Фронтир
Пришлось немного «приоткрыть карты». Что, мол, мой путь лежит через несколько графств, баронств и одно герцогство, и что у меня будет много встреч и полезных знакомств с тамошними аристократами, и не только. И что маленькие презенты в виде магических зелий станут для меня неплохим подспорьем при общении с этими людьми, а также в преодолении, например, бюрократических препятствий.
Дормалю в тот вечер мои доводы показались более чем убедительными, и мой образ «наивного юного аристократа» начал постепенно тускнеть.
Я, конечно, не моргнув глазом соврал. Продавать и уж тем более дарить кому-либо жизненно необходимую для меня энергию я не собирался. Тем более, что запасы алой пыли уже неумолимо подходили к концу, а изумрудная так и вовсе закончилась. Мои манипуляции по укреплению энергоканалов потребляли большие порции этого ценного ресурса.
Периодически мной с сожалением вспоминался тот небольшой мешочек с алой пылью, отданный ведьме, которая так больше и не появилась. Навещать ее я более не пытался. Похоже, она уже сделала для себя выбор. Не хочет связываться со мной? Ну и пусть. Без нее во всем разберусь.
Оружие и экипировку я приобрел все в той же оружейной лавке Гая Арно. Дружок Жака сумел меня удивить – оказалось, что на его барахолке были и довольно достойные экземпляры.
Прежде всего я был занят экипировкой Бертрана, который, благодаря алому зелью, семимильными шагами шел на поправку.
У Жака была своя снаряга еще со времен его славного боевого прошлого, ну а мне неожиданно повезло – слуга де Ламара, наконец, соизволил доставить мои законные трофеи.
Среди них была та самая безрукавка, в которой вышел со мной на дуэль Винсент де Ламар, и которая оказалась ничем иным, как бригандиной отличной работы. Этакий корсаж с шелковой подкладкой, собранный из стальных пластинок, наложенных друг на друга и закреплённых на мягкой коже, затем обшитый дорогим бархатом. В такой «светской» броне не зазорно появиться на любом рауте или приеме у какого-нибудь графа или барона.
Бригандина была велика на меня, но Гай Арно пообещал подогнать ее под мою фигуру. А вот меч де Ламара я решил продать. Этот тяжелый для меня одноручник явно ковали на заказ, но хозяин «Булавы и Секиры» и тут меня выручил, обменяв меч де Ламара на два парных слегка изогнутых клинка.
Когда я их увидел, то сперва потерял дар речи. У наших миров явно много общего. Примерно такими же мечами в нашем цирке выполнял свои трюки Мамору Ямада, которым он впоследствии научил и меня.
Гай Арно сообщил мне, что эту пару много лет назад ему продал какой-то моряк, побывавший на Восточных островах. Этот рассказ не показался мне убедительным, но мне было плевать. У каждого человека есть свои скелеты в шкафу, как, собственно, и у меня.
Несмотря на отличную сталь и баланс, необычная форма клинков и слегка удлиненные рукояти смущали местных фехтовальщиков, привыкших сражаться другим оружием. Поэтому странные мечи в лавке Гая Арно все эти годы выполняли, скорее, декоративную функцию.
Дабы проверить баланс мечей, я выполнил на заднем дворе оружейного магазина несколько коротеньких ката, впечатливших своей сложностью всех присутствующих. После этой демонстрации я то и дело ловил на себе задумчивые взгляды Гая Арно. Я видел, что у боевого товарища Жака накопилось много вопросов, задать которые он все-таки не посмел. Видимо, мой новый конюх и возница уже успел шепнуть своему другу о моем отношении к тем, кто сует свой нос не в свое дело.
Затем был скандал на Веберовской конюшне. Дело в том, что после тщательного осмотра и сканирования приготовленных для меня лошадей, я сообщил, что три из них мне не подходят. Жака, кстати, мое решение удивило не меньше, чем работников моих нанимателей. Лошади были действительно хороши.
Главный конюх Веберов был в бешенстве. А вот непробиваемый Дормаль, похоже, наоборот доволен происходящим. Кажется, в тот день я невольно зацепил его давнего недруга. То, что эти двое друг друга недолюбливают, я заметил, как только мы вошли в конюшню.
