Церковный суд и проблемы церковной жизни
Выборы представителей от диаконов, псаломщиков и т. д. поведут только к вреду Церкви, так как будут обостряться между ними и пресвитерами отношения; что касается мирян, то это – подсудимые люди. Они вечно под судом и постоянно идут к священнику как к судье в их грехах. Никак нельзя делать подсудимых судьями своих судей. Это – издевательство над Церковью[413].
В итоге обсуждения Предсоборным Присутствием в течение ноября – декабря 1906 г. были приняты следующие положения о преобразовании церковного суда:
1. Церковный суд производится особыми церковными установлениями, при соблюдении всей полноты прав и власти епископа.
2. Органами церковного суда служат: Благочиннический Суд, Епархиальный Суд, Судебное отделение Священного Синода и Общее собрание Священного Синода, и Судебного его отделения.
3. Епархиальный суд составляет судебное учреждение, отдельное от Епархиального правления и от него независимое. Он состоит из коллегии пресвитеров с председателем во главе.
4. Депутаты допускаются только на предварительное следствие.
5. Члены Епархиального суда частично избираются, частично назначаются, и те и другие учреждаются Священным Синодом.
6. Председателем Епархиального суда избирается Преосвященный из членов суда и утверждается Святейшим Синодом.
7. Все решения Епархиального суда представляются епархиальному архиерею на утверждение.
8. Судебное отделение Священного Синода решает дела, касающиеся лиц архиерейского сана, а также рассматривает апелляции на решения Епархиального суда.
9. Для рассмотрения дел по жалобам на приговоры Судебного отделения Священного Синода, постановленные оным в качестве первой инстанции, и для суда над членами Священного Синода составляется Общее Собрание Священного Синода.
10. Предание по суду производится по решению Епархиального Архиерея, основанному на данных предварительного следствия.
11. Обвинительный доклад на суде поручается одному из членов суда, не участвующему в составе присутствия по данному делу.
12. Защитниками в церковном суде допускаются только священнослужители[414].
* * *По завершении трудов Предсоборного Присутствия его члены продолжали начатую дискуссию на страницах духовной печати. Так, И.С. Бердников опубликовал работу «О реформе церковного суда»[415], в которой рассматривал историю вопроса и защищал предложенный им проект реформы, представлявший собой переработанный вариант проекта А.Ф. Лаврова.
Н. Аксаков в 1907 г. опубликовал статью «Церковный суд», где обосновывал свои взгляды на желательное устройство суда ссылкой на предписания «Апостольских Постановлений»[416]:
«На судилище же пусть присутствуют с вами и диаконы, и пресвитеры, судя, как люди Божии, со справедливостью и нелицеприятно. Когда же придет, как и закон говорит (Втор. 19, 17), то и другое лицо, у которых есть тяжба, то каждый пусть станет посреди судного места, и вы, выслушав их, праведно выньте жребий, стараясь сделать их обоих друзьями, прежде мнения епископа, чтобы суд против согрешившего не сделался гласным, потому что епископ и на судилище имеет одобрителем и свидетелем Христа Божия» (2, 47). ‹…›
«Итак, ты, епископ, обращай внимание на обвиняющего и с мудростью наблюдай, какая и какова жизнь его, и если найдешь, что он говорит истину, то поступи по наставлению Господа. Опрося обвиняемого одного, обличи его наедине с тобой, чтобы раскаялся. Если он не убедится, то укажи ему прегрешение его в присутствии двух или троих, вразумляя его с кротостью и учением» (2, 38)[417].
