Поместье Даунтон: Хозяйка

Margaret Yorke

«DOWNTON MISTRESS»

© ООО «Издательство «Яуза-пресс», 2015

Глава 1

– Кора, ты не устала? – В голосе Эдит слышалась искренняя забота. Это была не простая вежливость – золовка на самом деле беспокоилась о здоровье невестки. Кора носила первого их с Робертом ребенка, и все надеялись, что родится мальчик – наследник, столь необходимый Даунтону. Но если родится девочка, маленькой Кроули будут рады не меньше.

– Нет, я могу гулять полдня. Давай посмотрим еще вон там – мне кажется, вдоль этой дорожки будет хорошо смотреться жимолость. Мистер Симпсон обещал, что послезавтра привезут саженцы. – Кора была полна решимости не терять ни дня.

– Ты можешь, но это не значит, что ты должна. Только эта дорожка, и все! Иначе мама замучает меня своими укорами.

Кора рассмеялась:

– Эдит, ты превращаешься в мою компаньонку. А ведь недавно в мои обязанности входило следить за тобой… Посмотри, как красиво! – Она обвела рукой окрестности, словно открывшаяся панорама была ее личной заслугой.

Впрочем, Кора имела право гордиться: за полгода ее активной деятельности в Даунтоне многое изменилось. Когда через несколько месяцев после свадьбы отношения Коры и Роберта окончательно зашли в тупик, принося обоим вместо радости лишь огорчение, супруг под надуманным предлогом предпочел удрать в Африку. Его мать, леди Вайолет, уехала к старшей дочери на континент, а Эдит отправилась к родственникам в Шотландию. Задумывалась ли свекровь, каково будет невестке в поместье одной? Формально Кору приглашали в Шотландию вместе с Эдит, но последняя предпочла остаться.

Когда-то отец говорил, что одиночество у достойного человека способствует размышлениям и труду, а у недостойного – лени и праздности. Кора доказала, что она достойная дочь своего отца, – вернувшись, вдовствующая графиня Грэнтэм не узнала собственное поместье. В заметной степени Даунтон преобразился благодаря стараниям и деньгам Коры.

Нет, она не перевернула все с ног на голову, Кора вообще постаралась переделать лишь малый дом и территорию вокруг него. Получилось столь удачно, что леди Вайолет вопреки собственному легкому презрению к невестке-американке стала советоваться с ней по поводу обустройства остальной части поместья, а потом и вовсе отдала парк и округу на откуп Коре.

Начало весны в окрестностях Йорка – прекрасное время, воздух свеж, хотя и прохладен, молодая зелень сочна, во всем чувствуется пробуждение.

Кора вдохнула полной грудью и огляделась. Земли Даунтона сейчас казались ей лучшим местом на свете. Давно ли Кора страдала из-за несоответствия природы Йорка природе Лонг-Айленда, где она родилась и выросла? Пару лет назад Кора просто не поняла бы того, кто поинтересовался, существует ли что-то лучше их поместья в Ньюпорте. Казалось кощунственным само сравнение старого Лондона и молодого энергичного Нью-Йорка.

Но сейчас она была готова согласиться, что места лучше Даунтона нет. Когда произошла перемена? Если бы Кора заглянула в свое сердце, она бы поняла, что любовь к Даунтону, хотя и зародилась во время перестройки, которую она затеяла, но по-настоящему окрепла вместе с любовью к мужу. После того как отношения с Робертом стали действительно супружескими, изменилось и отношение к поместью. Раньше она просто переделывала и обустраивала, теперь же вкладывала душу. Результат не заставил себя ждать. Весна еще толком не началась, а вокруг уже многое цвело и собиралось цвести до поздней осени.

Река Фосс неширока, но ее берега весьма живописны. Поля и перелески, редкие невысокие холмы и много-много зелени. Зелень северной Англии иная, чем на Лонг-Айленде возле Нью-Йорка, – столь же буйная, но не такая броская.

Кора смотрела на дорожку к мосту через реку и прикидывала, как та будет выглядеть с кустами цветущей жимолости с одной стороны. Получалось неплохо.

Хитрость английских садов – сажать кусты только с внутренней стороны прогулочных дорожек, это открывает великолепные виды и одновременно прячет сам парк от чужих глаз.

– Решено – кусты, которые привезут завтра, пусть высадят здесь!

– Кора, посмотри, в соседнем поместье кто-то поселился…

Эдит указывала на большой дом на другой стороне реки.

