, чтобы не делать этой сознательной глупости, мы получим довольно ясное понятие о настроении духа, при котором можно начать, привыкнуть и продолжать курить.

Вот уж воистину утеха, достойная тех, кто всякую похоть свою считает за насущную потребность, нарастание потребностей признает за признаки прогресса, а роскошное удовлетворение этих потребностей за конечную цель цивилизации. Это одно из самых интересных и разительных проявлений увеселительной психопатии.

Грешное человечество именно потому и грешное, что злая воля извратила гармонию духа, неизменно живет прямо противоположно воле Отца Небесного, выше всего ставя свойства духа ощущать, делая рабом ощущения сознание и затем позволяя себе любить настолько, насколько любовь не мешает ни властному ощущению, ни послушному рабу его – сознанию. Неудивительно, что и утехи грешного человечества представляют эту же градацию; большая часть из них ласкает ощущения, за ними следуют утехи сознания, умственные калейдоскопы, будто бы удовлетворяющие умственные потребности интеллигентного общества, на самом деле только забавляющие ум пестрыми сочетаниями мыслей в игрушечного дела калейдоскопах. На последнем месте стоят утехи этические, которые для грешного человечества в большинстве случаев состоят в реальном ласкательстве его излюбленных пороков и забавной игре в добродетели, до которых далеко огрубелым сердцам верных друзей мира сего.

Говоря об умственных калейдоскопах, я не буду говорить о серьезных занятиях наукою, литературою или другим каким умственным трудом, имеющим какую-либо определенную полезную цель, хотя и этот полезный труд очень часто принимает характер умственного пьянства, которое ни полезно, ни разумно быть не может.

Свойство духа сознавать не имеет пределов и разумно ставить себе пределы, как делают то позитивисты, не может. Разумный человек не может задушить в себе сознание, что абсолютная истина бытия одна и что он ее или знает, или не знает; он не может морочить себя нелепою побасенкою об относительной истине, не может не сознавать, что всякая относительная истина будет действительно истиной только в том случае, когда она вполне совпадает с истиной абсолютной, относясь к ней, как часть к целому, не может не сознавать, что для решения вопроса о том, насколько истина относительная согласна с истиной абсолютной, надо их сравнить между собою, а для того, чтобы это сделать, надо знать абсолютную истину. Он не может не понимать и того, что если свойство духа сознавать границ не имеет, способность органов чувств обманывать это сознание и способность ума человеческого впадать, благодаря этим обманам, в самые грубые ошибки, тоже безграничны.

Какой же разумный человек не поймет, сознавая все это, что все человеческие познания, основанные на опыте обманчивых органов чувств, не более как гипотезы, достоверность которых не может быть проверена без знания истины абсолютной.

Абсолютная истина бытия не может быть известна человеку, если она не поведана ему Божественным Откровением. Если человек отказывается верить в Божественное Откровение, он не может не сознавать, что отказывается с тем вместе и от возможности знать абсолютную истину бытия, и от возможности сравнить свою новую научную гипотезу с этой неизвестной ему абсолютною истиной, и от возможности удостовериться, что его новая научная гипотеза не новый научный обман и абсолютная ложь.

Отказываясь верить в Божественное Откровение, человек отказывается от возможности разумно удовлетворить единственную истинно насущную потребность сознания – познать абсолютную истину и обрекает себя на бесцельную умственную игру бесконечной перетасовки гипотез. При таких обстоятельствах всякая наука обращается в ребяческую утеху, научный пасьянс, пестрый умственный калейдоскоп, способный разве опьянить человека до потери сознания своего абсолютного невежества, а не удовлетворить разумно его насущную потребность познать абсолютную истину бытия.

Всякая умственная работа, не основанная на источнике знания абсолютной истины и сравнения с этой абсолютной истиной результатов опытов наших обманчивых органов чувств, не есть полезный и разумный умственный труд, а просто бесцельная игра, научный спорт. Говоря по-христиански, разумный дух, который основывает свои познания на способности ощущать (опыт) и сознавать (обобщение), не принимая в расчет источник ощущения и сознания: любовь Бога Творца, в которой и заключается конечная причина и разумный смысл бытия мира, нарушает гармонию духа и делает грубую логическую ошибку, не принимая в расчет главный фактор познания и стройной гармонии мира.

Нет двух истин, религиозной и научной, как нет и трех отдельных миров: физического, умственного и нравственного, а есть только единая, абсолютная вечная истина правды Божией и единый дух, способный ощущать, сознавать и любить; есть и единая абсолютная гармония духа, когда, согласно вечной истине правды Божией, он имеет добрую волю подчинить ощущение сознанию под верховным главенством любви.

Когда в погоне за истиной разумный дух сделал сознание рабом ощущения и знать не хочет о любви, он извратил гармонию духа, потерял ключ к уразумению гармонии мира, и огрубелый дух его, не разумея любви Творца, не способен уразуметь ни гармонию общего плана мироздания, ни гармонию частей единого гармонического целого.

Если грешное человечество, без света веры, обречено на бесцельный умственный пасьянс даже и тогда, когда воображает, что разумно удовлетворяет свои умственные потребности, само собою понятно, до чего ребячески наивны его умственные утехи, игрушечного дела калейдоскопы, основанные на свойствах духа сознавать.

Любя жизнь по обычаю мира сего, грешное и грехолюбивое человечество не может, желая развлекаться, искренно желать утолить жажду сознания, познав абсолютную истину. Искреннее желание удовлетворить насущную потребность духа, сознать абсолютную истину, непременно приведет к разумению того, что вне Божественного Откровения нет и быть не может источника познания абсолютной истины, непременно приведет к непреодолимой жажде, заставит испить из единого источника воды живой и, испив из него, окончательно погрузиться во тьму отчаяния мрачного неверия или, познав свет веры, если ожесточение злого сердца тому не помешало, отказаться от наивной глупости жизни по обычаю мира сего, чтобы жить по вере согласно единой разумной вечной истине правды Божией.

В действительности, грешное человечество не только не стремится познать абсолютную истину, но, не принимая Божественное Откровение, не может даже разумно верить в возможность познать ее. Оно может только развлекаться пестротою умственных калейдоскопов, что оно и делает, называя потерю времени на этот умственный спорт – жизнью, достойною интеллигентного человека, а навык ловко владеть этою игрушкою – высокою степенью интеллигентности.