Когда главный конюх, тщательно давя свой гнев, сквозь зубы поинтересовался, не соблаговолит ли молодой господин объяснить ему, ничтожному смертному, что именно его сиятельство не устроило в лучших лошадях Абвиля, я с удовольствием соблаговолил.
По мере того, как я спокойным тоном перечислял все болячки, которыми переболели и которыми еще переболеют предоставленные мне лошади, лицо конюха начало сперва бледнеть, а потом вытягиваться.
В тот момент, когда я закончил, на главного конюха Веберов было страшно смотреть. Потому как даже дураку понятно, что он был прекрасно осведомлен о большинстве перечисленных мной проблем. А о некоторых моих прогнозах он даже не догадывался.
В конечном итоге, проблемных лошадей нам заменили на тех, на которых я указал, а Дормаль, сиявший словно начищенный талер, перед нашим уходом победным тоном пообещал враз растерявшему свой гонор главному конюху, что обо всем доложит хозяевам.
К моей радости, с другими «ведомствами» торгового дома «Вебер и сыновья» проблем у нас не возникало. Там уже чувствовалась абсолютная власть Дормаля.
Мысли о походе плавно сменились мыслями о финансах. Здесь я себя мог только похвалить. Мне не только удалось закрыть все долги, что словно вшей наплодил этот болван Макс, но я еще оказался в плюсе.
По местным меркам, с той суммой, что лежала на моем банковском счете, я уже считался довольно зажиточным субъектом. Правда, мне не очень нравилось, что эти деньги просто лежали. Я привык, что мои деньги всегда находились в обороте. Но, с другой стороны, эти семь с лишним тысяч серебряных крон можно считать некой подушкой безопасности, которых мне еще придется создать несколько и не в одном месте.
Помимо серебра, не надо забывать о ювелирке, которую я выгреб из тайника Поля Лепети, и которую я планировал постепенно продавать в городках, где мы будем останавливаться на протяжении всего нашего пути.
Себе я решил оставить только изумрудную брошь, ту самую, что выгодно выделялась на фоне остальных драгоценностей. Расписку, где была указана сумма залога, я тоже решил сохранить, на всякий случай.
Продавать золотой перстень с большим темно-алым рубином, которым граф де Англанд расплатился со мной за фамильный доспех своего сына, я не собирался. Он мне еще понадобиться в будущем. Эта вещица всегда будет служить напоминанием его сиятельству о той услуге, что я ему оказал.
Если с остальной ювелиркой все было понятно, то с фамильным медальоном Макса, что я отобрал у хозяина ломбарда, у меня обязательно возникнут проблемы. Мое чутье меня еще никогда не подводило.
Тщательное сканирование артефакта показало, что внутри него имеется простенькая энергосистема. Для чего она служила, я так и не разобрался. Пропустив через нее крохотный сгусток маны, я добился лишь того, что кругляш засветился тусклым магическим светом. Сияние продлилось несколько минут, а затем артефакт погас, снова превратившись в обычный золотой медальон. Собственно, на этом мои эксперименты и закончились, породив еще больше вопросов, чем ответов.
Расспросы Бертрана об артефакте практически ничего не дали. Старик лишь сказал, что медальон был вручен Максу его папашей буквально за несколько часов до ареста, и что граф просил парня постараться не светить этим украшением. Вот и все. Может быть, он там еще что-то рассказал сынуле об этом медальоне, но содержание этого разговора уже никогда не раскроется по причине смерти обоих.
Кстати, странно, помимо медальона папаня мог бы отсыпать сыночку немного деньжат, хотя у меня есть одно предположение на этот счет. Граф, похоже, не предполагал, что его бастрада вышвырнут из его же особняка с тремястами крон в кармане. Да и сам Макс, видимо, не верил, что его изгнание продлится долго. Потому и отрывался по полной. По сути, он оказался прав. Не прошло и года, как он понадобился «любящему» дядюшке.
Вот я и подошел к следующему пункту. Про себя я его назвал «Дражайшие родственнички». Дураку понятно, что, пока ты слаб, тобой будут пытаться манипулировать и затыкать твоей тушкой всякие дыры, которые обычно возникают в семейных делишках.
Я пока не знал, какую именно дыру пытается закрыть мной «любимый» дядюшка, но то, что из нее ощутимо попахивает дерьмецом, – это факт. Мое чутье разговорами о «блестящем браке» не проведешь.