Дом стоял далеко, но все равно видно, что вокруг него что-то происходит. Там суетились люди, а из каминной трубы вился дымок.

– Ого! Кажется, Найт-Хилл наконец купили. Интересно, кто будет нашим соседом?

Кора едва заметно улыбнулась нетерпению Эдит. Конечно, той было скучно, несмотря на возможность заниматься любимой живописью и совершать длительные прогулки по поместью. Юная леди жаждала новых знакомств, встреч и простых разговоров не только о красотах природы и живописи. Ей попросту хотелось замуж! И это правильно, ведь Эдит была представлена ко двору как раз в тот сезон, когда умер ее и Роберта отец граф Грэнтэм. Траур вынудил Грэнтэмов прервать отдых и уехать в поместье. Эдит любила отца и горевала вполне искренне, но прошло уже полтора года, даже вдовствующая графиня Грэнтэм, леди Вайолет, сменила строгий траур на повседневный и стала изредка навещать родных и знакомых, пусть не в Лондоне, но в Йорке. Для Эдит такие визиты не просто скучны, но временами невыносимы из-за необходимости выслушивать бесконечные соболезнования и сочувственные речи. Большинство говоривших положенные случаю слова искренне сочувствовали по поводу внезапной смерти графа Грэнтэма, он был любим всеми, но Эдит предпочитала скорбеть без посторонней помощи.

Девушка обрела отдушину в дружбе с женой брата, особенно после того как стало ясно, что отношения Роберта и Коры наладились и та беременна.

После африканского ранения Роберта, бессонных ночей у его постели и спасения умирающего фактически руками Коры и ее чернокожей служанки Нэнси, отношение к Коре в Даунтоне изменилось, ее перестали воспринимать как заокеанскую поклонницу титулов. Постепенно даже леди Вайолет осознала, что Кора больше дает Даунтону и Кроули, чем получает взамен, что она ничуть не похожа на свою мать, излишне энергичную Марту Левинсон, и вполне достойна Роберта. Но сознавать – одно, а признавать – совершенно другое. Пока леди Вайолет не признала невестку настоящей графиней Грэнтэм – вот родит сына, тогда, возможно… Мало получить титул графини Грэнтэм, выйдя замуж, его еще надо заслужить, став настоящей графиней. По мнению леди Вайолет, Кора пока не доказала свое право считаться таковой. Все упиралось в будущего наследника.

– Поживем – увидим…

Они уже шли обратно, когда заметили вдалеке коляску леди Вайолет, возвращавшейся из Йорка.

– Надо поторопиться, не то получим выговор от мамы, – вздохнула Эдит.

И все-таки они не успели. Когда девушки вошли в дом, голос за что-то распекавшей лакея Доминика леди Вайолет уже разносился по дому.

Оказалось, вдовствующая графиня не только выговаривала Доминику, но и давала дворецкому мистеру Бишопу и экономке мисс Эрлин наставления по поводу ужина.

– Кажется, мама кого-то пригласила, – шепнула Эдит Коре.

Судя по тому, как распоряжалась леди Вайолет, ожидались гости, по крайней мере один.

– Мама, ты кого-то пригласила к нам?

– Да, в Йорке меня познакомили с нашим новым соседом. Найт-Хилл, по ту сторону реки Фосс, купил американец, весьма приятный в общении. Вашего общества прибыло, Кора. Вы сможете обсуждать с ним прелести Нью-Йорка, он оттуда. – Последняя фраза была произнесена таким тоном, словно Кора только и делала, что говорила о Нью-Йорке.

Но Кора вдруг разволновалась, сердце беспокойно забилось. С чего бы, мало ли жителей в Нью-Йорке? Конечно, редко кому из них по карману купить поместье близ Йорка, да и немногим такое пришло бы в голову, все равно надеяться, что это окажется знакомый, не стоило. Кора с трудом сдержала волнение, стараясь равнодушно поинтересоваться именем нового знакомого леди Вайолет.

– Мистер Генри Невилл. Я пригласила его к нам на ужин, вернее, он попросту напросился. Мистера Невилла представила леди Фрэнсис Индик, я не смогла отказать. – Леди Вайолет сокрушенно вздохнула, мол, навязался очередной заокеанский нахал, считающий, что деньги дают ему право претендовать на положение в английском обществе. – Леди Вирджиния тоже приедет, а вы знаете, как я не люблю эту болтушку!