На этом основании автор делал следующие выводы:
1) церковный суд принадлежит Церкви, которая и совершает его во всей полноте своего состава;
2) церковный суд неотделим от епископа, как и сама Церковь от него неотделима, равно как и епископ неотделим от нее, ибо нет Церкви без епископа, как пастыря, равно как нет и епископа без паствы, ему вверенной и ему вверившейся;
3) в союзе с епископом действуют и участвуют в суде церковном все части и все члены тела церковного, ибо «Церковь заключается в епископе, клире и всех, стоящих в клире» (Киприан. Письмо 17 к падшим ‹…›);
‹…› В свете всего вышеизложенного открывается, насколько беспочвенны и чужды истинного, действительного предания церковного многообильные и многообразные рассуждения т. н. предсоборных канонистов, усердно доказывавших, что судебная власть в Церкви, исходя от епископа, может быть отчуждаема им, на праве делегации, но не иначе, как пресвитерам, при чем всякое участие в суде диаконов или мирян не только являлось бы нарушением канонического строя и церковных преданий, но представлялось бы якобы даже нарушением догмы[418].
Вместе с тем, появляются статьи, весьма критически оценивающие примирительные предложения Предсоборного Присутствия о месте епископа в церковном суде; предлагается учитывать опыт Комитета 1870-х гг.:
Если исключить ошибки, вполне исправимые, то проект толстовского комитета был, во всяком случае, основательнее новейших проектов. Последние вращаются в неумолимом круге: они хотят и отделить администрацию от суда и в то же время все нити той и другой свести к архиерею. Задача, разрушаемая своим внутренним противоречием! И нет ничего удивительного, что удовлетворительно разрешить ее не удается. Выход тут только один: независимость судей и внеепархиальность судебных установлений. Пока боятся первого и не считают нужным второго, преобразовательные попытки будут бесплодны. Правда есть и другой выход: возвращение к древнему типу епархиального устройства, когда не понадобится особых судебных трибуналов. Но если подобная мысль считается утопией, то тогда уже нужно мириться с тем ограничением архиерейских прерогатив, без какового недостижима судейская независимость[419].
Предсоборное Совещание
Предсоборное Совещание при Святейшем Синоде было учреждено с соизволения императора 28 февраля 1912 г. под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского) в составе архиепископа Волынского Антония (Храповицкого), епископа Холмского Евлогия (Георгиевского), члена Государственной Думы протоиерея Тимофея Буткевича, профессоров М.А. Остроумова и И.И. Соколова при делопроизводителе С.Г. Рункевиче. Целью Совещания было «сопоставление и согласование предположений различных отделов» Предсоборного Присутствия с суждениями общего его собрания, «а равно и с изменившимися условиями церковной и гражданской жизни ‹…› и вообще всякого рода подготовительные к Собору работы»[420].
В записке С.Г. Рункевича, подготовленной в сентябре 1916 г., дополнительно разъяснялось:
По важнейшим предметам, подлежащим разрешению Собора, – реформе церковного управления и суда – Предсоборным Присутствием были выработаны лишь общие положения, в виде директив, но каких-либо законопроектов, которые заключали бы в себе новый церковно-административно-судебный кодекс, изготовлено не было. ‹…› Отсутствие указанных законопроектов не могло не создавать для Собора весьма существенных затруднений. Кто знаком с действительным положением дела, тот знает, что выработка таких законопроектов – при подобных условиях – являлась бы делом весьма сложным, трудным и требующим затраты продолжительного времени. Собору предстояло бы, таким образом, или потратить много в полном смысле дорогого времени на изготовление законопроектов, или же, санкционировав новые формы церковного управления и суда, предоставить последним, впредь до выработки новых кодексов, действовать по старым, т. е. по тому же уставу духовных консисторий.
И то, и другое было бы, разумеется, и ненормальным, и нежелательным.
Вопрос о преобразовании церковного суда обсуждался на заседании Совещания с 4 апреля 1912 г. Члены Совещания в своих решениях пытались реализовать тезис о необходимости отделения суда от администрации. Было признано, что епархиальный суд должен быть организован особо от епархиального правления, председатель и члены епархиального суда избираются архиереем и утверждаются Синодом.
Предполагался также входящий в состав суда «представитель государственной власти, дающий заключения а) о соответствии решений суда церковным и гражданским законам, б) по существу дел»[421].
Было решено, что обвиняемый должен иметь возможность личного присутствия на епархиальном суде:
На судебном следствии обвиняемому предоставляется право присутствовать лично, давать объяснения по делу и представлять доказательства в подтверждение своих объяснений. Со стороны обвинения вызываются наиболее определенные в своих показаниях – типичные свидетели. Защитники со стороны обвиняемого не допускаются.