И ладно бы дыры затыкать. Это я еще понимаю. Макс – самое слабое звено рода, вот ему и прилетает. Так нет же, его еще и пытаются прикончить. Да еще кто? Какая-то тетка по материнской линии, которую он, похоже, даже в глаза не видел. С чего бы это ей так агрится на Макса?
Кстати, именно об этом я и хотел переговорить с «дамой моего сердца» Вивьен Леруа, но чертовка, похоже, и сама обладает отличным чутьем – она еще ночью, сразу после дуэли свалила из города в неизвестном направлении.
Слуга де Ламара, к глазу которого мне пришлось приставить острие кинжала, быстренько вывалил мне все, что знал об этой сладкой парочке. Оказалось, что после того, как де Ламар прикончит меня на дуэли, они с Вивьен собирались покинуть Абвиль и переехать куда-то на юг Вестонии, а затем перебраться в Аталию. Хм… Вполне ожидаемо.
С Бетти, которая знала о планах своей «подружки» и ее любовника, мне поговорить тоже не удалось. Девушка убыла в столицу на следующий день после дуэли. Прямо миграция какая-то.
Ну, в отличие от Вивьен, я прекрасно знал, где искать мою «невесту». Как буду в столице, обязательно воспользуюсь приглашением ее папеньки, господина Гилберта.
Кстати, Вивьен я бы тоже быстро нашел – от плута не так-то просто улизнуть. Просто не хочется тратить на нее свое драгоценное время. Тем более, что основной информацией я уже владел.
В общем, семейка у Макса – обзавидуешься. Еще и эти тайны с Забытым королевством. То, что Макс и я в том числе, имеем непосредственное отношение к этим Забытым, я убедился, как только увидел лисий медальон и девиз, написанный на древнем ведьмачьем наречии.
Ну, по крайней мере, я теперь понимаю, что имел в виду мой тайный «благодетель», когда обещал мне подобрать новое тело и интересный мир для нас обоих. Он ждет от меня шоу. Скучно ему, понимаешь…
К слову, о развлечениях… Очень скоро мне предстоит отправиться за фронтир и познакомиться с магией Тени. Ждать несколько лет, пока мой источник увеличится вследствие долгих и упорных тренировок, я не намерен. Нет-нет… Тяжелой работы я не боюсь, но, если есть шанс ускорить процесс, я обязательно этим воспользуюсь. Как там написано? «Здесь и сейчас!» Хех… А мне уже начинает нравиться этот девиз.
Так, размышляя о том, что сделал и что мне еще предстоит сделать, я не заметил, как провалился в мягкие объятия сна.
Этой ночью мне снова снилась Таис. Но не та из прошлой жизни – веселая и жизнерадостная с копной рыжих волос, а другая, новая Таис. Темноглазая и черноволосая, с жестким и холодным лицом.
В этот раз я увидел больше. «Сестренка» стояла на носу большого трехмачтового корабля и задумчиво смотрела вдаль. На ее губах играла кровожадная улыбка, а во взгляде темных глаз плескался огонь ярости.
В этот раз даже ямочки на ее щеках не смогли развеять холодный образ, и мне так и не удалось увидеть в ней мою милую Таис.
Потом мой взгляд упал ей за спину, и я почувствовал, как между моих лопаток пробежал холодок. На палубе толпились закованные в доспехи и вооруженные до зубов воины в волчьих меховых накидках, с ожерельями из звериных клыков и ушей, и синими татуировками на бородатых рожах.
Таис, вернее, девушка похожая на Таис, оторвавшись от созерцания горизонта, обернулась и что-то победно прокричала на незнакомом мне каркающем языке. Закованные в доспех бойцы, потрясая оружием, ответили ей многоголосым волчьим воем, от которого мое сердце было готово выпрыгнуть из груди.
Затем Лже-Таис указала рукой вперед и снова что-то выкрикнула. Я взглянул в указанную сторону и замер. На горизонте показался берег и очертания крепостных стен, и высоких башен с яркими флагами на шпилях.
Сглотнув пересохшим горлом, я заставил себя оглядеться. Туман сна слегка раздвинулся, и я увидел целую флотилию, состоящую из множества кораблей, на палубах которых толпились десятки и сотни воинов.
А потом я проснулся… Тяжело дыша, словно пробежал марафон, я сел на кровати и дрожащими руками стянул с себя мокрую от пота сорочку.
