Стекло

Приехала полиция.

Он совсем не препятствовал, наоборот, проявлял стремление угодить людям, находящимся при исполнении, поэтому с удовольствием провёл прибывших на вызов прямо к Норе. Не скрывая волнений, продемонстрировал жену, поведал, что с ней случился припадок – она вот уже девять лет как ходит по психиатрам (не сказал – психологов), и будто он уже вызвал бригаду психиатрической помощи, которую с нетерпением ждал… Рассказал, как жена в истерике разбила вдребезги телефон, крушила в квартире предметы (Симон для достоверности разбросал кое-какие вещи). Полицейский над ней склонился.

– Это вы нас вызывали? – Он должен был её допросить, таковы правила.

Нора уставилась на мужчин, одетых в форму, неподдельно безумными глазами.

– Симон, милый, а что у нас делают эти люди? Зачем они здесь? Боже, как болит голова… Мне срочно нужны лекарства. – Симон заботливо приложил ей ко лбу влажное полотенце, приготовленное заранее – картина складывалась как нельзя лучше, и автором сценария был он сам. Он то и дело извинялся за поведение больного человека, испытавшего стресс (какой не говорил, и никто не уточнял), но стресс был написан на её лице, и доказательств не требовалось. Симон сказал: ему жаль, что полицейским пришлось прокатиться, когда у них наверняка столько дел…

В дверь позвонили. На пороге появилась бригада скорой помощи: три человека с дежурным чемоданчиком у одного из них. Полицейские не обнаружили криминала и вынуждены были откланяться.

С медиками Симон потом разобрался: сначала рассказал им про приступ, затем о непереносимости женой всякого рода больниц. Попросил ей сделать укол, чтобы она поспала, а завтра они покажутся своему врачу.

Убедительно изъясняться было его профессией. Он только что отмылся, заблестел как стёклышко. Все ушли, жена уснула, а он любовался собой, стоя перед зеркалом и засунув руки в карманы брюк – он был великолепен! Да, он чуть не прокололся, и всё же он не знал себе равных. Его гений утверждался с каждым днём. Когда-нибудь Симон взойдёт на саму вершину и станет властителем мира. Только не надо забывать об осторожности. Если ему так хочется с кем-то делиться, так пусть этим кем-то будет глупышка Нора – такова она была в его представлении, но он должен держать под контролем каждое её движение и вовремя опустошать ей мозги; лучше иметь в запасе побольше разных историй, которые он ей потом преподнесёт, когда она очнётся.

***

Так и не выяснив – почему в прихожей валялись предметы из ванной и почему была разбросана обувь, Нора приняла приглашение поужинать. Чувствовала она себя не в своей тарелке, когда её тарелкой занимался Симон – с ним это было впервые. Он накладывал ей салат, предварительно сдобрив маслом оливы, накладывал тёплые отбивные, наливал в бокал красного вина из своих запасов для особых поводов.

Сейчас Нора должна была согласиться, что их семейная жизнь становится всё лучше и лучше, Симон ведёт себя всё обходительнее с ней, но откуда взялось это чувство, закравшееся где-то в самом отдалённом уголке её души, что всё настолько плохо, просто из ряда вон?

– О чём будет книга? – Симон распиливал ножом отбивную, поглядывая на Нору в ожидании ответа.

– Что? – Нора до сих пор пребывала в другом измерении. – Какая книга?

– Та, что ты пишешь. – Он положил себе в рот отрезанный кусок, невозмутимо начал жевать.

– А-а… – Нора очнулась. – Книга… Извини, не сразу сообразила – про что ты. Ещё не знаю о чём она будет.

– Разве ты не начала её писать?

– Начала.

– И не знаешь о чём она?

Нора пожала плечами, слегка растерянно.

– Это детектив! – спохватилась она.

Симон поднял брови выразив интерес. Ему нравилось её новое занятие – так она казалась ещё беззащитнее, напоминала ребёнка, воодушевлённого интересной игрой.

– Хочешь прочесть начало? – предложила она.

Он отклонился назад и будто прикрылся скрещенными столовыми приборами, которые держал в руках – его жест говорил, что он пас.

Но произнёс он совсем другое:

– Хочу конечно! Только давай ты сначала напишешь, а затем я прочту сразу всю.

Его осенила идея:

– А ещё лучше… Мы закажем печатный вариант! Скажем, экземпляров так пятьдесят… В хорошем переплёте. Ты сможешь сделать друзьям подарок с подписью автора. – Друзей он имел ввиду своих, у Норы их просто не было. – А заодно подпишешь для меня: «Симону, моему любимому супругу!» – Фразу для подписи он произнёс с воодушевлением. – Вот тогда я её прочту. Даже с бо́льшим удовольствием!

Норе понравилась его идея, и возникло желание писать и писать каждый день, чтобы скорее подержать в руках желанный томик. Со стороны Симона было великодушно предложить потратить деньги на её затею, так как он знал, что писатель из Норы такой же, как из вороны оперная певица. Даже самый искусный редактор, с чьей помощью они попытаются преобразить её писанину, будет не в силах исправить неисправляемое. Друзья будут снисходительно улыбаться, пролистывая творение Норы, когда она для них подпишет – такую улыбку можно увидеть на лицах взрослых когда они принимают из рук ребёнка трогательный рисунок, на котором в сущности одни каракули.

«Да пусть себе пишет! – подумал Симон. – Вполне безобидное хобби – всё лучше, чем жена будет шляться по магазинам и ещё неизвестно где. Так её легче всего контролировать – в пределах одного кабинета».

***

– Ну что ты так… удивлённо наблюдаешь за мной? – спросил Симон. – Нравится? – Он прицелился в воображаемую мишень, держа в руке пистолет.

– Откуда у тебя это? – Нора не сводила завороженных глаз с оружия, появившегося у них в доме.

Симон уложил пистолет в тряпицу, завернул последовательно каждый уголок, прибрал его в тайник под паркетной доской – тайнику она удивилась даже больше. На его руках были чёрные перчатки, что не сочеталось с домашним костюмом, в который он сейчас был одет.

– Нора, я объясняю тебе уже в четвёртый раз… – Он задержал на жене усталый взгляд. – Из этого пистолета я собираюсь убить одного… одного кретина, скажем так.

Она уставилась на него, как на шаровую молнию, влетевшую в окно.

– Ой, Нора, только не начинай опять! – Симон изнурённо закатил голову. – Мне иногда хочется его подержать… Но почему я должен постоянно шифроваться? Ждать, когда ты наконец уйдёшь принимать ванну… Ты всё время дома, Нора! – Она продолжала ошеломлённо смотреть, потеряв способность к движению и звукопроизношению. – Ну что стала как истукан? Иди готовь цыплёнка!

– Скажи… – прорезался у неё голос, – ты сейчас шутил?

– Насчёт цыплёнка?

– Нет. Насчёт пистолета.

– Я не шутил!

У неё задрожала губа.

– Достало меня! – выругался он, проходя мимо жены. – Ты ничего не вспомнишь, Нора! – Он наклонился к ней. – Забывай, забывай! Забы… – Симон дал ей лёгкий подзатыльник, – вай!