Кора преувеличенно долго поправляла цветы в большой вазе, и это, естественно, не ускользнуло от внимания Эдит. К счастью, леди Вайолет была слишком увлечена выражением собственного мнения по поводу леди Вирджинии, чтобы заметить волнение невестки (или она лишь сделала вид, что не заметила?). Зато Эдит поинтересовалась:

– Кора, ты знакома с мистером Генри Невиллом?

– Да, и Роберт тоже. Если мистер Генри Невилл из Нью-Йорка, то это напарник моего отца.

Теперь вмешалась и леди Вайолет:

– Странно, что он не поставил вас в известность о покупке соседнего поместья. Или все же поставил?

Кора посмотрела в глаза свекрови твердо и почти с вызовом:

– Не поставил, леди Вайолет. Да и как мистер Невилл мог это сделать, если я не состою с ним в переписке?

– А ваш отец? Или тетушка?

– Я переписываюсь с леди Бельмонт, но, мне кажется, она тоже не знает о решении мистера Невилла купить поместье в Англии.

Леди Вайолет так и не удалось ничего выведать у Коры, и вдовствующая графиня призналась, что мистер Невилл произвел на нее достаточно приятное впечатление.

– Он сказал, что привез вам весточки от ваших родных.

Кора едва не взвыла – как можно было начать не с этого?! Но под внимательным взглядом свекрови сдержалась и спокойно улыбнулась:

– Вот как. Мне будет приятно их получить…

Леди Вайолет мысленно усмехнулась: Кора явно делает успехи и мало похожа на свою мать. Едва ли ее мамаша, миссис Марта Левинсон, сдержалась бы при таком известии. Пожалуй, из Коры можно воспитать новую графиню Грэнтэм…

И все равно леди Вайолет предпочла бы, чтобы следующей графиней Грэнтэм была англичанка знатного происхождения. Никакие деньги не заменят родословную.

Когда леди Вайолет наконец удалилась к себе, Эдит взволнованно зашептала Коре:

– Этот тот Генри, за которого ты могла выйти замуж? Вы ведь знакомы с детства?

Кора едва заметно улыбнулась – все, связанное с жизнью в Нью-Йорке, в том числе и дружба с Генри, теперь казалось таким далеким…

– Думаю, ты права, это тот самый Генри Невилл, раз он привез приветы от моих родных. И я могла выйти за него замуж, если бы пожелала, но дружить с ним с детства мы никак не могли, хотя знакомы давно.

– Как хорошо, что ты выбрала Роберта! Расскажи мне о Генри?

– Зачем?

– Интересно… Роберт будет ревновать!

– Да, – вздохнула Кора. Именно этого она и боялась.

На кухне Даунтона тоже спорили.

– Ты считаешь это правильным?! – возмущалась старшая горничная Эллис.

– А что тут такого? Что плохого в том, что я хочу перейти на работу в соседнее поместье, где мне предложена более высокая должность и лучшая оплата? Разве мы принадлежим Даунтону или давали клятву вечной верности? – отбивался от ее нападок Джон.

– Джон, ты хитрый, как обезьяна.

– Что тут происходит? – голос дворецкого мистера Бишопа был подобен грому с небес.

Все невольно вытянулись, словно на параде. В полной тишине слышался только насмешливый голос кухарки мисс Битон:

– Нашего Джона попытались переманить в соседнее поместье, там объявился новый хозяин. А Джон сманивает и Эллис!

– В Найт-Хилл появился хозяин?

– Да! – с видимым удовольствием сообщила кухарка, словно продажа соседнего поместья была ее личной заслугой. – Американец! – теперь в ее голосе слышалось ехидство: несомненно, происхождение нового владельца Найт-Хилл воспринималась ею как личное оскорбление.

Каким-то непостижимым образом оба этих чувства соседствовали в душе мисс Битон.

– Та-ак…

Договорить он не успел. Из поездки в Йорк вернулась хозяйка, следовало ее встретить.

Пока мистер Бишоп и мисс Эрлин встречали леди Вайолет и выслушивали ее наставления по поводу предстоящего ужина (все должно быть безукоризненно и в то же время не выглядеть парадно, не королевскую чету встречаем!), слуги продолжали обсуждение неподобающего поведения Джона. Дело было не в том, что простой лакей возомнил, будто сумеет стать дворецким большого поместья. Возмущало предательство Даунтона – именно так выглядело легкомысленное согласие Джона сменить место работы.