Сердце бешено колотилось в груди. Уж слишком реальным выглядел этот сон… Но это еще не все…
Перед тем, как вынырнуть в реальный мир, я заметил кое-что на груди Лже-Таис. В этот раз я смог хорошо разглядеть ее ожерелье. Оно состояло из десятка крупных алых крудов.
Глава 3
С того момента, как мы покинули Абвиль, прошло восемь дней. Врать не буду – наш с Бертраном флигель и сам город, где я впервые очнулся в этом мире, мы покидали без сожаления. Во-первых, я не люблю долго засиживаться на одном месте. И неудивительно. Все детство и юношество я провел в дороге. Ну а во-вторых, Абвиль – не та локация, где бы мне хотелось осесть на постоянной основе. Нет в нем ничего такого особенного.
Прощание с Трикси и ее младшими братьями получилось довольно эмоциональным. Нас провожали со слезами на глазах. Трикси так и вовсе была сама не своя. Ведь, помимо нас, она провожала в путь и своего жениха.
Уже когда я запрыгнул в седло, она подбежала ко мне и, схватившись ручонками за мой сапог, вполголоса скороговоркой попросила присмотреть за ее Патриком. На что я лишь внутренне хмыкнул. Но вслух заверил ее, что постараюсь сделать все от меня зависящее, но только если сам Патрик об этом попросит.
Другими словами, я как бы ничего особенного не обещал, но, как говорится, изъявил готовность. Трикси такая формулировка полностью устроила. Она прекрасно понимала, что после того, что произошло накануне, даже такой мой ответ являлся верхом великодушия.
Все дело в том, что наше знакомство с Патриком Дюпре, будущим мужем Трикси, с первой же минуты не заладилось. Все произошло в тот день, когда я с Жаком навестил главу каравана, который отправлялся на фронтир.
Сказать, что нас приняли холодно, значит, ничего не сказать. Ролан Буке, глава каравана, невысокий кряжистый дядька, нос которого был свернут набок, а на правой щеке красовался уродливый шрам от ожога, был явно не в восторге от моего намерения примкнуть к каравану.
Отставной сержант, полжизни прослуживший в одном из королевских легионов и после выхода на пенсию занявшийся перевозками «призывников» на фронтир, от присутствия дворянина в своем караване ничего хорошего не ожидал. Ролан Буке привык, что его приказы выполняются беспрекословно. Своенравный аристо мог полностью нарушить работу этого слаженного механизма.
Пришлось заверить хмурого сержанта, что лезть в управление караваном я не собираюсь, и что даже если бы меня об этом кто-то попросил, то я непременно отказался бы от этой незавидной чести.
Также я пообещал подчиняться главе каравана, но только в разумных пределах. Например, я с готовностью буду отражать атаки разбойников или диких зверей. А вот, к примеру, в обустройстве ночных стоянок принимать участия не собираюсь. В караване присутствует достаточное количество простолюдинов для копания выгребных ям.
Такой расклад Ролана Буке устроил, и его взгляд самую малость, но потеплел. Особенно после того, как я выдал ему пять серебряных крон в качестве оплаты за наш «проезд».
А вот с одним из его помощников, которым как раз и являлся Патрик Дюпре, широкоплечим верзилой с ладонями размером с совковые лопаты, у нас в будущем явно назревал конфликт.
Пока я разговаривал с сержантом, то периодически ловил на себе сверлящие взгляды жениха Трикси. Он то и дело сжимал до белых костяшек свои лапищи и громко сопел словно разъяренный бык перед атакой. Но дальше неприязненных взглядов и сопения дело не зашло. О причине такого ко мне отношения не сложно было догадаться. Патрик, похоже, сгорал от ревности. Мою догадку уже позднее подтвердил и Жак, тоже заметивший состояние Патрика.
Естественно, спускать на тормозах дерзость парня я не собирался. Не важно, чей это жених, брат или сват. Простолюдину нельзя так смотреть на аристо.
Поэтому я посоветовал Ролану Буке приструнить своего помощника и научить его манерам. Иначе его воспитанием займусь я. Десяток плетей – лучшее лекарство в таких случаях.
Не знаю как, но о об этом случае очень быстро узнала Трикси. Хотя с ее просто феноменальной способностью совать всюду свой нос – это как раз и неудивительно.
Девушка подошла ко мне в тот же день и со слезами на глазах, заламывая руки, просила простить ее глупого жениха за его недостойное поведение.