Роль епархиального архиерея оговаривалась следующим образом:
Епархиальный архиерей по своему усмотрению присутствует и участвует в судебном следствии, в особенности при разбирательстве дел важнейших, но при постановлении судебного приговора он не присутствует; все решения Епархиального суда, предварительно вступления в силу, представляются на утверждение архиерея[422].
Тем временем думское духовенство, ничего не зная о деятельности Предсоборного Совещания, в 1915 г. подало обер-прокурору Святейшего Синода А.Д. Самарину записку, в которой говорилось о необходимости реформы суда:
Духовенству приходится переживать много унижения и страдания от предания суду по самому ничтожному случаю: сплошь и рядом священник подпадает под следствие, навсегда роняющее его авторитет в глазах прихожан, по анонимному доносу или простой устной клевете. От большой тяготы было бы избавлено духовенство, если бы соответствующие статьи консисторского устава были изменены в смысле ограничения прав епископов: 1) перемещать духовных лиц на другое место без суда и следствия, 2) увольнять за штат в административном порядке, 3) заключать в монастырь без суда, 4) предавать суду без достаточных оснований.
Но нужно сказать, что консисторский устав и весь строй консисторской жизни, а также духовный суд вообще нуждаются в неотложной реформе. Почти каждая сессия Государственной Думы заканчивается выражением пожелания немедленно приступить к этой реформе, причем представители духовного ведомства давали обещание приступить к этому делу в ближайшее время, но не пожелания, ни эти обещания до сих пор не дали ничего[423].
Как бы откликаясь на эти и подобные заявления, члены Предсоборного Совещания в начале 1916 г. обратились к вопросам церковного суда; в заседании 16 января признано необходимым создать особую Комиссию для разработки законопроекта о церковном суде «ввиду особенной его сложности, при недоработанности этого предмета в предшествующей практике». Основной задачей комиссии представлялось обозрение «всех частей проекта с точки зрения соразмерности применения к ним основных начал церковного и светского суда»[424].
В Комиссию под председательством архиепископа Сергия (Страгородского) вошли исполняющий обязанности обер-прокурора Судебного департамента Правительствующего Сената С.Я. Утин (заместитель председателя), члены Государственного Совета протоиереи Т.И. Буткевич и А.П. Надеждин, члены Государственной Думы протоиереи Г.Т. Алферов и В.П. Шеин, а также А.П. Пилкин[425], профессор М.А. Остроумов, помощник управляющего канцелярией Св. Синода С.Г. Рункевич, делопроизводители П.П. Смердынский, В.С. Шафранов и Н.В. Нумеров[426].
Комиссия, начавшая свою работу 19 января 1916 г., работала вплоть до 30 января 1917 г. Лишь за первые два с половиной месяца своей деятельности она имела 34 заседания, в ходе которых были рассмотрены вопросы о месте архиерея в судебном процессе, о видах преступления и о наказаниях, о следствии и защите, а также о соотношении церковного и уголовного суда.
По последнему вопросу предполагалось установить порядок, при котором приговор уголовного суда мог бы становиться основанием для приговора и суда церковного, поскольку, как заявил С.Я. Утин,
приговор суда уголовного, как и приговор суда церковного постановляется по Указу Его Императорского Величества, и противоречия между сими приговорами не должно быть. ‹…›
Если уголовный суд оправдает подсудимого или прекратит дело за недостаточностью улик, или за отсутствием состава преступления, то подсудимый не может быть привлечен к ответственности церковным судом. Если же уголовный суд признает подсудимого виновным и приговорит к лишению или ограничению прав состояния, то церковная власть снимает с осужденного священнослужителя сан или налагает и иные наказания, являющиеся каноническими последствиями признанного надлежащим судом преступления.
Однако С.Г. Рункевич заметил, что в «политических делах» 1905–1906 гг. церковный суд, «являясь, так сказать, более тонким аппаратом» выносил суждение «о несоответствии священника его пастырскому долгу» и в тех случаях, когда уголовный суд его оправдывал[427].