Старшая горничная Эллис, которая так нравилась Джону, категорически отказывалась вместе с ним переезжать в соседнее поместье даже на должность экономки.

– А если завтра твой американец передумает и уедет, ты вернешься в Даунтон младший лакеем? Нет уж, лучше я останусь на своем месте. К тому же неизвестно, чего потребует новый хозяин.

Остальных, и прежде всего мисс Битон, интересовал сам владелец поместья.

– Сначала его милость женился на американке, теперь соседнее поместье купил какой-то заокеанский тип… Скоро в округе вовсе не останется англичан! Боже мой, куда катится Англия!

– Мисс Битон, думаю, вы преувеличиваете. Если Англия куда-то и катится, то вовсе не из-за американцев, их не так много вокруг Йорка. Англию губят свои нувориши, которым все равно, где и какие фабрики строить, как портить пейзаж и природу. – Тон лакея Эдварда выдавал его волнение.

– О, Эдвард оседлал любимую тему! Теперь держитесь, промышленники и торговцы. К счастью, американец разводит лошадей, а не строит спичечные или аммиачные фабрики, – фыркнул Джон, оскорбленный отнюдь не Эдвардом, а открытым пренебрежением Эллис к его гениальной задумке стать дворецким при Эллис-экономке.

Они бы еще долго перемывали косточки американцам вообще и новому соседу в частности, не забыв и предательства Джона, но вернулась мисс Эрлин, сообщившая о предстоящем визите мистера Невилла и необходимости приготовить подобающий ужин. Это дало повод Джону воскликнуть:

– Ну вот, даже графиня Грэнтэм намерена принять американца достойно!

– Это не повод, чтобы переходить к нему на работу! – фыркнула мисс Бишоп, явно намеренная испортить ужин.

Но хорошую экономку не обмануть. Она подозрительно прищурилась:

– Мисс Битон, хорошо ли вы поняли указание миледи? Ужин должен быть на высоте! К тому же американец приедет не один, его привезет леди Фрэнсис Индик, а уж она-то не пропустит никакой оплошности в нашем приеме.

Кухарка лишь вздохнула. Американец был не прост, раз умудрился быть представленным Грэнтэмам леди Фрэнсис Индик. Не принять нельзя, испортить тоже. Мисс Эрлин права, малейшая оплошность будет замечена и раздута до гигантских размеров как неумение хозяев Даунтона соответствовать высоким требованиям этикета.

Предательство Джона как-то сразу отошло на второй план, но ненадолго. Спустившаяся после обеда горничная леди Эдит Эмма вдруг заявила, что не против перебраться в соседнее поместье, потому что ей надоело сидеть младшей горничной при молодой леди. Джон мстительно ухватился за это пожелание:

– Эмма, я сегодня же поговорю с мистером Невиллом! Собственно, я не называл ему имени будущей экономки, и если ты пожелаешь, можешь немедленно отправиться туда и приступить к работе! Прекрасные условия, оплата, комната, штат прислуги и так далее…

– Откуда штат прислуги? – усомнилась растерянная под таким напором Эмма.

Джон только махнул рукой:

– Он наймет прислугу в Йорке.

– Так почему бы ему не нанять и экономку с дворецким? – раздался от плиты голос мисс Битон.

Джон в ответ на ее ехидное замечание лишь усмехнулся:

– Нанимать будет не мистер Невилл, а я, его дворецкий. Он пригласил меня на эту должность, доверив все остальное.

– Тогда мне искренне жаль и мистера Невилла, и его поместье! – не упустила возможности вставить шпильку кухарка. – А может, он переманит и нашу чернокожую Нэнси? Вот было бы здорово.

Слуги переглянулись – соперничество мисс Битон и кухарки Нэнси Аллен, привезенной Корой из Нью-Йорка, было известно, и Нэнси это соревнование легко выигрывала. Чернокожая кухарка обучалась у лучших поваров Франции, а потому умела готовить то, что оставалось недоступным для мисс Битон, учившейся у предыдущей кухарки поместья.

Обмен мнениями прервал дворецкий:

– У нас сегодня праздник или все взяли выходной, чтобы перемывать косточки соседу? Тогда почему я об этом ничего не знаю? Мне тоже можно отдыхать, болтая обо всем, что меня не касается, или это разрешено только вам?!

Слуг из столовой как ветром сдуло, лишь мисс Битон осталась ворчать:

– Мне болтовня никогда не мешала работать. А вам, мистер Бишоп, стоило бы поговорить с Джоном, не то он переманит в Найт-Хилл всех слуг.