В общем, мне только этих глупых разборок и не хватало. Я и так уже чувствовал себя героем какой-то второсортной любовной пьесы.
За восемь дней у меня было достаточно времени, чтобы присмотреться к главе нашего отряда и, собственно, к остальным его членам. Условно их можно было разделить на четыре группы.
Первая – это сам Ролан Буке и его десяток бойцов. Сразу было видно, что эти ребята уже очень давно друг друга знают. И неудивительно. Жак сказал, что глава каравана и его люди вместе когда-то служили в одном легионе.
Вторая группа – это наемники, которые подписали контракты с зажиточными горожанами Абвиля и которые отправились на фронтир, чтобы нести службу в теневом патруле. Одним из таких наемников был Патрик, который, кстати, и был лидером этой группы, состоящей из дюжины бойцов, и который, видимо, за отдельную плату помогал главе каравана.
Третья группа была самой многочисленной. Она состояла почти из трех десятков человек. Я про себя называл их «бедолагами». Это были те, у кого не было денег не то что на оплату услуг наемников или приобретения самого простенького оружия, но даже на покупку нормальной одежды или еды. К моему удивлению, по какой-то непонятной мне причине, «бедолаг» опекал Ролан Буке и его люди. Он обеспечил их транспортом, кормежкой и простенькой одеждой. В чистый и незамутненный альтруизм сержанта и его людей я, естественно, не верил, поэтому сообщил об этой странности моим спутникам и предупредил их, чтобы те держали ухо востро.
Ну и четвертой группой, соответственно, был наш маленький отряд. Самый обеспеченный и подготовленный из всех.
Помимо основного состава к каравану на протяжении восьми дней периодически примыкали случайные попутчики. Жители близлежащих деревень, которые, боясь разбойников или диких зверей, предпочитали заплатить Ролану Буке за безопасные один или два дня путешествия.
Нужно отдать должное отставному сержанту – он отлично знал свое дело. Караваном он управлял железной рукой, сказывался армейский опыт. За провинности тут же следовало наказание.
Кроме того, меня радовало его чувство времени. За все восемь дней мы ни разу не оставались с ночевкой в чистом поле. Каждый раз, благодаря настойчивости сержанта Буке и его знанию маршрута, караван ночевал в поселениях, деревеньках или, как это произошло на восьмой день путешествия, в небольшом городке под названием Тивье. В котором было решено остановиться на две ночи, чтобы пополнить запасы и дать отдых лошадям.
Гостиниц в Тивье не было, но имелись в наличии два постоялых двора, где разместились сержант Буке со своими людьми и один доходный дом, который я и выбрал для своего временного проживания.
Условия были так себе, но мне было плевать – оставаться на всю жизнь я здесь не собирался. Сытный ужин, горячая ванна, чистая постель, крыша над головой и отдельная комната – большего мне и не требовалось.
На утро следующего дня, после коротенькой разминки и плотного завтрака я вышел на задний двор, чтобы проведать Жака, ночевавшего в фургоне. Наш возница наотрез отказывался от ночевок на постоялых дворах, аргументируя тем, что, имея в распоряжении такой удобный фургон, тратить деньги на съем комнат полных клопов и вшей – это преступление.
– Как спалось? – спросил я у Жака, кивая на здоровенный фургон.
– Как всегда, великолепно! – широко улыбаясь, ответил Жак. Он бережно провел ладонью по деревянному борту и легонько похлопал по доске. – Графские хоромы! Даже боюсь представить, сколько серебра за него отвалили…
Фургон, который нам предоставили Веберы, действительно приятно поражал своими размерами и внутренним убранством. Этот дом на колесах здорово отличался от тех, что я видел во внутреннем дворе их конторы. Дормаль в своей привычной бесцветной манере сообщил нам, что этот фургон должен был стать подарком старшему сыну Веберов, который последние годы перед гибелью постоянно находился в разъездах.
Родители, дабы порадовать наследника и облегчить ему его кочевую жизнь, постарались создать подобие небольшого, но очень удобного домика на колесах, в котором он бы проводил большую часть своего времени. Но, увы, старший сын так и не успел опробовать обновку.