Из этого видно, что и накануне революции церковный суд, в представлении членов комиссии, должен был «удерживать в своих судебных отправлениях черты государственной, уголовной, судногражданской и полицейской власти», по выражению протоиерея М.И. Горчакова; в эпоху политической реакции совершенно неуместными, вероятно, представлялись все призывы о. Михаила к «организации ‹…› церковно-общественной судной власти, независимой во внутреннем ее строе и деятельности от государства»[428]. «Изменившиеся условия церковной и гражданской жизни» учтены были в полной мере.
Далее Комиссия приступила к составлению церковно-судебного устава или «Церковного судебника», который, согласно представлению архиепископа Сергия, «должен строго юридически расчленить спутанный ныне порядок церковного суда»[429].
Устав этот должен был состоять из 6 книг:
1. Устав об устройстве церковно-судебных установлений.
2. Устав церковного судопроизводства по делам о преступлениях и проступках и о наложении дисциплинарных взысканий.
3. Устав судопроизводства по делам о расторжении браков и о признании браков незаконными и недействительными.
4. Устав судопроизводства по делам об удостоверении событий рождения, бракосочетания и смерти.
5. Устав судопроизводства по делам о спорах имущественных.
6. Устав церковно-карательный[430].
Составленный сенатором Утиным проект первой книги, заключающий в себе до 200 статей, был рассмотрен Комиссией и принят со сделанными ею изменениями и поправками[431].
Работа над остальными книгами была распределена между Утиным, Радзимовским, Шафрановым и Пилкиным[432]. Таким образом, к составлению «Судебника» были подключены только юристы – светские члены Комиссии[433].
Все эти документы Предсоборного Совещания были переданы в Предсоборный Совет, а затем в Отдел о церковном суде Поместного Собора, который рассматривал их на своих заседаниях. Поэтому содержание этих проектов будет изложено в связи с работой Отдела о церковном суде.
Предсоборный Совет
Следующей инстанцией, рассматривавшей вопрос о церковном суде, был 4 Отдел Предсоборного Совета, заседавшего в июне-июле 1917 г. в Петрограде под председательством архиепископа Литовского Тихона (будущего патриарха) в следующем составе: архиепископ Финляндский Сергий, епископы Пермский Андроник и Минский Георгий, П.И. Астров[434], В.Н. Бенешевич, П.В. Верховской, Н.Д. Кузнецов, А.П. Пилкин, В.В. Радзимовский, В.П. Шеин, В.И. Яцкевич.
Общие положения о церковном суде были 16 июня 1917 г. рассмотрены и приняты общим собранием Предсоборного Совета.
На заседании Отдела 1 июля 1917 г. (присутствовали архиепископ Сергий, епископ Андроник, Кузнецов, Пилкин, Радзимовский и Яцкевич) был поставлен вопрос о том, не следует ли материалы Предсоборного Совещания «пересмотреть, и, в чем следует, исправить, применительно к изменившемуся церковно-государственному строю». Было принято решение
в виду краткости времени и в виду того, что вопросы о преобразовании церковного суда были предметом продолжительных занятий и разработки Предсоборного Совещания и ‹…› Комиссии, выработавшей проект судебника
а) поручить юрисконсульту при обер-прокуроре Св‹ятейшего› Синода В.В. Радзимовскому, приняв в соображение работы Предсоборной Комиссии, изготовить проект основных Положений для Церковного Суда и
б) поручить особой Комиссии, в составе преосв‹ященного› Андроника, еп‹ископа› Пермского, и А.П. Пилкина пересмотреть и проредактировать изготовленный проект церковно-карательного устава.
На последующих заседаниях был заслушан составленный В.В. Радзимовским Проект оснований устройства Церковного Суда, изложенный в 44 тезисах. Основные разделы Проекта включали положения:
а) о благочиннических судах,
б) о епархиальных судах,
в) о церковно-областных судах,
г) о высшем церковном суде и
д) о Всероссийском Поместном Соборе, в лице Особого судебного присутствия.