– Пусть переманивает тех, кому обещанные золотые горы дороже Даунтона, я не стану таких удерживать! И обратно не приму, когда решат вернуться. Или будут вынуждены вернуться…

Роберт обещал приехать из Лондона вечерним поездом и добраться из Йорка в Даунтон к ужину, так что у Коры оставалось время заняться своими делами. Острой необходимости в этом не было, но ей хотелось побыть одной и подготовиться к встрече с Генри, поэтому, позвав Анну, она отправилась осматривать ту самую дорожку к мосту, откуда они видели Найт-Хилл.

Волновала ли Кору встреча с Генри? Только как свидание с собственным прошлым, с юностью, казавшейся такой далекой. Генри не просто знал мистера Левинсона и всю их семью, он был товарищем многих занятий Коры, они не раз вместе ездили верхом, охотились, если позволяли условия, ходили под парусом… Конечно, не наедине, такое и в Нью-Йорке считалось неприличным. Генри любил, когда она играла на рояле, любил посмеиваться над юной дочерью своего напарника мистера Левинсона, а когда Роберт был в Нью-Йорке, в день рожденья Коры, даже выстлал розами дорожку и крыльцо их дома в Ньюпорте.

Беспокоило лишь то, что в Нью-Йорке Невилл был влюблен в Кору и мечтал стать ее мужем. Роберт будто увел Кору из-под носа Генри, хотя Кора и без того не собиралась давать согласие на брак с давним приятелем. Кора не могла представить Генри в качестве законного супруга.

Она снова стояла на дорожке к мосту, якобы прикидывая, где посадить кусты жимолости, а в действительности размышляя, не приведет ли появление Генри к новым осложнениям в отношениях с мужем и свекровью, не нарушит ли это столь хрупкий мир в Даунтоне?

Анна наблюдала за хозяйкой. Она приехала в Даунтон вместе с Корой, была нанята еще в Нью-Йорке, хотя родилась и выросла в Южной Англии. Горничная прекрасно знала об отношениях Коры с Невиллом в Америке, знала и о том, как трудно давалось Коре налаживание супружеских отношений с Робертом здесь, в Даунтоне, а потому переживала за их будущее. Анна намеревалась посоветоваться с камердинером графа Грэнтэма Томасом – верным слугой, сопровождавшим хозяина и в Нью-Йорк, и в Африку, где тот был ранен. Именно Томас вытащил Роберта на себе, спасая его, а потом доставил в Даунтон.

А еще… Томас неравнодушен к Анне со дня их знакомства в Ньюпорте, где они встретились в загородном поместье Левинсонов. Тогда Роберт Кроули граф Грэнтэм еще только раздумывал, делать ли предложение мисс Коре Левинсон, а позже уже Кора размышляла, давать ли согласие.

Граф Грэнтэм сделал предложение, мисс Левинсон его приняла, они поженились, но настоящей семья стала не так давно, после того как Роберт вернулся из Африки едва живым и Кора выхаживала его много дней и ночей. Неужели столь тяжело рожденные отношения могут рухнуть всего лишь из-за появления американского приятеля миледи?

Анна решила вместе с Томасом встретиться с этим самым Невиллом и откровенно попросить его не портить жизнь Коре, тем более скоро родится наследник Даунтона.

Горничная не знала, что встреча с опасным соседом состоится еще до ужина.

– Миледи, – Анна кивнула в сторону моста, где появился всадник. Кто-то ехал от мистера Невилла с вежливым отказом от ужина? Хорошо бы…

Анна ошиблась, это был сам мистер Невилл, решивший до ужина осмотреть окрестности Найт-Хилла. Увидев на другом берегу Кору, он поспешил к ней через мост.

– Кора! Мисс Левинсон! Как я рад вас видеть! – кажется, возглас Генри услышали даже в доме. Анна с трудом удержалась, чтобы не заслонить хозяйку.

Невилл спрыгнул с лошади и последние метры шел пешком. Приблизился и, едва переводя дыхание от волнения, склонился к руке Коры.

– Генри, – рассмеялась Кора, в голосе которой Анна уловила те же нотки волнения, – я леди Роберт Кроули графиня Грэнтэм. Называйте меня так, пожалуйста.

– О, боже! Я не забыл, но разве обязательно делать это, когда свидетелей нет? Анна, вы ведь не выдадите нас?