Когда я первый раз забрался внутрь фургона, то слегка подзавис. Двухярусная кровать, маленькая стальная печка с трубой наружу, небольшой письменный стол, два мягких креслица, платяной шкаф и две тумбочки, стены, обитые темно-синим бархатом – да моя спальня во флигельке мадам Ришар была меньше и намного скуднее обставлена!
– Думаю, немало, – ответил я Жаку. – Если честно, я рассчитывал на более скромный вариант.
– Это все мадам Вебер, – пожал плечами Жак, продолжая поглаживать деревянный борт фургона, будто он был живым существом. – Всем известно, что у этого скряги, Леона Вебера, снега зимой не допросишься. Его супруга не лучше, но вы – спаситель ее сыночка. Так что…
Договорить он не успел. На заднем дворе доходного дома, где был припаркован фургон, появился Бертран в сопровождении невысокого узкоплечего мужичка с бегающими глазками и козлиной бородкой.
– Господин, – обратился он, при этом искоса поглядывая на коротышку. – Вот, к вам пришли…
– С чем пожаловали, милейший? – вопросительно приподняв бровь, поинтересовался я.
– Шевалье Ренар, – учтиво поклонившись и приветливо улыбаясь, обратился ко мне коротышка. – Мое имя – Арно Лефевр. Я прибыл к вам от имени моего господина, виконта Бастьена де Тосни, чтобы передать вам приглашение на ужин. Он будет вас ждать сегодня вечером в таверне «Красный Бык».
Я нахмурился. Еще один кредитор Макса? Поздно опомнился и решил нагнать меня по дороге? Вроде бы расписок с таким именем не было…
Я мельком взглянул на Бертрана. Тот лишь непонимающе пожал плечами, давая понять, что впервые слышит это имя.
– Виконт де Тосни? – изображая забывчивость, произнес я. – Что-то не припоминаю…
– О! – улыбаясь, всплеснул худенькими ручками коротышка. – Вы с моим хозяином не знакомы, но он горит желанием исправить это упущение, потому как уже много наслышан о вас.
– Даже так? – удивился я. – С чего бы это виконту искать встречи с совершенно незнакомым ему человеком?
– Видите ли, шевалье, – замялся коротышка и слегка понизил голос. – Дело в том, что мой хозяин – довольно известная личность в определенных кругах.
– В каких же?
– Виконт де Тосни – страстный коллекционер и, что немаловажно, очень богатый человек… – вкрадчиво произнес коротышка и добавил: – В определенных кругах он получил прозвище – Часовщик. И у него имеется к вам одно деловое предложение.
Вот оно что… Теперь понятно, откуда ветер дует. Быстро он отреагировал, даже недели не прошло. Тот самый таинственный покупатель, что хотел выкупить медальон Макса за тысячу крон. Хозяин ломбарда назвал именно эту кличку.
Ну что же… Это будет любопытно. Но для приличия надо все-таки поломаться.
– Даже не знаю, – нахмурился я.
– Соглашайтесь, шевалье! – улыбнулся коротышка. – Обещаю, вы не пожалеете. Мой хозяин – щедрый человек! Кроме того, виконт де Тосни – прекрасный собеседник. Уверен в этом захолустье такому человеку, как вы, наверняка не хватает интересной компании. Особенно людей вашего круга.
Я потер подбородок, а затем, после недолгого молчания, с улыбкой произнес:
– Знаете, а ведь вам и вашему хозяину удалось меня заинтриговать. Передайте виконту, что я принимаю его приглашение.
Коротышка расплылся в угодливой улыбке и с поклоном удалился. Напоследок, думая, что я не замечу, он бросил на меня неприязненно-презрительный взгляд. А этот Арно Лефевр, как я погляжу, персонаж непростой.
– Точно змей в человеческом обличии, – сплюнул Жак, когда коротышка ушел. – Знавал я таких мнимых угодливых простачков. Чуть зазевался, а он уже тебе ножиком в бочину тычет. Вы там глядите в оба с этим живчиком…
– С каких это пор ты начал беспокоиться обо мне? – хмыкнул я.
– С тех самых, когда вы положили мне годовое жалование в десять крон, включая стол и кров, – пожал плечами Жак и усмехнулся. – Нынче мало кто может похвастаться таким жалованием.
– Ах, вот оно что! Ну тогда это многое объясняет…
* * *Главный и, похоже, единственный зал таверны «Красный бык» встретил меня тишиной. Внутри не было ни одного посетителя, как и работника.