Борьба за равновесие

– Поехали отсюда. Ещё немного – и я сам порублю здесь всех без суда.

Два часа троица ехала в абсолютном молчании. Рилмок никак не мог поверить, что поселяне готовы были сжечь девушку живьём без суда, Алейт, казалось, вся эта история не интересовала вовсе, а Лидан, периодически поправляя лежащую поперёк конской спины ведьму, только шипел что-то вполголоса. Наконец, достигнув симпатичной опушки, он остановил Шторма и скинул свою ношу наземь:

– Иди куда хочешь, – его взгляд, казалось, крошил камень, – мне нет дела до твоих прегрешений. Нам предстоит дальний путь, и у меня нет никакого желания ехать в Сиркейт. Если сумеешь где-нибудь скрыться – значит, повезло. Но не забывай, кому на самом деле ты обязана своим спасением. – С этими словами он развернул коня и приблизился к Рилмоку и Алейт.

Девушка стояла, не в силах поверить своему счастью. Рилмок поймал её взгляд и тепло улыбнулся. Как хорошо, что кхары обладают обострённым чувством справедливости. Юноша готов был сам целовать сапоги Лидана, за то, что тот не дал свершиться этой ужасающей казни. Рилмоку не было дела, была ли девушка ведьмой или толпа поселян просто нашла козла отпущения за все свои неурядицы. Главное, что девушка жива и, возможно, больше не попадёт в лапы этих изуверов. Она, заметив его взгляд, на коленях поползла к Арне и, вцепившись в стремя, снова принялась осыпать поцелуями Рилмоков сапог. Алейт громко хмыкнула:

– На твоём месте я бы бежала со всех ног. Ведьм не очень-то жалуют в Великой Аквилии. Чтобы духу твоего здесь не было сей же час!

Девушка всхлипнула, поплотнее закуталась в свои лохмотья и, прихрамывая, побрела в сторону деревьев.

– Постой! – вдруг крикнул Рилмок. Девушка испуганно обернулась. – Постой, надо обработать твои раны. У меня есть снадобья, которые помогут снять боль, и заживляющая мазь…

– Не стоит, добрый господин, – застенчиво проговорила девушка, кутаясь в обноски, – на мне всё, как на собаке, заживает. Не забывайте, я ведь ведьма! – И, лукаво стрельнув глазками, она скрылась в лесу.

– Темнеет, – Лидан совершил круг по всё той же опушке, – устроим здесь привал.

– Под открытым небом? – поразился Рилмок.

– Интересно вы рассуждаете, сударь будущий хронист. Если мне не изменяет память, последнее село перед границей с Дельтой было как раз то самое, где так любят сжигать молоденьких девушек. Постоялых дворов нам не предвидится, будем спать в лесу. Не волнуйтесь, у меня есть кое-какая снедь и тёплые покрывала, вы не замёрзнете. А кроме холода, вам, почитай, и бояться-то нечего. Хотя нынешняя жара сведёт с ума даже джайнов. Ладно, всё, вы как хотите, а мне надоело скакать весь день напролёт. Спешиваемся!

Рилмок кулем свалился с Арны и застонал от боли. День скачки вымотал его до предела. Только сейчас он понял, как же устал. Поясницу ломило так, что на глаза наворачивались слёзы, ноги ниже колен не ощущались вовсе, а, отойдя в заросли и приспустив штаны, Рилмок с ужасом обнаружил, что вся внутренняя поверхность бёдер превратилась в один сплошной багрово-чёрный кровоподтёк. Сил шарить в сумке в поисках мази уже не было. Перед глазами Рилмока плавали цветные пятна, голова кружилась от усталости и от пережитого шока. Ладно, может, к утру полегчает. Едва доковыляв до расстеленного Алейт покрывала, он упал, закрыл глаза, на ощупь завернулся в тяжёлый шерстяной плед и провалился в черноту.