Анна рассмеялась, впрочем, довольно натянуто. Она тоже считала, что не стоит позволять вольностей, которые были простительны в Ньюпорте между незамужней Корой и ее приятелем Генри Невиллом, но недопустимы для леди Роберт Кроули и ее соседа мистера Невилла, неважно, насколько хорошо они были знакомы ранее. Видимо, это почувствовал и сам Генри. Он поднял руки:

– Сдаюсь, леди Роберт Кроули. Я правильно вас назвал? У меня несколько посланий от вашего отца и матери… Простите, от мистера Левинсона, миссис Левинсон, вашей сестры мисс Авы Левинсон, вашей тетушки леди Авы Бельмонт и даже вашей подруги миссис Доутсон. Или можно просто Ава и Сьюзен?

– Давайте письма! – рассмеялась Кора.

Генри грустно смотрел на собеседницу.

– Леди Роберт Кроули, а лично мне вы не рады? Или только письмам Авы и Сьюзен?

– Конечно, рада, мистер Невилл, но связана правилами приличия куда сильней, чем вы думаете. Генри, – она понизила голос, хотя Анна и без того не прислушивалась, тактично отстав на несколько шагов, – я словно иду по обледенелому мосту над рекой. Одно неверное движение, и беды не миновать.

– Неужели с Робертом все столь сложно?

– С Робертом нет, – улыбнулась молодая женщина, – с мужем все прекрасно. Но кроме Роберта есть еще английское общество и многочисленные требования этикета. Англия строга, тем более к американке.

Генри ненадолго задумался, потом вздохнул:

– Я понял, Кора, простите, графиня Грэнтэм, миледи, постараюсь не осложнять вам жизнь. Может, я зря купил Найт-Хилл?

Кора почувствовала укор совести. Генри был так рад их встрече, так хотел сделать ей приятное, привезя письма родных, а она все сводит к правилам приличия! Что плохого в том, что они с давним другом и напарником отца поговорят в присутствии Анны, что особенного в том, что он по-прежнему будет звать ее Корой или просто миссис Кроули, а не сложным «леди Роберт Кроули» или графиней Грэнтэм? Миледи ее называют лишь слуги или малознакомые люди.

Но Кора права, за ней особый пригляд. Там, где самой леди Вайолет позволительна некоторая фамильярность, где Эдит или леди Вирджинии простят оплошность, для Коры установлены жесткие рамки, нарушать которые нельзя. Английские правила этикета будто предупреждали: сначала докажи, что ты изучила нас до тонкостей, что принимаешь нас и не намерена нарушать даже в мелочах, и лишь потом тебе будет позволено это делать. Сравнение с переходом бурной реки по обледенелому мостику было весьма точным, но Кора намеревалась перейти на другой берег.

– Генри, я правда рада вас видеть! И мы обязательно поговорим, вы расскажете обо всех изменениях, которые произошли в Нью-Йорке и Ньюпорте за это время, расскажете о себе и своих планах. Только…

Генри усмехнулся:

– Только не стоит делать этого посреди леса в присутствии одной лишь горничной? Да, вы правы. Возьмите письма, сам я появлюсь в положенное время. Меня пригласила вдовствующая графиня Грэнтэм.

– Да, так лучше, – смутилась Кора, при этом облегченно вздохнув.

Она не догадывалась, вернее, старалась не замечать, что это облегчение больно задело Невилла. Оно говорило о том, что Кора приняла правила поведения, навязанные обществом, и готова поступиться собственными желаниями, чтобы стать своей в этом жестко регламентированном мире.

Нет, ограничений хватало и в высшем обществе Нью-Йорка, из которого Кора и Генри прибыли, каждый в свое время и по своему поводу, но те правила были не настолько строги и непререкаемы. Возможно, так лишь казалось, молодые люди выросли в обществе, отчасти являясь законодателями его моды и даже правил поведения, а потому им прощалось то, что в Англии американцам прощать никто не собирался.

Об этом думал Генри, возвращаясь в свое новое поместье. Да, наверняка так и было. В Ньюпорте в том числе и Кора диктовала моду на наряды, привезя из Европы платья без турнюров (какой ужас!), ее увлечение теннисом или почти профессиональная игра на фортепиано заставляли многих юных леди проводить время за роялем или на кортах с ракетками в руках, пытаясь хоть отчасти достичь ее успехов. Здесь же ей приходилось подчиняться и доказывать, что американская леди вполне способна быть английской графиней.