Отдел принял проект с внесенными исправлениями и дополнениями. Тезисы об устройстве церковного суда были доложены В.В. Радзимовским на заседаниях Предсоборного Совета 30 и 31 июля 1917 г. Отметим, что вопрос о месте епископа в церковном суде не вызвал здесь дискуссий. Как основные принципы, лежащие в основе устройства церковного суда были названы: гласность, состязательность процесса и отделение суда от администрации[435]. Споры вызвало положение о допустимости мирян участвовать в церковном суде. Архиепископ Сергий (Страгородский) считал необходимым участие мирян в низшей судебной инстанции:
В благочиннических судах будут разбираться случаи житейских недоразумений между клиром и мирянами, случаи неблагоповедения, которые не будут доходить до епархиального архиерея, случаи невыполнения мирянами приходских обязанностей, все это должно быть определено в карательном уставе, и в таком случае нет оснований отстранять мирян от участия в таком суде[436].
В защиту участия мирян в суде выступили А.А. Осецкий, П.И. Астров, И.М. Громогласов, В.В. Радзимовский.
В результате обсуждения общие положения о судебных инстанциях были утверждены Предсоборным Советом[437], подготовленные А.П. Пилкиным 175 статей Церковно-карательного устава[438] на заседания Совета не были вынесены.
* * *Таким образом, к началу работы Собора были подготовлены материалы по устройству церковного суда. Выработанный проект предусматривал создание нескольких судебных инстанций с выборностью судей и с включением в состав суда всех уровней мирян. Все эти материалы рассмотрены при изложении работы Отдела о церковном суде Поместного Собора.
Отдел о церковном суде Поместного Собора 1917–1918 гг
Отдел о церковном суде начал свою работу 29 августа 1917 г. Председателем был избран архиепископ (с ноября 1917 – митрополит) Владимирский Сергий (Страгородский), заместителями председателя – одесский нотариус П.В. Цветков и В.В. Радзимовский. В отдел записались 54 члена Собора, в том числе 10 архиереев[439].
С первого заседания Отдел приступил к рассмотрению документов, подготовленных Предсоборным Советом и представленных Св. Синодом на Собор. Основу этих документов составил уже упомянутый Церковный судебник, выработанный Комиссией Предсоборного Совещания, и Общие положения об основании устройства церковного суда, принятые Предсоборным Советом.
Деятельное участие в работе Отдела принимали члены Собора, уже знакомые с предыдущей стадией разработки проекта реформы духовного суда – П.И. Астров и В.В. Радзимовский. Как правило, им приходилось объяснять и защищать те положения проекта, которые при первом знакомстве вызывали вопросы или недоумение.
Обсуждение Общих положений об основании устройства церковного суда. Дискуссия о роли епископа
Отдел начал свою работу с обсуждения Оснований устройства церковного суда. При этом оживленные споры вызвал известный уже вопрос, насколько применимы к церковному суду принципы отделения суда от администрации и каково место епископа в этом суде. На заседании 11 сентября (участвовали 22 члена Отдела), посвященном рассмотрению Оснований устройства церковного суда,
одни из участвовавших в прениях доказывали, что епископам на основании Слова Божия и канонов должна принадлежать вся полнота церковно-судебной власти, что судебные учреждения могут быть изменены, но епископам должно быть предоставлено право утверждения и отмены приговора церковного суда; другие высказывали мысль, что принцип отделения суда от администрации должен быть проведен и в церковном суде, и за епископами следует оставить только дисциплинарный суд, при чем указывали, что и в древнее время каноны изменялись сообразно потребностям времени; третьи стояли на той точке зрения, что принцип отделения суда от администрации должен быть применен и при устройстве церковного суда, но не в такой мере, как при устройстве светского суда[440].
Вопрос об объеме судебной власти епископа рассматривался и на последующих заседаниях Отдела. На одном из них П.В. Цветков предложил уяснить вопрос, должна ли принадлежать судебная власть епископу, а «решение вопроса относительно объема этой власти отложить». Было вынесено решение «признать, что епископам должна принадлежать церковно-судебная власть, но вопрос относительно объема этой власти обсуждать при дальнейшем рассмотрении оснований церковного судопроизводства»[441].
Отдел путем голосования, как правило, подтверждал те принципы устройства суда, которые были сформулированы в представленных Отделу документах, в том числе Уставе об устройстве церковно-судебных установлений, который рассматривался вместе с Общими положениями. Так, Отдел одобрил тезис о том, что кроме отдельного епископского суда все другие судебные инстанции должны носить коллегиальный характер и принял предложенные в проекте инстанции: благочиннический, епархиальный, церковно-областной и Высший церковный суд[442].
Низшей судебной инстанцией являлся благочиннический суд, избираемый в составе трех клириков и двух мирян. Устройство этой судебной инстанции не вызывало споров. Был поднят, однако, вопрос о том, кто утверждает избранных судей. П.Е. Крутиков высказался в пользу епископа; А.Г. Чагадаев настаивал на том, чтобы судей утверждал Высший церковный суд. Эту точку зрения поддержали А.И. Ивановский, Г.А. Моцок и П.В. Любинский. В протоколе их мнение выражено следующими словами:
Для сохранения престижа суда необходимо право утверждений судей предоставить Высшему церковному суду, так как с предоставлением этого права епископу произойдет смешение административной власти с судебной[443].
Голосованием 11 против 6 было решено, что право утверждать судей принадлежит Высшему церковному суду. Судьи избирались сроком на три года. Председателем благочиннического суда должен быть пресвитер, избираемый на это звание самим судом из числа своих членов[444].
При рассмотрении вопроса о следующей судебной инстанции – епархиальном суде – вновь вызвало споры положение о его составе и о месте в нем епископа. Обсуждение продолжалось три заседания. Вопрос владыки Сергия был сформулирован так: может ли епископ председательствовать в епархиальном суде?[445]
Как считал профессор Казанского университета В.К. Соколов,
за епископом нужно сохранить нравственно-судебную власть, а внешние юридические формы должны быть переданы особым органам. Как пастырю, епископу не следует входить в технику суда, а достаточно наблюдать за правильным отправлением правосудия Епископу должны быть предоставлены все права прокурорской власти. Как пастырю, епископу достаточно наблюдать в качестве прокурора, чтобы лица, совершившие проступок против церковной дисциплины, не оставались безнаказанными, а были преданы суду: епископу должно быть предоставлено право наблюдать за производством следствия, за однообразным применением закона, а также право протеста против тех приговоров, которые он признает несправедливыми[446].
В.В. Радзимовский напомнил, что вопрос уже рассматривался на Предсоборном Совещании:
Было принято решение, что епископ не может быть председателем в епархиальном суде. Ему предоставлялись следующие права: непосредственного суда, право утверждения приговоров благочиннического и епархиальных судов, право рассматривать дела единолично или передавать их суду. Таким образом, ни одно дело не могло начаться и кончиться без епископа. Для того чтобы предоставить епископу наблюдение за правильным отправлением правосудия, ему предоставлено было право протеста, то есть не отменять приговор, а переносить дела в высшую инстанцию[447].
Однако председатель считал, что сведение роли епископа к прокурорскому надзору не соответствовало бы канонам:
Образование органов суда, наряду с судом епископа необходимо для ограждения епископа от подозрений, а также ввиду того, что в церковном суде есть дела не чисто церковного характера, которые сопровождаются гражданскими последствиями, для которых необходимы известные формы. Но отделение суда от администрации в церковной области встречает возражения с догматической стороны. Здесь серьезные дела касаются благодатных полномочий. Не важно, кто налагает штраф, но не допустимо, чтобы запрещение в священнослужении и лишение сана было предоставлено суду без епископа. Епископу должны быть предоставлена не только прокурорская власть, но и право утверждения приговоров. При этом утверждение понимается не в смысле права перерешать дела, тогда бы епископу необходимо было находиться в зале суда, иначе решения епископа будут постановляться на основании только канцелярских данных. Таким образом, образование отдельного суда необходимо, но он должен быть связан с епископом[448].